IDOL

Февраль, 2017 Две недели не утихали обсуждения. Публичное заявление Дженни вновь всколыхнуло корейское медиапространство. Люди не преминули напомнить ей, из-за чего та позорно бежала с «поля боя». Тема минувших лет вновь поднялась из глубин. Это были неспокойные две недели. Большинство только и осуждало девушку за её выходку. И, как обычно, нашлись и те, кто решил разогнать тему отношений между Дженни и Лисой. Служебный роман. Это был широкий пласт для обсуждения. Появлялись мнения, что именно поэтому в группе присутствует иностранка, и то, что именно из-за романа «Девушка-скандал» её защитила. На это Дженни лишь закатывала глаза, да пожимала плечами. Не была удивлена. На большее эти стервятники не способны. Однако. Эти пересуды смогли за две недели привлечь ещё большее внимание к группе, компании и самой Дженни. Огромное количество людей, выражающих свою поддержку Дженни в первую очередь за то, что осмелилась спустя столько лет на публичное выступление. Её фанаты радовались и все хотели посмотреть на её детище в лице Blackpink. Поклонники других групп благодарили её за поддержку своих любимых артистов. «Королева вернулась со своими принцессами», — писали новые поклонники. Казалось, что последствия будут плачевными. Казалось, что новенькая группа, что так стремительно набирала обороты, вот-вот исчезнет из-за маленького инцидента. Но это же была Дженни. За две недели она вышла только в плюс. Более того, она сделала так, что акции упали у других компаний. Спровоцировала недовольство поклонников других групп, которые выказывали своё недовольство по отношению к их любимым артистам. Дженни стала в немилость своим коллегам. И как бы это не вылезло боком. Дженни была феноменом. Лиса провела эти две недели нервно. На это обрекла её интересующая девушка. И нет, нервничала она не за себя. Лиса была разочарована тем, что люди не вынесли главного из её речи. А лишь полили ещё большей грязью. Думала, гадала, как же та справляется. Нужна ли ей поддержка. Хотя на это каждый раз усмехалась. Дженни выглядела той, к кому лучше не подходить. И если заикнуться о помощи, то после её взгляда начнёшь заикаться. С трудом она переживала и слухи о их якобы романе. Лиса считала это чушью. Хмурила брови всякий раз, как попадался подобного рода комментарий. Иной раз даже бесилась. Как можно сводить её и Дженни. С ней ни один нормальный человек не вступит в отношения. Она же ледяная. Но и лёд мог оттаять. *** Витрина. Глаза пытливо перебирались с одного десерта на другой. Указательный палец постукивал по краю подноса. Вздох. Ох, эта тяжесть выбора. На подносе одиноко стоял стакан шоколадного молока, и ему сильно не хватало компаньона. Лиса могла не волноваться за лишние граммы или даже килограммы. Они бы не набрались. Она излишне худа. Строение у неё такое. Но даже к этому уже успели придраться. Эти люди были непостоянны: полный — плохо, худой — плохо. Лиса ещё не привыкла к этому негативному словесному потоку в социальных сетях. Но относилась уже проще. Хотя её продолжало цеплять. Десерт был выбран. Кафетерий был почти пуст. И Лиса почти села на своё любимое место, как случайно заметила своего генерального директора. Она тихонько сидела в тёмном, почти укрытом углу. Всё её внимание было отдано своему телефону, изредка лишь попивая кофе. Лиса засомневалась лишь на пару секунд. — Могу присесть? Тёмные глаза перенеслись на девушку, что мило улыбалась. Оглядела кафетерий, что был на ладони. Выгнула бровь в недоумении. Та, что всё время её избегала, хочет сесть рядом. Любопытно. Гадала зачем ей это. Искала подвох. Ладонью указала на место напротив себя. Позволила. Лиса улыбнулась шире. Боялась, что получит отказ. Первый рубеж был пройден. — Репетиция уже закончилась? — невзначай спросила Дженни, глядя в свой телефон. Лиса кивнула. — На самом деле, я хотела Вас поблагодарить за то, что заступились за меня. Тёмные глаза нырнули в глаза напротив. Лиса выглядела серьёзной. Вдумчивой. Дженни молча смотрела. Не знала, что ответить кроме кивка. — Взаимно, — прозвучал её ответ спустя пару минут. Девушка, отпив немного молока недоумённо уставилась. — Ты тоже высказалась насчёт меня, хоть и соврала, — хитро улыбнулась. Лиса растерялась. Сама не знала от чего больше: от благодарности или на верное замечание. — Я… — Почему так поступила? — Дженни привычно перебила девушку. — Вы же наш директор, — увильнула от ответа. Лиса сама не знала, почему так поступила. Единственным аргументом было то, что ей стало несколько жаль Дженни. Ведь она медленно начинала её понимать. Она хотела поддержать. Но Лиса понимала, что ей не следует говорить об этом прямо. Да и косвенно. Дженни улыбнулась. Не знала, что нравилось ей больше: ловкий уход от ответа или же то, что скрывалось за этим ответом на самом деле. — Ты могла промолчать. Так почему? — решила добивать. — А Вы? Ничья. Вопросом на вопрос. Как хитро. Дженни это отметила. Повисло молчание. Ни одна не собиралась отвечать на вопрос. Ни одна не знала ответ. Или не хотела говорить. Их взгляды погружались друг в друга, выискивая хоть какие-то намёки. Изучали. И всё же ничего не понимали. Лиса, наконец, взялась за вилку. Только хотела было отломить кусочек, как заметила, что Дженни глаз не сводит с десерта. Пальцем водит по кругу по ручке чашки. Будто в трансе. Дженни помнила, как ей в своё время запрещали есть подобное. Тогда была строжайшая диета, которая началась в её 14 лет. С таким количеством запретов, сколько появилось у неё за годы работы в той чёртовой компании, она никогда не сталкивалась и навряд ли уже столкнётся. Компания была строга к своим подопечным. Особенно в области их внешности. Все как одна должны были заниматься своим телом. Все как одна ни имели право пить, курить и упаси господь съесть чипсы. У них была какая-то личная неприязнь к снекам. Может, когда-то ими занимались, да разорились на них. Запрещали практически всё. Но Дженни и другие её коллеги по группе были готовы это терпеть, ради своей мечты, ради цели. Благо, терпеть пришлось недолго. За три года девушки стали одними из самых популярных к-поп групп. Им ослабили хватку. Немножко спустили удавку. Дженни из-за этой спонтанной свободы слегка набрала. Два килограмма. Всего два. Но чего ей они стоили. Оказалось, что их поклонники сильно глазастые. Углядели у девушки целых два килограмма. Дженни тогда отхватила огромный кусок ненависти, приправленной брезгливостью. Села на жёсткие диеты. Ей лично вернули все те запреты. С тех пор она не ела ничего «вредного». Казалось бы, что уже можно. Но она помнит. Всё помнит. И просто не может. — Хотите? — Лиса уже передавала ей вилку. Девушка успешно вытащила её из воспоминаний, за что Дженни была благодарна. Дженни отказалась. — Хотите же, — девушка наклонила голову вбок, — я сейчас, — шустро куда-то ушла. Вернулась с ещё одной вилкой. Пододвинула тарелку на центр стола и вручила брюнетке столовый прибор. Дженни хмыкнула. Но приняла. Первая вилка. Первый вкус. Улыбка. — Я очень давно не ела сладкое, — поделилась Дженни, медленно отламывая ещё кусочек. — Почему? — у Лисы округлились глаза. Дженни пожала плечами. — Каждый раз, когда вижу то, что мне когда-то было нельзя, срабатывает триггер, — крутила она вилкой. В глаза не смотрела. Не услышав ответ, всё же посмотрела на девушку. Лиса явно ждала продолжения. — Ну, мне с 14 лет запрещали всё то, что ты и другие можете спокойно себе позволить, конечно, без перебора. Но когда мы были на пике популярности, нам сделали послабление в режиме и, — подняла взгляд вверх, на потолок, набрала воздух в лёгкие, выдохнула, — в общем, я тогда поправилась на два килограмма. Лиса догадывалась, что происходило дальше. Но она была удивлена тем, что Дженни можно было что-то запретить. Девушка всегда выглядела той, кому палец в рот не клади. Казалось, что ей невозможно что-либо запретить. Такая свободная. По крайней мере, на экранах. Хотя Лиса её понимала. Ведь сама во время стажировки переступала через себя. Видимо, и Дженни была готова жертвовать собой. Все артисты приносят себя в жертву. — Была масса хейта? — с опаской спросила. Дженни многозначительно кивнула несколько раз. — Тогда это было так странно для меня, — продолжала крутить вилкой, — эти люди, которые приходят к тебе на фан-встречи, концерты, которые подходят на улице, все они так мило улыбаются и просят дать автограф. Восхищаются тобой. А потом ты читаешь, как эти же люди говорят, что любили тебя за твои 45 килограмм, а не за 47. Лиса заметно погрустнела. Её выдавали глаза. Она задумчиво закусила губу. — Тогда я начала худеть, — на первом кусочке Дженни и закончила, судя по всему, не брала больше, — запреты вернулись в мою жизнь со старой силой. С тех пор я держу эту диету, несмотря на то, что я уже абсолютно свободна. Лиса задумалась. — Спасибо, что поделились, — на самом деле, сказать ей хотелось куда больше. Но она не знала, как та отнесётся. Не хотела казаться какой-то бестактной или же наглой. Или. Директор в ответ слабо улыбнулась. Её слушают. Слышат. Впервые. Конечно, у Дженни были друзья. Но на то они и друзья. Лиса же была человеком со стороны. Почти чужой, несмотря на то, что они знакомы пять лет. — Почему такое обращение к артистам? — вероятно, это был глупый вопрос. И Лиса уже мысленно себя ударила по лбу. Всё же очевидно. Дженни отложила вилку. — Раньше я списывала на зависть. Она имеет место быть. А затем, чем старше я становилась и чем больше со мной было связано интриг и скандалов, тем я всё больше и больше утверждалась в одном. Ты — продукт. Не человек. И обращаться к тебе будут, как к продукту. Лиса вспомнила свои ощущения на шоукейсе. Именно так она себя и чувствовала. Выставлена на витрину, как тот десерт, что она пробовала. Согласно кивнула. — Кому-то не понравится твоя упаковка. Кому-то цена. А кому-то содержимое. Ты — продукт и ты должна соответствовать ожиданиям потребителя. И как только ты выходишь за рамки ожидания, показывая, что ты на самом деле живой человек со своими недостатками, изъянами и что у тебя есть чувства, — Дженни поджала губы, пожала плечами. — Всем нужна идеальная картинка, — подытожила Лиса. — Картинка — это главное слово, — кивнула брюнетка. Они замолчали. Лиса переваривала услышанное. Нет, конечно, где-то на задворках она это понимала. Но будто бы не верила. Надеялась. Но, когда это сказал человек, который варился в этом много лет. Это разочаровывает. Во времена стажировки не раз говорили о том, что это тяжёлая ноша. Но что они хотели донести детям, которые мечтают о славе. О том, чтобы их узнавали. Дженни наблюдала за Лисой. Гадала, какие же там сейчас крутятся мысли. Старалась не думать о своих. Ведь они были нежелательными, но просились быть услышанными. — Как десерт? — Лиса решила уйти от темы, на что Дженни легонько усмехнулась. — Вкусный. Спасибо, что угостила. Как-нибудь и я тебя угощу. Лиса думала, что ей послышалось. Это было неожиданно с её стороны. И у Лисы была масса вопросов. Девушки разошлись. У Лисы был внутренний ураган. Ей было не по себе. Недоумевала. Что такого могло произойти, что брюнетка сменила гнев на милость. О, она хотела спросить. И она обязательно спросит. Наверное. Сомневалась. Дженни осознала, что впервые была настолько разговорчива с кем-то за долгое время. Откровенничала. Как для закрытого на все замки человек, ей было это в новинку. Но Лиса её раскрывала, сама того не зная. Было в этом то, что Дженни нравилось. Лиса не излучала опасность. Не выглядела той, кто хочет причинить вред. Дженни же помнила её ещё со стажировки. Лучезарная девчонка с очень твёрдым внутренним стержнем. Дженни помнила и то, как к ней всё время приставали другие девочки. Это она тогда им пригрозила. Но было в ней, помимо безопасности, что-то такое хитрое, замысловатое. Что-то, что внутри Дженни кричало: «беги». И брюнетка пыталась понять, что же именно. Солнце грело. Снег таял.