Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
Небольшой сборник хорни драбблов по Ваноям.
Примечания
28.01.2024 - №4 по фэндому «Vanitas no Shuki»
29.01.2024 - №3 по фэндому «Vanitas no Shuki»
30.01.2024 - №2 по фэндому «Vanitas no Shuki»
31.01.2024 - №1 по фэндому «Vanitas no Shuki»
Quatrième nuit : Se perdre en toi.
24 января 2024, 06:29
Чёрные волосы разметались по подушке. Некоторые пряди все ещё лезут в глаза. Недавно смененное белоснежное постельное белье измято.
Голубые, чуть затуманенные алкоголем глаза смотрят в потолок. Раскинув руки и ноги в разные стороны, Ванитас не способен думать о чем-то конкретном в данный момент. Мысли скачут точно так же, как и пульс, то подскакивающий до ста сорока, то опускающийся до двадцати ударов в минуту.
На кончике языка все ещё ощущается чуть сладковатый привкус вина, а горло и грудную клетку все ещё жжёт от выпитой совсем недавно рюмки.
Наследник хмурится, ощущая в голове огромный склад помех и ощущая вялость в теле. А ведь это только начало концерта.. Что будет на утро, страшно и помыслить.
Хлопает входная дверь. Слышится шебуршание снимаемого пальто, а после стремительные шаги прямо в комнату. Ной вернулся.
Прислонившись плечом к дверному косяку, фиолетовые глаза, дотошно вцепливаясь в каждую деталь во внешности брюнета, оглядывают его, излишне долго задерживая взор на расстёгнутой пуговице на черной рубашке, что давала обзор на бледную кожу и острые ключицы, на тонкую шею с выразительно выступающими костяшками, слегка напряженную от того, что человек отвернул голову, не желая видеть Архивиста.
Но со временем, взгляд опускается все ниже и ниже, наблюдая, что не только пуговица у шеи расстёгнута, но и на груди, и на боках..
Тяжелый вздох наполняет комнату, передавая всю атмосферу внутренней дилеммы, происходящей внутри белокурого во время данного осмотра.
В конце концов, Ной медленно приближается к лежащему без сил, склоняясь над ним. В нос ударил запах вишнёвого вина. Как и ожидалось.
—Ты пил?
Ванитас молчит, хмуря брови и утыкаясь лицом в подушку, словно подтверждая слова вампира этим действием. Архивист вздыхает, но не успевает сообразить, как тонкие руки обвиваются вокруг его шеи, с силой притягивая к себе. Не ожидая такого действия, белокурый дёрнулся. Человек лишь сильнее сжал его волосы, хрипло шепча.—Останься со мной.
Ной не сразу осознает, что его мочку уха чуть прикусили, а вдыхает, слыша, что тот, в чью грудь он утыкается носом и панически боится раздавить тело, значительно меньше его собственного, тихо усмехается. Поднимая голову с груди брюнета, Ной вздыхает и пару секунд нависает сверху, глядя на бледное лицо и делая все, что в его силах для того, чтобы не опустить взгляд на эту треклятую, манящую шею. Разум, дурной алкоголем, не может выдать ничего, кроме усмешки, чувствуя взгляд на своем теле. Ловко воспользовавшись беспомощностью и колебанием вампира, Наследник обхватывает ногами пояс белокурого, давя на него со значительной силой. В какой-то момент позвоночник Архивиста не выдерживает, падая на грудь к черноволосому и уже ожидая ощутить тепло его тела, да пальцы в волосах, но под собой чувствует лишь мягкую постель и открывает глаза. Смех исчезнувшего столь резко человека звучит совсем рядом. Привалившись спиной к стене, обладатель Мемуаров подпёр голову рукой, широко усмехаясь. Пуговицы на белой рубашки расстегнулись почти полностью. Осталась лишь одна, на груди. Смуглая рука осторожно касается живота, и, не встретив сопротивления, поднимается дальше, пока вампир оказывается все ближе и ближе, садясь прямо напротив Наследника и касаясь губами его шеи, расстёгивая таки заветную пуговицу, медленно, с особым трепетом снимая белую ткань с острых плеч, покрывая бледную кожу и выступающие кости на худом теле тропой из поцелуй, поглаживая бока и ребра. Приятное чувство возбуждения растет, поднимаясь по телу, алкоголь окончательно вводит голову в туман, из которого невозможно выбраться, пока не получишь то, чего хочешь. Ванитас осторожно цепляется за плечи Ноя, садясь на его бедра и приживаясь грудью к его груди, плавно выгибаясь от равномерных поглаживаний по спине.—Ты пьян, Ванитас.
Отказ? Желание перенести все на следующий раз? Нет.. Уж точно не в этот раз. Чтобы доказать, что он отдает отчёт своим действиям, обладатель Мемуаров поднимает голову, глядя в фиолетовые, разгорающиеся алым глаза. «Мы можем действовать. Я знаю, к чему всё идёт.» Ной откидывается на спину, утягивая за собой сидящего на нем человека, чтобы он упал на его грудную клетку, а после быстро и проворно переворачивает наполовину оголенное тело под себя, нависая сверху, скользя поцелуями от живота до шеи, слыша приглушенные стоны и руки, что гуляют по его торсу, постепенно расстегивая все пуговицы чуть подрагивающими пальцами. В пьяном состоянии человек более разнузданный. Более податливый. Более похож на принимающего, а не на того, кто чуть ли не насильно заставляют ложиться под кого-то. Более нежный. Архивист тяжело выдыхает и помогает стянуть со своих плеч рубашку, наваливалиясь на тело черноволосого. Оба голых тела перплелись, и Наследник запрокинул голову назад, ощущая внутри себя два пальца с шероховатой кожей, которые столь осторожно разрабатывали вход. В голове стучит, сердце бьётся, как кульбит, дышать становится тяжело, ощущение, что весь воздух в комнате стал вязким и противным, смешались. Ощущение, что вот-вот потеряешь сознание, сгинешь, и не успев почувствовать наслаждения финала. Сквозь почти отключившийся разум едва проходит осознание, что его тело вминают в кровать мягкими толчками. Поздно осознав это, и лишь ощущая равномерные, приятные волны мандража по телу, Ванитас вплетается пальцами в волосы на голове склоненной над его грудью. Отворачивая голову в сторону и лишь прикусывая губы, неспешный темп в теле лишь успокаивает, даря странные ощущения спокойствия и защищённости. Нет прежнего огня, борьбы за доминирование, нет абсолютно ничего. Есть лишь ласка, что всегда ощущается столь поздно в постели. И Наследником она была испытана впервые лишь спустя сотни предыдущих разов. Ведь так непривычно прижиматься к горячему телу над собой, ощущая внутри лишь спокойные движения, а не долбящие, приносящие боль, либо до такой степени страстные, что спина хрустит от уровня выгиба навстречу. Так непривычно ощущать зубы, что не чуть ли не рвут кожу, а осторожно цепляют, что губы не оставляют алых следов, чаще всего кажущимися синяками, а лишь мягко сминают и целуют, что руки, вопреки безмолвно создавшейся традиции, не сжимают тело, а гладят. Тихие вздохи и равномерный скрип кровати наполнил помещение. Зачем срывать голос, зачем стонать так, что на следующее утро сможешь не выдавить из себя и слова, когда на тебя наконец не давят? Когда внутри себя лишь равномерный и непривычно нежный темп, от ощущения которого хочется кричать и плакать, словно от капли воды среди сплошной пустыни. Ведь то, о чем он даже и не думал, оказалось таким приятным на личном опыте.. Или это все пьяный дурман? Но просыпаясь на следующее утро в одной постели и не ощущая зуда в теле, а лишь боль в голове.. Осознаешь, что нет.