За бортом жизни

      Холера просыпается от того, что солнце светит прямо в глаза. Предыдущая квартира выходила на юг, там солнце приходило позже, и Холера не привыкла закрывать на ночь шторы.       Непривычная обстановка даёт немного адреналина. Холера думала, что проснётся в ужасном настроении, но сейчас ей удивительно неплохо лежать на освещённой солнцем постели и любоваться деревьями за окном. Старая квартира располагалась высоко, там, чтобы посмотреть деревья, нужно было выглядывать в окно. Здесь можно любоваться ими прямо с дивана. По заснеженным веткам прыгает снегирь. Это самка, и у неё нет красной грудки, но Холеру этим не проведёшь.       – Привет, снегириха, Pyrrhula pyrrhula, – говорит она весело.       Где-то за стенкой лает собака, с другой стороны кричат дети. Из вентиляции пахнет жареной картошкой. Все звуки и запахи здесь кажутся непривычными, хотя они абсолютно бытовые.       Холера встаёт и направляется на кухню. В шкафчике возвышается батарея лекарств. Холера вздыхает. Раньше в её квартире можно было не найти и одной пачки таблеток, а теперь здесь целая аптека.       Холера достаёт тонометр, меряет давление. Потом принимает утренние таблетки, перекусывает бутербродом. Пока в окна светит солнце и всё хорошо видно, нужно продолжить уборку квартиры. Они с Кариной отмыли вчера далеко не всё. А ещё можно начать раскладывать вещи из коробок.       К вечеру Холера решает сходить в магазин. Она мыла квартиру, пока не кончились силы, потом долго лежала на диване, наблюдая за птицами. Утреннее хорошее настроение давно ушло, но депрессивные мысли тоже пока не вернулись. Холере кажется, что она отдыхает в каком-то санатории и через пару недель вернётся к любимой работе. Она не хочет думать, что будет чувствовать, когда эти две недели пройдут, а жизнь так и не поменяется.       На улице Холера осматривается. Если здесь всё время вертятся птицы, значит, где-то поблизости кормушка.       Кормушку она находит быстро: крутящаяся пластиковая бутылка на нитке. Холера вздыхает. Такая кормушка неудобна и даже опасна для птиц: на морозе пластиковый срез становится острым, можно поранить лапки. Надо заказать в интернете нормальную кормушку и повесить на балкон. А ещё купить несолёных семечек.       – Вы не знаете, чья это машина?       Холера оборачивается. Неопрятного вида мужчина указывает на её малолитражку.       – Знаю. А что?       – Скажите хозяину, чтобы больше здесь её не ставил! Это моё место.       – Я думала, двор общий.       – Вот ни черта он не общий, дамочка! Здесь все места давно расписаны. Это ваша машина? Тогда уберите её и больше сюда не ставьте, иначе однажды утром встанете, а колёса проколоты.       – Полиция разберётся, кто проколол, и накажет за хулиганство.       Мужчина смачно сплёвывает на снег.       – Да ничего она не будет разбираться. У нас тут девушку убили – и то разбираться не стали, на рецидивиста какого-то дело свесили. Короче, я вас предупредил. Вон там за будкой есть место – туда машину поставьте.       Холера разворачивается и идёт в сторону магазина.       Поначалу она говорит себе, что ни за что не уберёт машину. Потом понимает, что сил воевать с мужчиной у неё сейчас нет. Какая, в общем-то, разница, где стоит автомобиль, который всё равно скоро продавать. Серёжа давно советовал ей съездить на детальное обследование в Москву, а на это нужны деньги. Холера уже активно обдумывает предстоящее путешествие: «Ехать лучше весной, тогда можно ещё погулять по красивым улицам. Повидать московских знакомых. Надеюсь, мне не станет плохо в самолёте».       Раньше Холера частенько летала в Москву в командировки, и предстоящая поездка должна стать заменой таким командировкам. Холера надеется что столичные врачи разберутся, как поднять её иммунитет, и всё снова станет хорошо.       В магазине группа детей тыкает в респиратор Холеры и ржёт.       – Женщина, да снимите вы уже этот намордник, – советует какой-то дед. – Вы что, собака? Нет? Ну так снимите.       – Если я его сниму, то непременно вас покусаю, – шипит Холера мстительно.       – Я что, яблоко, чтоб меня кусать? – Дед удивляется слишком натурально, чтобы можно было его всерьёз ненавидеть. – Ну так и вы не собака, чтоб в наморднике ходить. Вы бы ещё ошейник надели!       Холера расплачивается за покупки и спешит на выход. Приколы про респиратор слишком её задевают. Она была бы рада ходить в магазинах как все, но здоровье ей пока не позволяет.       «Ничего, в Москве мне помогут», – успокаивает себя Холера.       Холера заносит домой продукты, берёт ключи от машины и перегоняет её за будку. Ощущение рельефного кожаного руля в ладонях вызывает грусть. Слишком сложно смириться с тем, что ей долго ещё не придётся водить автомобиль. И ещё тяжелее понимать, что она официально больше не сотрудник центра вирусологии и вообще никто – женщина в наморднике, посмешище.       Холера возвращается домой – теперь ей приходится называть домом эту квартирку – и без сил ложится на диван. Ей больше не хочется жить. Но и умирать сейчас, когда её только вытащили с того света, глупо. Для науки важно наблюдать изменения в её организме. К тому же, есть ещё шанс, что московские врачи вправду помогут.       «Я выжила после такой дозы вируса Марбург! Я сделала почти невозможное! Мне нельзя сдаваться! – убеждает себя Холера. – Я со всем справлюсь, потому что я молодец. Подлечусь и вернусь к старой жизни. Тут перетерпеть-то немного осталось».