Яд любви твоей

Смех множится в пьяном рассудке. Новая порция водки наполняет стакан. Жилистая рука подталкивает сделать новый глоток. Жидкость обжигает язык, горло и желудок. Но постепенно, когда вкус теряется в собственных слюнях, а градус всё больше забирает осознанности, остаётся лишь приятное тепло. Хриплый голос что-то рассказывает и смеется. Пьяному разуму трудно концентрироваться на словах, но с губ рефлекторно слетает ответный смех. А потом мир переворачивается. Лицо, что нависает сверху, множится и плавает из стороны в сторону. Трудно смотреть в глаза, когда не понятно, где настоящие глаза. Ресницы опускаются, прикрывая глаза. Парень пытается привести свои мысли в порядок, чтобы понять, что происходит. Но градус не даёт сосредоточиться. Сухие жилистые пальцы крадутся под майку. - Что… ты делаешь? – с пьяной улыбкой спрашивает парень. - Ты мне всегда нравился, - отвечает ему голос с хрипотцой. Усталый мозг туго соображает и медленно переваривает услышанную информацию. Парень смотрит в расплывающееся лицо и чувствует, как руки поднимаются выше, раздражённо подтягивая ткань, чтобы раскрыть тело. Улыбка стекленеет на лице, когда постепенно до него доходит смысл. Ладони упираются в плечи, силясь остановить нависающее тело. Мозг судорожно подбирает, что можно и нужно сказать, чтобы прекратить. - Нельзя, - еле слышно выдыхают губы. - Никто не узнает, - успокаивает его Кощей, опускаясь ниже, целуя сухими губами изгиб шеи. Как по щелчку туман опьянения начинает рассеиваться. Тело всё ещё не желает подчиняться, но мозг теперь осознаёт всё происходящее. Сердце начинает сжиматься в груди. По коже проскальзывает ток омерзения, когда ладони спускаются вниз, задевая чувствительные места. - У тебя есть девушка, - заплетающимся языком находит оправдания Вова. - Да ну её нахер, - сплевывает мужчина в сторону. Ладони упираются в плечи, но Кощей на это не обращает ни малейшего внимания. Сердце гулко бьётся в груди, а мысли бьются о черепную коробку, силясь найти способ сбежать. Куда делись все силы? Протест вопит в ушах, но вместе с тем он не может даже слова сказать. - Не надо, - выдыхает он, когда ощущает пальцы под одеждой в паховой зоне. - Всё в порядке. У меня тоже встал. Пьяный взгляд опускается вниз, когда тощие пальцы стягивают тонкую бесполезную защиту. Стояк. Собственное тело отреагировало на алкоголь и шок, но его собеседник расценивает это как желание. Руки наливаются свинцом. Они совершенно не хотят слушаться. Но всё же Вове удаётся отпихнуть мужчину в сторону и оторваться от дивана. Но он не может сделать даже двух шагов. Голова начинает кружиться, мир качается слишком сильно, тело не успевает собраться и падает прямо на пол. Ноги путаются в спущенных штанах. Какое-то время после удара головой о твердь пола мозги сжимает болезненным алым спазмом. Но вскоре под руки проскальзывают сухие пальцы, начиная поднимать. - Ну, что же ты так быстро встал? – ласково произнёс мужчина. - Нет. Отпусти меня. Я хочу полежать на полу, - мямлит парень, не находя в себе возможности отбиваться. Его возвращают на диван. Лишают одежды. И всё, что остаётся – отползать от хищника. Тошнота подкатывает к горлу. Он не хочет видеть. Не хочет чувствовать. Было бы чудесно просто отключиться. Он поворачивается на бок, чтобы хоть как-то спрятаться от Кощея. Но его руки начинают касаться везде. Вова выпил слишком много. Токсины слишком сильно ударили в мозг. Всё тело сейчас как мешок с мясом и костями. Слишком тяжело двигаться. Слишком тяжело отбиваться. - Тебе понравится, - сиплый шёпот пробирает до костей. Ресницы зажмуриваются. Вова пытается думать о чём угодно, только чтобы не чувствовать его рук. Они ползают, точно пауки. Вверх до волос, вниз по спине, по обеим ногам. Они сжимают крепко и без компромиссов. Разворачивают к себе, когда мужчине надоедает играться. Вова не открывает глаз. Он представляет своих друзей. Думает о своих родителях. Прокручивает разговоры со своим братом. Всё, только чтобы быть отсюда как можно дальше. Пальцы неотступно приближаются. Они трогают слишком близко. Вова пытался держаться, но когда палец стал пробираться в тело, вздох сам собой сорвался с губ. Ощущение, что в тело забирается паразит. Он прогрызает себе путь, не желая оставить ничего живого. Желает напитаться, иссушить, уничтожить. - Я знал, что ты этого хочешь. Дурацкое тело реагирует, как пожелает. Так хочется отрезать собственный стояк, только чтобы Он не считывал это как знак. Но слишком поздно что-то решать. Всё уже зашло слишком далеко. И уже нет пути назад. Сухие губы обжигают кожу по телу. Она точно плавиться от каждого касания. Плавятся мышцы и даже кости. Все органы сжимаются от желания выблевать собственный мозг. Вова поворачивает лицо, подтягивает руку к губам и закусывает кожу на кисти. Все сложнее сопротивляться с рефлекторными реакциями на проникновения, но хочется до последнего молчать. Не показывать ему ни единой эмоции, чтобы он не принял это на свой счёт. - Вот видишь, это приятно. Пальцы касаются напряженной плоти, и с губ слетает вздох. К горлу подкатывает отчаянный крик. На мгновение становится приятно. И чем больше Кощей плавает ладонью по члену, тем больше приятных ощущений растекается по телу. А вместе с ними отвращение к самому себе. Вова понимает, что не сможет терпеть эту пытку… так. Он хватает мужчину за кисть и старается заглянуть в глаза. В собственных стоит пелена и едва сдерживаемые слёзы. - Не… надо… - тяжело выдыхает парень, ненадолго прикусывает губу, а потом заставляет себя произнести слова, - Только… внутрь… Если будет только больно, может, он сможет это сдержать. Но ощущать насилие приятным он точно не хочет. Пьяный Кощей улыбается, убирает руку от члена и пригибается ниже. - Какой ты… извращенец, оказывается, - довольно бурчит он, а потом накрывает губы тошнотворным поцелуем. Его невозможно оттолкнуть. Это невозможно остановить. Оно просто продолжается. Но сейчас Вова понимает, что легче вытерпеть. И дать Кощею то, что он хочет. Чтобы он разжал свои жилистые пальцы и дал уйти домой. Парень нехотя поддаётся поцелую. Он чувствует мерзкий вкус водки и шпрот. А ещё жадный язык, который старается заполнить всё пространство собой. И не менее голодные движения внизу, которые всё больше растягивают тело. Когда же это кончится? Когда мужчина отстраняется, Вова лишь смиренно смотрит вниз. Смотрит на член мужчины и уже мысленно рассчитывает, насколько больно это будет. Сможет ли он не закричать? По крайней мере, он постарается. Он будет стараться, чтобы только не сделать ещё приятнее своему насильнику. Мужчина пристраивается, а Вова снова закрывает глаза. Он отворачивает лицо и вгрызается в свою руку. Толчок. Почему вообще до этого дошло? Почему? Вова задерживает дыхание. Его зубы прокусили кожу, выпуская горячие капли собственно крови. Он зажмурился и чувствует, как по щекам начали бежать слёзы. Но голос он не впустил. Драконье дыхание роняется рядом на плечо. - Как же хорошо, - выдыхает мужчина. Ещё вчера здесь Вова чувствовал себя в безопасности. Ещё вчера он верил, что нашёл чудесного друга. Ещё вчера у него было столько надежд на своё будущее. Ещё вчера. Он не знал. Как по-настоящему. Бывает. Больно. Лёгкие будто слепляются, но в какой-то момент их обжигает от недостатка кислорода. Вова делает длинный выдох, а потом суматошный вдох. И чувствует. Слишком хорошо чувствует внутри себя то, чего там быть не должно. Горячее, разрывающее, болезненное. Оно постепенно проползает всё глубже. Жжётся так сильно, словно всё давно уже разорвалось. Кажется, что по ногам бежит кровь, но из-за происходящего всю нижнюю половину тела сильно печёт. Ощущения путаются ещё и из-за алкоголя, который ослабил тело. На лицо падают мокрые поцелуи, когда Кощей проникает до конца. Дальше не получается быть тихим. Заячье дыхание вынуждает со свистом часто втягивать воздух, а на выдохах рождаются стоны, в попытках хоть немного облегчить эту пытку. Но, разумеется, насильник всё трактует иначе. Особенно видя всё ещё колом стоящий член. - Какая же ты шлюшка, на самом деле, - усмехается мужчина, - Нравится, когда тебя трахают? Неужели? Пусть это закончится. Как угодно. Пусть сердце остановиться. Пусть дыхание прекратиться. Пусть сознание отключится. Больше нет сил терпеть это. Но это лишь начало. Плоть начинает скользить внутри. Каждый толчок, точно лезвие ножа проникает. Снова и снова разрезая кишки. Так больно, что притворятся уже не получается. Вова сдаётся бороться со своим телом. Он вдруг подумал, а вдруг станет легче, если дам выплеск эмоциям? Он стонет громче, почти кричит, упираясь в нависающие плечи. Он раздвигает ноги, выгибается и ищет положение, в котором член не будет так сильно вспарывать брюхо. Но всё бесполезно. Всё равно ужасно больно. Всё равно нестерпимо колюче. Всё равно это пытка, от которой по щекам безостановочно текут слёзы. А мужчина видит в этом танце под собой удовольствие. Он старательно загоняет себя до грубых шлепков. - Тише ты, соловей. Голосишь так. Так сильно нравится? Рука ложится на рот, пытаясь закрыть голос, но он всё равно разносится по всей комнате. Тогда пальцы сползают и ложатся ниже. Длинные паучьи лапки стягивают горло, ладонь нажимает на трахею, мешая кричать и дышать. Вова замирает, распахивая глаза. Он уже едва ли видит что-то перед собой. Рука душит и вдруг мозг думает: «вот оно. Избавление». Он не противиться. Он не борется за жизнь. Он поддаётся всем своим измученным телом. Глаза начинают закатывать под веко, в голове сильно пульсирует, она, по ощущениям, раздувается, как воздушный шар. Сознание начинает меркнуть, а вместе с ним ощущения отдаляются. Боль уже перестаёт быть такой яркой. И от этого становится хорошо. Но вдруг Кощей забивает себя финальными рывками в тело, а потом отпускает горло. Рёбра растягиваются, наполняя лёгкие обжигающим кислородом. В горле начинает першить и парень рефлекторно кашляет. И с каждым кашлем сжимает в себе член, от чего мужчина блаженно стонет. - Я вижу, ты хочешь ещё? Кощей намекает на красноречивый стояк. Он берет парня за руки и поворачивает к себе спиной. Лицо утыкается в небольшую подушку, а задницу тощие руки приподнимают повыше. Парень пытается увильнуть, тогда ладонь больно бьёт по ягодицы. Вова вздрагивает и выдыхает со стоном. Ещё один неверный знак. Новый удар, который проходится по телу молнией. Он надеялся, что скоро всё кончится. Но. Ягодицы горят огнём от жестких ударов. Они остаются красными следами на бледной коже. С удовольствием мужчина открывает для себя всё новые развлечения со своей игрушкой. Он выуживает из брюк ремень, складывает его и заносит удар. Воздух со свистом прорезается и комнату оглашает новый крик. - Заткнись! Соседи все услышат тебя, шлюха! Ладонь мягко нажимает на затылок, вдавливая лицо обратно в подушку, чтобы продолжать пытку. Голос глушится в мякоти ткани. Удар. Ещё один. Иногда кожа ремня попадает между ягодиц, больно ошпаривая пах. И пока вся задница не загорелась алым, Кощей не удовлетворился. Из некоторых полос проступили крапинки крови из-за разрыва кожи. Тело уже безвольно подчиняется всему, чего от него желают. Мужчина тянет за локти и Вова не противится. Кисти стягивает ремнём, закрепляя их скрещенными на спине. Теперь парень стоит лишь на коленях, упираясь лицом в подушку. Новый заход. Он проникает жёстко, продолжая давить на голову, чтобы крики не слишком явно отражались от стен. Диван скрипит от голодных рывков. Вой подростка тонет в стоне мужчины и грязных шлепках. Постепенно становится легче. Тело перестаёт акцентироваться на боли. Постепенно получается переключаться. Думать о том, что сводит плечи в таком положении. Стараться сжимать и разжимать пальцы, чувствуя, как к ладоням пережимается приток крови. А ещё он думает о двух полных бутылках водки. Может, стоит попытаться его напоить? Тогда Кощей отключится и пытка прекратиться. Внезапно Вова чувствует что-то на своей шее. Галстук? Мужчина набросил его, точно петлю, затянул, а потом стал натягивать свободный край. Атлас врезался в кожу не больно, но всё сильнее затягивался на горле, мешая дышать. Сиплые стоны едва выныривали наружу, а тело сжималось в страхе задохнуться. Видимо, этого и хотел Кощей. Чтобы нутро сжимало его, когда он вдалбливается. Пожалуйста, пусть он уже кончит и отстанет. - Я так давно мечтал о тебе, - рыкливый шёпот крадётся в закоулки сознания, - Вова, ты так сильно мне нравишься. Я так рад, что я тебе тоже. Яд растекается по венам. Жжётся в каждом участке тела. И это жжение сильнее физического. От него хочется содрать кожу, не оставить ни лоскутка. Вылезти из своей грязной шкуры, снять своё поломанное лицо. Кощей садится, чтобы перевести дух. Вова медленно выпрямляется, но всё внутри ещё сжимается. Он покачивается, несколько раз заваливаясь обратно. Но в какой-то момент ему удаётся сесть. Он до сих пор чувствует член внутри себя, хотя его уже там нет. На шее всё ещё висит галстук. Руки всё ещё затянуты ремнём. Член всё ещё стоит. Вова смотрит рассеянно в сторону и пытается подняться. Но снова нетвёрдые руки подводят. Кощей ловит его и сжимает в своих объятьях. - Ну, куда ты, солнышко? - Хочу… в туалет… - Так ты же сам не дойдёшь. Давай я тебя доведу. - Я сам. Развяжи меня. - Нет. Я провожу. Кощей поднимается и даже не думает снимать путы. Он держит за плечи Вову и ведёт его к уборной. Вова встаёт у толчка и поворачивает голову, в надежде, что Кощей освободит руки. Но вместо этого мужчина лишь берётся за член, направляя его как нужно. - Я всё испачкаю, - противиться парень, - Уйди, мне неприятно так. - Успокойся, солнышко. Мне совсем не противно. Спорить с ним бесполезно. Видно, теперь он в покое не оставит до самого утра. Вова сдаётся и делает, как тот хочет. А когда возвращаются, он просит выпить ещё. Кощей вливает водку в парня прямо из горла и пьёт сам. Обе бутылки пусты, но ни Кощей не отключается, ни Вова не падает в забытье, хотя так сильно хочется. А потом новая порция пыток. Их уже терпеть легче. Тело почти онемело, так что Вова слабо ощущает удары ладони, толчки в тело. Он даже не понимает, в какой момент появляются свечи, и заливаю руки воском. Кажется, не только руки, но уже плевать. Кощей отрывается по полной. Сколько точно времени прошло Вова не знает. Они сваливаются рядом где-то под утро. Кощей так и не пожелал освободить парня. А всю ночь к ряду стискивал в своих тощих руках, так что даже было не отползти.