Этот достопочтенный злодей

      Когда ты уставший и потный, заваливаешься в свою дряхлую квартирку, то наверняка не ожидаешь каких-либо сюрпризов. Особенно, если время переваливает за полночь.       Вот и у Мо Вэйюя планов на эту чудесную ночь не было. Кроме двенадцатичасового здорового сна, естественно. Он с беспристрастным выражением лица разглядывал стопку шашек для вэйци, что весьма уютно расположились на столике в гостиной. Стоит уделить время, чтобы очистить их от следа чужих духовных сил, порядком набравшихся за последний месяц.       Ах, никто не предупреждал его, что быть злодеем так утомительно.       В голове после трудного дня удивительно звенящая пустота, будто все мысли остались за пределами его дома, решив не мешать. На кухне шумит старый чайник, терпеливо согревая воду, о котором Мо Жань вспоминает чуть позже и идёт за кружкой.       Конечно, глупое изображение хаски, гордо красующееся на той самой кружке, не выглядело престижно для человека его уровня. Так сказал бы любой здравомыслящий человек, вдобавок презрительно фыркнув. Хотя, кто сказал, что действительно «любой», когда в голове всплывала вполне конкретная личность.       Скользкая ручка кружки неловко ускользает от расслабленных пальцев, едва не разбиваясь об деревянный стол, благо, рефлексы у Мо Жаня были отменные. Это, должно быть, совпадение.       Но когда через минуту на пол падает чайная ложка, Мо Жань понимает — не совпадение. Лучше бы ему быть начеку.       Случайность — это лишь придуманная человеком закономерность. Удобно назвать события случайностью, если они не играют тебе на руку, или же наоборот слишком весомы. В случайности Мо Жань не верил. Ни при каких обстоятельствах он не поверит! Не может быть так, что внезапно из рук начинают валиться вещи, когда в мысли прокрадывается фигура из прошлого. Так ещё какие вещи! Чайная ложка, вы поглядите!       Что на этот раз, Чу Ваньнин?       Едва проснувшись утром около трёх недель назад, Мо Жань задумался над своей вменяемостью. Новостные заголовки пестрили одним и тем же именем, о котором он знает не понаслышке. Его дорогой учитель покинул геройскую организацию Сышэн! Ну не чушь ли?       Наверняка, жёлтая пресса решила распустить грязные слухи, дабы очернить образ Юйхэна — героя, что спас миллионы жизней. Все знали, насколько тот был предан своей компании. Ни за какие деньги и предложения, он не хотел бросать то, где его приняли и поддержали. Но спустя ещё несколько новостных заголовков решимость Мо Жаня начала колеблется.       Как? Чу Ваньнин разругался с дядей? Ха! А ведь когда-то и он скрылся с их глаз. Что такого они могли не поделить? Учитель всегда был скуп на эмоции, в особенности, когда дело касалось чего-то более сложного, чего-то вроде нежности, которой Мо Жаня несправедливо обделили.       Конечно, с такой силой как у него, кто захочет считать его героем?       В груди неприятно свербит, и телефон отбрасывается в сторону. Ну и черт с ним. Пусть.       Официальное заявление от главы организации не заставило себя ждать. Чу Ваньнин расторгнул свой контракт героя. Отныне героя номер один под именем Юйхэн больше не существует. Мо Вэйюй зол. Да как он посмел не заключить другой контракт?!       От воспоминаний кровь вскипает в жилах. Если бы этот.. этот холодный человек просто перешёл к другим людям, Мо Жань бы — он в это искренне верит — проигнорировал скандальные статьи. Но только вот от Чу Ваньнина ни слуху уже двадцать один полный день и час. Нет, Мо Вэйюй не наводил справки, это был лишь спортивный интерес.       Сколько бы источников он не проверял, сколько бы людей не спрашивал, даже перед лицом Тасянь-цзюня все молчали. Никто не знал, где был Чу Ваньнин!       Все чутье буквально выло — первые в списке герои не пропадают просто так. И как злодею, ему полагается только закатить победную вечеринку, мол, ну что? Кто теперь вас спасет от этого достопочтенного? По меньшей мере, Мо Жань мог хотя бы сделать вид, что рад такому стечению обстоятельств.       Предательское сердце — ну и пошло ты к черту! — не хотело ни попойки, ни торжества.       Хотелось проснуться и увидеть новость о живом Чу Ваньнине, о том как он припеваючи устроился где-то на другом континенте с его отвратительно сладким коктейлем. Подальше от самого Мо Вэйюя, конечно же.       Скрипящий дверной звонок заставил Мо Жаня вынырнуть из своих мыслей. Уши от этого звука едва ли в трубочку не начинают заворачиваться, так что широкими шагами он направляется к двери.       «Кого только принесло?»       Может, это была очередная добрая тетушка с нижнего этажа.       — Иду, — басит Мо Жань, хватая ключи, чтобы открыть дверь. Не самая практичная вещь в его жизни, но и к такому он привык.       Как только дверь отворяется, Мо Жань уже собирается сверкнуть своей улыбкой и спровадить нежданных гостей, как вдруг осознаёт. И ведь не зря он не верит в совпадения, выкусите!       На пороге стоит порядком потрёпанный Чу Ваньнин от собранного образа которого оставались разве что волосы, собранные в высокий хвост. Без привычного латексного — Господи, за что? — белого костюма с серебряными вставками, тот выглядел совсем иначе. Темное бесформенное худи и клетчатые штаны делали из него почти подростка, что только-только вступил в совершеннолетие. Навряд ли Мо Жань сможет стереть этот образ из головы.       От взгляда так же не укрывается общая потрепанность мужчины. Синяки под глазами, почти безжизненные губы, да и вообще Чу Ваньнин будто белое полотно.       — Чу Ваньнин? — удивление в его голосе слышно достаточно ясно, даже часто бывавшее пренебрежение благоразумно пропало.       В ответ на него смотрят два чуть ли не мутных глаза, утративших яростный блеск, что мог, казалось, осветить самое темное место. Тяжёлый и долгий взгляд был направлен прямо на его лицо. Мо Жань приподнимает бровь от такого пристального внимания, как вдруг оказывается прижат к стене.       Золотое свечение вокруг Чу Ваньнина явно даёт понять — сейчас на нем используют загадочный «Детектор лжи». Это было даже интригующе. Учитель, пропавший на 21 день, час и тридцать минут, стоит в его квартире и собирается использовать свою способность. Хорошо, Мо Вэйюй подождёт.       — Ты..ты сотрудничаешь с Жуфэн?       Мо Жань разинул рот.       «Какого хера»       — Учитель, вы пришли, чтобы спросить это? Вы уверены, что зашли в нужную дверь? — с сарказмом отзывается он, за что тут же получает разряд током по всему телу. — Ай!       — Отвечай!       — Да не сотрудничаю я! Каким придурком должен быть злодей, чтобы сотрудничать с героями?       Золотые искры вмиг рассеиваются, оставляя за собой только призрачный свет. Чу Ваньнин мучительно выдыхает будто при сильном упадке сил. Перестарался? Мужчина начинает оседать на пол, но его успевают подхватить сильные руки, задерживая.       — Спи.       Шашка вэйцзи, припрятанная в кармане домашних штанов, удачно цепляется за бок Ваньнина, заставляя следовать приказу.       Раз учитель решил сам навестить своего некогда ученика, то он обязательно окажет гостеприимство хозяина и позволит ему остаться тут. Стоит лишь напомнить ему утром, что нужно объяснить некоторые моменты.       Например, первый момент — порядочные герои, каким и был Чу Ваньнин, не ходят в гости к достопочтенным злодеям, как Мо Жань. Особенно после трёх недель отсутствия и открытой вражды между ними.       Сколько бы Мо Вэйюй не ворчал, спать учителя он укладывает на свою собственную кровать, предварительно расправленную. Темные волосы падают на бледное лицо как-то слишком умилительно. Этим мыслям вовсе не место в его голове, но даже так они всё продолжают возникать.       «Я давно отпустил учителя. Мне нет до него дела» — думает Мо Жань. — «Это вынужденное обстоятельство»       Учитель на кровати ворочается, обнимая одеяло и утыкаясь носом в мягкую подушку. Удивительно, что этот человек так уверенно стоял на ногах до этого, даже не постеснявшись применить силу.       Тут Мо Жань вспоминает об открытой двери и тихо выругавшись, бредёт, чтобы закрыть её. Может быть, тётушки смилуются над ним за шум в поздний час?       Что ж, спать на диване тоже было чудесно.

***

      Пробуждение Чу Ваньнина было удивительно лёгким — голова не болела, под спиной не было холодного бетона, а глаза не резало от напряжения. Он даже мог с удовольствием потянуться, подняв руки вверх.       — Кхм.       Чу Ваньнин немедленно подскакивает, принимая сидячее положение. Облокотившись о дверной проем на него смотрел Мо Вэйюй, беспристрастный, будто это был обычный будний день для него.       — Учитель, — начинает разговор Мо Жань, — Вы хорошо спали?       — Недурно.       Воцарившееся молчание делает ситуацию более сложной, но Ваньнин с любопытством исследует комнату, где оказался. Терпеливо выждав от силы пять минут, юноша возвращается к беседе.       — Не расскажешь, зачем пришел?       Вместо ответа раздаётся неприлично громкое урчание желудка, и Чу Ваньнин стремительно краснеет, прижимая ладонь к месту откуда послышался звук. Мо Жань хмыкает.       — Пойдем, завтрак уже готов.       Выскользнув из кровати, мужчина безукоризненно идёт вслед за хозяином дома. В животе действительно неприятно сосет, создавая впечатление, что там ничего не осталось вовсе. Как унизительно.       Перед его лицом ставят завтрак, больше похожий на лёгкий обед. Поймав вопросительный взгляд, Мо Жань поясняет:       — Нельзя нагружать желудок после перерыва, не торопись.       Чу Ваньнин хмурится. Он не был каким-то там простофилей.       Ложка зачерпывает куриный бульон с ароматным запахом, из-за чего рот сразу заполняется слюной. От сёрбанья его удерживает разве что пристальное наблюдение.       Когда последняя капля оказалась в желудке, Ваньнин позволил себе облегчённый вздох.       — Ну, Чу Ваньнин, теперь у тебя нет выбора кроме как объясниться.       Тонкие пальцы сжимают край кофты на себе, слегка оттягивая и подмечая уродливые грязные пятна пыли, появившиеся во время его скитаний.       — Мне было некуда идти. — слышит выдавленный голос Мо Жань. — Я.. ушел из Сышэна, но они безумцы!       — «Они»?       Чу Ваньнин кивает:       — Организация Жуфэн.       Тон лица Чу Ваньнина бледнеет от одной мысли. Сидящий рядом Мо Жань не выглядит столь же озабоченно.       — И? Святой Юйхэн прознал грязные тайны геройской организации, где, оказывается, не так уж и мало тварей, а, Ваньнин?       — Замолчи! Ты ничего не знаешь!       На лице Мо Вэйюй появляется жёсткая ухмылка.       — Учитель, Вы понимаете к какому человеку пришли. Чего может не знать этот Достопочтенный злодей?       Над Чу Ваньнином сгущаются тучи, но он не спешит оправдаться.       — Они создают монстров.       — Ммм.       Мо Жань со скучающим видом рассматривает светлые шторы.       Чу Ваньнин вспыльчиво поднимается со стула с видом разгневанного кошака, намереваясь уйти.       — Забудь, — буркает он.       Конечно, чего только он ожидал. Было излишне наивно идти к Мо Жаню. Три недели скитания по заброшенным зданиям дали свои плоды в виде безумных идей. Ха, пойти к злодею, чтобы обличить другого злодея! Браво, Чу Ваньнин подумал, что Тасянь-цзюню будет небезразлична судьба невинных людей.       Когда он почти оказался у двери, его резко тянут назад, заключая в крепкое кольцо рук.       — Ну-ну, Ваньнин, зачем так спешить? Ты ещё не рассказал все. Будешь вырываться — всажу шашку.       — Они воруют детей. — с отчаянным надломом продолжает мужчина. — Я догадывался, знал, что они скрывают что-то страшное. А потом увидел монстра с лицом девочки, которую они спасли, опередив меня. Это не случайность. Так не бывает. Я думаю, что она не единственный ребенок. А Жуфэн думают, что я знаю о их планах, и бесспорно правы.       — Они ловят тебя? — с зарождающимся рявканьем спрашивает Мо Жань.       Чу Ваньнин поджимает губы.       — Почему ушел из Сышэна? Осмелел сука?       — Будто ты не догадываешься!       Мужчина разворачивается, вырываясь из захвата. Два невыносимых упрямца смотрят, будто собираются наброситься друг на друга и сожрать заживо.       Мо Вэйюй рычит, ощутимо толкая Чу Ваньнина к стене, чтобы нависнуть сверху.       — И что? Доказал, что самостоятельный?       — Лучше уж я приму удар на себя, чем весь Сышэн пострадает.       — В твоей голове есть хоть капля здравых мыслей? Что будет с людьми, если с тобой что-нибудь случится? Покажи мне человека, блять, который будет прикрывать тебя, раз уж ты такой ахуенный. Вдруг я скажу «нет»? Об этом ты не подумал?!       Голова учителя склоняется вниз, будто под грузом вины. Голос Мо Жаня грозный и громкий, совсем не тот, который он использует для устрашения. Ваньнин знает, что не на шутку разозлил его, однако он не планирует уступать в этом споре.       — Скажешь «нет» и я пойду в одиночку, — спокойно ставит ультиматум Ваньнин.       — Ты не пойдешь один.       — Если потребуется-       Договорить Чу Ваньнину не даёт ладонь, ложащаяся ровно поверх рта.

***

      Мо Жань не хотел быть злодеем. С детства он восхищался героями, которые отдавали себя работе с головой, чтобы помочь нуждающимся. На обложках журналов, в кино и книгах — всегда они были добрыми и честными, главное, целеустремленными и с крутой способностью.       Однако когда-то и Мо Жаню пришлось столкнуться с реальностью своей силы. Управление шашками вэйци изначально казалось дурацким фокусом. Ну что это такое? Как их перемещение может помочь стать крутым героем?! Да его же посмешищем выставят!       Но вскоре юнцу после смерти матери глаза застелила пелена обиды и разочарования. Дети оказались не так дружелюбны, как хотелось бы Мо Жаню. Он, правда, старался подружиться со своими одноклассниками! Только все его усилия быстро оказывались на свалке.       Мо Жань слишком хорошо помнит тот день, когда осознал истинную силу своей способности. Несправедливо обиженный ребёнок легко таит злобу на врага, перебирая всевозможные виды мести. Тот мальчишка был всего лишь ровесником Мо Жаня, высокомерный, избалованный деньгами родителей ребенок.       Все бахвалился, что уж он-то точно станет героем в отличие от Мо Жаня — грязного сироты. Так и повелось. В «играх» Мо Жань стал чёрствым злодеем, от которого «в страхе» разбегались детишки.       Шашки вэйци Мо Жань использовал как пули для игрушечного пистолета. Кидал их, со временем научившись делать это проворнее, а потом, поняв, что каждая шашка могла зацепиться за человека, принялся изучать дальше.       Игра не должна была выйти из-под контроля — дети в свои десять лет любили маяться бесполезной дурью. Однако Мо Жань, вроде в шутку, уже вжившись в предначертанную роль, произносит команду.       В тот день горит младшая школа Мо Жаня, унося с собой несколько жизней детей.       Мо Жань не хотел! Он не знал, что его силы способны на такое! Кто сможет объяснить ребенку, что он не был злодеем теперь?       В одиннадцать лет из приюта Мо Жаня забирает дядя. Приводит в дом на первый взгляд улыбчивого ребенка, что с робостью смотрит на вновь обретенную семью. С Сюэ Мэном первое время были серьезные склоки. Тот тоже любил хвастаться, что станет лучшем героем — как Чу Ваньнин — но Мо Жаня не унижал. В Мэн-Мэне вообще, будто настоящей злобы и не было никогда. Только высокомерия с три короба.       Про свою способность Мо Жань рассказывает не сразу. Присматривается первым делом к тете. Мадам Ван добросердечная женщина с большим сердцем, знает Мо Жань, всегда треплет его волосы утром, заботливо улыбаясь. Он рассказывает ей про разрушительную силу поздно ночью, когда Сюэ Мэн уже спал, а дядя задерживался на работе. Мо Жаню было страшно, что его отвергнут, назовут монстром, однако Мадам Ван так и осталась любящей тетей.       Как о его силе узнали остальные члены семьи, Мо Вэйюй уже не помнит.       Однако каждый раз, когда кто-то другой узнавал о его способностях, Мо Жань испытывал сильнейшее омерзение. Он не хочет воровать с помощью своей силы! Зачем ему обманывать честных людей? Почему сверстники так отшатываются, стоит ему только приблизиться? Они действительно боятся его?       Издевательств над Мо Жанем больше не было. Осталось только одиночество.       Знакомство с Чу Ваньнином произошло, когда Мо Вэйюю исполнилось шестнадцать. Он и мечтать не мог, что ему выпадает такой шанс! Да, его дядя был главой организации Сышэн, но держалось-то все в строжайшем секрете.       Чу Ваньнин стал его учителем.       Было трудно. Холодность мужчины так и кричала, чтобы никто не смел приблизиться к нему. Чу Ваньнин был будто бессмертным в своем истинном облике, в то время как Мо Жань безошибочно мог найти его фигуру в толпе, не задумываясь. Сюэ Чжэнъюн даже шутил про некую чуйку у племянника. А Мо Жань краснел, скрывая постыдную тайну — он, кажется, влюблен.       Уроки были суровыми, проявлять нежность Чу Ваньнина не научили. В первую очередь он был героем, который спасает жизни людей, поэтому и Мо Жаня готовил к тому же. Дрался всерьёз, не оставляя даже шанса на победу — её надо заработать, а не выпросить.       Так протекали дни, а затем недели и месяца. Мо Жаню семнадцать и он все ещё безнадежно влюблен.       Чу Ваньнин остаётся прежним — благородный, но с холодным взглядом. Теперь об учителе известно больше, тот просто не любил показывать свои эмоции, предпочитая разум. За год обучения Мо Жаня не удостоили большей похвалой, чем «сойдет». Это удручало.       Но проходит пару месяцев и Мо Жань чувствует, как разбивается его сердце. Учитель тоже считает его злодеем?       Случайно подслушанный разговор дяди и наставника, заставляет его мир перевернуться с ног на голову. Значит, у него, Мо Жаня, дурной характер? Не поддаётся исправлению?       В глазах стоят слезы обиды, грозясь соскользнуть вниз. Неужели, сколько бы он не пытался стать героем, у него не получится? Даже учитель, его первая любовь, думает, что он неисправим!       Почему?       Почему?       Что ему нужно сделать?!       Эта чертова способность была действительно проклятием, выпавшим на долю Мо Жаня.       Он станет злодеем. Станет тем, кто заставит всех дрожать от страха при упоминании имени. Заставит пожалеть, что когда-то назвали его характер дурным.       Быть может, не назови его злодеем, Мо Жань им бы и не стал?       Нареки человека злодеем, и он станет им. Обратись к нему, как к герою, и он поменяет себя. Жаль, что никто и не подумал, что Мо Жаня можно назвать иначе.

***

      — Какой у тебя план?       Мо Жань сидит за кухонным столом, подперев щёку рукой. Ваньнин с интересом жуёт лотосовое пирожное, словно большего в этом мире ему и не надо. Сколько лет прошло? Пять? А он всё оставался неравнодушен к сладкому.       — Нужно собрать доказательства. — узкая ладонь тянется за новой порцией.       — Хочешь пробраться напрямую в офис? Безумство.       — Знаю, — учитель облизывает губы, счищая крошки. — у меня есть информация о том, где они собираются держать следующую жертву.       — Каким образом?       Несмотря на серьезность разговора, взгляд Мо Жаня пристально сверлит уголок губ Чу Ваньнина. Эта небольшая крошка... почему бы ему просто не убрать её, а не дразнить чужую выдержку?       — Е Ванси надёжная девушка.       Мо Жань понимающе качает головой.       — Тогда, мы пойдем туда, чтобы спасти жертву? А доказательства?       — К счастью, мы живём в веке технологий, где камера не является чем-то удивительным.       Между бровей юноши залегла складка.       — Не думаю, что общество одобрит моё появление.       — Мо Жань, — строго, по-учительски журит Чу Ваньнин одной интонацией.       — Я не прав?       Из-за каплю надутых щек мужчины, крошка становится ещё более очевидной. Не долго думая, рука тянется к чужому лицу, чтобы большим пальцем, наконец, убрать это. Мо Вэйюй не признает, что позволил себе лишнего, начав поглаживать скулу указательным пальцем. Однако покрасневшие щеки учителя стоили того.       — Что ты де-       — Убрал крошку.       Руки Мо Жаня приподнимаются в примирительном жесте. На губах расцветает старая добрая улыбка, от которой сердце Чу Ваньнина бьётся на порядок быстрее.       Он не должен был отпускать Мо Жаня.

***

      Было ли в планах у Тасянь-цзюня разрушать организацию Жуфэн? Навряд ли. Конечно, герои оттуда были куда заносчивее всех остальных. Они считали себя верхушкой, на которой держится все геройское сообщество. Нагло и самоуверенно. Для сбивания их спеси стоило ввязаться в грязные дела.       Он не стал бы жертвовать собой ради Чу Ваньнина. Увольте.       Мо Жань создавал свое злодейское имя не ради того, чтобы помогать героям. Личные амбиции и интересы — вот что стояло на вершине.       Заброшенное здание выглядело приличнее, чем ожидалось. Никаких побитых стен и окон, более того, оно выглядело почти новым. Мо Жаню раньше не приходилось бывать здесь, возможно, он бы даже не подумал, что здесь можно кого-то держать. Какой в этом смысл?       Жуфэн имели огромные связи и сети. Переносить жертву внутрь здания, пусть и не самого приличного района города, по меньшей мере, странно.       — Ты уверен, что мы по верному адресу?       Настрой Мо Вэйюя скептичен. Эта Е Ванси действительно сотрудничала с учителем? Фоновая тревога следует за ним ровно с того момента, как они приехали сюда.       — Да.       Стоять плечом к плечу с Чу Ваньнином было более чем непривычно. Мо Жань стал выше, расширился в плечах и теперь уже не был крохотным ребенком. Это забавляло и огорчало одновременно. Вода утекала быстрее, чем он думал.       На крыше здания было тихо, да и обзор отличный. Мо Жань зажимает шашку между пальцев, вертя её из стороны в сторону. Чтобы воспользоваться ей в полной мере, ему нужно столкнуться лицом к лицу с врагом.       В руке у Чу Ваньнина розовый цветок. Оказывается, способности Юйхэна простирались дальше, чем опознавание лжи. Его пребывание в квартире было неловким, и хотя тот настаивал на своем уходе, Мо Вэйюй никуда не отпустил.       Дал сменную одежду, накормил и опять уложил спать. До чего же неловко. Изнуренное тело, напротив, было очень даже не против малость отдохнуть от бесконечных скитаний.       У Мо Жаня тем временем до сих пор много противоречивых мыслей. Он ведь ненавидит учителя. Ещё не простил предательства. Однако подумав, что Ваньнин сам пойдет в лапы к новоявленным лжецам, кулаки зачесались сами собой. Смятение поселенное у него в душе пробиралось достаточно глубоко, чтобы заставить сомневаться вообще во всём.       У заднего входа в здание слышатся копошащиеся звуки. Слишком громкие, чтобы не услышать их — ещё один факт, который сеет сомнения. Неужели, их не заботят жилые комплексы в трехстах метрах отсюда? Мо Жаню казалось, что Жуфэн должны быть умнее. Между бровей залегает складка.       Краем глаза он замечает, как Чу Ваньнин активирует камеру. Запись пошла.       В здание направляется не больше пяти человек, во главе которых идёт Наньгун Лю. Сложно было не узнать такого «большого» дядю. Ожидаемо, гнить Жуфэн начали с самого верха. Черный мешок оказался крупным — не будь он Тасянь-цзюнем, его бы стошнило — не сложно догадаться, что там было спрятано. Или лучше было сказать кто.       Гримаса отвращения тут же передается Чу Ваньнину. Насколько низко они пали, раз стали использовать детей для своих экспериментов?       На крыше ловить было нечего. С осторожностью они спускаются на этаж ниже, оглядываясь по сторонам. Мо Вэйюй в своем привычном тяжёлом облачении был похож на императора, к своему стыду думает Чу Ваньнин. На фоне него, его спортивный костюм, купленный Мо Жанем, выглядел почти жалко.       Внутри здание оказалось необработанным, голые бетонные стены и пол. Недостроенные проемы для дверей, лестницы без перил. По планировке походило на несостоявшийся торговый центр.       Они не говорят ни слова, когда слышат шаги на противоположной от них лестнице, одновременно ныряя за стену. Темный настороженный взгляд Тасянь-цзюня становится жёстким, готовым к бою. Пять шашек и пять целей. Проще простого.       Шашки для вэйци взлетают в воздух прямо с его ладони, беззвучно, двигаясь низко к полу, чтобы остаться незамеченными. Нужно лишь закрепить их, чтобы выиграть преимущество. Они чем-то напоминали вирус, который любил мучать больного поплывшим сознанием и тяжело контролируемым телом. То что нужно.       Все пять шашек оказываются на нужных местах, знает Мо Жань. Бесконтрольным оставался только Наньгун Лю. Человек с такой мощью вряд ли не почувствует вмешательство. Его подавляющая энергия ощущалась за десять метров, не было сомнений, что он узнает. Взмах пальцев Чу Ваньнина перемещает камеру в проем, чтобы дать больше обзора.       Глаза мужчины напряжённо закрыты, пока он контролирует её перемещение. Белый цветок выглядел так изящно, что Мо Жаню приходилось невольно сдерживать остатки своего подросткового восхищения. Юйхэн действительно был уникальным человеком.       Мешок, что притащил с собой Наньгун Лю, раскрывает, судя по неприятному шуршанию. Глаза Чу Ваньнина испуганно открываются, а рука хватается за его предплечье. Тасянь-цзюнь не знает, что он там увидел, но ему определенно не нравится это выражение лица. Ваньнин? Испуган? Плохо дело.       Чужие пальцы механическим движением вычерчивают три иероглифа.       Е Ванси.       «Да ебаный в рот» — думает Мо Вэйюй, удерживая себя от выражения эмоций на лице.       Западня, значит. Тасянь-цзюнь не знает на что зол больше: на себя за то, что не поднял больше источников или на то, что Ваньнин был в явно большей опасности, чем он. Отлично, ловушка для Юйхэна все же состоялась. Жуфэн знают, что он здесь. Знают, кто их предал.       Руки Мо Жаня сжимаются в кулаки, от чего виднеются синие вены. Его глаза с твердостью смотрят на человека рядом с ним. «Ты не пойдешь» — утверждают они и получают такое же упрямое: «Я обязан пойти».       Если бы Тасянь-цзюнь мог, то наверняка бы связал Чу Ваньнина до поры до времени, пока все не уляжется. Лучше уж тот перебесится, чем пойдет в самое пекло. Такого мнения был только достопочтенный злодей. Чу Ваньнину хотелось рвать и метать, лишь бы не дать появиться новым жертвам.       Их молчаливый спор прерывается чужим разговором.       — Е Ванси могла оставаться таким хорошим героем. Очень жаль. — голос, Наньгун Лю не источал и капли сочувствия.       Мо Вэйюй достаёт шестую шашку для вэйци. Что ж, девчонку нужно спасти за неосознанно оказанную услугу. Сложнее всего выждать момент, когда шашку сочтут за камень, а не за орудие, но тут помогает Чу Ваньнин.       Кажется, предугадывает его мысли и кивает, когда в сторону Е Ванси никто не смотрит. Деревянная темная шашка скользит по полу, в конце концов, забираясь под воротник одежды. Шесть под контролем. Один остался.       Тасянь-цзюню нужно выйти первым, знают они. Парализовать, пока это возможно, не дать убить разумную часть Ванси. Придется влить немало духовных сил.       Он уверенно выходит в проём, вальяжно, словно был на своей территории, которую охранял днями.       — Наньгун Лю, — тянет имя Мо Вэйюй, — какое совпадение!       — Тасянь-цзюнь?       Пятеро неизвестных уже в боевой стойке, собираются атаковать его. Глупцы.       — Замрите. Вы утомляете этого Достопочтенного.       Слова Тасянь-цзюня наполнены властностью, желанием контролировать, без этого он бы не смог овладеть способностью в полной мере. Шашки посылают импульсы, подавляют и подчиняют его воле любого, кто её подхватил. Удовлетворённый своей силой, он издевательски ухмыляется, отводя плащ в сторону.       — Что тут происходит? Глава организации Жуфэн решил перейти на темную сторону?       Новая шашка питается его силой, чтобы захватить старикана. Тут стоит сконцентрировать больше способностей.       Наньгун Лю слащаво улыбается в ответ. Гадливо, как скользкая змея, готовая испустить свой яд. Он совсем не ждал здесь таких гостей.       — У меня есть предложение для тебя, Тасянь-цзюнь.       Мо Вэйюй громко хохочет.       — И что это за предложение? Что такого может мне дать Жуфэн, чего нет у этого Достопочтенного?       Его глаза опасно сверкают, как у дикого зверя, не способного сдержать ни повод, ни клетка. Он скалится во весь рот, безумно, как привык за пять лет. Власть держится на страхе, и он чувствует, как страх Наньгун Лю питает его.       — Покровительство! Мы приложим все усилия, чтобы помочь!       — Вы считаете, что у меня мало могущества? — Мо Вэйюй не пытается скрыть рокот, доносящийся из груди.       — Нет-нет!       Сбивчивые объяснения Наньгун Лю выглядят как ничтожный лепет, до которого ему нет дела. Пора бы покончить с ним. Шашка летит прямо в грудь главы Жуфэн, впиваясь в кожу через одежду.       — Не стоит злить меня, Наньгун Лю.       Взгляд обводит вражеских подчинённых до того похожих на кукол, что впору и самому перепутать.       — Что же вы тут затеяли? Не похоже, на простое похищение.       Чемоданчик сложенный ближе к окну выглядит подозрительно, поэтому Мо Жань тут же подходит к нему.       — Не тронь! — кричит старик.       — С какого перепугу, ты мне указываешь?! Заткнись.       С удовольствием замечая, как способность безукоризненно заставляет слушать его команды, юноша открывает загадочный чемодан. Пробирки, какие-то колбы и шприцы. Это нужно забрать с собой.       — О, похоже, эксперименты в наше время героям принято проводить так?       Пальцы подбирают одну из колб, давая с интересом рассмотреть её. Никаких подписей. Жидкость чуть вязкая, не похожа на обычную вакцину или жидкость. Такое стоит отдать рукам специалистов, чтобы понять аспекты действия.       — Как этот достопочтенный и предполагал, у героев не осталось и капли совести, верно?       Наньгун Лю торопливо кивает. Двуличный подонок.       — Я заберу это. — констатирует факт Мо Жань.       Но на то Наньгун Лю и был двуличным, что в следующее мгновение в него летит сгусток энергии, едва не прилетая прямо в спину.       Чу Ваньнин, все это время наблюдающий за разворачивающейся сценой, выскакивает вперёд, чтобы защитить Мо Жаня. Почти прозрачная ветвь, искрящаяся золотом, как и вся сила Ваньнина, рассеивает чужие силы.       Стоило дождаться, пока Мо Жань самостоятельно разберётся с этим, послушать его и не лезть. Но что ему теперь, смотреть, как в его ученика летит снаряд? Глаза феникса с привычным безразличием смотрят на Наньгун Лю.       Старик теперь понимает, откуда тут взялся этот чертов Мо Вэйюй. Решил, значит спутаться со своим старым наставником. Второй мощный толчок приходится на Ваньнина, который умело уклоняется. Хруст стены служит подтверждением.       Мо Жань захлопывает чемоданчик, хватаясь за ручку. Отлично, значит и доказательства у Ваньнина будут более весомые. Первым делом бросается к Е Ванси, шепча единоличную команду «спрятаться в безопасном месте». Нужно сконцентрировать в нее две шашки, неизвестно, когда та проснется.       Юйхэн же во всей красе парирует и атакует наравне с Наньгун Лю. Разница в их возрасте почти не играет роли, последний оставался крепким и сильным, но недостаточно, чтобы сравниться со своим соперником. Они кружат по периметру комнаты, оставляя разруху бетона за собой. Оба не щадят друг друга, знают, что будет только один победитель.       Скорость Тасянь-цзюня поражает воображение, разобравшись с Ванси, он активирует новый приказ для Наньгун Лю, не смотря на львиную долю отнятых сил.       — Остановись.       Чуть менее властно, чем до этого, чувствуется накопленная усталость, но Мо Вэйюй справляется даже с головной болью, чтобы оказаться ближе к Ваньнину. Наньгун Лю не подчиняется, своя воля даёт о себе знать и противится силе.       Он пробует ещё раз:       — Прекрати!       Срабатывает. В голове разливается неприятная тяжесть, но Мо Вэйюй до безумия стойкий.       — Заберём Е Ванси и уходим, — шикает ему Ваньнин, уже подбирая девушку. Мо Жань кивает, зная, что никакие шашки для вэйци не помогут ей, если оставить её тут.       Трое стремительно покидают заброшенное строение.

***

      Вернулись они в квартиру Мо Жаня потрепанные. Е Ванси сбросили недалеко от полицейского участка, к счастью, убежав незамеченными. Ваньнин понимает, почему не стоит приводить её в квартиру Мо Жаня и соглашается тоже без лишних проблем.       Чемоданчик похожий на дипломат, остаётся с ними. Ваньнину нужно только передать его в Сышэн.       С сожалением понимая, что придется создавать ещё восемь новых шашек, Мо Жань не удерживается от тяжёлого вздоха, присев на диван. Его голова запрокидывается назад, а глаза закрываются. Так сильно клонит в сон, пока силы продолжают питать шашки на расстоянии.       — Мо Жань?       — Да?       Чу Ваньнин со своим телефоном в руке, таким же белым как и он сам, листает ленту социальных сетей. В сердце закрадывается нехорошее ощущение, и один глаз Мо Жаня приоткрывается.       — Что случилось?       — Жуфэн выпустили статью.       Включая все свое внимание, он откладывает отдых до лучшего времени.       — Как? Уже? Что пишут?       В его руки вкладывается телефон, с открытым постом, поражающий своими эпитетами.       Ох.       — Ваньнин, ты же знаешь, что это неправда. Ты очень светлый человек. Люди не поверят в твою вину.       — Да какая, к черту, разница, что обо мне сейчас подумают? Они хотят свешать эту мерзость на тебя! Моя репутация взращена годами, у нас есть доказательства с вакциной, но никто не поверит тебе, даже если поручаться буду я!       Мо Вэйюй замирает как прокаженный. За него переживают? С губ невольно вырывается горький смешок.       — Не имеет значения, сколько грехов запишут на мою душу. Один или десять? Или, может быть, сто? Бессмысленно убирать один из них, когда я уже погряз во тьме.       Чу Ваньнин хватает его за плечи, сильно встряхивая. И он видит в глазах те самые, давно знакомые искры ярости, похожие на фейерверки во время праздника весны. Мо Жаню не доводилось видеть именно такие, уязвленные и затравленные от бессилия, уже очень долгое время.       — Совсем сдурел?! Ты и одной десятой не сделал из того, что тебе приписывают в обществе, Мо Вэйюй.       — Откуда Вам знать, учитель? Я монстр. Меня больше не примут как человека, никому не нужен добрый Тасянь-цзюнь!       По комнате эхом раздаётся звонкий шлепок, пока по щеке юноши разносится жгучее тепло. Мо Жань тут же свирепеет.       — Правда глаза колет, Ваньнин? Забыл, что это ты сделал меня таким?       Их ладони сцепляются, держась друг за друга, сердито и с обидой они давят на кисти, словно намереваясь переломить. Чу Ваньнина валят спиной на диван, теперь уже и другую руку задерживая над головой.       — Мне нужен, — неожиданно выдает мужчина, зажатый с двух сторон.       — Что? — тупо переспрашивает Мо Жань.       — Мне нужен добрый Тасянь-цзюнь.       Напор силы уменьшается после каждого произнесенного слова. Он не понимает. Совершенно не понимает, зачем Чу Ваньнину утешать такого человека, как он. Нужно оставить его, бросить, сказать, что разочарован, что не воспитывал его таким. Но почему? Почему смотрит с такой болью в светлых глазах?       Бледные губы приоткрываются, намереваясь сказать что-то ещё, но его опережают резкие слова.       — Дурной характер не поддаётся исправлению, Ваньнин. Не это ли ты сказал дяде? Не пытайся обмануть меня.       Тело под ним сжимается, как испуганное.       — Видишь. Я был прав. Когда мне было семнадцать, я безмерно любил тебя, но ты, учитель... Ты видел во мне лишь уродца, как и другие! На кой хер ты говоришь мне это все сейчас? Я просто стал тем, кем все хотели меня видеть.       Юйхэну кажется, что он сходит с ума. Любил? Его? В голову поступает слишком большое количество новой информации о прошлом, оставившем след не только на нем, но и как оказалось на Мо Жане.       — Я не считал тебя злодеем ни одну секунду своей жизни. — сипло отвечает Ваньнин, — Твой характер не нуждался в исправлении, ты был отличным ребенком.       Щеки Чу Ваньнина пестрят розовым оттенком от переворачивающихся с ног на голову мыслей. Он ведь тоже любил Мо Жаня. По предплечьям, вверх, к ладоням бегут мурашки, будоражащие и приятные. Наверняка Мо Жань чувствует эту мелкую дрожь.       Острые скулы отворачиваются в сторону, помогая спрятать смущённый взгляд феникса. Стоит вырваться из захвата, заставить отпустить его и уйти, но только чужие пальцы начинают гладить его руки и все мысли о побеге испаряются.       Млея под ласковыми поглаживаниями, Ваньнин чувствует, как они переходят на его беззащитную шею. Без надавливаний, просто касания короткими ногтями под подбородком, уходя к загривку, и голова уже сама по себе откидывается назад, лишь бы продлить нежность.       — Мо Жань, — на выдохе шепчет Чу Ваньнин, чувствуя, что его нагло оттягивают за волосы.       А Мо Жань будто в трансе ловит каждый вздох человека под ним, запоминая изменения в лице. Большой палец гладит за мочкой уха, чувствует Ваньнин, закусив губу. Слишком приятно, чтобы не подставиться под новое прикосновение.       — Почему не останавливаешь меня? — обжигающий шёпот проникает в ухо Чу Ваньнина, когда Мо Жань уже забирается ладонью под кофту.       Трогает светлую кожу, чувствуя, как поджимается живот от напряжения, и надавливает сильнее. Не привыкшее к ласкам тело гудит, почти нетерпеливо, хочет получить больше. Чу Ваньнину жарко, он не знает, что ему делать с чуткими ласками, не знает почему не пытается остановить Мо Жаня. Но ему так хорошо от ощущения грубых подушечек пальцев, из-за которых внизу живота сворачивается тугой узел.       Стыдно.       Чу Ваньнин прячется за освободившимися руками, скрывая лицо, понимая, что наверняка выглядит смешно и глупо. Рот сжимается в тонкую полосу. Молчит.       Такое Мо Вэйюя не устраивает. Тёплыми губами он касается внешней стороны ладоней, целует кисти рук до тех пор, пока они не расслабятся. Прикусывает костяшки пальцев, облизывает мокрым языком, посасывает, лишь бы ему уступили.       — Прекрати!       Шипение и недовольное лицо Ваньнина выглядят забавно.       «Попался» — думает Мо Жань и накрывает чужие губы своими.       Поцелуй терпеливый, похожий на касание бабочки, которая быстро улетит в небо. Язык проходит по нижней губе, зализывая несуществующие ранки, а затем Мо Жань отстраняется.       Несколько секунд они смотрят друг другу в глаза, пока Чу Ваньнина с рыком не втягивают в новый поцелуй. Мо Жань был голодным и страстным. Властным движением он держится за его шею и талию, заставляя выгибаться навстречу ему, поддаваться плотским желаниям.       У Ваньнина возникает ощущение эфемерности, когда его язык соприкасается с языком Мо Жаня. Что-то ненастоящее, поддельное. Такие мысли быстро улетучиваются, едва он чувствует укус в нижнюю губу и сдавленно стонет.       — О чем задумался?       Во рту пересыхает от того как на него смотрит Мо Жань. Что-то ненасытное в глубине этих фиолетовых глаз, не спеша пожирающих его до костей. Разве это законно иметь такой взгляд?       Мо Вэйюй спускается ниже, бесстыдно покрывая поцелуями любой голый участок кожи, что встречается на пути. На нем всё ещё темный злодейский костюм, и Ваньнин знает, что больше не сможет здраво смотреть на Мо Жаня в нём. В голове распространяются мысли одна грязнее другой, но поток все никак не хочет остановиться.       Завязки на спортивных штанах Чу Ваньнина оказываются лишь элементом декора, иначе как объяснить то, что Мо Вэйюй снимает с него штаны и без них?! Конечно, укрыть возбужденное естество не удается, Мо Жань, словно только этого и ждал, облюбовывает его томным взглядом. Даже позволяет себе самодовольно ухмыльнуться, знает ведь, из-за чего последовала низменная реакция.       Уголки глаз Чу Ваньнина стремительно краснеют, когда его попытки свести бедра остаются тщетными. Ученика это, кажется, только раззадорило, судя по горячей руке прямо поверх его достоинства. Рука двигается твердо и без сомнений возбуждающе. Ваньнин видит, не может заставить себя оторвать взгляд от этой картины. Ткань нижнего белья уже успела намокнуть, а смущающие хлюпанья не заставили себя ждать.       Умелые пальцы оттягивают кромку белья, обнажая возбуждённый член. Мо Вэйюй опускает пальцы на розовую головку, размазывая липкую жидкость по всей площади. Протяжные вздохи Ваньнина заставляют его работать более усердно.       Мо Жаню нравится любоваться тем, насколько чувствительным оказался у него любовник. Как любезно тот прогибается в спине и привлекательно хватается за ручки дивана. Его рот, уже чрезмерно наполненный слюной, приникает к стволу члена, облизывая по всей длине. Беззастенчиво и пошло поднимая взгляд, чтобы показать — Мо Вэйюй знает, что за ним наблюдают.       Мягкие губы обхватывают верхушку, посасывая, прежде чем погрузить его на всю длину. Обводит кончиком языка дырочку уретры, намеренно задевая и радуясь, получив ответную дрожь.       — А-ах, Мо Жань!       Чу Ваньнин ерзает, пытается ускользнуть от мягкой полости рта. Они ведь только недавно вернулись! Зачем он.. тянет в рот это?! Уйти не дают руки на бедрах, тяжело сжимающие их в своей хватке, так что сдвинуться нет ни сил, ни желания.       Плоть, теперь уже погруженная глубоко в рот, ложится приятной тяжестью на язык, слегка придавливая и грея. Солоноватый вкус не вызывает отвращения, это ведь был Ваньнин. Его Ваньнин. Раскрасневшийся и смущённый, тихо хныкающий, не отвергает его. Мелко подается бёдрами вперёд, нерешительно, боясь причинить боль Мо Жаню.       А Мо Жань только рад, старается принять больше, качая головой навстречу, после того как слезы в уголках глаз высыхают. Чу Ваньнину жарко, хочется содрать мешающую кофту, охладиться и.. и закончить уже это. Пальцами цепляется за чужие волосы, чтобы оттянуть, не дать сглотнуть больше чем надо.       — Стой, я не...       Чу Ваньнин облегчённо выдыхает, когда Мо Жань послушно отстраняется, хотя его яркие припухшие губы, покрытые явно не только его слюной, не помогают справиться с вожделением.       — Значит, Ваньнин хочет закончить вместе? — по своему интерпретирует остановку Мо Жань.       Его хриплый голос дразнит самые чувствительные точки Ваньнина, даже если он не готов был признать их наличие. Два члена соприкасаются на всю длину уже через минуту — Мо Жаню тоже не терпится. С удовольствием отмечая, как расширяются зрачки у учителя, он обхватывает их своей ладонью, начиная потирать вместе.       Чу Ваньнин нерешительно потягивает свою ладонь вперёд поверх ладони Мо Жаня. Двигает ей, стесняясь сделать что-то не так, по факту лишь повторяя движения. Но потемневшие глаза напротив определённо стоили того.       Со стоном удовольствия Мо Жань кончает одновременно с Чу Ваньнином, пачкая руку их белым семенем.

***

      В организации Сышэн всегда было шумно. Куча сотрудников и героев, снующих туда-сюда, чтобы поделиться последними новостями или спешивших сдать отчёт. На памяти Сюэ Мэна ещё никогда тут не было так тихо. Новость о злодействе учителя Чу потрясла всех. Да ещё с кем? С Мо Вэйюем! Этой псиной, что ушла из дома, никому ничего не сказав.       Сюэ Мэн лучше всего помнит, как плакала и причитала мама, отец тоже ходил сам не свой. И что теперь? Чу Ваньнин, которым он восхищался с самого детства, тоже примкнул к кривой дорожке? Да ни в жизни! Он отказывается верить в это!       Папа, который наверняка догадывался в чем, собственно, дело, молчал как рыба. Сначала делал вид, что не понимает косвенные вопросы, потом игнорировал прямые. Ну и пусть! Сюэ Мэн сам рано или поздно узнает.       Стоя в кабинете у Сюэ Чжэнъюна, он рассматривал документы о расторжении контракта с Чу Ваньнином. По собственному желанию — гласит бумажка. Папа точно не заставил бы учителя Чу подписать это. Он был не таким. Значит, он действительно решил оставить их ради псины?       Входная дверь щёлкает за его спиной, Сюэ Мэн, оборачиваясь, говорит:       — Пап, я-       И замирает.       Учитель Чу и Мо Жань? Что... Что это вообще такое?       Тут даже обидно становится от отсутствия у себя геройской способности сильнее, чем обычно. У него ведь и шанса нет против них двоих!       Чу Ваньнин прикладывает палец ко рту, прося молчать. Сюэ Мэн, наверное, глупец раз действительно верит учителю. Тасянь-цзюнь за его спиной доверительно не выглядит, хотя вот он, его брат. Дверь закрывается и только тогда учитель кивает.       — Учитель! Что вы здесь делаете? С этим..псиной!       — Мэн-Мэн, ты совсем не скучал по брату? — нахально ерошит ему волосы Мо Жань, за что получает тычок в ребро.       — Да кто по тебе будет скучать!       — А ну тихо, — шикает Чу Ваньнин, прерывая спор. Чемоданчик в его руке ложится на главный стол Сюэ Чжэнъюна и только тогда он продолжает, — где глава?       — Папа ушел встретить кого-то, я не знаю зачем. Учитель Чу, это правда? Вы?       Сюэ Мэн выглядит так уязвлено, что даже Мо Жань проникается сочувствием.       — Нет, я стал целью Жуфэн. Мо Жань помогает мне. Ты сможешь передать записи и дипломат? Там доказательства, они не должны попасть в плохие руки.       Получив кивок, Чу Ваньнин передает ему цветок.       — Сюэ Чжэнъюн знает, что с ним делать, просто пере-       Дверь в кабинет отворяется и Тасянь-цзюнь сразу узнает их. Те люди из организации Жуфэн. Да блять, им здесь медом намазано?       Тело стремительно закрывает Чу Ваньнина, пряча, давая фору, чтобы найти укрытие, пока на него направляют сразу несколько сил. Мо Жань не пытается использовать шашки, безмолвно делает шаг в сторону и Чу Ваньнин скользит под большой стол, оставшись незамеченным.       — Мо Жань? — голос дяди, который Мо Вэйюй не слышал вживую уже несколько лет, заставляет вздрогнуть, но он быстро берет себя в руки.       — Дядя.       Сюэ Мэн — умный малый — скручивает ему руки за спиной, толкая к стене. Оба знают, что Мо Жань позволяет схватить его ради учителя. Он болезненно шипит, когда лицо проезжается по углу картины, оставляя рану.       — Тасянь-цзюнь! Мы вынуждены забрать вас в КРЗ, — начинает один из них. — за нападения, убийства и...       — Нет.       Твердый голос главы организации Сышэн, заставляет сотрудника прерваться. Благо, здесь не было Наньгун Лю.       — Мы оставляем Тасянь-цзюня в КРЗ Сышэна, чтобы определить связь с Юйхэном и составить акт. Он в первую очередь наша цель. Поместить в одиночную камеру номер ноль шестьдесят пять для допроса.

***

      Мо Жань предполагал, что однажды его посадят в КРЗ. Даже думал, что это сделают через несколько месяцев его темного пути, однако жизнь шутка смешная. Оказался в этой серой комнате, чтобы помочь Чу Ваньнину. Чудесно.       Его руки связаны и лежат на столе скреплённые трансцендентными кандалами. Удивительная это всё-таки вещь. Будто ничего и не держит вовсе, только сил лишает моментально. Лучше бы он пробовал их в другом месте и не на себе.       На стене тикают круглые чёрно-белые — никакого разнообразия — часы. Бесит. Видеонаблюдение фокусируется четко на его фигуре, знает Мо Жань. Сидят, поди, злорадствуют. Ха-ха, императора поймали.       Ну, поймать, не значит «удержать».       Через тридцать четыре минуты двадцать шесть секунд объявляют начало допроса. В комнату заходит Сюэ Мэн в полицейской форме.       Любимчик неба не отбросил затею геройства, а зашёл с другой стороны? Похвально. В руках толстая папка синего цвета, это заведенное на него дело? С ним заходит симпатичный молодой человек и ставит стакан с водой по правую руку от Мо Жаня. «Ши Минцзин» гласит бейджик на одежде.       После этого в комнате остаются они вдвоём. И запись видеонаблюдения. О, ещё Мо Вэйюй видит диктофон прикрепленный к жилетке. Вау.       — Дело номер тысяча три, допрашиваемый злодей Тасянь-цзюнь под реальным именем Мо Вэйюй. Следователь Сюэ Цзымин, китайский отдел полиции правого городского округа Учан. Время четырнадцать часов девятнадцать минут ровно.       «Вообще-то» — хочется сказать Мо Жаню — «На пять минут позже!»       — Вы признаете связь с Юйхэном?       — Нет, — хмыкает Мо Жань.       — Имели ли Вы контакты до случившегося конфликта с организацией Жуфэн на заброшенном объекте?       Тишина. Мо Жань долго думал, что он будет делать, если попадает в руки следователей. В особенности, какую пафосную речь он выкатит, кажется, у него был черновой вариант в блокноте. Однако сейчас, сидя перед Мэн-Мэном, он понимает, что лучше будет молчать.       О и, кстати, контакты с Чу Ваньнином у него были, правда после столкновения с мудаками.       — Признаете ли Вы свои противозаконные действия в отношении мирного населения и профессиональных героев?       Сюэ Мэн искренне делает вид, что допрос это не формальность. Он зол на своего брата за глупый уход на темную сторону, когда он мог бы стать отличным героем! В школьные годы, уже когда он обучался у учителя Чу вместе с ним, было видно как у этой псины загорается взгляд.       — Осуществляете хранение, сбыт и транспортировку галлюциногенных веществ?       Мо Вэйюй театрально зевает и тянется за стаканом с водой. Да, каждый день, утром с восьми до девяти он превращает детей в монстров, чтобы потешить свое эго. Сделал гадость и на душе радость. Все про него!       Вода на вкус кажется странной. Сладкая, будто обгрыз корни солодки, а потом решил утолить жажду. Отрава? Нет, как-то слишком хорошо он себя чувствует. Взгляд падает на Сюэ Мэна, тот внимательно смотрит за тем, как он пьет воду.       Это что получается, они его вытащить хотят?       С ростом силы от воды с нечто подмешанным в нее трансцендентальные оковы становятся слабее. Мэн-Мэн действительно не промах.       Через полчаса его монолога допрос завершается. Начинаются тюремные, совсем не романтичные будни.

***

      На счёт «не романтичных» Мо Жань пожалел уже через четыре дня, когда к нему в камеру направился сам Юйхэн. Как посетитель. На теле уже не было спортивного костюма — а ведь Мо Жань так старался! — зато был геройский. Латекс, чтоб его. Нельзя ли было выбрать что-то другое, Чу Ваньнин?       Их взгляды сталкиваются, и Мо Жань понимает — вину чувствует. Сильную. Будто это он заставлял его прийти в Сышэн, а не Мо Жань напросился под руку, отказавшись выпускать из квартиры. Смотрит на его руки, тянется, но одергивает, вспоминая про камеры.       На столе опять появляется стакан воды.       Мо Жань убежден, что за его пищей следили, если не лично чета Сюэ, то Чу Ваньнин точно. И совершенно случайно добавляют туда усилители, которые во всем мире чуть ли не на вес золота. Прямо расходный материал для Тасянь-цзюня.       Чу Ваньнин тоже садится напротив и только потом начинает разговор.       — Звук не пишут.       Мо Вэйюй позабавлен таким заявлением.       — Великий Юйхэн нарушает правила ради какого-то отброса?       — Не называй себя отбросом. — Чу Ваньнин хмурится и вина с его взглядом исчезает, будто и не было. Так-то лучше. — Я не хотел, чтобы ты попал сюда. Прости. — уже тише говорит он, смотря ровно перед собой.       — Я знаю, Ваньнин. Не имеет значения.       — Имеет. Ты помог мне, а я...       Пальцы Мо Вэйюя постукивают об стол. Он и не думал винить учителя. Когда все прояснилось не самым пристойным образом, жалеть оставалось лишь об одном — поговорить о недомолвках стоило раньше. А теперь он злодей, сидящий напротив своего героя.       Интересно, Ваньнин согласится надеть этот костюм ради него?       Тот наверняка чувствует пожирающий взгляд на своем теле, но ничего не говорит, даже не прикрывается смущённо. Такое Мо Жаня тоже устраивает. Рассматривать учителя, пока он сидит рядом.       — Сюэ Чжэнъюн скучает. Мадам Ван тоже.       Мо Вэйюй сглатывает слюну, в горле тоже внезапно пересыхает. Дядя и тетя были всегда добры к нему. Пришло его время глотать вину.       — Жуфэн были обличены. Доказательства, что мы собрали, помогли, и Е Ванси сделала свое заявление. Я тоже, как видишь, восстановлен. Правда, на роль героя номер один в этом году претендовать уже не буду.       — Значит, вылазка была оправданной. Я рад.       Он закрывает глаза и улыбается. С ямочками, во весь рот. Ваньнину больше не грозит опасность, и он может продолжить свою жизнь. Повисает молчание. Мо Жань знает, что это не все. Чувствует, как Ваньнин нерешительно приоткрывает рот несколько раз, пока он пьет воду.       — Я люблю тебя, — через мгновенье выдает мужчина.       Сердце замирает от такого признания. Мог ли он надеяться, что получит его так скоро? Адреналин от поимки Мо Жаня явно сыграл свою роль.       — И я люблю тебя, золотце.       Через десять минут на подземных этажах геройской организации Сышэн раздаётся сирена, поднимающая всех на уши.       Тасянь-цзюнь сбежал из камеры, оставив на своем месте Юйхэна!

***

      Среди темных улиц Китая нередко встречались узкие переулки, которые любой здравомыслящий человек предпочитал избегать. Особенно, когда на улице была поздняя ночь и людей вокруг в ближайшем километре не обнаруживалось.       Только вот Чу Ваньнин был первоклассным героем, и ходить по темным переулкам было его обязанностью во время патруля.       Со статной осанкой он проходит вглубь очередной улицы — последней на сегодняшний день, после которой он может спокойно пойти домой. От мысли о доме сердце приятно замирает, заставляя встрепенуться от предвкушения.       Через несколько минут мысли о доме уходят на второй план. Этот нахал — тоже домашний — решил зажать его в переулке! Поискать бы ему совесть, а не домогаться до честного героя на улице!       — Мо Жань, — грозно хмурится Ваньнин, зажатый между горячим телом и кирпичной стеной.       — Да, золотце?       Дразнящий шёпот прямо над ухом, выбивает из колеи, пока лишённая стыда ладонь скользит к его промежности. Наткнувшись на полувозбужденное достоинство, Мо Жань едва ли не урчит от счастья и прижимается ближе.       Чу Ваньнина давно искушали занятия сексом с Мо Жанем, но чтоб тот додумался до такого, лишь бы дотронуться до тела в костюме? Он растерян и, что самое ужасное, возбужден. Хочется отдаться умелым рукам, позволить исследовать свое тело, плавясь под их жаром.       — Этот достопочтенный польщён такой открытостью. Сам Юйхэн попался в мои сети.       Вторая рука, не стесняясь, перебирается на грудь, где под жёсткой тканью прячутся напряжённые соски. С удовольствием гладя их кончики, но без явной возможности оттянуть, Мо Жань наблюдает, как ткань деформируется под них.       — Как пошло, — он гладит внутреннюю часть бедра. — Разве герой должен заводиться от такого?       — Тасянь-цзюнь! — быстро понимает правила их маленькой игры Чу Ваньнин.       Можно было подумать, что учитель действительно зол, и хочет поскорее разобраться с ним, чтобы отправиться домой. Но вот незадача, подобные вещи распаляют Ваньнина едва ли не больше, чем его самого.       Облизываться на Юйхэна в белой форме, естественно, приятно, но куда приятнее, когда этот Юйхэн оказывается в его власти.       Мо Жань беззастенчиво разрывает ткань прямо на его заднице, и Чу Ваньнин — уже по-настоящему злобно — пинает его ногой и получает рык в ответ.       — Ваньнин.       Фиолетовые глаза Мо Жаня лихорадочно блестят, когда под геройским костюмом он видит только обнажённую кожу. Существование белья стало шуткой?       — Где же твое белье, Ваньнин? Расскажи этому Достопочтенному, почему ты решил пойти на дежурство без него?       Слова похожие на тихий рокот, заставляют задрожать. Да, Ваньнин не надел его. Чуял по взгляду, что сегодня ему не уйти целым. Но что ему ответить Мо Жаню? Да, я хочу этого? Проходил весь день в ожидании того, когда меня зажмут в темной подворотне?       — Забыл, — откровенно тушуется он.       — Ну ничего, я научу Юйхэна не забывать им пользоваться.       Перед ртом Чу Ваньнина возникают пальцы, тычась в губы и проникая в рот. Сосёт усердно, знает зачем — поясница потом болит и без того беспощадно. Языком проходится между фаланг пальцев, облизывая каждую, не жалея слюны.       — Хороший мальчик.       От похвалы поджимаются пальцы на ногах, хотя раньше таких необычных кинков Ваньнин у себя не находил. Вскоре пальцы забирают, оставляя влажность на его подбородке.       Влажно было не только у него на подбородке, но и между ног. Проникновение первого пальца оказалось безболезненным, таким же оказалось и проникновение следующего. Колечко мышц у Ваньнина было податливым, чему раз за разом не мог нарадоваться Мо Жань, потирая его стеночки.       Два пальца двигаются нерасторопно, разводятся на манер ножниц, иногда замирают, чтобы Ваньнин насадился самостоятельно. Разум блекнет от того как он это делает, поэтому третий и четвертый палец оказываются внутри незамедлительно.       — Не зажимайся, — нежно шепчет Мо Жань, выходя из своей роли просто потому что подготовка была важнее всего остального.       Стоны Чу Ваньнина с каждым разом становились все громче, пока скользкие пальцы умело давили на нужную точку, заставляя теряться в удовольствии. Нестерпимо хочется получить больше. Пальцев, когда он смог распробовать член Мо Жаня, стало категорически недостаточно.       — Хватит. Давай.       Презервативы, что хранились теперь во всех возможных карманах и тумбочках, быстро оказываются в руке Мо Жаня. Он раскатывает один по члену, тоже готовому, и приставляет к дырочке.       — Ммх..       Стон Чу Ваньнина подталкивает насадить его глубже, почти до основания, чтобы он почувствовал его внутри. Они замирают, тяжело дыша в унисон. Оба потные, особенно из-за одежды и теплого июльского воздуха. Мо Жань начинает движение первым. Мгновенно двигает бёдрами теперь уже на всю длину, задавая быстрый темп.       Они трахаются как кролики, прямо посреди улицы, но Чу Ваньнин признаёт, что ему нравится. Нравится быть слабым, пока любимый человек берет его так, что ноги не держат. Ему даже не нужно много, чтобы кончить — изливается Ваньнин первым, пачкая костюм внутри, о чем пожалеет в будущем, пока они будут добираться до дома.       Мо Жань слышит с каким звуком шлепаются их яйца, громко и четко, напоминает метроном, только слишком быстрый и, кажется, сломанный. Мо Жань кончает обильно, если бы на нём не было контрацепции — Чу Ваньнин наверняка бы убил его в такой замечательный день.       Вынимая свой член из давно расслабленного тела, Мо Вэйюй ловит уж точно не довольный взгляд заласканного кота. Учитель похож на вулкан, который вот-вот взорвется и причиной этому будет сам Мо Жань, которому остаётся растерянно хлопать глазами.       — Ты! Ненасытное животное! Мой костюм сам понесешь к Сюэ Чжэнъюну, понял?       Ответом служит только радостный смех и короткий поцелуй в щеку. Он готов всю жизнь носить костюмы для Ваньнина к дяде.