Он мой. Она моя. Я его. А я её.

Она плакала. Уже не могла. Любит его. Признала для себя уже давно. "Ты ещё не знаешь, каким могу быть" Эта фраза впечаталась в памяти её, хочется узнать, почувствовать, понять. Понять его. А ведь только недавно, она бежала от него, боялась. Сейчас же— только к нему. А ведь он уже признал её своей. Сейчас ей даже спорить не хотелось с ним. Она хотела его всегда рядом. Слышать его запах, знать, что он рядом, что вы оба в безопасности, вы одни, но вместе. Никакая картина, никакое слово, не могут так выразить самое существенное, самое интимное содержание сердца, как запах: его сердечность несравненна. Незаменима, любима. Исфет, знала бы она, как он её желает, любит. Так интимно и красиво он наверное ещё никого не любил. Впервые, за длительное время, сердце верховного эпистата приоткрылось для женщины, которая была так запретна для него. Им всегда было суждено стоят по обе противоположные стороны. Ирония судьбы, но это так. Хах, а ведь он ещё не знает, что покорилась та ему, и уже давно?¿ Хочет быть она женщиной его. Отдаться ему. Знает ведь, что светиться он будет так, как ни с кем и никогда ещё. Сейчас. Она бежит, к нему ночью. не может горе это перенести, хочет, знает ведь, что и он тоже. Отворилась дверь хижины его. Взгляд. На сей раз его взгляд уж был наполнен многократным количеством вопросов. Впервые, эпистат, не знал, что ему делать. Она же, знала..знала зачем пришла, за чем пришли они оба. И всё равно. —За чем пришла, Эва? Взгляд его не терял той, многословности. Глаза снова загорелись, но тут же потухли. Нет. Нельзя. Рано ещё. Да и не приступит он, пока не поймёт, что хочет она того. Зная его, как ловко он мог всё провернуть, и женщину любую очаровать, но нет. Не будет. Никогда не делал, он знает. Каким бы его статус не являлся, он никогда не поддавался этой прихоти, никогда не вынуждал женщину. И с ней. С ней точно, вообще никогда не станет. —Больше не могу. Он понял. Она того же желала. Но нет, всё ещё рано. Она ласково соприкоснула их пальцы. Соединила. Всё так же держа настойчивый взгляд, дерзкий. А тело говорило, другое. Умоляло. Другой рукой касаясь его оголённой ключицы, провела выше..выше. К шее. —Амен.. Этот шёпот был наполнен всем её желанием..желанием, показать, как она хочет быть его. Его женщиной. Исфет. Тяжёлый вздох. Давай. Он пóднял её. Сделай это уже. Она покорилась. Его стала, уже давно. Она прижата к стене. Её ноги обхватили этот мужской торс. Он стал покрывать её нежную, смуглую кожу на шее, влажными дорожками от поцелуев. И вот он. Долгожданный запретный стон, то "состояние агонии", которое станет началом того, к чему они оба так долго стремились. Кто же знал, что такой дерзкий и порой острый на слова голос, может быть таким нежным. Родным. Пора. Время. В этот раз, только он и она. Крупная, крепкая, до чего же белая рука, обхватила её за бёдра ещё сильнее. Мягкая постель. Его запах. Он целует её так, как ни одну девушку, женщину не целовали на этом белом свете. Он разложился между её ног. Её взгляд. Он понял. Она давала это знать, всякий раз. Но так отчаянно стремилась ему отдаться, последние полгода, что сейчас полностью была доверена ему, и знала, что не ошибётся. —Ты не ошибёшься, Эва. Ухмылка. До чего же родная. Которая заводит её всякий раз. Но ему об этом не скажет. Никогда наверное. А он знает, потому и делает. Щёки залились краской. Хах.. Покорилась. Всё-таки. Он мой. Она моя. Я его. А я её. В ту ночь, он вкладывал, всю свою любовь, которую так сторонился показывать. Ведь ему нельзя. Потому что он так решил. Но она. Она. Появилась та, что была ему так запретна, хуже чем, то, что мог себе позволить, даже если бы решил всё же отдаться этой тоске. Тоске по ласке. В ту ночь, он учил её всему, чему ей было нельзя. Потому что в омут, что она окунулась ещё в самом детстве, поставил ей клеймо, больше никогда не не лезть в эти плотские, людские утехи. В ту ночь, она получила те самые непрошенные чувства любви, внимания и страсти. Он признал её своей. Он любим, Она любима. Он её любит, а она его. И плевать, что запрещено. Любовь она такая. Иногда стоит, посмотреть на это, как на очередную абсурдную шутку космоса, под названием жизнь. Она поняла, что ей больше не нужно драться и терзать саму себя внутри, за эту любовь. Она защищена. Он хочет. Он будет..будет, её защищать. Да и кто вообще посмеет, пойти наперекор ему. Ведь сейчас, когда Эва, свернувшись клубочком в его объятиях видит его улыбку, понимает это. И он увидев, то как ей тепло, как она любуется им, столь отрадно, в его руках, прижимает её к себе. Ближе. Ещё больше позволяя открыть своё сердце ей. И так, он ещё никогда и никому не улыбался. Только ей. Шезму. Шезму, которую он так отчаянно искал, которую он, так отчаянно желает.