воспоминания с записок

Тело крупно дрожит, руки покрыты слоем вязкой крови. Но я иду дальше. В этом районе осталось лишь третья точка. Школа. Это место всегда напоминало мне тюрьму на вид, такое же здание, контроль, закрытые двери и ворота. Нервная улыбка вновь и вновь заставляет уголки губ дрожать. Но даже сквозь этот никуда не девшийся озноб, я перелазаю через забор и ломаю молотком замок. Заходя в пыльное здание, я торопливо включая фонарь, вглядываюсь в окружения. Ночью, без света это место еще куда мрачнее и скучнее. Без шума надоедливых учеников и учителей, тут даже как то пусто. Стены все такие же отвратительные, пол все такой же гладкий, но покрыт слоем пыли; количество пыли заставляло задуматься о том, какого это быть покрытым пылью. Коридоры, классы, окна, двери. Обыденный и обречённый тупик. Сжимая молоток и диктофон, я вновь нажимаю плей. Я пытаюсь сказать хоть что-то. Ведь можно многое рассказать о вреде современного образования, но комок в горле не дает говорить. Нервно сглатывая, я лишь бормочу, отшатываясь от вида застекленной комнаты с тупиком. “холодное место, куда кладут шумных детей” Поворот и очередной тупик, с дверью в какой-то пыльный кабинет. Можно представить, что сейчас там кто-то сидит и подробно описать движения и мысли каждого. Но я не многословна здесь. Никогда не была, я знаю это точно. Никто все равно не стал бы слушать. Разворачиваясь, я стараюсь бегло найти другой коридор. “тупик. Я смотрю внутрь каждого класса, там за столами сидят одни комки нервов. Я крепко сжимаю глаза и думаю, что нахожусь на другом конце школы” На другом конце, где я надеюсь увидеть лифт. В школе он тоже наверное будет. Этому месту явно есть что скрывать. Расхаживая по пустой столовой, я озвучиваю нервные мысли вслух, пытаясь вспомнить о строении этого угнетающего места, дабы побыстрее найти нужную дверь. “когда ты спишь в школе, ты узнаешь новые вещи. Когда я сплю в школе, я узнаю вкус новых вещей” Очередной скрип пола, надоедливый плакат. “продолжай улыбаться”. Меня передергивает, и я стремлюсь на запах, жмуря глаза, проходя мимо очередного плаката, которых как назло становилось все больше и больше, заполняя стены ненужной бумагой. Паника подкатывает к горлу, но что-то заставляет ступать быстрее и увереннее. “сквозь запах карандашей и ластиков, я чую что-то новое. Тяжелый металлический запах. Я приближаюсь” Вот он заветный лифт. Мое спасение от неугасающей паники от тишины и пыли. Ноги торопливо несут меня на запах, и я осознаю, что начинаю бежать лишь тогда, когда ноги спотыкаясь, бегут в сторону лифта. “здесь есть лифт. Я чувствую его, даже когда не вижу. Он словно вена, ведущая к сердцу” Я вбегаю в него, практически врезаясь лбом в металлическую стенку, быстро нажимая на кнопки, и прислоняя щеку к холоду металла, ища успокоение и комфорт в нем, пока мы едем вниз.

***

Двери с шумом открылись, и моим ушам потребовалось мгновение, чтобы разобрать в общем гуле дальний звук пресса, стук шестеренок, запах металла и более сильный вкус ржавчины. Это завод? Завод под школой. Это место вызывает лишь смех. Как очевидно. Как только мои ноги ступаю по стальным мостам, я прикасаюсь к прилипшей коррозии на стенах. Здесь ржавчина ощущается по-другому. А еще здесь жарко. Работа всех механизмов заставляет воздух раскаляться, а майку пропитываться потом. Ну, зато хотя бы штаны и обувь окончательно высохнут. Но как только я двинулась дальше, ударяясь о стены, эхом разносится болезненный голос. -добро пожаловать на мой завод. Думаю, вы найдете здесь свой путь. Я знаю, что обращаются лишь ко мне. Со мной говорит сам глава производства. Ступая дальше, сквозь неоновые лампы, сквозь шестеренки и металл, голос раздаётся вновь. Глава звучит отчаянно и обреченно. Словно он молит меня о спасении, словно я единственный шанс уйти на долгожданный покой. -это главный цех. Знаю, что прошу многого, но моя голова подключена к машине, которая при включении раскрошит ее. Не можешь ли ты отключить защиту, чтобы машина включилась? Выходя к звуку шестерней, я слышу стук зубов и, поворачиваясь, вижу, как металлический человек дергается и вожделенно смотрит на шестеренки. Опираясь о поручни, я гляжу в тоже направление, что и он. И ощущая, что меня пихают в бок, голова поворачивается, а его зубы стучат даже тогда, когда он говорит со мной. -завод под школой, так прагматично, да? Он дает нам столько возможностей. Его пинок в бок такой же, как и он сам, как все вокруг- ржавчина и пот. Убирая руки с поручней, я лишь иду дальше. Мосты, проходы, цех главы производства. На пути опять металлический человек. Этот лыбиться и ухмыляется мне, словно насмехался над моим мясным телом, на территории где правит лишь ржавчина, и положением их главы. -там дальше глава производства. Ублюдок умоляет, чтоб мы его убили. Он что не понимает, как нам важно продолжать производство? Глаз дергается, вновь нервная улыбка. Отсекая ему подсечку, я замахиваюсь на него молотком, и теперь он от страха скрежещет зубами, падая на пол. Теперь он холодный и твердый, как его чугунный плащ. Подходя к голове главы, он начинает делиться своей прискорбной жизнью. Хотя нет, не жизнью, скорее существованием. -моя жизнь превратилась в бесконечную череду страданий и болезней. Молю, если в тебе есть хоть капля милосердия, убей меня и сделай это как можно больнее. Я не против помочь. Мне это на руку. К тому же глава давно заслужил отдых. Держать кого то где то против воли так низменно. Я улыбаюсь шире. Грохот пресса стал сильнее. От него сотрясался пол, неровный шаг и при следующем грохоте я упаду с тропы. Пройти будет трудно, каждый пресс падает обратно с разной скоростью, нужен расчет каждого шага. Сжимая молоток крепче, делая глубокий вздох, я прохожу просчитанные в голове шаги. Стараясь не думать о том, что я окажусь на месте тех глупых кто был тут не осторожен или слишком неумел до меня. Но это оказалось проще, чем я думала. Умереть там действительно глупо. Мои зубы стучат также как и у медальонного человека, когда пресс-дробилки стучат об пол. -о ты прошла. Знак хорошего работника. Хороший работник не следует защитным протоколам и при этом не умирает. От его довольного стука зубами, я улыбаюсь, продвигаясь на запах зубной эмали и ржавого кабинета зубного врача. Какой противный запах. Оглядывая мостик с терминалом, один из работников кратко говорит о паразитической эмали на зубах школьников, и руки сами тянутся проверить свои собственные зубы. Ступая чуть ближе, второй медальонный человек прикрывает терминал своим телом, готовый защищать его своей жизнью, когда в гневе он мямлит. -ох черт. Глава производства опять пытается убиться? Дай угадаю, он прислал тебя, чтоб ты размозжила его череп. Не выйдет. Убирайся. Значит это то, что мне нужно. Рассчитывая каждый дальний стук пресса, я наношу удар молотком в такт сотрясания пола, освобождая себе путь к терминалу от ненужной металлической туши. Один терминал готов. Остался второй. Благо хоть выход от сюда продумали, и ступая по шаткой лестнице в глазах вдали рябит все желтоватым светом. Но эта лестница вела лишь к началу развилки, а значит, дальше придется искать коридоры самой. Отбиваясь от летающих голов, зажатых в шестеренках, на пути во вторую часть рабочего цеха, я встречаю очередного металлического работника. -мое любимое здание на заводе. Когда ребенок отслужил свой срок, мы переплавляем его в шлак для новых ножей и яйцерезок. Обожаю переработку. А ты? Он поворачивается ко мне, ожидая продолжения дискуссии тогда, когда я уже ухожу прочь. Становится еще жарче, крики и шум детей громче. Я стою около плавильной печи. От нее исходит жар. А из печи лишь вылетают яйцерезки. Какой противный и неправильный вид. Металлический человек рядом, смотрит на меня с презрением, пока я разглядываю печь. Он явно догадывается о моих намерениях. Какой остроумный. Я опираюсь о терминал, и он словно читая мои мысли, мямлит не лучше прежнего старожилы терминала. -а? Позволить тебе отключить защиту?! Чтобы ты раздробила главу завода?! Глупо думать, что я тебе позволю! Ты, должно быть очень глупая! Но он быстро теряет самоуверенность в своей должности и своей жизни, трясется, с опаской глядя на мой молоток. А я улыбаюсь шире, как только он зажат и забит в углу. Отпихивая его мертвое тело в сторону, я отключила терминал. Вот и второй готов. Пойду радовать главу. Но на пути обратно в блеклом свете заметен проход. Видимо к главе зайдем позже. Спуск к механизмам и работник, что опираясь о перила, смотрит вниз. Поворачивая ко мне голову, он лишь тихо произносит. - иногда я спускаюсь на эти мосты, чтобы ощутить себя ближе к пустоте снизу. Запах здесь тоже сильнее. Я заглядываю в пустоту внизу вместе с ним, становясь ногами на нижние перила. Пустота напоминает небо. От очередного резкого стука механизма, я неуклюже соскальзываю, но удерживаюсь на ногах. Работник же хлопает меня по спине, старательно игнорируя кровь на моих руках. Его ладонь холодная, но при этом горит; мокрая, но при этом сухая. И я не на долгое мгновение позволяю себе замедлится. Делясь компанией с этим медальонным человеком, я бы пробыла еще мгновение, если бы не рев позади, со стороны очередных лестниц. Отходя от поручней, оставляя человека в задумчивом одиночестве, я вбегаю по лестницам, машинально атакуя угрозу. Тяжело дыша, ноги ступают ближе к выделяющемуся белому свечению. Это автомат с водой? Подходя к нему, махая ему рукой, он лишь приветливо жужжит в ответ. Он покрыт слоем пыли, с ним явно давно не разговаривали, но под теплой ладонью он все такой же холодный. Такой милашка! Очередной пролет моста и гул трубы сбивает столку. На экране указано значение давления, и голос работника, кивая в сторону треб, говорит. -это станция контролирующая работу черепнодробительной машины. Можешь понажимать что нибудь, мы то все равно не будем ее использовать. Пожимая плечами, он, скаля зубы, добавляет. -забавный факт: чтобы раздробить череп, необходимо приложить минимум 500 psi. Он странно хихикая отходит в сторону. А пальцы сами тянутся дабы нажать кнопки, и развернувшись уйти прочь, оставляя на экране значение в 550 psi. Очередной короткий путь из моста, что вел к изначальной развилки. Скрежет, запах металла, громкий гул и грохот. Улыбка подаренная главе на прощание, нажатие кнопки, скрип и вопль. Глава получает свой отдых. А сзади меня вновь эмбрион, что я уже привычно и осторожно беру в руки. Я нашла яйцо земли