Порочный круг

Бастион удалялся, но перед взором всё так же стояло яростное лицо короля. В ушах гремел звон, заполняющий разум. Где-то сверху раздавался крик гномов, снизу удивлённые возгласы и голос волшебника полный страха. События из жизни случайными обрывками страниц проскакивали где-то на подкорке сознания. Вот оно — свободное падение, впереди только твёрдая земля, конец. Раздаётся грохот — маленькое тело ударяется об камни, треск костей и кашель смешанный с влажным, булькающим звуком, трепет от конечностей бьющихся в конвульсиях. Веки были закрыты, теперь перед глазами стояло только одно — тёмные багровые пятна. Но вскоре и они пропали. Бильбо распахнул глаза — всё было погружено во тьму, его трясло мелкой дрожью, на лбу образовалась испарина. — Ты кричал во сне… Опять. — раздался глубокий, грубоватый, словно горный обвал, голос. В темноте можно было разглядеть очертания тени. Затем послышался стук и в воздухе появилась искра от которой зажёгся фитиль свечи. — Ты в порядке, Бильбо? Какое-то время хоббит смотрел на мужчину взглядом полным страха, он сковал его тело, забирая силы даже на то, чтобы следовать инстинкту «беги и прячься». Вот он — его ночной кошмар на яву. — Д-да, как всегда. Поэтому можешь идти, я хотел бы побыть один. Торин немного растерянно посмотрел на хоббита. Он прекрасно понимал, что Бильбо несмотря на всю его доброту не сможет простить его, хотя нет, даже не так. При всей доброте Бильбо, на подкорке сознания всё ещё останется это липкое, мерзкое чувство, что заставляет сквайра трястись от страха и кричать по ночам, просыпаясь в слезах. Перед глазами парень видел не благородного гнома в бардовой рубахе и штанах для сна, а короля в мантии, с золотой короной, что украшала волосы цвета вороньего крыла. Голова Бильбо начала пульсировать, в ушах стоял всё тот же звон. Какая это по счету его жизнь? Съеден троллями, попал под копыта пони, упав с неё, был загнан орками, упал с тропы в Туманных горах, убит Голлумом, съеден варгом, пронзён приспешником Азога, задран медведем, свалился с помутнившимся рассудком в Лихолесье, съеден пауками, захлебнулся в бурной реке, попал под шальную моргульскую стрелу, испепелён драконом и наконец, множество раз убит Торином Дубощитом, и это ещё, если не считать все смерти, что он пережил в битве пяти воинств. Счастливое число? Какой вздор! Всё благодаря тому, что по благословению Валаар, или же их проклятию, он вынужден был перерождаться всё это время. А может быть это были всего лишь видения и он давно сошёл с ума? — О Махал, Бильбо, у тебя кровь! — глаза Дубощита расширились, он тут же приблизился к Бэггинсу. Последний же молча прильнул кончиками пальцев к влажной дорожке, что стекала от носа к подбородку. Он отстранил дрожащие руки и обомлев взглянул на ладонь. На лице начала расплываться улыбка. «Неужели опять? Какой это раз по счёту?» И не успел Бильбо даже опомниться, как его лицо уже вытирали рукавом рубахи. — Сколько бы Ойн тебя не осматривал — всё без толку, а Гендальф говорит загадками… — король оскалился и перешёл на рык, он был зол по большей степени на себя и свою беспомощность. Тем не менее, как только он увидел реакцию вора, то заставил себя успокоиться. — Бильбо, давай поговорим… Расскажи мне, что творится у тебя на уме. Прошу. Что заставляет тебя так реагировать? — Торин сел на край кровати и взял парня за плечи, слегка встряхнув его, чтобы Бэггинс вновь вернулся в этот мир. — Ха… Это просто последствия всего, что мы пережили. Не переживай так. — Ты явно недоговариваешь, чего ты боишься, Бильбо? Прошло несколько минут полной тишины, в воздухе стояло напряжения. Полурослик прикрыл веки, но когда распахнул их в следующий миг, места страха сместила злоба и ярость. — Тебе сказать откровенно? Я боюсь тебя. Тебя, Торин Дубощит, Король-Под-Горой. А теперь убирайся из моей комнаты. — как можно грубее сплюнул ядовитый ком, что застревал в горле, всякий раз при встрече с этим гномом, он. Это была правда, но только отчасти, на самом деле Бильбо боялся не только его, но и того, что с дварфом придётся встречаться вновь и вновь, каждый раз, во всех жизнях… и влюбляться. Чтобы Бильбо не делал, он умирал и всё начиналось заново. Множество раз сквайр бывал в этом походе и множество раз отказывался от него. Но исход один — смерть. — Я.я те…вас понял, мистер Бэггинс. Более вас не побеспокою. — сердце Торина глухо рухнуло вниз. Он бы хотел забрать всю ту боль, что несёт хоббит, но это было невозможно, пока Бильбо был словно обвит терновником. Может быть в следующей жизни всё будет по-другому…?

***

Дварф устало прислонился к двери в комнату экс-взломщика, опуская взгляд на пол, пока его ладонь покоилась на лбу. Бильбо всегда был для него загадкой, с самого начала их приключения. Он ловко танцевал на острие меча, всякий раз чудом избегая смертельную опасность. Казалось бы он совсем не боялся погибнуть, хотя на самом деле было ощущение словно хоббит только этого и ждал. Даже когда Торин взял его за за грудки и маленькое тело повисло в воздухе над пропастью, на лице сквайра была улыбка… Или это почудилось гному в дурмане? Порой в голове Торина мелькали какие-то странные видения. Стоило ему прикоснуться к Бильбо, как он чувствовал холод от неподвижного тела, а перед глазами всплывало множество образов мёртвого полурослика. Иногда даже появлялось ощущение дежавю. Будто бы один и тот же разговор повторялся уже много раз. Но как только мужчина начинал задумываться об этом, тут же острая боль охватывала его и отдавала пульсацией в виски, словно что-то блокировало восприятие, не давая взглянуть дварфу на картину полностью. Но от этих мыслей Торина отвлёк громкий всхлип за деревянной преградой. По началу король подумал, что это лишь слуховая галлюцинация, но внезапно из-за двери раздался горестный плач. Эти звуки заставили мужчину поморщится и сжаться, прикрывая веки. Прямо сейчас он чувствовал себя таким беспомощным. Торин не мог даже протянуть руку помощи, не знал, как успокоить и подарить забытье. Прямо сейчас он не мог быть твердой опорой, которой привык себя видеть. От этих мыслей у него заболело сердце, а грудная клетка словно стала в два раза меньше. Так он и просидел в темноте коридора, вслушиваясь в незатихающие рыдания.