Агентство "КР"

      Объявление Камала произвело ожидаемый эффект: повисла напряженная тишина, а на лицах коллег отразилась растерянность. Решив, что злоупотреблять театральностью не стоит, Рай перешел к делу.        — Есть основания полагать, что исчезновение Ли может быть связано с планирующимся государственным переворотом.         — А поточнее, – попросил Амен.       — В город приехал Доран Басу.       Коллеги отреагировали на новость почти синхронным удивленным свистом. Им не нужно было объяснять, что кроется за этим именем.       — Теперь стало яснее, – кивнул Баретти. — Это ведь его руками за последние пять лет было убито больше двух десятков политических деятелей и глав государств в семи странах?       — Именно, – подтвердил Камал. — А теперь Доран Басу, более известный как Палач, явился в наш город.       — О, Кабир, у тебя появился конкурент, – подколол его Киллиан. — Но два Палача на один город – многовато.       — Я тут первый появился, – буркнул в ответ Амен, — так что пусть катится обратно.       — Соберитесь, джентльмены, – шеф пощелкал пальцами, привлекая всеобщее внимание. — У нас тут подозрение на захват власти. Но произошедшее с Ли не похоже на почерк Басу, Камал. Он именно что убивал политиков, при чем так, что никто не сомневался – смерть хоть и скоропостижная, но не имеющая связи с криминалом. Кого-то сбивала машина, у кого-то случался сердечный приступ. А сейчас у нас исчезновение, очевидно криминальное, и пока нет доказательств гибели.       —Кстати, – вклинился Киллиан, — есть результаты экспертизы по трупу в машине?       — Кое-что уже известно, – ответил шеф. — Пока мы точно знаем, что сам труп – не Ли. ДНК тела не совпадает с образцами, найденными в машине. Например, волосы на подголовнике трупу не принадлежат.       — И чье это тело, так и не понятно? – уточнил Амен.       — Нет, но это сейчас не столь важно. Мы исключили, что это Ли, значит наша работа по поискам продолжается.       — Вернемся к Басу, – продолжил Камал. — Его можно назвать маркером госпереворота. Минутка любопытной статистики: во всех странах, в которых успел поработать Палач, освобождая лакомые места в кабинетах министров, парламентах и президентских креслах, очень скоро все ключевые позиции в правительстве были заняты персонами, причастными к силовым структурам и спецслужбам. И постепенно эти страны становились военными диктатурами.       — Окей, появление в городе этого типа подозрительно, – нетерпеливо сказал Амен. — Но едва ли из-за пропажи одного конгрессмена резко случится госпереворот.        — Во-первых, Ли не такой уж простой конгрессмен, – скептически произнес Мальбонте. — Через него решаются вопросы поставки вооружений. Ты думал, он ни с того, ни с сего решил возить оружие в Африку? Да если бы он не вращался в этой сфере, хрен бы что вывез. А под прикрытием официальных поставок – раз плюнуть.       — А во-вторых, – дополнил Киллиан, — кто сказал, что Басу ограничится одним только Ли? Может он и по душу президента явится?       Баретти порывисто поднялся, стал мерить шагами кабинет. Такое поведение обычно спокойного и уравновешенного шефа встревожило остальных, но по опыту они знали: прерывать его раздумья нельзя. Баретти сам поделится со своими коллегами, когда будет готов.       — Если наши предположения верны, – наконец заговорил он, — то единственное, что может встать между страной и переворотом – мы. Пусть «КР» и находится вне государственной юрисдикции, де-факто мы защищаем интересы нашей страны. Значит, силовикам, пытающимся захватить власть, мы будем как кость в горле. Церемониться с нами они не станут.       Казалось, мрачная тишина, повисшая в кабинете, стала осязаемой. Она заполнила собой не только офисное пространство, но и просочилась в души. Угроза, озвученная вслух, стала обретать телесность.       — И что теперь делать, шеф? – спросил за всех Камал. — Не будем же мы сидеть и ждать, пока нас не переловят по одному.         — Нет, не будем. План действий такой: смотрим в оба, действуем со всеми предосторожностями и продолжаем искать Ли. Но теперь наша задача – не найти его, а не дать заговорщикам понять, что мы в курсе их планов. Делаем вид, что ничего не изменилось. А я пока оповещу руководство агентства о наших опасениях. Все, парни, смотрим в оба и не подставляемся.

***

      Киллиан буквально поймал Мальбонте за руку, когда тот пытался выскользнут из дверей офиса.       — Нужно поговорить, – в интонации капитана не было ни капли просительности.       Мальбонте не стал отпираться, лишь поджал губы и крепче сжал челюсти, отчего черты точеного лица стали еще более острыми.       Они молча поднялись на крышу, по счастью пустующую в такой ранний час. На горизонте только-только обозначилась полоска рассвета. Ледяной ветер тут же забрался под одежду, не помогли даже поднятые воротники пальто.       — Выкладывай, – сухо произнес Киллиан. — Где сейчас Уокер? Зачем ты увез ее? Что задумал?       Формально статусы Лайтвуда и Мальбонте в Агентстве были равными, но между собой члены оперативной группы считали Киллиана старшим. С него-то фактически и началось формирование оперативной группы. И хотя своим положением Лайтвуд никогда не кичился и не злоупотреблял, сейчас его слова звучали как прямой приказ, не терпящий возражений или обсуждений.       — Она у меня, – ровным голосом начал Маль. — Я посчитал нужным забрать ее из дома Ли, потому что там она была в опасности. Ее уже начали осаждать журналисты, и неизвестно, чем бы это закончилось.       — Какого хрены ты повез ее к себе? Ты наплевал не только на инструкции, но и на всех нас. Ты нас подставляешь, понимаешь ты это или нет?       Вопреки бурлящему внутри раздражению, голос капитана оставался спокойным, но оттого звучал еще более устрашающе.       — Я понимаю это, Лайтвуд, – Мальбонте, расправив плечи, смотрел вдаль. — Но решение принято: Вики останется под моим присмотром до окончания дела. Только убедившись в том, что ей ничего не грозит, я отвезу ее в дом Ли или туда, куда она попросит.       — Ты поставил на одну чашу весов ее, а на другую – всех нас. Как после такого можно на тебя полагаться?       — Представь на моем месте себя, – неожиданно резко оборвал его Маль, — а на месте Вики – Амалу. Она женщина, которая находится в реальной опасности и которой не откуда ждать помощи. Но главное то, что она каким-то магическим, мать его, образом заполнила в твоей душе пробоину. Представил? И не говори, что не поступил бы так же, как и я.       Они не смотрели друг на друга, боясь опалить своей яростью. Довод Мальбонте вынудил Киллиана пересмотреть ситуацию. А после слов о пробоине в душе, сказанных с тщетно скрываемой горечью, товарищ предстал перед ним в ином свете.       В сущности, что он знал о Мале? Лишь сухие факты из его биографии: рано лишился родителей, попал в приют, избрал путь священника, закончил семинарию, все бросил, примкнул к гангстерам. В «Агентство» попал по рекомендации Амена. Скрытен, неэмпатичен, скуп на слова, но любое дело доводит до конца. Киллиану даже ни разу не доводилось напиваться вместе с Мальбонте, чтобы под градусом поговорить с ним по душам.       Сейчас перед ним был человек с трагичной судьбой, с детства пытавшийся найти способ не чувствовать себя покинутым. Возможно, именно поэтому он в свое время и избрал путь духовника: выстроить отношения с Богом ему было легче, чем с людьми.       Однако при всей приязни к Малю, старой и только что приобретенной, Киллиан не мог оправдать его легкомысленный поступок. Нужно уметь разделять личное и рабочее. Тем более, если под «рабочим» подразумевается безопасность твоих коллег.       — Каяться я не собираюсь, – нарушил молчание Мальбонте. — Вики останется со мной до конца операции. Если считаешь нужным меня отстранить от дела – имеешь право. Но я ее не отпущу.       Ни о каком отстранении речи быть не могло. Он был слишком ценным специалистом, и его навыки были необходимы для расследования. Ставить в курс дела шефа Киллиан тоже не собирался. Баретти, в отличие от Камала, Амена и самого Киллиана, был в большей безопасности.       «А вот парней предупредить надо», – решил про себя Лайтвуд, а вслух сказал:       — Держи с ней ухо востро. Ты ничего о ней не знаешь.       Мальбонте лишь кивнул и отправился к выходу с крыши. Для него тема была исчерпана.       На душе у Киллиана скребли кошки. Он был практически уверен, что выходка Маля еще аукнется всей оперативной группе.

***

      — Мистер Кабир! – звонкий девичий голос на пустой офисной парковке в столько ранний час заставил Амена вздрогнуть, а затем поморщиться, как от зубной боли.       Он медленно повернулся в направлении голоса и застонал. Возле желтого «Мини» стояла та самая журналистка. Эва Браун махала ему рукой, словно старому знакомому. Что ж, одной тайной меньше: это она следила за ним весь вчерашний день. Но легче от разгадки не стало.       — Какого черта ты тут делаешь? – он решил, что миндальничать с ней не станет. Во-первых, с какой стати? А во-вторых, может, неприкрытая грубость наконец отвадит ее.       — Приехала побеседовать с вами, – она была само дружелюбие. — Не хотите чашечку кофе?       В памяти Амена всплыли обстоятельства их первой встречи, и он передернулся.       — Никакого кофе, никаких бесед, – отрезал он, садясь в машину. — Держись от меня подальше.       Захлопнув дверь машины, он устало провел ладонью по лицу. Ну и утро… Исправить его может только сытный завтрак.       Мотор спорткара взревел, и Амен уже был готов вдавить в пол педаль газа, оставляя за собой на асфальте следы протектора, но, подняв глаза на лобовое стекло, выругался. Выезд с парковки ему перекрыл пресловутый «Мини». Кабир сжал руль до побелевших костяшек, но унять раздражение это не помогло.       «Эта девица такая же въедливая и невыносимая… как я сам», – вдруг промелькнуло у него в уме, и почему-то эта мысль показалась ему забавной. Тонкие губы скривились в подобие ухмылки. А Эва, очевидно, восприняла это как знак дружелюбия. Она вышла из машины и направилась к пурпурно-бело-золотистому автомобилю.       Амен наблюдал за ее неторопливыми движениями и не мог не признать, что Эва Браун была чертовски привлекательной. Изящество точеной фигуры не могло скрыть даже утепленное пальто, ветер трепал изящно-небрежные каштановые пряди, а грациозная походка делала девушку похожей на большую кошку, подкрадывающуюся к добыче.       Она наклонилась, чтобы быть вровень с сидящим в низком спорткаре Аменом, и деликатно постучала в окно длинными ноготками. Кабир, в котором любопытство уже вытеснило раздражение, опустил стекло. Ему стоило немалых усилий удерживать свой взгляд на уровне ее глаз, а не скатываться им в V-образный вырез кашемирового кардигана.       — Раз чашкой кофе вас не соблазнить, то может быть вы не откажитесь от завтрака? – она смотрела на него глазами, исполненными кротости.       Амен решил, что раз демонстрация очевидной неприязни не работает, можно попробовать изобразить усталость и полнейшее безразличие. Тяжело вздохнув, он ответил вопросом на вопрос:       — Чего вы хотите, мисс Браун? Деталями расследования я с вами не поделюсь, вы это и так знаете. А о моем бесславном прошлом местным читателям знать не очень интересно. Так на кой я вам?       От резкой смены поведения Эва смешалась, но лишь на мгновение. Она привыкла иметь дело с грубостью и резкими отказами, но и к такой манере собеседника она быстро приноровилась.       — А вы не рассматриваете вариант, что просто нравитесь мне?       — Не притворяйтесь, что следили за мной весь вчерашний день и сегодня ни свет ни заря приехали к офису только потому, что я вам понравился. В таких ситуациях дамы предпочитают следить за мужчинами через их соцсети.       — Но ведь у вас их нет. Так что вы не оставили мне выбора. Пришлось шпионить за вами вживую. Признаюсь, было увлекательно.       Амен чувствовал себя загнанным в угол. И дело было не только в том, что выезд с парковки был заблокирован крохотным, будто игрушечным «Мини». Просто Эве удалось вывести его на разговор, заставить приоткрыться. И вновь возвести вокруг себя непроницаемую стену уже не получалось.       Ему в голову пришла мысль. Он сказал:       — Хорошо, мисс Браун, ваша взяла. Давайте позавтракаем и пообщаемся. Но у меня есть условие: ни слова о работе. Ни моей, ни вашей. Ни прошлой, ни настоящей.       Эва лучезарно улыбнулась.       — Договорились. Но у меня встречное условие: после завтрака вы не будете пытаться пригласить меня на еще одну встречу. Эта будет первой, точнее второй, и последней.       Амен на мгновение опешил. Не потому, что расстроился. Он вообще не собирался продолжать общение с этой журналисткой. Но требование Эвы было действительно странным. Словно она заранее знала, что одним только завтраком он не захочет ограничиться. Списав это на излишнюю самоуверенность мисс Браун, Амен кивнул.       — Поезжайте за мной, – сказала она, разгибаясь. — Поедем в мое любимое место.       Любимым местом Эвы оказалась роскошная студия в одном старых домов в самом центре. Несмотря на относительно небольшую площадь, стоить эта квартира должна была баснословно дорого.       Минималистичный интерьер в бежевых и песочных тонах, фактуры камня, песчаника и тростника, простые и четкие линии, высокие потолки и обилие света – это жилище походило на залу дворца фараона, только без яркой росписи по стенам.       Их встретила изящная бенгалка. Увидев хозяйку в компании чужака, кошка прищурила свои малахитовые глаза, подобралась и утробно зарычала.       — Спокойно, Неферут, – нежно обратилась к кошке Эва, — все свои.       Слово «свои» застало Амена врасплох, но комментировать не стал.       Зверь доверительно ткнулся хозяйке в ладонь мокрым носом и успокоился.          — Теперь понятно, почему ты не боишься приглашать к себе незнакомых мужчин, – ехидно заметил Амен.       Почему-то, оказавшись в ее доме, они не сговариваясь перешли на «ты».       «Я прекрасно узнала тебя за вчерашний день, дорогой», – подумала Эва, засыпая в турку кофе, но вслух сказала:       — Как видишь, у меня серьезный защитник. Да и ты нападать вроде не собираешься.         Вдруг в дверь позвонили. Амен недоуменно выгнул белесую бровь.       — Ждешь еще кого-то?       — Ну разумеется, – крикнула Эва из прихожей, и через мгновение уже вернулась на кухню с несколькими крафтовыми пакетами. — Курьера с едой.       Она проворно разворошила пакеты.       — Не знала, что ты предпочтешь, так что взяла английский завтрак, американский завтрак, круассаны с джемом, несколько вегетарианских блюд, свежие фрукты и овощи.       Происходящее выглядело почти сюрреалистично. Амен дома у занозы Браун, стол ломится от разнообразной снеди, а на часах еще нет восьми утра. Какого хрена?       — Садись, а то остынет, – Эва уже самозабвенно надкусывала сэндвич крок-мадам, слизывая с верхней губы голландский соус.       Амен повиновался, но вместо еды пододвинул себе одну только чашку черного кофе.       — Итак, – произнесла она, прикончив сэндвич, — расскажи мне, какую кухню ты любишь.       Мозг Амена лихорадочно работал, анализируя происходящее и пытаясь найти в нем подвох.       «Чего она добивается? – думал он. — Подмешала в кофе тиопентал натрия и ждет, пока я начну бесконтрольно молоть языком?».       Но во взгляде Эвы не было никакого подтекста, никакого второго дна. Она смотрела на Амена спокойно, но с естественным интересом. И пусть вся ситуация выглядела в высшей степени странно, но это еще не означало, что Амена пытаются загнать в ловушку. Худшее, что может произойти – Эва установила какой-то скрытый жучок, и весь их разговор записывается. Значит, нужно просто внимательно следить за собственными словами.       Амен решил сделать ей навстречу маленький шаг:       — Я непритязателен в еде. Могу с одинаковым удовольствием съесть и равиоли, и паприкаш, и рибай, было бы хорошо приготовлено.       — Но сейчас ты ничего не ешь. Стесняешься или опасаешься?       Амен отщипнул виноградину и отправил ее в рот, чем вызвал взрыв хохота у Эвы. Ее забавляло то, как сильно переменилось его поведение. Еще полчаса назад, на парковке, он был готов послать ее ко всем чертям и ему совершенно точно претила мысль любезничать с ней. А сейчас он казался мягким, даже милым. Сидит у нее на кухне, возвышаясь над столом, как мраморная глыба, щиплет виноград, а чашка кофе в его лапе выглядит как детский игрушечный сервиз.       — Твоя очередь спрашивать, – передала она ему эстафету. — Что бы ты хотел узнать обо мне?       И хотя в голове у Амена набатом стучал один единственный вопрос – что ей от него нужно? – вслух он спросил:       — Любишь путешествовать? Куда ездила в свой последний отпуск?       Разговор, подобно вьюнку, цеплялся за взаимные вопросы, и постепенно стал затягивать обоих. Совсем скоро Амен перестал искать подвох во всех вопросах Эвы и даже начал получать удовольствие от общения с остроумной и забавной журналисткой. Правда, он не был уверен, было ли это следствием зарождавшейся взаимной симпатии или журналистского профессионализма мисс Браун.       Неферут тоже прониклась доверием к гостю, приблизилась и стала тереться об его ноги. Амен хоть и любил кошек, но испытал неловкость от такого проявления симпатии. Он пытался мягко отстранить кошку, потом – отстраниться сам, но та настойчиво требовала его внимания и ласки.       — Непокорная, – по-доброму ухмыльнулся он и почесал зверя за ухом.       Эва наблюдала за этой картиной с умилением. Неферут была для нее членом семьи, и любого, кто был добр с кошкой, она тоже привечала. Амен открывался для нее все с новых и новых сторон. Оказывается, их объединяло много: любовь к боевикам 80-х, черному кофе; оба предпочитали горы морю, а поездки на машине – самолетам. Хотели бы увидеть Большой Барьерный Риф, но уже два с лишним года не были в отпуске.       Неловких пауз не возникало, оба смеялись совершенно искренне. Из-за стола они переместились на широкий светлый диван, и Неферут сразу обосновалась у Амена на коленях. Уютно поджав под себя ноги, Эва рассказывала взахлеб о том, как с недавних пор увлеклась астрологией и эзотерикой и находит эти науки очень практичными. А Кабир ловил каждое ее слово, не отрывая взгляда от живых, горящих интересом глаз, аккуратного носа, изящной линии губ. Ему пришлось одернуть себя, когда он понял, что медленно, сантиметр за сантиметр наклоняется к Эве.         Беседу прервал телефонный звонок. Он мигом отрезвил Амена, заставив вернуться к роли сурового агента «КР».       — Кабир, – коротко произнес он и целую минуту молча слушал невидимого собеседника. Его лицо постепенно мрачнело, брови сдвигались к переносице.       — Я понял, – ответил Амен, затем отключился от звонка и совсем устало, будто разговор высосал из него все силы, откинул голову на подушки дивана.       — Что-то случилось? – встревожилась Эва.       Неферут тоже подняла на него огромные зеленые глаза и навострила уши.       — Мне нужно ехать, – в голосе Амена прозвучало безграничное сожаление.       Он осторожно снял с колен кошку, поднялся и пошел в прихожую. Меньше всего на свете ему сейчас хотелось уходить из этого дома в серый промозглый ноябрьский день. Но он был нужен своим людям. Нарочито медленно Амен надевал пальто и ботинки.       — Спасибо за приятную компанию, – Эве тоже с трудом удавалось скрыть свое разочарование. Она хотела было добавить «нужно будет повторить», но прикусила язык, вспомнив о собственном условии.       Не забыл о нем и Амен.       — Спасибо за завтрак, – он вымученно улыбнулся одними губами, но тоску в глазах скрыть не смог.       Задержавшись на Эве взглядом на мгновение дольше, чем следовало, резко развернулся и, не говоря больше ни слова, вышел.       Стоило закрыться входной двери, губы Эвы расползлись в победной улыбке. Теперь Амен был у нее на крючке.