Я бы хотел залечить твои раны.

Остров — Мы-Ближе.

— Только не затухай, пожалуйста. Свети для меня. Будь моим светом.

Парень бежит уже без сил, он готов остановиться и сдаться им, но он продолжает бежать. В лёгких нет воздуха и набрать его крайне сложно. Сал прячется в подъезде какого-то многоквартирного дома. Поднимается на шестой этаж и пытается привести дыхание в норму. — Блять, вроде оторвался, — выдохнул подросток. Что за пиздец его только что догонял? Трэвис Фелпс. Фишер только неделю учиться в этой школе, но уже нарвался на неприятности. Ларри не знает об этом, так как лежит больной с температурой. Парень до сих пор не может успокоиться. Руки предательски трясутся. Ощущение будто его душат, а он валяется в конвульсиях. " Ебаный Трэвис, " — досадно рассмеялся Сал и приподнялся с бетонной лестницы. Сал всё же верил, что Фелпс способен на положительные черты, но как он ошибался. Это же Трэвис. Боже. Самый припизднутый человек данной школы. Ему плевать на тебя, на твои чувства. Ему плевать кто ты, какое у тебя прошлое. Он будет тебя гнобить и пользоваться тобой, но перед этим покажет каким он может быть "хорошим". Откуда знает об этом Сал? По рассказам Ларри. Они уже успели обсудить блондина с трудными отношениями в семье. Фишер набрался сил и пошёл вниз по лестнице, дабы побыстрее добраться в апартаменты.

***

Почти через пять минут он стоял возле квартиры Джонсона. Настойчиво постучал в дверь. Лиза, видимо, на работе. Дверь ему открыл патлатый. — Разбудил, да? — виновато спросил протезник. — Да не, чувак, всё норм, заходи Они прошли в комнату шатена, где с его телефона играла песня. “..Я устала повторять, волнами, крики свои молча.." — Ого, у тебя тут очень весело, — грустно усмехнулся Фишер. — Пф, не обращай внимания, настроение паршивое, — махнул рукой Ларри. — Ты можешь поделиться, я постараюсь помочь, — сказал голубоволосый, пытаясь как-то помочь. Песня стояла на повторе. Значит Ларри слушал её точно не один раз. Чуть опухшие карие глаза, херово. — Сал, мне правда приятно, но это только мои проблемы, — начал мямлить Джонсон, аккуратно заменяя слова, но более мягкие, он не хотел обидеть друга, — если я не справлюсь, я позвоню, обещаю. — Хорошо, Джонсон, — кивнул голубоволосый. Патлатый с большим усилием улыбнулся. Салли замечал что с кареглазым что-то не то. Только он не понимал, что именно? Он постоянно где-то не с ним, будто он не он. Игнорирует, хотя потом очень долго извиняется, и ведь видно что он не специально. Протезник конкретно начал бояться. Но ведь и Сал не давал никаких надежд на себя. Он просто оказывается рядом, но связать двух слов не может. Тут уже играют проблемы Салли. Беспрерывная надежда на то, что хоть что-то изменится. Что отец перестанет выпивать. Что Фелпс образумится и перестанет ебать мозги не только морально, но и физически. Что он изменит свои непонятные чувства к своему другу. Они оба устали. Чертовски сильно устали. — Блять, чувак, иди сюда, — дрожащим голосом пробубнил шатен. Ему было холодно или не было, никто не знает. Он просто дрожал. Сал подошёл к другу, тот же заключил его в крепкие объятия. Они не просто друзья, и они это понимали. Делают из себя придурков, коими не являются. Не смешно ли? Ларри устал жить. А Сал даже не задумывался об этом. Фишер устал возвращаться, постоянно возвращаться в начало. Он не вывезет один. Теперь нет. Ларри растенгул фиксаторы протеза. Коснулся ладонями щёк парня. Голубые глаза смотрели на него, чертовски красивые глаза, в которые ему не стоит влюбляться, ранят, до боли ранят. Но патлатому плевать, он вернётся, всегда вернётся. ”..Я раскрылся, умирая, но к тебе опять ныряю..„ Песня так же играла на фоне. Парни не знали что делать. Оба понимали, что между ними явно что-то есть. Есть чувства, не дружеские. Фишер хотел просто прикоснуться своими пальцами к лицу Джонсона и поцеловать его. Ларри продолжал смотреть на Салли. Он знает что захлебнется в своих чувствах, пусть так будет, но он возьмёт всё от этих чувств. Глаза Фишера так же бегали по лицу шатена. Действительно голубые, небесные глаза, которые сейчас сияли. Чертовски красивые. Пусть он никогда не пропадёт в себе. Пусть сияет. — Не пропадай, солнце, — прошептал Джонсон.