Дерёшься как девчонка

      Я ненавижу мужчин. Ещё несколько лишних минут в этом аду, состоящего из вони грязных носков, пота, сальных комментариев и «шутливых» шлепков по заднице, и я точно совершу массовое убийство. Либо самоубийство. – Пока, Сестрёнка. – До завтра, Сестрёнка, – разносилось со всех сторон, и я изредка кивала и выжимала из себя улыбку.       Чтобы придать себе занятой вид, я принялась перематывать бинт на кулаках. – Сестрёнка, ты идёшь? – раздался картавый голос Зимы. Этот смешной паренёк действительно проявлял ко мне много внимания. Это и умиляло, и раздражало в одинаковой степени. И всё же мне нужны здесь друзья, поэтому разбрасываться добрым расположением к себе я не собиралась. – М, нет, я ещё потренируюсь, – как можно вежливей сказала я, – до завтра.       Я развернулась, чтобы поставить точку в разговоре. Но моё плечо тут же заныло от боли. – Эй! – возмутилась я, подняв голову. Рука успокаивающе тёрла место ушиба.       Конечно же, меня задел плечом проходящий мимо Турбо. – Тебе места мало? – я не смогла сдержать ядовитый комментарий.       Турбо поправил лямку рюкзака и прошёл дальше, не оборачиваясь. Я не расслышала, но, кажется, Зима высказал ему своё недовольство.       Я смотрела им вслед, пока дверь не закрылась. Наконец, я могу побыть одна.       Я поспешила нараспашку открыть окно. Нос с удовольствием втянул струйки прохладного свежего воздуха. Я завязала волосы в высокий пучок и подошла к груше.       По бокам раздражающе мелькали тусклые белые лампы. Столько мужиков здесь околачивается, и никому в голову не пришло наладить свет. Я угрюмо фыркнула и размяла кисти. Прицелившись, я сделала первый удар. Несильный.       Второй. Более чёткий и жёсткий.       В полумраке постепенно растворяется ощущение реальности. Тени из углов, будто окружили меня, оставляя один на один с собственными демонами. Мои разминочные движения уверенные, я плавно перехожу от одного удара к другому.       Звуки ударов наполняют пустой спортивный зал ритмичной музыкой. Сосредоточившись, я бью. С каждым разом всё сильнее.       Внутри что-то щёлкает. Груша колышется под силой моих ударов. Я перестаю понимать, где нахожусь. Нет больше зала, нет боксёрской груши. Перед глазами мерещится Адидас. Внутри моментально вспыхивает пожар. Ненависть и адреналин смешиваются в гремучую смесь, пожаром растекаясь по венам. Я больше не слежу за точностью своих рук. Я бью, куда придётся. Как придётся. – Ненавижу! – выкрикиваю я, злобно цедя сквозь зубы. От энергичных движений пучок на голове распадается, превращаясь в хвост.       Моё дыхание сбивается. По вискам и лбу обильно стекает пот. Я чувствую его губами. Крупные капли падают куда-то на пол. Я перехожу к более быстрым комбинациям. Мои кулаки мелькают в воздухе, оставляя за собой звуковые следы. Руки горят, но я не останавливаюсь.       Я не успокоюсь, пока не заставлю его страдать.       Бок пронзает острая боль, и я падаю. Хватаюсь за участок чуть ниже рёбер. Пытаюсь отдышаться.       Груша по инерции качнулась и стукнула меня. – Ай! – воскликнула я, обиженно шлёпнув грушу.       Из тёмного угла раздался несдержанный смешок. Я испуганно развернула голову на звук. Неуклюже встала. – Кто здесь? – рявкнула я, пытаясь разглядеть нежданного гостя в темноте. – Спокойно, – раздался наполненный глумливыми нотками голос, – это всего лишь я.       Из тёмного угла вышагнул кроссовок. – Адидас? – удивилась я, рассматривая парня, – какого… и давно ты там стоишь?       Он шутливо исказил лицо. – М-м… – театрально протянул он, – какое-то время.       Я пробурчала что-то нечленораздельное. Хорошо хоть ничего лишнего не наговорила.         Пока я разматывала пропитанные потом бинты, Адидас, не отрываясь, следил за каждым моим движением. – Я думала, здесь никого нет, и решила немного потренироваться. Уже ухожу, – бесцветно пробубнила я. – Не нужно, – меланхолично произнёс Адидас, – можем потренироваться вместе.       Я удивлённо вскинула голову. Я не ослышалась?       О, Адидас, поверь, это очень плохая идея. – Я уже закончила, – замотала я головой, всеми силами пытаясь быстрее покинуть спортзал. Остаться наедине с объектом моей ненависти я точно не планировала. Я слишком зла. На взводе. Боюсь, что не смогу трезво мыслить и ляпну или сделаю что-то такое, из-за чего весь наш план пойдёт коту под хвост.       Пальцы почти вцепились в ручку моей спортивной сумки. – Ты хочешь научиться драться или нет? – поставил вопрос ребром Адидас.       Я стиснула зубы. Ноздри широко раздувались от гнева. Медленно повернулась. Он стоял, расставив ноги по ширине плеч, и смотрел на меня надменным прищуром. Карие глаза оценивающе впились в меня. Адидас, словно бросил мне вызов. – Я умею драться! – несколько истерично воскликнула я, не сумев подавить в себе бурю негодования. – У тебя неплохая физподготовка. И ты можешь самообороняться, – говорил Адидас, в открытую пререкаясь со мной. Он почти меня отчитывал. Злил. Провоцировал. А я ничего не могла с этим поделать. – Но не драться. По-настоящему.       Раздражение колючим комом застревает в горле. Путает мысли, на кусочки дробит самоконтроль и холодный расчёт. И всё из-за очередного мужика, который решил, что без его помощи я подохну. – Я дерусь не «по-настоящему»? – завелась я, заметно повышая голос. Практически кричу на своего старшего. На лидера группировки. Остатки разума вопили «остановись», но было уже слишком поздно, – подойди ближе и…       Саша, что ты творишь?       Карие глаза блеснули недобрым огоньком.  – Ты дерёшься как девчонка, – едко заметил Адидас, – не как пацан.       Пока мои глаза сканировали пространство в поисках тяжёлого предмета, Адидас направился в центр зала. – Выходи на ринг, – негромко, но чётко сказал он. – Что? – Выходи или можешь больше здесь не появляться, – вкрадчиво произнёс Адидас, перелезая через канаты.       Я в безвыходном положении. Проглотив ядовитые комментарии, я нехотя направилась к нему. Он протянул мне руку, чтобы помочь залезть, но я её упрямо проигнорировала. Он хмыкнул.       Я встала напротив, заставив себя отклеить глаза от пола. Адидас был полон уверенности, а уголок рта кривился в лёгкой ухмылке. – Прежде чем бить, хотя бы примерно оцени ситуацию. Рост, вес, комплекцию. Слабые места.       Адидас кинул в меня чёрными боксёрскими перчатками. Перебарывая внутреннее отвращение, я их надела, стараясь не думать, сколько грязных лап побывало в них до меня. Пока я возилась с перчатками, Адидас зашёл за спину. – Колени мягкие, – его нога не больно, но ощутимо стукнула меня под коленки, заставляя немного присесть. Я не успела прокомментировать этот акт вторжения, как его руки крепко обхватили мои локти. – Руки в защиту. Всегда защищай голову. Вот так.       Он поставил мои руки в правильную позицию. Его дыхание щекотало моё ухо. Я невольно дёрнулась, в отместку хлестнув его хвостом по лицу. Обхватив мои кулаки своими, он репетировал со мной удары воображаемого соперника. Мне было сложно сосредоточиться на технике, поскольку периодически я ощущала, как мои плечи и лопатки задевают его торс. Адидас явно это делал ненамеренно, но мне всё равно было не по себе. – Ты всегда должна быть в движении, – рассказывал Адидас, всё ещё работая моими кистями, – только так ты сможешь контролировать соперника.       Я, сохраняя упрямое выражение лица, кивнула. – Теперь сама, – наконец, Адидас отлепился от меня. Я сделала несколько ударов по воздуху. – Да, вот так. Попробуй быстрее.       Когда техника была отработана, Адидас встал прямо передо мной в боевую стойку. – Давай, Сестрёнка, – усмехнулся Адидас, поставив руками блок. Новая кличка из его уст кажется мне верхом чёрной иронии.       Давно мечтая вмазать Адидасу, я делаю выпад, но Адидас ловко избегает его. Он не нападает, лишь отбивает мои удары.       Затаив дыхание, я перехожу в решительную атаку. Каждое движение пронизано стремлением превратить лицо Адидаса в кровавое месиво. – Не забывай дышать! – командует Адидас, и я шумно вдыхаю воздух носом и выдыхаю ртом.       Понимая, что я всё ещё ни разу не треснула его по лицу, решаю изменить тактику. Провожу серию быстрых ударов, пытаясь перехитрить Вову. Но тот быстро соображает, что к чему, и подстраивается. Он без особых усилий блокирует мои попытки. Я чувствую себя жалкой. Беспомощной, как котёнок.       Каждое его движение, поворот головы, слово, взгляд, само его присутствие вызывают во мне невыносимое раздражение. Он так легко избегает мои атаки, словно насмехается над моими стараниями. Его ловкость и кривая усмешка на тонких губах топчут мою гордость. Я успеваю замечать, как его тёмные глаза следят за мной. Так, будто Адидас разгадывает мои мысли и пытается подчеркнуть мою неудачу.       Каждый его совет натыкается на моё сопротивление. Мне ненавистно подчиняться ему, при этом именно это я и должна делать. Я чувствую себя зажатой в тиски. В его голосе есть что-то вызывающее, что заставляет меня ощущать себя под его контролем. Адидас играет со мной в свою игру. Когда всё должно быть наоборот.       Чем больше я пытаюсь скрыть свою ярость, тем сильнее она бурлит внутри меня.       От интенсивных движений, воротник-лодочка моей футболки накреняется и соскальзывает, оголяя левое плечо. Адидас скосил взгляд, и я, воспользовавшись моментом, направляю правый кулак вперёд. Чёрная боксёрская перчатка смачно впечатывается в его скулу. Чувство удовлетворения и детский восторг заполняют моё тело. Я несдержанно вскрикиваю, ведомая радостным порывом.       Адидас кивает в знак признания, и опускает руки. Замечаю на его губах лёгкую улыбку. – Для первого раза сойдёт, – он сбрасывает свои перчатки, и прикладывает пальцы к скуле.       Я поскорее стараюсь избавиться от запотевших боксёрских перчаток. Хочется вымыть руки. Раз десять. – Завтра мышцы будут болеть, – будто сам с собой говорил Адидас, но на самом деле обращался ко мне, – поэтому завтра ты бесполезна. Дома отлежись.       Моё настроение значительно улучшилось, поэтому желание быковать отсутствует. – Поздно уже, – сухо выдаёт Адидас, – я тебя провожу.       Я растерялась. Раскрывать своё место жительства я никак не планировала. Я пытаюсь отнекиваться, но понимаю, что это глупо. И подозрительно.       Выйдя из спортзала, я только сейчас заметила, что настала ночь. Уже где-то за полночь. Уличные фонари бросают мягкое оранжевое свечение на потресканный тротуар. Я оглядываюсь на тёмные, недавно построенные высотки, в которых пока ещё никто не живёт. Внутри меня такая же холодная пустота.       Металлические двери хлопнули позади меня, и я невольно дёрнулась. Закрыв спортзал, Адидас поравнялся со мной, и мы двинулись в нужную мне сторону. Мы молчали. Я ощущала напряжение. Физическая усталость перемешалась с эмоциональным всплеском. Мне нужно было воспользоваться моментом и попытаться выудить из группировщика хоть какую-то мало-мальски ценную информацию. Но язык лениво разлёгся во рту, не желая лишний раз шевелиться. Устала.       Наши шаги эхом разносятся по тихой безлюдной улице, напоминая мне о звенящем между нами напряжении. – Странно, – оборвал тишину Адидас, моментально привлекая моё внимание. – Что? – как можно равнодушнее спросила я, нервозно заламывая пальцы в карманах куртки. – Почему ты именно к нам пришла пришиваться? – спросил Адидас, внимательно разглядывая вечерний пейзаж не своего района, – мы далековато от твоей улицы. Могла же к домбытовским…       Сука.       Моё сердце забилось так быстро, как не билось даже на тренировке. Доли секунды, пока я молчала, казались мне вечностью. Я боялась, что в любой момент Адидас раскроет мой настоящий мотив. Поймёт, догадается, сложит два плюс два.       Страх липкой лужей расплывался внутри меня. Я титаническим усилием разлепила пересохшие губы и заставила себя говорить. – Так их вроде разгромили. Лидера… убили, – мой голос предательски дрогнул. Я поёжилась под внимательным взглядом Адидаса. Рука потянулась к капюшону и набросила его на голову. Пускай думает, что я просто замёрзла. Приходится быстро соображать. – Ты что-то про это знаешь?       Я навостряю уши. Считаю удары собственного сердца. Пытаюсь не пропустить ни единого слова, жаждя услышать признание Адидаса. – Слышал, – кратко отвечает он и замолкает. Я нервно сглатываю. – Что слышал? – нетерпеливо переспрашиваю я, надеясь на более развёрнутый ответ. Но Адидас не собирается откровенничать.       Мы останавливаемся у пятиэтажки. – Меньше знаешь – крепче спишь, Сестрёнка, – выдаёт Адидас и, убеждаясь, что провёл меня до дома, уходит. Без прощаний.       Просто развернулся и ушёл.       Мне хочется закричать от досады, но я себя сдерживаю.       Ещё настанет моё время.