Считай, ты не жилец

Спокойствие и хладнокровие — этими двумя словами можно было в лёгкую описать Максима Максимовича Исаева, профессора, заведующего кафедрой одного из самых известных московских институтов. Всегда держа мозги в ледяном холоде, он умел мыслить трезво и рационально. Однако сейчас, когда он так крепко сжимал телефон в руках, всё хладнокровие вмиг куда-то исчезло. Ее заменил жар, который, проходя горячим потоком по всему телу, особенно сильно отдавался в паху. Всему виной на самом деле были очень откровенные фотографии Вальтера, какие он ему прислал, пока тот находился на работе. И ведь на этом парнишка не остановился, решил своими стонами добить мужчину окончательно.       «Вот ведь сука…» — хрипло усмехнулся мужчина своим мыслям. Сидящий сейчас один в своем кабинете, он сжал свой галстук и почувствовал, как по руке прошёлся обжигающий ток. Такой обычно чувствуешь, когда либо хорошо ошпаришься, либо когда мысли и желания начнут лезть через край. Решительный в своих действиях, как никогда раньше, он поднялся с места и даже не заметил, как оказался в машине, как повернул ключ зажигания, как свернул на проспект и как, крепко сжимая руль руками и едва ли не втаптывая педаль газа в пол, гнал по дороге в сторону Вальтеровской квартиры. Впрочем и не помнил Исаев, как своим ключом открыл дверь дома, как оказался внутри, как его встретил явно довольный юноша, находящийся перед ним в одном белье.       — Ну как прошел рабочий день? — нахально задал Вальтер, игривым взглядом проходя по лицу Исаева.       — Просто замечательно, — отчеканил мужчина, сверля подтянутое и стройное юношеское тело глазами и быстро ослабляя тугую петлю галстука. Не прошло и нескольких минут, как руки Вальтера были крепко связаны мужским галстуком, как тот в невозможности хоть как-то разъединить их, посмотрел удивлённо на Исаева и лишь хмыкнул.       — Уже догадался, что тебе пиздец? — ухмыльнулся профессор и, взяв того руками, водрузил на плечо, как мешок картошки. С таким грузом мужчина и прошел в спальню, где после опустил его на кровать. Да так и оставил лежать, пока сам, сделав несколько шагов, отошёл от кровати, да все проводил по нему обжигающим взглядом, словно художник кисточкой по холсту.       — Чувство ожидания — самое ужасное чувство в мире, Вальтер. Тебе так не кажется? — произнес мужчина, медленно расстегивая каждую пуговицу на своей рубашке. Осмотрев комнату, он не нашел ничего лучше, чем взять один из нашейных платков Вальтера, который увидел на столе и сжал эту мягкую вещицу в руках. Мужчина все так же медленно и плавно, словно хищник, загнавший жертву в тупик, приблизился к Вальтеру и аккуратно закрыл тканью его глаза, сделав узел на затылке.       — Для остроты ощущений, — прохрипел Исаев, обжигая шею юноши. Вновь отойдя от него, он облизнул губы и принялся снова осматривать Вальтера. Черт его дери, как этому юноше шло чувство полной покорности. Марионеткой, тот сейчас лежал на постели и даже представить не мог, с каким наслаждением и упоением им любуется Исаев. Не видел юноша и того, как мужчина снял с себя брюки, как оголил свою плоть. Он мог лишь чувствовать на своем теле прикосновения горячих исаевских рук, как его, вероятнее всего, усадили и как провели пальцами по его волосам.       — Открой рот, — обрушилось на Вальтера, когда рука Исаева уже касалась его пухлых губ в ожидании, когда тот их откроет. Юноша уже знал, что за этим последует. Как и знал то, что именно сейчас нужно делать, чтобы довести Исаева до такого состояния, что тот непременно потеряет голову. Вальтер послушно приоткрыл рот и уже, ему показалось, что дотронулся языком до плоти, как тут же почувствовал резкий толчок, от которого глотку сдавило спазмом. Профессор четкими, уверенными движениями все сильнее проталкивался в горло студента. Чувствовалось, с какой тяжестью для Вальтера даётся, чтобы хоть как-то контролировать рвотный рефлекс, как у того дрожит кадык. А мужчина продолжал. Буквально вбивался в горло юноши, наказывая того за то, в каком неловком положении сегодня пришлось профессору побывать. Толчок, за которым последовал ещё один, был одним из последних. И вскоре мужчина с глухим стоном покрепче взял юношу за затылок и еще сильнее толкнулся, желая, чтобы полностью вся длина оказалась внутри этого рта. Излившись теплой солоноватой жидкостью в студента, Исаев наконец освободил его рот и усмехнулся, проводя пальцем по его губам и размазывая белую полупрозрачную жидкость.       — Как ощущения? — задал хрипло мужчина, приблизившись к уху юноши. — Понравилось?       — Очень, — отозвался слабым, хрипловатым голосом Вальтер.       — Ну вот и отлично. На сегодня с тебя достаточно. Он отошёл от постели, вытирая запачкавшиеся руки влажными салфетками, которые они привыкли всегда держать в спальне.       — Ты издеваешься?!       — Конечно. Именно этим я и занимаюсь. Впрочем, разве не этим же страдал и ты, когда мне такое кидал в телеграмм? Так что один один, — мужчина усмехнулся и направился в ванную, перед этим бросив. — Пока я буду в ванной, ты полежи вот так вот связанный, подумай, все ли ты сегодня правильно сделал…