Гастрономический Художник Смерти

Через два дня, На улице светило солнце, снег уже сошёл. Дул весенний ветер. Кэйтрин шла к участку ФБР, ей было необходимо забрать дело. День был многообещающим. Медленно идя, она наслаждалась природой Бруклина. Забрав дело, она направилась домой, решив, что посмотрит их за чашкой кофе.   Открыв папку, Кэйт вчитывалась в каждое слово. Убит был 30-летний мужчина по имени Чарльз Мюррей, он часто ходил в спортзал, поэтому его мышцы были хорошо видны, волосы были темные, до плеч. Пропорции тела были идеальными. Дополнительные пары рук и ног принадлежали его брату Эрику Мюррелу. Его тело так и не нашли. Удаленных органов тоже не было. Все пришитые части были отрезаны явно не халатно. Тогда возникает вопрос, если это «Симфонический Убийца», то почему перестал брать трофеи? Этот убийца у Кэйтрин ассоциировался с «Ван-Гогом». Он всё же попался, но сознаваться, что он был подражателем, наотрез отказался. Складывалось впечатление, что человек не владел своей личностью, как и говорил Чейз. Он жил не своей жизнью. Оставался только вопрос, почему он подражал именно «Симфоническому Убийце», а не другому. Их в Нью-Йорке как собак не нарезах. Вздохнув, она поняла, что есть только один выход. Взяв телефон она набрала номер начальника. — Здравствуйте, мистер Грей. Посмотрев дело, я поняла, что мне необходимо допросить Майкла Флетчера. — Какое отношение это имеет к делу? Пока что мне видна только личная мотивация, — монотонно проговорил Дилан. — Тут нет ничего личного. Я подозреваю, что это «Симфонический Убийца»... — Не успев договорить, её перебил начальник. — Вы нам, насколько я помню, говорили, что этот маньяк забирал у жертв органы?  — В последующий раз имейте совесть не перебивать. И да, отвечая на ваш вопрос, могу сказать, что почерк убийцы немного изменился. Пока не понятно, какие мысли подтолкнули его к этому. Чтобы узнать больше, мне нужно поговорить с подражателем того, кого мы ищем. Насколько мне известно, он не в себе. Но носить нужную нам информацию он может. — Хорошо, я организую ваш визит. Но будьте аккуратны в ФБР, нет места для личностей. — Непременно. — Закатив глаза, сказала Кэйт. — До свидания. — Проговорив Грей, бросил трубку. Поведение его изменилось после случая в доме Флетчера, но Кэйтрин его не сильно волновало. Ещё с детства ей было всё равно на подобное обращение. У каждого разное детство: у кого-то есть родители, у кого-то нет. Вот и у Кэйтрин их не было, точнее были, как галочка на бумаге, вроде стоит, но роль не играет. Кэйт с детства осознала жизненную несправедливость: одному всё, а другому ничего. Закрыв глаза, она позволила себе пуститься в воспоминания. Небольшой дом состоял из двух комнат и небольшой кладовой. Тут она прожила всё своё детство.   Кэйтрин, 7 лет, приходит со школы. Как обычно на руках царапины. Но Кэйт не подавала виду, как обычно, гордо заходя в дом. Проходя комнаты, она заходит в свою. Кладовая — вот её дом. Немного пильная с кроватью, явно ей не по размеру. Она только могла надеяться, что когда она повзрослеет, ей купят по больше. Детская наивность — вот что могла думать об этом Кэйт сейчас. В комнату раздается стук; её спина нервно сжимается. — Кристоферу скучно! Иди с ним поиграй! — Это была не просьба, а приказ. — Конечно, мама. — Она знала, выбора нет, это единственный вариант. Выходя на улицу с братом, которому было 4 года. — Давай играть! Ты лошадка! — Он светился от счастья. — Может, давай в другую игру? — с надеждой в голосе сказала Кэйт. — Нееетттт. — Ребенок впал в истерику, не зная отказа. Даже другое предложение он воспринимал только так. Не успев его успокоить, как на крики своего чада прибежала мать. — Ты обидела моего малыша?!. — Она нежно целовала его в лоб. — Она, она не хочет со мной играть. — Стуча ногами по траве, хныкал мальчик. — Ты хочешь проблем? Или я тебя так много прошу! Не устраивает тут жить? — Конечно устраивает. — Соврала Кэйтрин. — Тогда будь добра выполняй свои обязательства. Мать любила только брата. Потакала каждому капризу. Спорить было бессмысленно, жить в детском доме было хуже. — Прости, я не права... После ухода матери она усадила брата на спину, сама ходя на корточках. Её руки соприкасались с травой и землёй, от этого порезы болели. На спине подпрыгивал брат, подкрикивая "Но, Но!".   После получаса таких игр ему надоело, и он побежал домой, а Кэйт рухнула на траву. Прикрыв глаза, она поняла, что не стоит надеяться на лучшее. Уже тогда она лишилась оптимизма навсегда.