Разрушенный на рассвете

Беспорядок. Какой беспорядок. Ловкие пальцы Якумару быстро перебирали флаконы на ее захламленном столе, острый аромат различных алхимических смесей смешивался с дымом мерцающих свечей. Она вздохнула, осознав, что ей пришлось заменить несколько из-за крайней неуклюжести ее лучшей подруги. Нару едва ли заботилась о поддержании порядка в своей комнате, не говоря уже о том, чтобы застелить постель или что-то еще, что могло бы внести свой вклад в общую приемлемость окружающего ее хаоса. Они были практически соседями по комнате. Хотя у Якумару была своя квартира, она находила утешение в дополнительном пространстве, даже если это означало, что ей приходилось убирать за собой всякий раз, когда у нее появлялось время, поскольку Нару всегда была слишком занята, чтобы это делать. И даже если бы у Нару было время, она бы не стала утруждать себя; это было просто не в ее характере. Якумару в спешке натянула свою потрепанную в боях одежду, поправила шапочку и пояс, небрежно откусила кусочек вчерашнего тоста, чтобы подкрепиться (растущая девочка и все такое), а затем выскочила за дверь. — Извини, что так долго, — сказала она, переключая свое внимание на парня в коридоре. — У меня возникли некоторые проблемы… Якумару остановилась, когда поняла, что рядом с ней находится еще один человек, нежно улыбающийся загадочному парню с торчащими волосами. — О, Якумару-сан. Приятно снова встретиться с тобой в этот приятный вечер. Глаза Якумару закатились от этих напыщенных слов. Человека, стоявшего рядом с Камидзе, звали Конго Мицуко, и, кстати, она была довольно известной личностью. Она считалась одним из главных бойцов и генералов Мисаки Микото, избранной в ее авангард. По крайней мере, так она слышала. По мнению Якумару, она просто казалась еще одной чванливой, погруженной в себя девчонкой, именно с такими она обычно не ладила. — Хотела бы я сказать то же самое, — сказала Якумару, и ее взгляд быстро упал на парня, стоявшего со скрещенными на груди руками. — Я готов, когда будешь готов и ты, Камидзе. — Хорошо. Увидимся позже, Конго-сан. В какой-то момент Якумару решила не использовать почтительные обращения в разговоре с этим странным парнем. Она чувствовала смесь неуверенности и приступа страха каждый раз, когда разговаривала с ним, но пообещала себе, что не позволит запугиванию овладеть собой. Она стремилась создать образ зрелой девушки, не испытывающей неуверенности в себе… которой она, безусловно, не была. Но, эй, притворяйся, пока у тебя это не получится. Не прошло и двух секунд после того, как они прошли по коридору, как их прервали. — Могу я спросить, куда джентльмен ведет леди? — Ты уже спросила, — ответила Якумару, покосившись на назойливую девушку с веером. — Мы на задании, не становись у нас на пути. — Не совсем на задании. Якумару предпочла бы, чтобы он молчал, но сейчас она могла только вздохнуть. — Это что-то более личное, — продолжил парень, внезапно остановившись, заставив Якумару сделать то же самое. — Хм… если это так. — Конго прикрыла лицо веером. — Позвольте мне, Конго Мицуко, помочь вам в этом начинании. — Отлично. Замечательно. Фантастично. Больше всего на свете Якумару хотела отправиться на опасное неофициальное задание с небольшим количеством снаряжения, со страшным парнем, который, вероятно, мог бы сложить ее, как оригами, голыми руками, в сопровождении одной из тех беспокойных девчонок, которые заправляли 7 районом. Что за ночь. — Я не уверен, что это хорошая идея. Услышав это, она мысленно поаплодировала Камидзе. — Но если я приму помощь Якумару, то… — Эй, эй, эй, — запротестовала Якумару. — Ты можешь остановиться прямо здесь. Мы команда, ты не забыл? Это дополнительный багаж во фракции, кстати, ценный багаж. — Я бы предпочла, чтобы ты не обращалась ко мне так грубо, — сказала Конго. — И я бы предпочла, чтобы ты вернулась туда, откуда пришла, но мы здесь. Жизнь иногда несправедлива. Возможно, если бы она угрожала спорить с этой девушкой каждые две минуты, Камидзе изменил бы свое мнение. Или ему действительно понравилась эта перспектива, и поэтому он тоже принял ее помощь? Этого было достаточно. Этот парень, очевидно, был садистом. — Возможно, Якумару-сан права. Да. Так лучше. Оставь багаж, его было достаточно. Побори свою садистскую натуру, Камидзе. Якумару поняла, что у нее начинает складываться все более странное мнение об этом парне. Скрестив пальцы на том, что он не вырвет ее сердце и не сожрет его, стоя перед ней в какой-то момент. — Возможно, — сказала Конго, ее глаза были полны сомнения, она не могла встретиться с ним взглядом. — но… Я чувствую себя здесь как в ловушке, понимаешь? Немного свежего воздуха — это все, что мне нужно. Я могу позаботиться о себе, но я не хочу идти туда одна, так что сейчас самое подходящее время, поскольку это неофициальная миссия. И ты единственный человек, которому я здесь доверяю. Пожалуйста… Что за… серьезно, эта девушка действительно использовала такой простой трюк? Какая дешевая манипуляция, даже ее большие глаза слегка увлажнились. Этот парень ни за что не смог бы… — Ну, если это так. Добро пожаловать в команду, Конго-сан. Ни за что, да? Боже мой, что за ночь.

***

Нет места лучше, чем дом. Старая поговорка… даже это порочит наш декадентский мир. Тем не менее, вид своей квартиры на заднем плане заставил Камидзе Тому вздохнуть с облегчением. Повсюду маячили разрушения, превращая некогда знакомую улицу в почти неузнаваемый пейзаж. Как ни странно, среди этого хаоса его дом казался чудом уцелевшим. До сих пор это была хорошая, долгая прогулка, и немного беспокойная, учитывая, что им пришлось несколько раз менять маршруты, потому что, к обычной неудаче Камидзе, они столкнулись с какими-то «Обломками», а парень предпочел бы с ними не сталкиваться. И все же что-то продолжало его беспокоить. — Иногда мне кажется, что ночи становятся все холоднее и холоднее, — сказал он, поправляя шарф на шее. — Ты из тех людей, которые не выносят холода, Камидзе-сан? — спросила Конго, идя рядом с ним, как и всю дорогу. — Не совсем. В прошлом я проходил много миль при минусовой температуре, просто в этом городе намного холоднее, чем я помню. Это как-то связано с ПЗ? — Я уверена, что дело только в тебе. Если бы он захотел, то мог бы списать это на свою потрепанную куртку. Майдоно была щедра, но он не решался попросить одежду получше. Следовательно, ему оставалось только терпеть это, как он обычно и поступал. Камидзе перевел взгляд за спину. Якумару стояла там, ее шаги были уверенными, но несколько рассеянными. За все время путешествия она не произнесла ни слова. Время от времени, когда он пытался приблизиться, чтобы подстроиться под ее темп, она замедляла шаг еще больше, погруженная в возню с бутылочками со странными жидкостями, бормоча при этом непонятные фразы. Вероятно, она была просто очень профессиональным человеком, стремящимся выполнить задание как можно эффективнее. Такое отношение временами заставляло его немного нервничать. Возможно, он привык к расслабленной, беззаботной манере Нару, к тому, как она улыбалась во время битв, создавая видимость нормальности в этом беспорядочном мире. Его размышления были внезапно прерваны необычным звуковым сигналом. — Ты что-то скрываешь, девушка? — Сказала Якумару, подозрительно глядя на Конго. — Я заметила, что ты что-то скрываешь за своим веером, ты ничего не хочешь нам сказать? — Хм? — Конгоу отвела взгляд, в котором сквозил намек на нервозность. — Ничего страшного, это просто… устройство слежения. Выражение, появившееся на лице Якумару, было смесью скептицизма и недоверия. Она быстрыми шагами направилась к Конго, стоявшей на темной улице. Она ничего не сказала, но другая девушка, казалось, все равно поняла. — Я понимаю, вы можете подумать, что я шпионка, но дело не в этом, — быстро сказала Конго, пряча лицо за веером. — Я просто хочу пообщаться со своей командой. К сожалению, эти парни конфисковали мою рацию, а ваша фракция не предоставила мне никакого доступа. — Подожди минутку. — Якумару прищурилась. — Так вот почему ты так сильно хотела пойти с нами? И тут я подумала о другом. Камидзе вспомнил тот день, когда она спросила о рации, когда он спас ее. Поразмыслив, он пришел к выводу, что если ее единственным намерением было найти своих друзей, то, по сути, не было ничего плохого в том, чтобы держать такую информацию при себе. По крайней мере, так считал он. Якумару, однако, выразила неодобрение, покачав головой и указав на веер Конго, произнеся несколько слов несогласия. Но… Разговор девушек внезапно отошел на второй план. По спине у него пробежал холодок, и это было не просто ощущение, это было почти осязаемо, как будто ледяная сила сжимала его тело изнутри, делая его неподвижным. Давление. Теперь это было не только внутри, это исходило извне, витало в воздухе, душило его. Там что-то было. Это было похоже на те моменты, когда ты был один ночью, в темноте, и из другой комнаты доносился странный шум. Твое тело пришло в боевую готовность, хотя ты и говорил себе, что это ничего не значит, просто ветер, ты отказывался вставать, идти навстречу неизвестному. Вот что он чувствовал. Он хотел повернуть голову, посмотреть в направлении этого давления, но был парализован. Камидзе глубоко вздохнул. Раз… два… три раза. Мало-помалу это ощущение утихло, к нему вернулись чувства, и окружающий мир обрел четкость. В конце концов ему удалось отогнать дурное предчувствие, набраться храбрости и посмотреть в ту сторону, откуда исходило давление. И там был источник всего. — Что? — Это был едва слышный шепот. Он был уверен, что его губы даже не разжались. Это было… нечто. Нет. Это был цвет. Он стоял на крыше одного из многоквартирных домов, в тени. У этого цвета была форма, чем-то напоминавшая человеческую. Напоминала. Это не могло быть человеком. Это было что-то гротескное, животное. Что выбило его из колеи больше всего? Предмет был едва различим. Все, что он мог воспринимать, — это цвет. Неизвестный, изменяющийся, трансформирующийся. Он пульсировал и переливался, являя собой зрелище трансформации, пока контуры не стали более четкими, а фокус — более четким. — Это… белый. — И снова он был уверен, что его губы не шевелились. Он не мог отвести взгляда. Его тело казалось обездвиженным, как будто существо, излучающее этот потусторонний цвет, держало его в плену, подобно демону сна, вызывающему паралич. — Эй, Камидзе, я с тобой разговариваю. Пока этот голос и прикосновение к плечу не вернули его к реальности. Когда-то ошеломляющий цвет, который, казалось, заливал все вокруг, больше не мучил его, когда он повернул голову и встретился взглядом с Якумару. В ее взгляде появилось беспокойство, рассеявшее сюрреалистическую иллюзию призрачного оттенка. — Ты внезапно побледнел, — сказала она, наклонив голову и нахмурившись. — Я… кумару… сан… Его губы казались одновременно замерзшими и пересохшими, хотя он был уверен, что это было плодом его воображения. А шепот все еще звучал. — Камидзе? — Якумару посмотрела на него со странным выражением лица. — Эй, в чем дело? Пареню пришлось заставить себя покачать головой, как животному, которое только что вылезло из воды, и его тяжелое тело мало-помалу становится легким. Действуя инстинктивно и не давая себе времени на раздумья, он повернулся и указал в направлении текущего вопроса. — Вот, — сказал он, начиная задыхаться. — Дело в том, что… — Он замолчал, ощущение, которое было до этого, полностью исчезло. — Эм… Камидзе, там ничего нет. Якумару снова смутилась, но она говорила правду. Оно исчезло. Эта штука. Этот цвет. Ушел. И вместе с этим мир, казалось, снова обрел краски. Но, каким бы невероятным это ни казалось, что-то все равно было не так. Неужели мир стал таким, каким он был на самом деле? Какое влияние оказала на него эта штука? — Это был ПЗ? — спросила Якумару, стоя перед ним, скрестив руки на груди и приподняв бровь. — На что это было похоже? — Это было… — Ему пришлось сделать паузу, обнаружив, что он не может описать то, что увидел. — Я не могу этого объяснить. Двуногий, не такой уж большой и… странного цвета. Или нескольких цветов, я точно не знаю. — Странный цвет? — Спросила Конго, подходя к ним и уставившись на то место, на которое указал Камидзе. Парень никогда не видел ее такой серьезной и обеспокоенной. — Ты имеешь в виду белый, не так ли? — Да, — сказал он, но затем положил руку на подбородок и исправился. — Нет. Я имею в виду, что там был какой-то цвет, но я не могу описать, какой именно. Но да, он выглядел белым. — Ну, — сказала Якумару, — у ПЗ странные цвета. У некоторых даже несколько цветов. В конце концов, мы не зря называем их «призматическими зверями». Ты сказал, что он двуногий? Необычно, но не настолько. Если это не было большим, значит, это не было мерзостью, и это хорошо. Хотя для тебя это не имеет большого значения. — Сказав это, она беспечно пожала плечами. — В любом случае, если это был обычный ПЗ низшего класса, нам лучше поторопиться, даже я могу справиться с таким, я не понимаю, почему самый сильный парень в нашей команде побледнел при виде этого. Ты меня немного напугал, понимаешь это? — Это был необычный ПЗ, — вмешалась Конго таким серьезным и резким тоном, что, казалось, он прорезал холодный ночной воздух. Она посмотрела на Камидзе, но, казалось, не искала его взгляда, слишком много в нем было неуверенности. — Ты уверен в том, что видел? Двуногое существо, меньше остальных ростом, заливающее окружающий мир странным цветом, пока не остается только белый? Настойчивость в ее встревоженном тоне заставила Камидзе с трудом сглотнуть. Это было точное описание, которое он, несомненно, дал бы, если бы в тот момент его не охватила паника. Это могло означать только одно: девушка была свидетелем того же явления, но не в этот день. Все, на что он был способен, — это просто кивнуть. Девушка быстро отвела взгляд, осматривая окружающие здания. — Нехорошо, — сказала Конго, и ее губы заметно задрожали. — Мы должны уходить. Немедленно. — Повернувшись к ним лицом, она глубоко вздохнула. — Белая Королева где-то там.

***

Первое, о чем подумала Якумару, поднимаясь по лестнице этого общежития, было: как такой парень мог жить в таком месте? Это было обычное здание, вероятно, предназначенное для такой же обычной школы, название которой никто не вспомнит через день или два, и ни один ученик не будет гордиться тем, что учится там. Конечно. Было что-то такое в том, что он был 0-го уровня. Конечно. Якумару назвала это чушью собачьей. Возможно, это какая-то маскировка, чтобы не привлекать внимания. Она слышала, что Номер 1 раньше жил в самом обычном многоквартирном доме, так что можно было с уверенностью сказать, что и здесь все было так же. — Итак, — сказала она, наблюдая, как он поворачивает ручку, но обнаруживает, что дверь заперта. Довольно странная вещь, между прочим. — Камидзе, что ты здесь делаешь? Ты спрятал что-то интересное, о чем не хочешь, чтобы кто-нибудь узнал? Прежде чем ответить, он сильно пнул дверь, как полицейский в боевике. Похоже, у него не было запасного ключа, спрятанного в вазе. — Честно говоря, я с трудом понимаю, зачем я здесь. А? Теперь это заставило ее лицо исказиться, а в голове закралось сомнение. В любом случае, парень не стал вдаваться в подробности, войдя в квартиру в сопровождении Конго, которая размахивала веером, издавая странный звуковой сигнал. — Все не совсем так, как я помнил, — продолжил он. Его голос был мягче, чем обычно. Теперь он даже казался немного уязвимым. — Эту стену отремонтировали… и Котацу здесь больше нет. Помещение было действительно очень простым, напоминая обычный дизайн компактной однокомнатной квартиры. О, вот оно, воплощение простоты. Здесь были представлены новейшие разработки в области несуществующего декора, мастер-класс по искусству ничего не иметь. За исключением этого круглого стола, окруженного стульями, которые так и кричат: «Садитесь на меня, если осмелитесь, но не ждите никакого комфорта». Если подумать, если это была часть «ничейной земли», то вполне вероятно, что один или несколько кочевников использовали ее в качестве убежище, потому что, очевидно, когда ты кочевник, ты хочешь, чтобы твой пит-стоп был таким же пустынным, как и твой социальный календарь. Найти кочевника всегда было проще простого. Это был либо очень слабый человек, которого не принимали ни в одну фракцию, либо полный монстр вроде Согиты Гунхи. Якумару хорошо знала пареня-кочевника, он даже иногда вступала в их фракцию. Он был сильным, поэтому, безусловно, все еще был рядом. — В этом что-то есть, — объявила Конго, опустив веер к полу. — Я действительно счастливая девушка. Девушка вдруг почему-то почувствовала себя счастливой, ее руки теперь хлопали по полу в том месте, где она стояла на четвереньках, что было довольно неуместно для человека, одетого в юбку, достаточно короткую, чтобы заставить Якумару, нашего ценителя скромности, приподнять бровь. — Я был прав, что привел тебя, Конго-сан, — сказал Камидзе, не обращая внимания на девушку на полу. Он был джентльменом, Якумару должна была отдать ему должное. — Мы едва добрались сюда и… подождите, что это? Приз, который достался девушке-фанатке, был получен. Под фальшполом был спрятан современный любительский радиоприемник, который казался новым, но, скорее всего, был тщательно изготовлен с нуля с использованием специальных компонентов. Интуиция Якумару оказалась верной: это, несомненно, было место, часто посещаемое кочевниками. — Как ты это нашла? — спросил Камидзе, присаживаясь рядом с девушкой, которая больше не пыталась навязчиво продемонстрировать им свой выбор нижнего белья. — Твой трекер синхронизирован с этой штукой или что-то в этом роде? — Радиоволны легко отследить, — ответила Конго, поставив радиоприемник на пол и включив его, и комнату заполнили помехи. — Конечно, мне повезло, что устройство было включено. Возможно, человек, который пользовался им последним, торопился. — Это обычное дело среди кочевников, — добавила Якумару. — Ты думаешь, это убежище кочевников? Ну, это, должно быть, лучше, чем пользоваться рацией своей фракции. — Ты вызываешь много подозрений, избалованная девчонка. — Якумару подошла к Конго, угрожающе скрестив руки на груди. — Чего ты все-таки хочешь? Странно, что у тебя с собой это устройство, и никто до сих пор этого не заметил. — Я вынула батарейку. — Конго даже не взглянула на нее. — К счастью, твоя подруга, Ками-но Шинигами, дала мне запасную батарейку. Она очень хороший человек, несмотря на свое зловещее прозвище. Это было вполне в характере Нару, даже не задумываться о последствиях чего-либо подобного. В любом случае, Якумару все это не очень интересовало, поэтому она решила осмотреться, направившись к тому, что, по-видимому, было ванной комнатой. Странно. Место было исключительно чистым и хорошо сохранившимся, даже для места, часто посещаемого кочевниками. Нанял ли владелец исключительно преданную делу горничную или что-то в этом роде? Даже ванна сохранила свой первозданный белый оттенок. Подожди. Одеяла? Там кто-то спал. — Что ты делаешь? Якумару чуть не подпрыгнула от неожиданности, когда Камидзе внезапно вошел в ванную. Как будто он был недостаточно страшен, просто стоя там, излучая странную ауру, как обычно, он серьезно смотрел на нее. Какой бы легкомысленной она ни была, ее сердце бешено колотилось, когда он так себя вел. Но притворяться, что все в порядке, было ее коньком, поэтому она заставила себя успокоиться, хотя ее рука непроизвольно нервно дернулась. — Я просто изучаю обстановку, — небрежно ответила она. Или что-то, что казалось небрежным. Ради бога, спрячь свою нервозность. — Что? Только не говори мне, что именно здесь ты прячешь важные вещи, за которыми пришел. — Я же сказал тебе, что у меня не было ничего конкретного на уме. — Ой? Верно. — Она кивнула с улыбкой, но тут же приняла смертельно серьезное выражение лица. — Как будто я куплюсь на эту чушь. — Я так и думал, что ты это скажешь. — Он почесал в затылке и пошел дальше. — Это одеяло новое. Кому-то пришла в голову та же идея, что и мне. По какой-то причине он снял обувь, а затем залез в ванну, вытянув ноги и откинувшись назад, как будто действительно расслаблялся в горячей ванне. — Здесь я обычно спал, — сказал он, закрыв глаза. — Когда я так говорю, кажется, что это было так давно. — И действительно, это было так давно. По крайней мере, год назад, с тех пор, как ты даже не знал, что такое ПЗ. Или у тебя серьезные проблемы с памятью. — Это не было бы сюрпризом. Хотя это прозвучало очень серьезно, парень изобразил на губах улыбку. В этой улыбке было что-то такое осуждающее, такое загадочное. Якумару считала, что достаточно хорошо разбирается в людях, но в присутствии этого парня она начала сомневаться в своих способностях. Он был невероятно загадочным, почти паранормальным. Воспользовавшись тем, что он сидел с закрытыми глазами, погруженный в размышления, она подошла к ванне, сняла свои туфли и аккуратно поставила их рядом с его. — Хм? — Он хмуро посмотрел на нее. — Чего ты хочешь? — На что это похоже? — Якумару приподняла свою стройную ножку, касаясь холодной поверхности ванны одетой в носок ступней. — Ну же, дай мне немного пространства. Парень поспешно убрал ноги и отвел взгляд, когда девушка вошла в ванну с другой стороны от него. Пространство было ограничено, и, хотя они оба сидели, поджав ноги, они почти соприкасались. Это было немного неловко. Если бы она все хорошенько обдумала, то, возможно, передумала бы, но теперь отступать было слишком поздно. Помните, что нужно действовать по-взрослому, даже если она была далека от этого. — Ты знаешь, — сказала она, пытаясь заглянуть ему в глаза, которые избегали ее взгляда. — В этой кровати неудобно лежать. Это часть какой-то секретной тренировки по уничтожению богов? — А? — Он слегка улыбнулся шутке. — Вообще-то, моя специальность — спасать богов, а не убивать их. То, как спокойно он это произнес, говорило о том, что он говорит серьезно. Возможно, так оно и было. Судя по тому, что она видела и слышала о нем, это даже казалось немного правдоподобным. О чем, черт возьми, она думала? Нару подняла вокруг этого парня такую шумиху, что Якумару стала воспринимать его как бога. — Эй, — сказал он, — можно тебя кое о чем спросить? — Я подумаю над твоим делом. Ты должен получить уведомление в течение трех рабочих дней. Несмотря на ее ответ, он покачал головой и откинулся на спинку стула, тем не менее продолжая задавать свой вопрос. — Забавно. — Он усмехнулся приглушенным голосом. — Это насчет твоей записной книжки. Что ты в ней пишешь? Может быть, дневник? — Видимо, в твоей голове это жизнь без арендной платы, да? Не говорю тебе, прости. — Хм… Понятно. — Он наклонился вперед, положив подбородок на колено. — В таком случае, как насчет того, чтобы я рассказал тебе кое-что о себе? Может быть, тогда ты будешь доверять мне немного больше. — Любопытно. Ты же не собираешься сказать мне, что эта ванна была любовным гнездышком для тебя и твоей бывшей девушки. Как, напомни, ее звали? Индекс? Отвратительно. — Нет и… нет. Индекс — не моя бывшая девушка. Я спал здесь, потому что позволил ей спать в моей кровати, и для нас двоих там не было места… вроде как. Якумару счела неуместным давать какие-либо комментарии или задавать вопросы об их отношениях. Временами она могла быть неуважительной девушкой, но не настолько же она была глупа. Вместо этого она повторила его движение, положив подбородок на колено. Теперь они стояли слишком близко, она даже чувствовала исходящий от него мягкий мужской аромат. И она была уверена, что заметила, как он слегка вздрогнул от внезапной близости. Это было даже мило, когда он так себя вел. — Ладно, раскрой мне свой грязный секрет, и я расскажу тебе, что я пишу в своем блокноте. Но не расстраивайся, когда узнаешь, в конце концов, в этом нет ничего особенного. — Не знаю, грязно ли это, но… — Он колебался, произнося слова почти шепотом. — Помнишь, о чем я упоминал ранее? О моих воспоминаниях? — Хм? — Ты бы поверила мне, если бы я сказал, что моя жизнь до сих пор длилась всего год? Она даже хотела пошутить, но серьезное и непроницаемое выражение лица парня заставило ее замолчать. Вот оно. Аура таинственности, окутавшая его, сгустилась до такой степени, что Якумару даже почувствовала, как у нее пересохло во рту. — Что ты имеешь в виду? В ответ он указал на свою голову, изображая пальцем пистолет. Как ни странно, она была уверена, что несколько раз видела, как Май-сама проделывала нечто подобное. Он позаимствовал ее жест? Или она на самом деле позаимствовала его у него? — Мои воспоминания, — наконец сказал он. — Однажды я проснулся в белой больничной палате… и это первое, что я помню за всю свою жизнь. Все остальное… целых пятнадцать лет… белое.» Вздох, сорвавшийся с его губ, был таким усталым, таким подавленным. Он сказал это так просто, как будто кто-то говорит о времени суток, но вес этих слов был слишком велик. Удушающий. Даже тошнотворно. Это было не то, чего ожидала Якумару. Нет. Она думала о многих вариантах, например, о каком-то странном происшествии, связанном с его способностями, о котором он никому не рассказывал, или даже о чем-то безумном, например, о том, что он был агентом фракции, которого послали уничтожить ее фракцию изнутри, и теперь она станет жертвой этого. Но что? — Ты… потерял память? — Она произнесла эти слова медленно, смакуя их, но вкус был горьким. Таким горьким, что у нее скрутило желудок. — Ты назвал это секретом, так кто еще знает? Только твоя семья? Он покачал головой, его взгляд устремился в неизвестность, он снова отклонился назад, подальше от нее. Было ли странным, что в этот момент ей пришла в голову мысль наклониться немного ближе, чтобы расстояние между ними не увеличивалось? — Я не знаю точно, сколько людей в курсе. Некоторые из них узнали об этом сами, другим я был вынужден рассказать в силу необходимости, и, возможно, некоторые из них даже не сказали мне, что знают правду. Но пока, можно сказать, мне удалось рассказать об этом только двум людям. Теперь уже троим, включая тебя. Всего два человека. Из всех, кого знал этот парень, он решил довериться только ей и еще двоим. Черт возьми, похоже, даже его родители не знали об этом. Это может быть немного жестоко, учитывая, что это было то, что, несомненно, постепенно разрушало этого парня, но было ли эгоистично с ее стороны чувствовать себя так хорошо от того, что она одна в такой избранной группе? Сейчас она чувствовала себя такой исключительной. Особенной. Да, это слово ей определенно не подходило. В конце концов… такой жалкий человек, как она, никогда не был бы особенным. Но, несмотря на это, именно так она чувствовала себя сейчас. Впервые за долгое время. — Почему я? — Спросила она слабым голосом, инстинктивно слегка наклоняясь к нему. Теперь ее рука сжимала маленький блокнот, висевший у нее на поясе. — Я имею в виду, что-то вроде этого, просто чтобы взглянуть на те глупости, которые я здесь пишу. Мне даже стыдно показывать тебе это сейчас. — Я просто подумал, что почувствую себя немного лучше, если расскажу тебе. И мы так не договаривались. Почему он снова вел себя так непринужденно? Теперь это беспокоило ее гораздо больше. Ради бога, будь немного жестче с девушкой, которая целыми днями обливает тебя дерьмом. Тогда она даже не сможет смотреть на него без смущения. Она решила последовать за ним сюда в качестве своеобразной награды за то, что тогда заботился о Нару, и даже пожалела об этом почти сразу же, как только осознала, что делает. Но теперь? Теперь она чувствовала себя виноватой из-за своей нерешительности. Она готова была поспорить, что он без колебаний поможет ей, если она попросит. Или даже если она не попросит. — Какая же я идиотка, — пробормотала она. — Ты что-то сказала? — Нет, ничего, — ответила она. Протянув руку, она показала блокнот в оранжевой обложке, украшенный алхимическим символом, замысловатым переплетением кругов и линий. — Вот, взгляни. — Наконец-то. Якумару тут же пожалела об этом и положила блокнот обратно. Парень совсем не выглядел довольным, но она просто хотела, чтобы он сначала взглянул на ее последнюю работу, она работала над ней несколько дней, так что все не могло быть так уж плохо. Она снова протянула ему блокнот, и на этот раз он так быстро выхватил его у нее из рук, что это испугало ее, как будто он беззвучно говорил: «Ты от меня не уйдешь». Как только он взглянул на пожелтевшие страницы, нервозность нахлынула на нее, как прилив. Как бы она ни старалась, ей никак не удавалось скрыть внезапное смущение. Она даже подумала, не покраснела ли она прямо сейчас. Скорее всего, нет. Ради бога, нет. — Эм… это стихотворение, верно? — Спросил он, не отрывая взгляда от листа. — Значит, ты пишешь что-то вроде этого? На мгновение я подумал, что это тоже может быть альбом для рисования. О, там есть несколько рисунков. — Не смотри на это. — Якумару не знала, что делать со своими руками, но решила, что лучше всего будет закрыть ими лицо. Вот тебе и зрелый, уверенный образ, который она пыталась создать. — Работа продолжается. — Да. — Он только скривил губы и сделал небрежный жест, переворачивая лист. — Тогда давайте посмотрим это стихотворение. К тому времени она выучила стихотворение наизусть, но было приятно слышать, как кто-то произносит его вслух. И вскоре парень начал. «Я прикасаюсь к зеркальной поверхности, без жестокой лжи. Бледный, беспомощный. Осколки, какофония. Погибаю, пока ничего не останется. Когда-то целое, теперь осколки блестят на свету. История зеркала, переосмысленная история. Каждая трещина раскрывает правду, как днем, так и ночью. Не зря говорят, что «Красота заключается в хрупкости». Но она лишь отражает то, что видит. Холодная, бездушная поверхность, поющая свою разрушенную песню.» И затем Камидзе замолчал. Мгновения. Которые превратились в секунды. Скоро должна была пройти минута. — Было бы интересно получить какой-нибудь комментарий, — сказала девушка, нервно поправляя кепку. Холодная поверхность ванны даже сейчас успокаивала ее. — Итак… я знаю, что это отстой. Стихи — это не совсем мое, вообще-то я предпочитаю пьесы, но это было слишком долго, чтобы читать их в ванной у черта на куличках, так что… Черт возьми, перестань так на меня смотреть и скажи что-нибудь, ты хочешь заставить меня нервничать еще больше, чем я уже нервничаю? — Я даже не смотрю на тебя. Что ж, он не смотрел на нее. Размахивать руками перед лицом, чтобы скрыть свои чувства, было не такой уж хорошей идеей, как казалось. — И на самом деле, это совсем не плохо. — Теперь Камидзе смотрел на нее. Эти темно-синие глаза просто смотрели на нее, не отрываясь. — Я ничего не смыслю в стихах, но главное — донести послание до читателя, не так ли? — Послание? Якумару на самом деле не была настолько хороша в написании стихов, но, по крайней мере, она знала основы достаточно хорошо, чтобы понимать, что в стихотворении не всегда есть какое-то скрытое послание, которое автор спрятал, как пазл, чтобы читатель мог сложить вместе. Возможно, парень думал, что все такие, и именно поэтому ему потребовалось так много времени, чтобы что-то сказать. Любопытно. — Так ты понял, что я имела в виду? — Спросила она, снова инстинктивно наклоняясь к нему в ванной. — Более или менее. — Бросив последний взгляд, он сунул руку в карман пальто, как будто что-то там искал, а затем продолжил. — Есть вещи, которые не требуют фиксации. Они прекрасны такими, какие они есть. Сразу же после этих слов он вынул руку из кармана и достал большой кусок стекла. Нет. На самом деле это был осколок зеркала, с трещинами по всей поверхности, повторяющими и искажающими изображение парня на нем. Настала очередь Якумару быть неестественно молчаливой. Какое бы «послание» она ни пыталась передать, написав это стихотворение, оно определенно было не таким. И все же каким-то образом оно нашло отклик в ней. Наклонившись немного ближе, она вздохнула, глядя на свое собственное разбитое отражение в этом осколке зеркала. — Хм… у тебя это хорошо получается, — сказала она, не подумав. — Может, мне стоит спросить твое мнение обо всем, что я буду писать с этого момента. — Она слегка отстранилась, положив руки на колени, слегка поморщилась, подперев подбородок руками, ее взгляд стал отсутствующим. — Кстати, почему ты ходишь с осколком зеркала в кармане? — Ну, ты же девушка, поэтому должна понимать, что следить за своей внешностью — это всегда приоритет. — Было бы неплохо, если бы ты оставил сарказм мне, у тебя это ужасно получается. — Ты и сама не очень хороша. — Он подкрепил свои смелые слова довольно озорной ухмылкой. Якумару не смогла удержаться и тихонько хихикнула, что побудило парня присоединиться к ней, тоже рассмеявшись. Ей нравилось думать, что ее смех заразителен, хотя говорят, что он заразителен у всех, так что она все равно обычная. В общем, ничего особенного. — Я тоже открою тебе секрет, — сказала она. Быстрым движением она сняла шапочку, и ее длинные волосы рассыпались по плечам. — Когда я была маленькой, у меня была мечта… довольно глупая. — Ой? Ты хотела стать моделью? — Я полагаю, это попытка польстить, так что спасибо. Очень мило с твоей стороны. Но на самом деле я мечтала стать актрисой. — Актрисой? Именно поэтому тебе нравится писать пьесы? — Да, хотя пьесы в наши дни не так популярны. Я думаю, что акцент должен быть перенесен на сценарии фильмов. Или, возможно, забыть обо всем этом и сосредоточиться на настоящем. В любом случае, она не собирается долго жить в этой дыре. Такова судьба таких людей, как она. Забвение. Ничего больше. Девушка откинулась назад и закрыла глаза, пытаясь расслабиться в этой тесной ванне. Горячая ванна была бы сейчас как нельзя кстати. Возможно, ей стоит подольше полежать в ванне в комнате Нару. Если ей суждено вечно жить в тени своей лучшей подруги, то, возможно, лучше всего принять это и получать удовольствие от происходящего. — Возможно, я была просто очарована, — сказала она, расслабленно положив руки на ванну. — Наблюдая за одним человеком, я жила жизнями стольких людей. Возможно, я хотела почувствовать, каково это. Быть тем, кем я хотела быть, по крайней мере, на то короткое время, пока длилась пьеса. — Это была не глупая мечта. По правде говоря, это все еще не так. Я имею в виду, что мир все еще существует и полон возможностей для тебя стать тем, кем ты хочешь. — К сожалению, уже слишком поздно. — Ее рука потянулась к поясу, откуда она достала один из своих прозрачных флаконов, который использовала, чтобы следить за своей внешностью. — Я уже выбрала свой путь и смирилась с последствиями, к которым он меня привел. И не похоже, что кто-то может пойти туда, не рискуя быть убитым в следующее мгновение. — Что, если однажды ты сможешь? Если кто-то найдет способ все это исправить? Проблема заключалась в том, что не было никакого способа что-либо исправить, независимо от того, насколько оптимистично она или кто-либо другой себя чувствовал. Это был мир без мечтаний. Принятие обстоятельств казалось единственным путем вперед. Странно, но она не хотела говорить об этом вслух этому парню. Не то чтобы у нее не хватало смелости, просто она не хотела прогонять тот мимолетный оптимизм, то слабое чувство, которое он излучал в тот момент. Это успокаивало. — Ты знаешь… Камидзе. — Якумару снова слегка улыбнулась, выходя из своей расслабленной позы и приближая свое лицо к его лицу еще раз. — Может быть, только может быть… — Камидзе-сан, ты должен это выслушать. Якумару вздохнула, когда ее прервала девушка с веером. Она даже забыла, что здесь был кто-то третий. В следующий раз. Подожди, она хочет в следующий раз остаться с ним наедине? Ну, они же товарищи по команде. Вероятно, в будущем будут подобные моменты. Желательно, в ближайшем будущем.

***

— Я пыталась связаться со своей командой по радио, но оно не подходит, — сказала Конго, нажимая какие-то кнопки на радиоприемнике, стоящем на круглом столе. Камидзе практически ничего не знал о радиоприемниках, поэтому он попытался догадаться, что это устройство должно использовать какую-то особую частоту, и все. Эта его поездка была немного странной. Он понятия не имел, что хочет здесь найти, но интуиция подсказывала ему, что это то место, где он должен быть. Место, где он всегда оказывался, когда все заканчивалось, его убежище. И, в конце концов, его интуиция, казалось, в какой-то степени оправдала его ожидания. — Ладно, шутки кончились, — раздался из рации странный, искаженный женский голос. — Назовите себя, или я взорву весь этот жилой дом вместе с вами. — Это уже второй раз, когда она угрожает мне, — сказала Конго, немного обеспокоенно глядя на Камидзе. — И это будет в последний раз, — заявил голос, в котором, несмотря на искажения, было заметно раздражение. — Назовите себя. — К сожалению, я не могу. Раскрытие моего имени может представлять опасность для моей фракции, в зависимости от того, кто вы такой и на чьей стороне ваша преданность. Если Камидзе ничего не предпримет, это место, вероятно, взорвется в любой момент. Хотя он и восхищался храбростью девушки, защищавшей своих друзей, он не был склонен к саморазрушению. Поэтому он осторожно взял устройство для записи голоса из рук девушки и подал знак, чтобы она замолчала. — Меня зовут Камидзе Тома. Я простой кочевник, у меня нет фракции. Я пришел сюда, потому что эта квартира… — Камидзе? У него была идея солгать, чтобы защитить свою фракцию, но, возможно, ему следовало бы солгать и о своем имени. Было бы неплохо, если бы он начал повторять себе, что он по какой-то причине был кем-то известным, может быть, это дошло бы до него, и он не совершал бы таких глупых ошибок. — Камидзе, это действительно ты? — Голос на другом конце провода звучал еще более встревоженно, чем раньше. — Голос проверяется, но никогда не знаешь наверняка. Черт возьми, как мне решить эту проблему, не выдав себя? — Она надолго замолчала, и он даже услышал, как она вздохнула. — Послушай, парень, если это действительно ты, ты это помнишь. Канун Нового года. Работа в Сибуе. Это говорит тебе о том, кто я такая? — Сибуя? Подожди. — Он был уверен, что теперь улыбается. — Это ты… — Не произноси моего имени, парень. Разоблачение здесь может стать проблемой, никогда не знаешь, на какие уловки способна эта сучка. Я не эксперт во всей этой чепухе, так что будь предельно осторожен. — Понял, семпай. Когда он машинально произнес это, девушка на другом конце провода рассмеялась, что заставило его нервно почесать в затылке. — По крайней мере, это не мое имя, — бодрым голосом произнесла Кумокава. — Думаю, все в порядке. Боже мой, как приятно слышать твой голос после стольких лет… но подожди, какого черта ты здесь делаешь? — Ну, тогда это моя квартира… — Нет, парень, я имел в виду, что ты делаешь за пределами своей криогенной камеры? Кто тебя вытащил? Я не могу назвать много людей, способных победить Акселератора, так что либо слухи правдивы, либо это дело рук всех этих магов. Черт возьми, что вообще происходило последние несколько недель? Это просто проблема за проблемой. — Криогенная камера? А? Семпай, откуда ты это знаешь? Он не мог списать это исключительно на то, что она была удивительной девушкой постарше; тут было что-то еще. И это что-то вскоре выяснилось. — Потому что я отправил тебя туда, парень. Внезапно у него закружилась голова, и он не смог закрыть рот. — Только не говори мне, что ты забыл? — Продолжила девушка с другой стороны. — Ну, ты был там какое-то время, так что, возможно, все это слегка повредило твой мозг. Какая проблема. Лучше… — С кем ты разговариваешь, человеческая девушка? — прозвучал другой женский голос на другом конце провода. — Мне показалось, что я услышала голос своего понимающего, но это немного неправдоподобно. Несмотря на искаженный голос, Камидзе мгновенно понял, кто это был. Ему даже удалось вывести себя из состояния шока. — Отинус?! — спросил он, наклоняясь и крепче сжимая устройство в руке. — Где ты? Что с Индекс? С ней все в порядке? — Так это действительно ты. Какая опасная ситуация. — Отинус вздохнула. — Прости, человек, но мы не знаем, где она находится в данный момент. Он был уверен, что голоса продолжали звучать через устройство в его руке, вероятно, Кумокава снова что-то сказала, но внезапно все вокруг показалось далеким. Как будто голоса доносились со дна бочки, гулкие, почти неразборчивые. И снова это ощущение холода. Вспышки воспоминаний начали захлестывать его голову. Воспоминания о том, что было здесь, в этом самом месте, где он находился. Он увидел, как разрушается стена квартиры, и что-то проникло сквозь нее. И это что-то пронзило его тело, заставив его истечь кровью до смерти.

***

— Черт! Там еще один, — крикнул женский голос, и в этот момент он увидел вспышку пламени, появившуюся перед его затуманенным взором. — Эти чертовы осколки. Они не могут просто оставить нас в покое?! Это была Якумару. Камидзе увидел ее, когда она лежала на асфальте, и понял, что он больше не находится в знакомой обстановке своей квартиры. Две девушки, вероятно, сообща вытащили его оттуда после того, как он потерял сознание. Его рука потянулась к животу, где что-то пронзило его, но раны там не было. — Просто воспоминание, — пробормотал он себе под нос. На самом деле, он потерял сознание не из-за потери крови или какой-либо физической травмы. Разрушенная стена и напавшее на него существо были всего лишь воспоминаниями из далекого прошлого. Именно шок от этого внезапного воспоминания заставил его потерять сознание. По крайней мере, так он понимал ситуацию на данный момент. Его дрожащие, отяжелевшие руки упирались в асфальт, ноги казались ржавой машиной, но он прилагал все свои силы, чтобы заставить их работать. — Ах, слава богу, он очнулся, — сказала Конго, помогая ему подняться и подставляя плечо, чтобы он мог на него опереться. — Ты нас здорово напугал, Камидзе-сан. — Что случилось? — Его взгляд сосредоточился на разрушенной улице впереди. Море пламени пожирало тело человека, одного из инфицированных, известного как «Разрушенный». — Зачем вы притащили меня сюда? Прежде чем она успела ответить, воздух пронзил резкий звук, напоминающий звук будильника или часов. Он исходил от запястья Якумару. — Последняя тревога, — сказала она, слегка запыхавшись. Он заметил небольшой порез на ее щеке, след от драки, в которую они вступили, пока он был без сознания. — Приближается. — Приближается? — Камидзе не хотел спрашивать, но его губы почти непроизвольно дрогнули. — Что приближается? Якумару подошла к нему, затем встала с другой стороны, поддерживая его за плечи. Легким толчком вперед она дала им знак поторопиться. — Посмотри вокруг, Камидзе, — сказала она, когда они втроем пошли дальше. — Ты был без сознания довольно долгое время. Он, наконец, осознал ситуацию, в которой оказался. Улицы были слабо освещены, но не искусственным освещением, а естественным светом, который постепенно поднимался от горизонта. — Нам нужно спешить, — убеждала Якумару, не отрывая взгляда от горизонта. — Мы же не хотим, чтобы нас застали снаружи на рассвете.