Запретная привязанность

Лучи солнца, словно золотые стрелы, проникали сквозь листву деревьев, создавая игру света и тени на песке. Вдали мерцали прибрежные волны, приглашая к себе насладиться ласковым прикосновением морского бриза. Мемберы Севентин решили устроить себе отдых на частном пляже, так как они слишком заработались. Работать конечно очень важно, но забывать о здоровье и перенагружать себя нельзя. Да и к тому же, парни уже долгое время вместе не собирались. Шум прибоя смешивался с радостным смехом и разговорами, создавая неповторимую атмосферу отдыха и свободы. Звуки моря и пение птиц наполняли воздух свежестью и спокойствием, а аромат соленого воздуха и ароматических масел уносился на ветру, приглашая друзей окунуться в мир невесомости и умиротворения. Многие из компании расположились на шезлонгах, расслабляясь под ласковыми лучами солнца, в то время как другие с энтузиазмом ворвались в воду, готовые погрузиться в бесконечное море развлечений. Сынчоль, медленно плавая у берега, наблюдал за Сокмином и Джошуа, чьи радостные крики и смех сливались с мелодией прибоя, напоминая о детстве и свободе. Оба, погружаясь в воду, словно дети, играли с невероятной беззаботностью и радостью. Их движения были легкими и грациозными, словно танец, исполняемый в объятиях морских волн. Лидер не мог удержаться от чувства обожания, которое он испытывал к Джису, видя его счастливым и полным жизни. Но ревность неотступно подкрадывалась к нему, напоминая о его собственных чувствах. Он мечтал о искренней любви и счастье для обоих, но темная тень зависти окутала его сердце, напоминая о сложности и непредсказуемости человеческих отношений. В тени пляжного зонта, окутанный ароматами свежего морского бриза и холодных коктейлей, Джонхан и Вону расположились на лежаке. Среди суеты и веселья на пляже они обсуждали судьбу своих друзей. — Что с нашими влюблёнными голубками? — спросил Вону своим характерным спокойным тоном, заинтересованно подняв бровь. — Наш хен вообразил себя матерью Терезой и, приглушив свои собственные чувства, дал Сокмину дорогу в сердце Джису. — ответил Джонхан, выражая свое недовольство к этой ситуации. — Но почему ты не рассказал ему, что у него всё взаимно? — спросил Чон, склонившись к нему, полный любопытства. — Ты видишь, как Докем-и держит Шуа в объятиях? Даже в холодной воде Купс горит, как вулкан. Я уверен, что сейчас он что-то предпримет. — прошептал Хани с усмешкой на лице. Услышав его слова, Вону продолжил наблюдать за предстоящей сценой, заинтригованный и жаждущий увидеть, что произойдет. В его глазах читалось ожидание, и он был готов к тому, чтобы быть свидетелем судьбоносных событий, которые могли произойти в следующий момент. Эскупс оказался в плену своих собственных чувств, которые разгорались в нем, подобно огню, неумолимо поглощая его разум. Ревность охватила его настолько сильно, что, увидев, как руки Сокмина нежно скользят по белоснежной спине Джошуа, он был готов разорвать всех, кто осмелился прикоснуться к «его» любимому. Он ощутил себя собственником, словно беспощадный стражник, охраняющий свою сокровищницу от внешних вторжений. Купс не желает, чтобы кто-то смотрел на Шуа с любовью, прикасался к нему и был причиной его счастья. Его желание быть единственным в его жизни было гораздо сильнее, чем он мог себе признать. И внезапно, как вихрь, Сынчоль мчался к Джошуа, будто несметные силы тянули его к нему, пронзая сердце острым ощущением неудовлетворенности и злобой. Не замечая, как он оказался рядом с ним, он обнял его, словно пытаясь защитить его от внешнего мира, который казался ему угрозой. — Я же говорил, — и в этот момент, Джонхан, с гордостью и некой иронией, указал на них, словно наблюдая за актами театральной драмы, где каждый персонаж играл свою роль в бесконечной пьесе драмы. Хон с напряжением, которое словно наполнило каждую клетку его тела, медленно отодвинул Сынчоля, словно отступая перед внутренним штормом, который разгорался в его сердце. Едва заметное покачивание его тела выдало внутреннюю борьбу, но решительность в его глазах не исчезла, когда он поторопился выйти из воды. Направившись к душевой, он предоставил себе несколько минут, чтобы остыть и успокоиться. Холодная вода струилась по его телу, охлаждая его спокойствием после бури, окутывая свежестью и умиротворением. Между тем, Чоль, решившийся на шаг, который прежде казался непостижимым, собрал всю свою смелость, чтобы открыть своё сердце перед любимым человеком. Он хотел сказать ему о своей любви, о страсти, которая пылала в его груди, о желании заполнить его жизнь этим неподдельным огнем. Но его поступок оказался не таким, каким он ожидал. Вместо того, чтобы прекратить ревность и прославить свою любовь, он понял, что любовь — это не только желание обладать другим, но и уважение к нему. И в этот момент из прозрачной воды вынырнул Докём, его взгляд был направлен на Джису, который уже удалился. Однако руки лидера остановили его, заставив замереть на месте. — Ты куда? — резко спросил Сынчоль, и Сокмин ответил, указывая на Джошуа. — К Шуа. Парень решительно заявил, что пойдет сам, оставив главного вокалиста на месте. В его голосе прозвучала неожиданная грубость, что было ему не присуще. Внутри него бушевали эмоции, он не желал обижать никого, особенно своих братьев. Он не привык проявлять агрессию по отношению к ним, максимум в шутку, но на этот раз что-то изменилось. Купс понимал, что его поведение было неуместным, но сейчас его мысли были заняты лишь одним — Джошуа. Открыв дверь в душевую, парень вошел внутрь. Хон стоял у раковины, плеская холодной водой в свое лицо. Заметив в зеркале отражение, он поднял взгляд, а после быстро накинул на себя халат, будто бы до этого он не ходил в одних плавках по пляжу перед всеми. Но сейчас совсем другая обстановка, оба были здесь наедине, и в воздухе витала атмосфера напряжения и ожидания. В тусклом полумраке помещения, где каждый луч света казался каким-то тайным посланием, глаза Чхве был как у хищника, медленно приближающегося к своей добыче. Шуа не отрывал от него взгляда, не решаясь повернуться напрямую. Аура старшего наполнила помещение словно туман, окутывая все вокруг таинственным обаянием. Его присутствие было ощутимо в каждом уголке комнаты, словно он был повсюду одновременно. Фанаты называли его Альфа-лидером не зря, ведь в этот момент он был воплощением силы и власти, окутанным доминированием, который заставлял всех окружающих подчиняться его воле. Медленно и уверенно приближался Сынчоль к младшему, каждый его шаг отзывался в сердце Шуа, словно удары барабана, предвещающие нечто волнующее. И наконец, парень остановился в паре сантиметров от него, их взгляды продолжали бороться за превосходство, словно два могучих орла, готовых к схватке. В тишине помещения можно было услышать их дыхание, напряженное и нервное, словно мелодия, призывающая к действию. Этот момент казался вечностью, где каждый из них пытался прочитать мысли другого, словно книгу, запертую на замке. Горячее дыхание Сынчоля вздымалось у Джошуа уха, словно нежный шепот ночного ветра. Рука, касаясь кожи Шуа, словно чарующими пальцами вдыхала в него новую жизнь, новые ощущения. Тишина, нарушаемая лишь ритмичным падением капель воды, создавала иллюзию временного замирания, мгновенного забвения всего мира вокруг. Чхве, взглядом через зеркало, исследовал каждый уголок тела парня, словно художник, воссоздающий произведение искусства. Изящные пальцы плавно скользили по бицепсам. Нежное касание губ по шее парня заставляло его сходить с ума. Когда его руки дотронулись до груди Джошуа, в воздухе повисла искра, зажигающая пламя, ведь он чувствовал каждый его вздох, каждое его сердцебиение, словно становясь частью его самого. Сынчоль не раз говорил, что обаяние Джису, — это его накаченные руки и грудь. Он восхищался тем, что у вокалиста была милая и сладкая внешность, но в то же время он обладал сильным и крепким телосложением. Для него это было не просто прикосновение, это было погружение в мир чувств и желаний, мир, где только они двое существовали. Хон, в свою очередь, чувствовал себя как пленник страсти, его тело реагировало на каждое касание, заставляя его слабеть и терять голову. Рэпер протянул руку к поясу халата, словно стремясь снять его. Но в этот момент младший схватил того за руки, испуганный неожиданностью и неизвестностью происходящего. — Ты что творишь? — только и смог вымолвить Джошуа. — Не знаю, Шуа, не знаю… — немного прерывисто в ответ шепчет старший, но не останавливается, стягивая с него одежду, которая с падает на пол, открывая утонченное тело американца. — Чоль, перестань! — Джису, все так же держа чужие руки, отодвинул их подальше от своего тела. — Не бойся. Резко развернув к себе парня, Сынчоль поднял его за бедра, усадив на край столешницы. Взгляд полный восхищения, скользит по каждой частичке белой кожи Шуа. Рука, легко и уверенно, стремится к тем моментам наслаждения, которые еще не успел он испытать. В его снах, обрамленных туманными контурами воспоминаний, вновь возникают образы этих сладких губ, которыми он так мечтал овладеть. Нежность прошлого поцелуя сменяется настойчивостью и требовательностью в новом. Джису что-то мычит ему в губы, когда он сжимает его бедра и невольно открывает рот, дав проход для языка Чоля, и тот мигом пользуется этим моментом. Низ живота наполняется сладкой негой, когда он вот так стремительно исследует сладкий рот любимого. Тот в ответ пытается не отставать от напора старшего, но его неумелость не остаётся незамеченным, что вызывает улыбку на лице у Сынчоля. Пока его губы заняты прекрасным делом, руки не остаются без дела и залезают в мокрую от воды ткани плавок Джошуа, оттягивает резинку и залезают внутрь сразу же коснувшись возбужденной плоти. Хон вдруг ощущает, что его пронзила внезапная вспышка энергии. С рефлекторным движением он отталкивает Сынчоля обеими ладонями, словно реагируя на неожиданный импульс. — Сынчоль, нет! — вскрикивает он пытаясь увеличить расстояние между ними. С вопросительным взглядом, нахмурившись, он смотрит на него, требуя объяснений за этот неожиданный и немного наглый жест. — Тише. Голос Чхве звучит слишком хрипло, его дыхание словно оставляет ожоги на теле, а пальцы нагло трогают там, где, наверное, нельзя, но, снова поддавшись собственным эмоциям и надежде, Джису позволяет. Позволяет вести, делать то, что вздумается. Лидер, заметив что парень повиновался, высвобождает из захвата одежды член. Он замер на секунду, ведь он впервые трогает чужой половой орган. Прежде, ему не доводилось спать с парнями, так как все его партнёры были женского пола. Сынчоль погружался в свой первый опыт, будучи готовым исследовать каждую ноту чувственного симфонического произведения, которое играло между ним и Джошуа. Чтобы не спугнуть его, Купс не мешкаясь проводит по стволу. Вдруг он слышит сладкий, ласкающий уши звук наслаждения. После этого, Сынчоль готов поклясться, что умрет, если не услышит этого снова. И теперь он старается сделать все, чтобы это снова повторилось. В его сердце расцветает нежное пламя, распространяя тепло по всему его существу при каждом касании. Мурашки, словно игривые бабочки, разносятся по его коже, оставляя за собой следы блаженства. Внутри него растет чувство, словно нежный почтальон, доставляющий послания любви и желания. Слух становится острее, словно звуки окружающего мира проникают в душу вокалиста, а осязание становится проницательным, будто каждая клеточка его тела просит больше прикосновений, чтобы насладиться этим волшебством полностью. Младший опирается руками позади себя и на секунду запрокидывает голову в безмолвном стоне, а после смотрит в глаза напротив. Их хозяин почти сразу же снова увлекает его в поцелуй, такой же наполненный страстью и возбуждением, разлившимся по их телам. Сынчоль действует сразу и активно, водя ладонью по всей длине чужого органа, специально надавливая пальцем на головку, размазывая естественную смазку аж до самого основания. Стоны Джошуа звучат невероятно сладко и певуче, он легко поддается бедрами навстречу и взглядом из-под полуопущенных век просит о большем, просит уже ощутить финиш. Расскажи ему кто-то еще вчера, что сегодня Эскупс вдруг решится ему подрочить — он бы не поверил ни за что, даже расстроился бы из-за того, что подобное никогда бы не было реальностью. Максимум, на что он мог надеяться — это до ужаса реалистичные сны. Чхве мягкими касаниями губ аккуратно спускается к шее, не пропуская и сантиметра нежной ароматной кожи. Он жарко дышит на чувствительные зоны, от чего Хон немного прогибается в спине, не в силах контролировать собственное тело. Ему безумно приятна эта ласка, и ее не хочется прекращать, только вот рука лидера вдруг стала двигаться еще быстрее, и последний мог отчетливо прочувствовать пальцами, как член в его ладони предоргазменно запульсировал. Доведя Джошуа до пика, Чоль посмотрел тому в глаза. На его удивление лицо Шуа было искажено слезами, словно река эмоций разливалась по его щекам. — Почему ты все время заставляешь меня плакать? — прозвучало из уст младшего, его голос звучал надломленным и наполненным обидой. — Тебе не хватает семи лет моих мучений? Я каждый день наблюдал и пытался смириться с тем, что ты никогда не ответишь мне взаимностью! Но потом ты резко меняешься, целуешь, даешь надежду, бросаешь, извиняешься, оправдываясь какой-то «ошибкой», а теперь ты снова. снова. — Ты любишь меня? Сынчоль словно ощутил, как земля исчезла у него из-под ног. Все его самообладание растворилось в этот момент, словно он оказался вне времени и пространства, лишь поглощенный этим откровением. — Думаешь, я всех своих друзей подпускаю к себе и отвечаю на поцелуй? В этот момент Джошуа почувствовал, как смыкаются его кости под натиском смешанных эмоций. Он встал на ноги, ощущая, как хочется убежать, скрыться от этой неожиданной конфронтации, которая вот-вот обрушится на него. Но рука старшего, схватив его за запястье, остановила его в движении. Схватка была столь неожиданной и сильной, что Джошуа не мог устоять перед ним. Чхве чувствовал, как радость наполняет его душу, когда он узнал всю правду. Это было освобождающее ощущение, словно тяжелый груз упал с его плеч. Он радовался, что является любовью Джошуа, ведь теперь он знал, что их чувства взаимны, и он благодарил судьбу за этот дар. Обнимая крепко Хона, он чувствовал, как тот тает в его руках, словно теплая вода, растекающаяся по песку. Это было объятие, полное нежности и искренности, словно два сердца соединились в одном теплом объятии. — Я тоже тебя очень сильно люблю, — признался он, его голос звучал искренне, — Прости меня, пожалуйста. Я честно, не знал о твоих чувствах. Эти слова были как ласковый ветерок, развеивающий последние сомнения и страхи. В этот момент они были вместе, единственные и неповторимые. Их любовь была как цветок, только что раскрывший свои лепестки под лучами утреннего солнца, полный обещаний и надежды на будущее. И они знали, что смогут преодолеть все препятствия, идя вперед вместе, под руководством своей взаимной любви. Джошуа, окружив Сынчоля своими руками, обнимал его так сильно, что словно пытался проникнуться его сущностью, поглотить его в себя. Нос зарывался в его шею, словно он искал там укрытие от всех сомнений и страхов, которые могли проникнуть в его душу. Этот момент был как пробуждение после долгого сна, как возвращение к дому после долгого путешествия. Джош задавал себе вопросы, сомневался, но когда он оказался в объятиях лидера, все сомнения исчезли словно дым. Он верил ему больше, чем самому себе, потому что знал, что тот его никогда не обманет. И в этот момент все стало ясно. Все трудности, все испытания, которые они могли пережить, были мелкими по сравнению с их любовью и доверием друг к другу. Одно слово Сынчоля, и Шуа понял, что теперь все будет хорошо, что они вместе преодолеют все препятствия, что их любовь непобедима и вечна. После долгого мгновения, когда они наконец оторвались друг от друга, из взгляды смущенно встретились. Чхве взял руки младшего в свои, желая утешить его, и начал рассказывать. — Я вообще собирался тебя соединить с Сокмином, — начал он смеяться, но заметив шокированное выражение лица Джошуа, продолжил, — Это все был план Джонхана. Он сказал, что я должен проводить с тобой много времени, чтобы узнать, чувствует ли кто-то тебе любовных чувств. Ради тебя я согласился. Но сам не заметил, как начал в тебя влюбляться. Джошуа слушал, не веря своим ушам, когда Сынчоль продолжил. — Однако я заметил, как вы с Сокмином общаетесь, будто женаты много лет. Тогда я подумал, что именно в него ты и влюблен. Докём так сильно тебя ревновал и рассказал, как сильно тебя любит, и я решил вам не мешать. Но сегодня просто не мог смотреть, как тебя касается кто-то кроме меня, и сильно разозлился. Хон был ошеломлен этими откровениями. В его голове кружились мысли, словно ураган. Он осознал, что все это время был обманут, но в то же время он чувствовал облегчение, что правда была наконец высказана, их отношения были освобождены от тайн и недопонимания. В уборную внезапно врывается группа парней, радостно восклицая: — Ура, вы наконец-то прозрели! — их голоса разносились по маленькому помещению, наполняя его весельем и радостью. Джошуа, смущенный и неуверенный, отпрыгивает от лидера, чувствуя на себе взгляды любопытных друзей. — Мы-то думали, что состаримся пока признаетесь друг другу, — говорит Мингю прислоняясь к двери. — Вы все знали? — спрашивает Джису, чувствуя себя как на доске испытаний перед всеми. — Конечно, Джонхан нам сразу рассказал, как только узнал обо всем, — отвечает Сынкван улыбаясь. — Джонхан, как ты мог? Я же тебе по секрету рассказал, — обидчиво произносит Джошуа, хотя уже понимает, что его обида не продержится долго. Тот пожимает плечами и складывает руки жестом прося прощения. — Давайте поаплодируем нашему гению Хан-и, ведь он придумал такой прекрасный план, — начинает хлопать в ладоши Хоши, поднимая общее настроение. — Да, если бы не он, то Шуа продолжал бы страдать, а Купс не влюбился в него, — гордо добавляет Дино, его голос звучит полной благодарности. Этот момент был как праздник, как торжество истины и любви. — Значит, Сокмин не был влюблен в Джошуа? — внезапно спрашивает Сынчоль, его голос звучал наполненным удивлением и немного смятения. — Конечно, нет, я просто сыграл свою роль, — подмигивает Дикей с уверенностью в голосе, раскрывая тем самым тайну, которая долго держалась в секрете. После этих слов все заливаются смехом, осознавая всю смешную и неожиданную ситуацию. Чоль и Шуа присоединяются к этому веселью, делая пару шагов вперед, и все дружно выходят из помещения в свежий воздух. Затем они оба обращаются к Джонхану, и благодарят его за его умение создать такой интересный поворот событий. Они признают его важную роль в развитии их отношений, говоря огромное спасибо за все его усилия. — Все ради вас, любимки, — улыбается Юн в ответ, видя их счастливые лица. — Кстати, я завтра иду на свидание с Хенвоном, — он признается с краской на щеках, смотря на Джошуа, который всегда был главным фанатом и поддержкой их пары. Это момент приводит к новой волне радости — Да??? Ты согласен? — вдруг вскрикивает Сунён, и его голос наполняет помещение волнением, заставляя всех обернуться к нему. — Да-да, не кричи так, — качает головой Джихун, чувствуя, как его лицо покрывается краской стыда. Он осознает, что это должно было быть сказано наедине, но увидев счастливые лица хенов, внезапно подумал, что, возможно, и ему стоит ответить на чувства Хоши, который уже долгое время преследует его. Квон, от счастья, словно сиял ярче всех звезд, и, глядя на него, Уджи понимает, что дал ему шанс быть счастливым. Это мгновение напоминало сказку, где каждый персонаж находил свою собственную радость и смысл. Джихун понимал, что сделал правильный выбор, дав Хоши шанс быть с ним. Он чувствовал, как внутри него рождалась новая надежда на будущее, наполненное любовью и пониманием. В этот момент он осознал, что счастье может прийти к каждому, если только позволить этому случиться. — Вы, пожалуйста, не офигевайте, но мы с Верноном тоже пара, — добавляет Сынкван, ожидая реакции. Все снова кричат и смеются, радуясь этому неожиданному открытию. — Наша группа должна была быть названа не севентин, а Голубое небо, — шутит Джун, и все поражаются его острым умом, заливаясь хохотом. — Мы для вас шутка? — говорит Дино, указывая на себя и Сокмина, скосив недовольное лицо. — Вы исключение, — отвечает Вону, его слова звучат как объяснение, полное понимания и уважения. Если начало бывает тяжёлым и больным, то конец обязательно бывает сладким. Запретная привязанность — это плен, из которого освобождение приносит освежающую свободу и пробуждение новых возможностей.