А какие на вкус ноты?

If you need a friend Don't look to a stranger You know in the end I'll always be there But when you're in doubt And when you're in danger Take a look all around And I'll be there*

Полтора года спустя

       — Эй, кто-нибудь вообще собирается помогать мне нарезать салаты, или где? — послышался голос из кухни просторной трешки на севере Москвы. — То, что я единственная женщина среди вас, оболтусов, не значит, что я должна готовить все одна.        Из-за дверного проема показалась голова наигранно разгневанной Люды и тут же исчезла. Времени катастрофически не хватало даже на то, чтобы попрепираться. Часы упрямо показывали восемь вечера, а приближение нового года отсрочить было просто невозможно.        — Не бузи, Люд. Вот сейчас Катюха, Иришка и Ленка придут, помогут. Поз писал, что они уже на подъезде. Где-то в дороге пересеклись, все вместе теперь добираются, — отозвался Егор, который удобно устроился между Антоном и Арсением на большом диване перед телевизором. Он выполнял вполне определенную функцию — не давал парням отвлечься от «Иронии судьбы» друг на друга. Если бы он не создавал своим телом естественную прослойку, они бы уже давно засосались или и вовсе повысили рейтинг происходящего до «строго для лиц старше восемнадцати лет». А советскую классику полагалось смотреть, не отвлекаясь, по крайней мере, именно так Булаткина всю жизнь учил его опекун.        Будто отзываясь на его слова, в прихожей задребезжал звонок, и Антон, как самый молодой и проворный из всех, не считая Люды, зашлепал босыми ногами ко входной двери. Вместе с морозным воздухом в квартиру ввалилось сразу шесть человек.        Димка Позов со своей уже без пяти минут женой Катей несли в обеих руках по бутылке какого-то дорогущего шампанского. Они с Добрачевой начали встречаться еще до всей этой шумихи с «Бойней», но неожиданный успех парня сделал их отношения только крепче. Девушка была невероятно красивой, и даже Антон, будучи геем до мозга костей, прекрасно понимал выбор Поза. За последние полгода их дружба усилилась в геометрической прогрессии. Проводя много времени в работе над музыкальными проектами, которые подкидывал им регулярно Добровольский, Шастун с Димой сплотились, узнали друг друга еще лучше и стали почти семьей. Парень был для Антона кем-то типа старшего брата, которого у него никогда не было.        За спиной и Димки и Кати маячили, как неприкаянные, Журавль и его новая девушка — Лена. С Олесей у парня как-то не сложилось, пусть он никогда и не отрицал, что искра между ними была обжигающе горячей. Прожила она недолго. Олеся оказалась для спокойного Димы слишком шебутной и хаотичной. Она нашла себе парня под стать, а Журавль вскоре после их расставания тоже отыскал человека, которого смог назвать любовью всей своей жизни.        — Эй, а где Ирка с Серегой? — спросил Арсений, тоже вставший поприветствовать друзей своего парня, которые уже вскоре после «Бойни» стали и его друзьями тоже.        — Они достают продукты из машины, — отозвался Поз, водружая бутылки на тумбочку. Алкоголь еле уместился на маленьком столике, чуть не упав, но был вовремя подхвачен Катей.        — Так, я пойду Люде помогу, а то вы бедную девочку совсем загоняли, — сказала она и, забрав с собой часть привезенного шампанского, удалилась на кухню к многострадальной Передельской. Та, обрадовавшись прибывшей помощи, тут же нагрузила Катю работой.        — Вот это я понимаю, женская солидарность, а не вы все, — крикнула она, обращаясь сразу ко всем мужчинам в комнате. Все засмеялись, а Егор притворно закатил глаза.        — И как я с ней живу? — спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь, и тоже исчез на кухне, решая все же помочь своей благоверной. У них были отношения едва ли не крепче тех, что были у Антона и Арсения. Сразу после «Бойни» и тура финалистов, который им организовал Паша, Булаткин и Люда улетели на Багамы на целый месяц и вернулись счастливые и безмерно влюбленные. После этого путешествия Егор присоединился к деятельности, которую успели развернуть Поз и Шастун. Шоу дало толчок их карьере, и никто из не готов был упускать этот шанс из рук. Особенно сильно это отразилось на жизни Антона. Когда по завершении шоу были выставлены результаты финального голосования, оказалось, что Егор обошел парня всего на один голос. Огромная часть людей в интернете строила теории заговора о том, что истинным победителем проекта должен был стать Шастун, но он был не выгоден телеканалу, и первое место подарили Булаткину. В любом случае все происходящее дало парню неслабую фан-базу, тех, кто слушал его музыку, с нетерпением ждал его концертов и в целом следил за его творчеством. Паша, с которым Антон поддерживал тесный контакт до сих пор, помогал своим воспитанникам, чем мог. Он не просто приглашал их на различные шоу, но и позволил устроить свое собственное. Именно это привело к тому, что Антону и Арсению пришлось спешно переезжать в Москву. Попов не уволился из школы, просто перевел будничные занятия в онлайн-режим, а на допы, поставленные на выходные, ездил лично. Ида и Клава отпочковались от их компашки совсем недавно. Первая поняла, что ей интереснее работать в сфере блогинга, нежели музыки, а вторая решила двигаться отдельно от друзей. Они продолжали иногда пересекаться в творческих тусовках, но тесного контакта не поддерживали. Зато со всеми остальными — Егором, Людой и Журавлем, — Антон выстроил, как и с Позом, особенный контакт.        Согласование и обсуждение готовящегося проекта, технические вечеринки и прогоны занимали все свободное время парней, но Антон успевал находить прогал в своем графике для любимого человека. Кажется, за прошедшие полгода они с Арсением стали еще ближе, выучили друг друга еще лучше. Шастун мог поклясться, что узнает своего парня с завязанными глазами, наощупь, просто по расположению родинок. И знал, что Попов способен сделать то же самое.        — Эй, ты чего задумался? — Арсений бесцеремонно вторгся в его мысли, легонько толкая парня плечом.        — Да так, старое помянул, — пожал плечами Антон, приходя в себя.        В этот момент в квартиру ввалились розовощекие от мороза Ира и Сережа, тащившие в руках огромные пакеты с логотипом «Ленты».        — Вот, мы тут вам всего навезли, — гордо объявил Матвиенко, вручая Арсению свой пакет и снимая тяжелые ботинки на платформе, позволявшие ему казаться выше. — Щас Ирка вам из этого всего такое мясо сделает, закачаетесь! Она у меня просто мастерица.        Кузнецова, ощутимо смутившись от комплимента, стянула с плеч новенькую шубу, подарок на день рождения, и бросилась обнимать Антона. Они виделись редко. Ира с Сережей решили остаться в Воронеже. Они купили новую квартиру, где уместились бы вдвоем и смогли бы пристроить маму девушки. Мужчина, как и обещал, помог с оплатой лечения, и женщина начала постепенно приходить в себя, пусть и до полного выздоровления ей все так же было далеко. Матвиенко продолжил преподавать в Борисоглебской старшей школе, только теперь, ко всему прочему, по воскресеньям давал концерты в «Чумном докторе». Он наконец перестал бояться показывать свой голос другим, послушавшись совета Арсения и своего сердца. Антон же с Ирой, несмотря на расстояние и отношения, почти не отдалились. Они могли часами говорить по телефону или переписываться, и темы для бесед никогда не исчерпывали себя. Кузнецова оказалась права — что бы не случилось, в ней навсегда осталась жить теплая любовь к Шастуну. Теперь она перестала быть романтической. Она стала сестринской, но от этого не утратила своей силы, способной разрушить и вновь возвести города и государства.        Антон понял, что ушел в себя, только когда Ира разорвала объятия и пристально посмотрела на него.        — Ты в норме? — спросила осторожно.        — Да, — отозвался парень, легонько тряся головой, чтобы прийти в себя. — Сегодня на меня что-то находит ностальгия. Подумал, что мы с тобой — друзья, созданные на небесах.        — Твоя правда, — усмехнулась девушка и весело чмокнула Антона в щеку. Тут же за ее спиной показался Арсений.        — Эй, Кузнецова, мы же договорились, что ты моего парня больше не соблазняешь! — со смехом в голосе проговорил он и легонько потрепал девушку по волосам, нарушая идиллию ее прически. Волосы Ира перестала красить сразу после того, как начала встречаться с Сережей. Как и носить линзы. Они ей больше были не нужны. Она перестала скрываться.        — Ладно, ладно, Сень Геич, — хохотнув, парировала она. — Пойду я от вас на кухню мясо жарить, злые вы!        И упорхнула бабочкой в сторону уже спорящих о чем-то голосов Егора и Люды, захватив с собой один из пакетов с продуктами. Как раз в это время Сережа наконец закончил со своими ботинками, выпрямился и протянул руку, здороваясь с хозяевами квартиры.        — Как вы тут? — спросил он дружелюбно. — Арс тебя не обижает, Тох?        — Эй, это скорее он меня обижает, — возмутился Арсений такому предательству со стороны друга. — Ходит вечно бухтящий и недовольный, а я такое его настроение близко к сердцу воспринимаю.        — А этот дурак считает, что я не умею варить его дурацкий кофе, — отозвался парень.        — Ясно, у вас тут ничего не меняется, — усмехнулся Матвиенко. — Может, пока остальные занимаются пиршеством, поведаете мне, единственному несведущему, чем дело кончилось?        Процесс по делу Эдуарда Александровича Выграновского тянулся дольше, чем все планировали. Даже несмотря на тонну свидетельских показаний, на блестящее выступление Арсения, которому аплодировали, кажется, все присяжные, и колоссальную поддержку Паши и его связи, адвокаты Скруджи справлялись отлично. Приговор удалось выдвинуть и привести в исполнение лишь на днях. Заключение в психиатрическую лечебницу на правах невменяемого. Предположительно у Эда выявили прогрессирующую форму биполярного расстройства. Сторона обвинения, естественно осталась недовольна, особенно после того, как уходя из зала заседания, ведомый под ручки санитарами, мужчина обещал еще до Арсения с Антоном добраться. Но тут уже не попишешь. Пришлось смириться с тем, что этот человек хотя бы не будет на свободе, и по окончании лечения его еще могут перевести в тюрьму.        — Да уж, — отозвался на эту историю Сережа. — Неприятно конечно получилось. Но надеюсь, что ему воздастся по заслугам, и он все-таки увидит небо в клеточку и пижаму в полосочку.        — И то верно, — подметил Антон. — Может и хорошо, что его сначала прокапают, а потом уже посадят. Чтобы все понял во всех красках.        Матвиенко еще немного поговорил с парнями, а потом решил пойти к Ире, помочь ей с мясом.        Арсений и Антон остались наедине.        — Мама больше не писала? — спросил Попов, уже по привычке утопая в чужих кудрях, теперь не гречишных, а почти белых. Антон совсем недавно решил сменить имидж, и его парню, как ни странно, это очень понравилось.        — Нет, — отозвался Шастун, и в его голосе послышалась горечь. — Вы с Егором ей довольно доходчиво все объяснили.        Узнав о головокружительном успехе сына, Майя решила к нему подмазаться. Написала через пару месяцев после окончания проекта и начала лебезить, словно фрейлина перед королем. Рассказала, что отчим терпит убытки, и он, как любящий сыночка, мог бы и поделиться деньгами со своими родителями, которые всю его жизнь обеспечивали его всем. Антон едва не согласился, поддавшись на сладкие речи женщины, но благо Булаткин, который случайно увидел этот диалог, наивностью не отличался и довольно ясно дал Майе понять, что ей не рады. Женщина с первого раза, видимо, не поняла, и попытала удачу еще трижды, с каждый разом напирая все сильнее, пока в дело не вмешался Арсений. Вот его-то непутевой матери и пришлось послушаться. Попов отлично умел объяснять.        — Это хорошо. А Лазарев? — уточнил парень.        — Пишет иногда. Предлагает встретиться, попеть вместе в караоке, — Антон пожал плечами. — Мне, если честно, его жалко немного. Подумываю согласиться.        — Это будет полностью твое решение, но на твоем месте я бы так не делал, — сказал Арсений. — Не то, чтобы я ему не доверяю, ты и сам знаешь, я всегда был за ваше хотя бы относительное перемирие. Но сейчас это уже не нужно. Чтобы не бередить старое.        — Наверное, ты прав, — согласился Антон, пристально разглядывая кучу колец на своих руках.        Несколько минут они посидели в тишине, прислушиваясь к звону посуды и смеху на кухне, а потом Попов неожиданно предложил:        — А давай на время от них сбежим?        — Куда? — не понял Антон, вопросительно глядя на парня.        — В спальню, — Арсений сказал это так просто и буднично, но вместе с тем так вызывающе пошло, что кончики больших антоновых ушей запунцовели.        — Предлагаешь трахаться, пока за стенкой наши друзья готовятся к новому году? — уточнил парень, все еще бросая недоверчивые взгляды на Попова. Он уже привык к заскокам своего бывшего преподавателя, но такие моменты даже его выводили из колеи.        — Именно это я и предлагаю, — Арсений подмигнул так по-блядски, что внизу живота у Антона завязался тугой узел. Да, этот хитрый лис мог возбудить его буквально одним взглядом.        — Вот Вы фетишист, конечно, Арсений Сергеевич, — Шастун все еще пытался перевести разговор в шутку, но парень похоже не намерен был сдаваться.        — А сам-то, — бросил он и, выдержав драматичную паузу, добавил, как бы между прочим: — Я же не просто так живу с самой пошлой сучкой во всей округе.        Это был определенно запрещенный прием. Антон едва сдержался, чтобы не заскулить в голос. Дело в том, что после петербургского инцидента парень приобрел новый фетиш, о котором долгое время не подозревал. Особенность эта вскрылась, когда однажды во время секса Арсений в экстазе назвал его «шлюшкой». Антона знатно переебало и накрыло крышесносным оргазмом. Оказалось, что Лазарев взрастил у него кинк на грязные разговоры и оскорбления. Шастун горевал недолго, потому что Попов не преминул воспользоваться полученной информацией и каждый раз в постели прибегал к этому запрещенному приему, чтобы сделать своему любимому человеку приятно. Оскорбления ради удовольствия — вот такой вот парадокс. Хотя все их отношения состояли из сплошных парадоксов, и удивляться было уже нечему.        — Ладно, уговорил, — Антон закатил глаза и припечатал Арсения поцелуем к спинке дивана. — Но только тихо. А то я тебя знаю.        — Хорошо, хорошо, но ты тогда и себе это скажи! — парировал Попов, перехватывая инициативу и сминая чужие губы своими. За прошедшее время у них появился новый вкус — дома и уюта. Это был имбирно-коричный пряник и теплый глинтвейн. И каждый раз, целуя Антона, Арсений понимал, что он в правильном месте и с правильным человеком.        Было уже не важно, что именно они сказали друзьям. Что-то абсолютно несуразное о том, что им нужно закончить с уборкой комнаты, и чтобы никто их не отвлекал. Антону показалось, что все все поняли, Арсений заверил его, что их друзья — великие слепые и ни о чем не догадаются. А в целом, было плевать.        Важнее были руки Попова, которые уже изучали тело Антона. Важнее были влажные пошлые до невозможности поцелуи, громкие, пьяные без алкоголя, манящие, нужные.        — Ты был плохим мальчиком весь этот год, а, Тош? — спросил парень, нависая над Шастуном, когда они оказались на большой двуспальной кровати. Только тут Антон позволил себе сдавленно заскулить от распирающего его возбуждения. Арсений чувствовал стояк парня сквозь ткань домашних штанов, чувствовал, как сильно его хотят.        — Ага, — сдавленно отозвался Шастун. — Очень плохим.        — И ты отказывал своему любимому парню в минете целых четыре раза? И ты мучил меня своими длиннющими пальцами? И ты был таким по-блядски соблазнительным, что я не мог удержаться, чтобы не заняться с тобой сексом? — продолжал допрос Попов сквозь дорожку поцелуев. Он задался целью снести своему Антону башню прямо за пару часов до нового года и уверенно двигался к исполнению этого коварного плана.        — Яяяяя, — это получилось громче, чем Шастун рассчитывал. Он был уверен, что теперь их точно услышали, но было плевать.        — Выпороть бы тебя хорошенько за такое поведение, но у нас совсем немного времени, — это все было поддразниванием, чтобы довести чужое тело и чужие мысли до грани. Они любили делать так друг с другом, сводить с ума, чтобы потом подарить самое невероятное наслаждение. Каждый раз все ярче, все сильнее.        — Почему? — заскулил Антон, и Арсений все-таки шлепнул его по бедру.        — Не заслужил! — вкрадчиво объяснил он. — Зато на отсос наработал, ладно.        Каждое грязное слово, каждый пошлый комментарий отдавался в теле Шастуна волнами непонятной силы. Он хотел больше, хотел Арсения всего целиком и по частям. Всегда, везде и при любых обстоятельствах.        Попов резко снял с него штаны вместе с трусами и, не предупреждая, взял его член в рот сразу до середины. Антон подавился воздухом, когда горячие губы накрыли его плоть, когда влажный рот стал насаживаться на него быстрыми, амплитудными толчками. Всего пара таких толчков — и Арсений уже заглатывал полностью, хрипя, утыкаясь носом в дорожку коротких волосков.        — Арс, ты пиздец, — только и смог выстонать Антон, потому что все остальное получалось нечленораздельным мычанием. Парень был уже готов кончить, когда Попов выпустил член изо рта с булькающим звуком, последний раз мазнул по нему языком и для пущей убедительности облизнул губы.        — Ты очень вкусный, Тош. А еще ты течешь, как сучка, просто посмотри на себя, — усмехаясь, отметил он, проводя кончиком указательного пальца по сочащейся естественной смазкой головке. Антона выгнуло змеей на пике оргазма, но Арсений успел сжать чужой член у основания. — Не, рано. Я из тебя еще весь дух не вытряс.        — Ну так не пизди и трахни меня уже! — простонал парень, самостоятельно переворачиваясь на живот и отклячивая свою задницу. Арсений задохнулся от такого развратного вида и еще раз для проформы шлепнул его по ягодицам.        — Красивый до одури, — признал он. — Просто невозможный.        А потом, не дожидаясь, пока Антон снова начнет просить его поторопиться, нашарил рукой презервативы и смазку. У них у каждого была своя. Арсений предпочитал пользоваться персиковой. По понятным причинам.        — Мы с прелюдией или без? — спросил он, стягивая штаны и раскатывая по стоящему колом члену презерватив. А в ответ получил только «трахни меня!»        Растягивать Антона почти не пришлось. Они занимались сексом так часто, что эту часть можно было с легкостью пропустить, но Арсений все равно каждый раз волновался за своего парня. Вот и сейчас под нетерпеливый скулеж Шастуна он ввел в него пару пальцев, подготавливая, а потом занял их место, сразу набирая темп. Они выучили друг друга настолько хорошо, что примеряться было не надо. Один толчок — и Антон застонал, громко, эйфорично, утопая в волнах наслаждения и забывая о своей же просьбе быть потише. Арсений сошелся с ним в идеальной гармонии, тоже захлестнутый чувством удовольствия, параллельно надрачивая Шастуну.        Они кончили одновременно и повалились на кровать, пытаясь вновь обрести способность дышать.        — Ты пиздец, — снова отметил Антон, переворачиваясь на бок и глядя в глаза своему парню. Синие радужки, подернутые послеоргазменной темнотой, расфокусированные, нравились ему больше всего.        — Я знаю, — отозвался Арсений и чмокнул Шастуна в уголок губ.        — Только давай договоримся, что в следующий раз моя очередь быть сверху! — проговорил парень и усмехнулся, когда брови Попова поползли вверх. — Я просто иногда хочу чувствовать, как ты подо мной выгибаешься. Это завораживает.        — Ладно, ладно, уговорил, — отозвался Арсений и тихо рассмеялся.        Они пролежали так несколько минут, пока за стенкой не послышался громкий голос Люды:        — Эй, Шастуны-Поповы, хватит ебаться, как кролики, идите сюда, стол уже накрыт.        Арсений засмеялся, Антон покраснел, но они не заставили себя долго ждать. По очереди дошли до душа, переоделись, причесались и вышли в гостиную, где за столом уже сидели все их друзья.        А потом была встреча нового года. Они пили, пели, вспоминали то, как провели последние два с половиной года. Чокались за друг друга, за любовь и конечно же за музыку, которая познакомила их и сделал не просто друзьями — одной большой и дружной семьей.        А когда начали бить куранты, Антон, залпом выпивая свой бокал шампанского, загадал, чтобы их любовь была вечной. Откуда он мог знать, что Арсений рядом загадал то же самое?        Часы пробили двенадцать раз. Новый год наступил.