Черный крест

      Уингфилд вырубился как убитый. Несмотря на все желание, а также количество тех вещей, о которых он хотел подумать, его мозг не выдержал. Достал огромную табличку с надписью "СТОП" и не стал пускать в свою обитель ни одну мысль. А их было ой как много. Серьезно, как вообще можно упускать хоть секунду возможности посидеть в тишине, да посмаковать в мыслях всю ситуацию?       Усталость отчасти была для Ксено предметом наслаждения. Работая, как последняя кобыла, он правда получал удовольствие. Что-то внутри всегда переворачивается, когда ложишься спать, зная, что работа выполнена великолепно. Но это только когда работа — центр твоей жизни.       Как только появляется хоть одна вещь, не совсем являющаяся частью работы, которая может тебя заинтересовать… Это все кардинально меняет.       Но раз не удалось поразмышлять ночью, то можно и утром. Спасибо организму Ксено, что привык вставать гораздо раньше остальных коллег. Обычно это было ради того, чтобы лишний раз удостовериться в успешном выполнении плана на день, да ради контроля четкости и порядка на рабочем месте. Сейчас же Ксено тратил это время, держа в руках чашку кофе и глядя в потолок.       Хотелось ведь узнать что-то. Он прокручивал в воспоминаниях весь диалог Стэнли и Гена. Все жесты, взгляды, язык тела… Все это до жути интересно. Вроде бы Стэнли практически не подавал признаков нервозности. Глаза бегали, это можно понять, в такой-то обстановке. Но, господи, то, как он держал самообладание. А момент, когда ему сказали слушаться приказов Уингфилда? Твердость взгляда и голоса, подтверждающего согласие.       Ксено не соврет. Это было элегантно. Власть манила, правда. Не то, чтобы он собирался прямо сейчас устраивать пыточную камеру для арийского бедняжки, но узнать, что творится в его голове, хотелось.       Но он же не хотел этого в том самом разрушительном смысле? Нет, ни в коем случае! Это чисто научный интерес. Так, нащупать слабые места, понять, насколько много в твоих руках власти над человеком. Власти, не ответственности. Ответственность он ощущает каждый день, зашивая раны и откачивая людей. А это власть. Ей подчиняются. Ей повинуются и соглашаются. Впускают внутрь, давая согласие на любые изменения.       Найти его предел.       Ксено потряс головой. Прибереги такие мысли, когда захочешь сменить профессию на карателя. А тут ты чертовы жизни спасаешь.       Чертовы, ха. Ксено подметил про себя, что он опять пошел наперекор негласным принципам некоторой части коллектива о помощи исключительно союзникам. Какая, к черту, разница? Ну других человек корней, и пусть. Не яд же по их венам разливается. Он сам видел — кровь обычная. А что касается самой жизни? Жизнь, она и есть жизнь, одинакова по своей начальной ценности. Расходный материал, в таких-то условиях. Это все лишь биохимические процессы внутри клеток. Ваша настоящая ценность измеряется вашей трудоспособностью. Времени в этом мире у нас у всех совсем мало. А кем вы можете считаться, если ничего толком делать не можете? Ни работать, ни сказать ничего. Потому Хьюстон и не терпел любые разговоры о личных трудностях пациента. Домой хочешь? По жене скучаешь, по матушке? Устал? Все болит? Все остальные в тех же условиях. Не будьте нытиками, народ!       Нет, возможно, это все было последствием адреналина, может просто стресс или куча иных факторов, но этот солдат был уж слишком сговорчив. Да никто не будет реагировать вот так! Ладно, пробел в хронологии Ксено есть. Он мог сильно опоздать и пропустить основную стадию шока, что была сразу после выхода его ото сна. Но вел диалог он более чем стойко, даже при возможной нервозности. Армия армией, война войной, а большинство людей своих слабостей не теряют, как и чувствительности.       Асагири явно знает больше него. Надо найти этого придурка сейчас, точно ведь не спит. Он наверняка разговорил Шнайдера ночью.       Ксено взял недопитую чашку с собой и двинулся к выходу.       Оставить кабинет без проверки, конечно, нельзя. Он в обязательном порядке навестит Стэнли во время утреннего обхода, когда тот проснется. Но сейчас он, должно быть, спит.       Доктор аккуратно приоткрывает дверь, заходя внутрь. Спасибо полам, которые чудом не скрипят. Спит. Спокойно, без намека на кошмары или муки. Ресницы едва дрожат, реагируя на слабый свет в палате, но более ничего. В комнате слышно совсем слабое сопение. Руки его лежат расслабленно, ладони на вид жесткие. Интересно, сколько видов оружия эти руки видали? И сколько грязи ощутили? А мелкие ранки на них стали заживать. Уингфилд ухмыльнулся, оборачиваясь и выходя из палаты.       Нужен Асагири.       После пары минут прикидок о том, где же он может быть и еще столько же на, собственно, поиск, он все же был обнаружен недалеко от склада. В маленьком помещении. То был кабинет главных по поставкам и тех, кто принимал большинство отчетов о затратах. Сейчас как раз последний день перед перерасчетом всего, что было потрачено и что осталось.       А Уингфилд список пока не занес.       Знаете, есть одна идейка.       Ген стоял около стола одного из молодых ассистентов, облокотившись на столешницу. Он, кажется, с весельем рассказывал очередную историю бедолаге, которому не посчастливилось стать жертвой этого стендап-комика.       А этот парень новенький. Кажется, недавно прибыл помогать. Совсем молодой на вид. В плечах узковат, в теле, в принципе, не был похож ни на кого из остального рабочего состава. Ну и то верно, такие, как он, людские туши не таскают.       Да и взгляд его еще… Не такой убитый. Ого, даже улыбнулся шутке Асагири. А на вид тот еще зануда.       — Ген, зараза, опять отлыниваешь. Если время есть, хоть заглянул ко мне бы. Будто тебе рассказать нечего. — Ксено бесцеремонно прервал, вероятно, десятую шутку, что Асагири рассказывает этому бедолаге за сегодняшнее утро.       — Ой-ой, совсем забыл, Ксено, извиняй. Я честно хотел заскочить, Сенку меня совсем заболтал!       На лице парня образовалась недовольная физиономия.       — Я? Еще че? И отчет задолжал тоже я наверное.       — Ксено! А ты же не знаком с ним! Ты наверняка помнишь, что к нам не так давно новые специалисты прибыли. Все никак не было шанса вас познакомить. Это Ишигами Сенку, гордость нашего рабочего состава! Даже Шарлотта его хвалила, между прочим! Такой пунктуальный он у нас! — Проигнорировав недовольство паренька, Ген запустил словесную пулеметную очередь.       — Вот че только не придумает, а? Можно просто Сенку. — Тот вздохнул и протянул руку в сторону Уингфилда.       – Ксено. Приятно.       – Мне коллега передавала, что вы отчет ей не принесли вчера. Поставка со дня на день, можете сдать мне, я передам.       А вот и шанс.       Надо бы подумать на перерыве.       Ксено вот-вот собирался открыть рот, как Ген схватил его за плечо, подталкивая чуть назад, уводя за дверь.       — Прости-прости, дружочек Сенку, Доктор прибьет меня, если мы опоздаем! Я обязательно зайду позже! — Прощебетал Асагири очередную очередь и вылетел из кабинета под ворчание новенького.       Вопросов "что это было?" не последовало, лишь недоуменный взгляд, а в ответ — пожимание плечами.       Хьюстон перевел дух, разворачиваясь в сторону своего кабинета, слыша, как Ген пошел за ним.       — Я жду новостей.       — И что мне за это будет? — С дрянной улыбочкой увиливал Асагири.       Ну вот, опять. А мы и не ждали. Стоило самой серьезной части их "плана" закончиться, так вернулся цирк. Асагири — главное развлечение сегодняшнего вечера.       — Ладно, тебе повезло, что у меня дел по горло. Ничего особого не было, но он рассказал мне о том, как он потерял товарищей. Очень уж хотел найти свои вещи, тебе стоит сказать ему о жетонах.       — Да, пора бы. Не думаю, что он сейчас побежит хромой лошадью к офицерам. Кстати, с каких пор ты себе новую жертву успел найти?       — Я сам удивлен, что ты с ним уже пару недель как пересечься не можешь. Хороший парень, между прочим. И не беспокойся, его все устраивает, хоть он морду и корчит.       — Да не особо и корчит. Вполне себе улыбался, как я только зашел. В случае чего искать тебя у него, я правильно понял? Ладно, я это к чему. Передай ему, что занесу отчет после перерыва.       — А чего это ты к Шарлотте не зайдешь? Вопросов боишься? Знаю, задумал что-то.       — Гениально, Асагири. Попрошу начальство выдать тебе премию.       — Да ладно тебе, давай выкладывай.       — Обойдешься, я только за твоей частью информации приходил.       — Так у меня еще есть.       Один строгий, но заинтересованный взгляд. Не-а, Асагири, не пробьешься. У тебя один шанс.       — Он спросил твое полное имя. — Лаконично выдал Ген, глубоко вздохнув и подавив желание снова съязвить. О проведении урока "Как общаться с Уингфилдом" он не расскажет, нечего было грубить.       — И ты просто сказал, правильно понимаю? Снова не удивлен. Напишу об этом в отчете начальству тоже. — Пробубнил Ксено и с хлопком закрыл дверь.       Ген усмехнулся про себя и поковылял обратно в сторону отдела поставок.       Дверь на замок. Ксено вглядывался в лицо спящего Шнайдера, подходя ближе к кровати. Интересовался, значит. Не многого ли хочет? Имя ему полное, ишь ты. А Асагири и рад разболтать. Находка для шпиона.       Он снова хлебнул уже холодный кофе, переводя мысли в другую сторону.       Нужно добавить еще пару анестетиков в список.       Рабочий день неизбежно начинается. Проверка там, проверка тут. Вот у этого состояние улучшается, курс лечения оставляем такой же. У этого продолжаются боли, несмотря на повышение дозы анальгетиков. Меняем препарат. Этому тоже легче, активный воспалительный процесс сходит на нет. Продолжаем лечение. Этому заменить повязки, тому стоит постепенно начинать реабилитироваться. Пусть прогуляется, Луна в сопровождении. С этим что? Бессонница не уходит? Скажите Асагири обследовать его.       Ксено быстро раздал указания своим подопечным и удалился из главной палаты, за которую он отвечал. Пора провести ревизию, а заодно обследовать еще одного.       Который все еще спал. Серьезно? Уингфилд только-только обрадовался, что он отошел от шока, что не впал в кому или еще чего хуже. А он опять дрыхнуть. Нет, естественно, он имеет на это право, к тому же делать в этой палате особо нечего. Но по возвращению он ждал минимум взгляд Хатико, а не то же сонное лицо. Только уже уткнувшееся в подушку.       Пора разгрести все шкафы.       Так-с, у нас тут четыре абсолютно закончившихся препарата, несколько пустых упаковок, кончающиеся обезболивающие для головы, которые Ксено нередко сам себе назначал, даже упаковка витаминок завалялась! В общем-то, не так все и плохо. Оставшихся лекарств хватит на неделю-две, как получится. А вот бинты, которые они запрашивали тоннами, уже на исходе.       Кстати о них. Пора менять Шнайдеру повязки.       Словно почувствовав мысль, Стэнли зашевелился, просыпаясь. Ксено продолжил разбирать шкафчики, убирая все по местам и выкидывая ненужное, параллельно помечая достающие и недостающие препараты на листке.       — Вставай, нужно заменить бинты, — на автомате, не глядя, скомандовал Ксено, сразу же озираясь.       Ага. Точно. Немецкий. И, как назло, Асагири сейчас занят. По вине самого Уингфилда. Просто чудесно.       Ну, попробуем своими усилиями.       Лицо Стэнли, что не успел еще до конца проснуться, выражало некую степень замешательства. То ли от не до конца прошедшего сна, то ли от странных жестикуляций, что Ксено из себя выдавал, пытаясь донести суть.       В общем-то лицо Ксено выражало чуть большее замешательство и недовольство. Вот к чему он так унижается? Тыкает пальцами на места, где находятся его раны, очерчивает пальцами окружность около ноги, изображает руками процесс перевязки. Взгляд Стэнли пару секунд не менялся. Вдруг резкая улыбка, а после смех выдали смену его восприятия. Ксено действительно выглядел уморительно. Эта его пантомима абсолютно не вяжется со вчерашним серьезным поведением.       Терпение Уингфилда лопнуло. Лицо же его больше не выражало непонимания. Он лишь громко потопал к шкафчику с бинтами, закатывая глаза.       А после ткнул ими чуть ли не в самое лицо Шнайдера. Ну, это уж на любом языке будет понятно.       Стэнли рассмеялся еще сильнее.

***

      Ксено шагал по коридору с тарелкой каши, что он решил всунуть его солдату до всех процедур. От него все еще веяло раздражением. От походки до хмурых бровей.       Открыл дверь, всучил тарелку в руки и снова сел на стул рядом, в ожидании.       Нет, ну такого еще себе никто не позволял. Взять и заржать над доктором, который, между прочим, на твое же благо старается. Ужас. Узнал бы Асагири — помер бы со смеху.       Стэнли ел не слишком быстро, то ли спросонья, то ли испытывая терпение Уингфилда. Тот уже руки скрестил, да пальцем по предплечью постукивал, прямо глядя на бедного Шнайдера, жующего кашу. Он на всех пациентов так пялит, пока они едят?       Отлично, тарелка пуста. А Солдат готов к труду и обороне. И к перевязке.       Стэнли сел на кровать, открывая Ксено пространство для работы.       Тот уже достал все нужные инструменты. Начнем с серьёзной раны. С той, которую создала пуля. Уингфилд постепенно начал разворачивать бинт, осматривая состояние.       Отлично, рана выглядит вполне неплохо. Кажется, иммунитет у него крепкий. Воспалительный процесс виден, но ничего серьезного. Главное сейчас вовремя очищать рану и менять бинты.       После размышления длиной в пол минуты, Ксено принялся разматывать нужное количество бинта, сначала сложив кусок в небольшой квадрат, а после отматывая еще кусок. И все по-старому. Обрабатываем, накладываем, перевязываем.       Стэнли сидел терпеливо, не дергался и не ерзал, даже когда Ксено надавил на ногу, ощупывая рану. Тот же мысленно похвалил солдата. Всем бы иметь вот такую выдержку.       И все же перевязка — процесс монотонный. Особенно если ран несколько, пациентов на очереди больше десяти, а ты выработал этот навык до автоматизма.       У нормального человека глаза боятся, а руки делают. Руки Уингфилда вполне хорошо справлялись со своей частью, пока глаза бессовестно рассматривали Стэнли где угодно, но не у самой раны. Благо тот жмурился от резких движений Уингфилда. Вот и пусть не видит. Так рассматривать людей, которые являются твоими пациентами, не совсем прилично.       Ну, это так, если ты забыл.       И боже, какие же у Стэнли руки. Ксено прекрасно видит и осознает, насколько много потенциала держат в себе руки каждого бойца. Но волей-неволей думаешь так, и сравниваешь, чем же одни от других отличаются? Руки Стэнли не самые крепкие, что он видел, но выглядели они действительно хорошо. Сама кисть выглядела так, словно тот запросто может ими железо гнуть. Интересно, сколько вреда он этими руками миру нанес?       Края бинта завязывает в узелок. Потуже, чтоб на всякий случай. После встает, смотрит пару секунд на свою работу, кивает и идет к столу с инструментами.       Пора идти к следующим пациентам.       – Danke, doctor, – с уже знакомой интонацией послышалось из-за спины.       Уингфилд кивнул и, улыбнувшись, вышел из кабинета, закрывая ее ключом.

***

      Пообедав, Хьюстон снова пошел в своей кабинет, что покинул с утра. Дописать запрос и отдать тому пареньку. Сенку, вроде.       Документ вот уже был оформлен. Большая часть его запроса уже красовалась на листке. Обычно отчеты Ксено друг от друга мало чем отличались. У него всегда имелась определенная база тех средств, которыми он пользовался постоянно. Бывало, конечно, что новый препарат опробует, где-то запросит чуть больший объем бинтов, да других расходников.       Но вот сейчас, смотря на листок с единственной пустой строкой, он остановился. Стоит ли? Ожидаемо за этим последует очередь тупых вопросов, прочих разборок, с которыми Уингфилд иметь дело не хотел. Более того, это противоречило его нынешним принципам. И да, между прочим, это войдет в категорию личных трат. Тех, которые не спонсируется их организацией.       Черт тебя дернул, Хьюстон.

***

      Чудом не столкнувшись в коридоре с Асагири, он снова вернулся в палату со Шнайдером. Отчет вместе с запросами он отдал, уберегая себя от лишних вопросов его коллег. Вечерний обход всех пациентов также прошел гладко. Уже вечер, все затихало.       Ксено был вымотан.       Нужно принести Шнайдеру еды.       Возвращаясь в кабинет с тарелкой, Ксено действовал почти на автопилоте. Надо дать себе поспать чуть больше этой ночью.       — А вам не тяжело из-за меня туда-сюда носиться, Доктор Уингфилд? Думаю, ваше начальство не обрадуется, узнав, на кого уходят многие запасы.       Меньше чем за секунду лицо Уингфилда перешло из уставше-скучающего в, мягко говоря, полное удивления. В теле постепенно нарастал адреналин, а в глазах читался явный мат.       Нет-нет. Подождите. Он не ослышался? У него галлюцинации? Чрезмерное употребление кофеина все-таки открыло в нем суперспособность? Или Асагири теперь обитает в его голове? Шнайдер сейчас говорит на его языке? Да нет, ну не может быть.       Ну, здрасьте, попался на удочку солдатскую. Браво, Уингфилд. Ну нельзя же всех вокруг за тупых держать! Знал же, что не все так просто! То-то он и был немногословен. Конечно, проколоться, говоря на своем языке, тяжело, но он явно вчера специально все подстроил! Не зря Уингфилд догадки с самого утра строил, подозревал, что все же в этом человеке что-то да зарыто. И копать придется примерно столько, сколько копают перед погружением гроба. А внутри Ксено что-то ликовало.       Ну уж нет, такие вот персоны ему даже больше по душе.       — Соврал тогда, значит. А тебе с совестью то как? Не мучает? — Хьюстон постарался по максимуму откинуть удивление, держа фокус на ситуации.       — Совесть? — Стэнли лишь посмеялся секунду. — Может быть, еще ценности человеческой жизни меня учить будешь, доктор Уингфилд?       — Еще чего. Я больше других знаю, насколько она обесценилась. Людские жизни сейчас — ресурс. Если б она стоила хоть что-то в этот период времени, то я бы уже был награжден четырьмя премиями, а с небес спустились бы ангелы, воспевая мое имя. Хочешь такие темы мусолить — иди к Асагири. И без костыля обойдешься. Говори, на кой черт все это делаешь?       — Ты про язык?       — Да, про язык. И меньше речей давай.       — Да осмотреться хотел, мало ли что вы за люди. Проще было бы и дальше из себя глупого строить, но слишком уж меня эта ситуация интересует. Вопрос к вам: Если люди — ресурс, зачем же вы меня спасли, да еще и так бережете? — Вот она, черта Шнайдера.       Он умудрялся говорить те же вещи, что говорит иногда Ген, ухмыляясь как последний черт.       Только Шнайдер говорил без этой надутости. Улыбка его была мягкой, словно и нет язвительного тона в его словах. Но вот глаза. Глаза выдавали все. Зрачки как игла, что указывают прямо на слабое место.       — Не вякай. Следить за физическим здоровьем — моя работа. А мои принципы уже указывают мне, когда забивать болт на вещи типа нарушения общественных установок. Думаешь, раз тебя такого спас, то ты сразу привилегии имеешь? — Ксено выдал одну из самых надменных улыбок, что у него были. Беречь ментальное состояние его пациентов — тоже часть его работы.       Но за процессом лечения конкретно этого пациента никто не следит.       Можем отрываться по полной.

***

      Ген болтал ногами, сидя на рабочем столе Сенку, который к такому раскладу уже привык. Пересекает личное пространство? Да плевать, не так уж много места он занимает, работать не мешает и ладно.       Очередная шутка, смех, улыбка, хитрый взгляд. Асагири тянет руку к стопке листов. Последний лежащий был подписан именем Уингфилда. Листок бессовестно воруют, изучая содержимое каждой строчки. Последняя ярко выбивалась из списка.       Еще один смешок.       Теперь понятно, что ты задумал, Хьюстон.       Сигареты, значит.