Черный крест

      Не секрет, что на войне все средства хороши. Особенно, когда эти средства спасают тебя. Особенно, когда война окутала тебя не только снаружи, физически въедаясь в кровь, поражая жизненно важные вещи, такие как позитивный, или хотя бы адекватный взгляд на мир. Но и там она — внутри, на подкорке. Среди мыслей. Она сталкивает разум и откровенный мрак, заставляя принципы гибнуть один за другим.       Не такого развития человеческого гения ожидаешь. И, увы, жизнь пишет сценарии порой лучше любого классика.       Наш герой, бравый работник «Красного креста», в танце с одним из всадников апокалипсиса решает все-же задержаться на свете чуть дольше, хоть и в очереди этих всадников полный комплект. Голод есть, чума — задерживается, антисанитария в такое время царит полная, в списке гостей та тоже присутствует. А смерть всё тихо стоит вдали от танцпола, точа взгляд на пару в центре сцены. Танец их выдается страстным, элегантным даже. Лишь на словах, конечно же. Зрители! Забудьте об элегантности! При исполнении этого творческого ужаса каждая клетка твоего тела сходит с ума! Танец с войной не прощает ни ошибок, ни осечек. Оступишься — та скромная гостья тут же подступит сзади. Повторяющиеся паттерны, движения, дробящие воздух на тысячи осколков, взмахи и повороты. Такая красота нам ни к чему. Давайте о реальности.       Здесь, на поле боя, чертовски важно следить за движениями. Первое: двигайся быстро. Пробирайся точно к цели, не то станешь следующим, кого будут вытаскивать твои коллеги. Второе: двигайся аккуратно, иначе рискуешь запороть потенциальное спасение раненого.       Третье правило придумывать приходится прямо на ходу. Дабы как либо структурировать мысли, Ксено прокручивает в голове минутный инструктаж. Во время вылазок к разуму прилипает все подряд — сиди, да фильтруй не только действия, но и мысли. Главное помни: сейчас многим тяжелее, чем тебе. Да, пожалуй, сойдёт за третье правило.       Где же там Луна возится?       Эта вылазка была в недавно только активную точку. Как только информация поступила о новой "вспышке", собрали минимальный отряд, да выехали. Две машины, пять человек. Территория небольшая, выжившие есть, основное сражение затихло. Время почти ночь, шансы есть.       Доктор Уингфилд — без пяти минут аспирант, поистине гениальный врач и ученый, вполне был доволен своим положением в «кресте». Влияние имеет, навыки тоже. Страх?       Конечно имеет, только хрен вы это заметите.       В их лагере максимум пара-тройка человек найдётся с такими мозгами как у него.       Оттого и решения его для многих — закон, особенно в экстренных ситуациях, коих пруд пруди. И особенно для его помощницы.       Луна Райт молода, ровно настолько же разочарована в мире; и все же любит быть полезной. Отличный помощник. Вопросов лишних почти не задаёт, наставления выполняет приемлемо, да и сама по себе дама инициативная. За то время, что они вместе работают, та приучилась выполнять колоссальные объёмы работы, настоящее золото!       Где-то около двух часов назад эта двойка отделилась от основного отряда. Сразу же, после спасения солдат, дававших сигнал. Первый приоритет — выжившие. Сейчас же подступил приоритет второй — потенциальные выжившие. Те самые везунчики, что торчат сейчас в междумирье, ожидая помощи.       Ксено вытирает со лба выступивший пот.       Солнце на закате, времени мало. Из средств освещения у него есть только зажигалка. Смотреть сквозь гущу пепла практически невозможно. Дышать тоже. Защищает только ткань на лице. Снаряды над головой не летают — спасибо и на этом.       И все же зрение вещь нужная, особенно при поиске тел. Конечно, безусловно, ближе к самой точке поиск будет более удачным. Но ребята там и так справятся: у них там машина больше, их там трое, и еще с десяток причин, которыми Ксено умело отмахивался от вопросов вышестоящих людей. Он затылком чует — не была б Луна его лучшим ассистентом — задала бы те же вопросы. Но та тихо плетётся сзади, пытаясь отыскать что-то ещё, нужное им.       — Проверь там, — сквозь ткань на лице говорит доктор, указывая в сторону, в которой предположительно еще не угасли последние признаки жизни. Та только кивает и послушно следует осматривать ту сторону. Нечего за спинкой прятаться, работать пора.       Мышцы неистово ныли, дубели, а суставы еле гнулись. Опять, поди, задерживаются они тут. Дышать все тяжелее. Попробуй, подыши спокойно, после часового перетаскивания десятка тел наперегонки. Вдали все еще слышны выстрелы. Явной угрозы нет, но время истекает.       Пожалуйста, ещё немного. Ещё хоть пару доказательств, что он старается не зря. Пусть замрет время, пусть скроется пепел и прояснится взгляд. Пусть сегодня его принципы не рухнут. Пусть сейчас он наткнется на ещё одну молящуюся душу.       Еще одно тело. Ксено чиркнул зажигалкой, дабы осмотреть его по минимуму. Проверка — пульса нет, дыхания нет. Травмы колоссальные. С собой ни жетонов, ни личных вещей.       Госпожа война, как всегда, бесцеремонна и жадна. Продолжаем поиски дальше.       Внимание приковало другое.       Проходя чуть ближе к небольшому лесу, Уингфилд заметил тело. Униформа вермахта. В грязи и темноте почти сливается по цвету с грязью. Ведь мог и не заметить! Бедолага, кажись, даже на последнем издыхании думал о маскировке.       Секундное колебание, а после быстрые шаги вперед.       Необычно, очень удачно.       Гуманность, беспристрастность, нейтральность, независимость, добровольность, единство, универсальность — эти семь принципов резюмируют этику движения «Красного креста» и лежат в основе направления действий. Безусловно, эти принципы соблюдаться должны. Но человек не был бы человеком, если б не желал делать все по-своему. Некоторые принципы спокойной игнорируются многими: кем-то из-за слепой ненависти, а кто-то просто в курсе об их плачевном положении в плане ресурсов. Естественно их лучше пустить на помощь своим союзникам.       Лагерь, который их отряд разбил в одном из полуразрушенных зданий в нескольких километрах отсюда, в принципе не славился такой уж сплоченностью. Не было ни дня без конфликта как среди лечащих, так и среди пациентов.       Конечно, спасаем по возможности всех, но ты придумай, как бы не повлечь за этим спасением сотню препятствий. Конечно, человеческая жизнь ценнее. Но притащить вражеского солдата в место, где вероятно пытается выжить его жертва? Ходи потом, разбирайся. Потому такие практики проводились редко, да и те — в секрете. Моральные вопросы тоже будут, дорогой ты наш альтруист. Контроля выполнения святых принципов практически никакого, попадешь под руководящую руку консерватора-диктатора и будешь сидеть со своими радужными мечтами, строча отчеты о затратах на всех пациентах.       Отчёты же были отдельной темой. Писать их придется в любом случае. Как правило, вражеские солдаты там фигурировали только те, что "отреклись от собственной веры", да жизнью поклялись все правила соблюдать.       Вот только попробуй, пойми, какого мировоззрения твой "через-пять-минут-труп", вытаскивая его из гущи точно таких же. Припишешь в отчёте «психологом проведена беседа» — вопросов будет меньше. А верхушке и легче, пусть все дальше верят в сказки.       И вот оно, сказочное чудо.       Бинго.       Ещё горячий.       Ксено встает на колено рядом, приподнимает обездвиженное тело. Нащупывает пульс — слабый, конечно, но бьётся! Радоваться рано: у нашего дара с небес четыре видимые серьезные травмы, и черт знает сколько скрытых.       Солдат лежал почти мордой в грязи, но его дыханию все же ничего не препятствовало, когда Ксено подобрал его. Он быстро стряхнул с солдата крупные куски грязи, проверил личные вещи, приблизительно прикинул конкретную причину обморока, и…       Луна, не найдя никого в прошлом месте, снова подходила к Уингфилду, застав его уже с кем-то на руках. Тот же кинул простой взгляд на неë.       Время кончается. Подробный осмотр он проведёт позже, если успеет оторвать этого человека от лап чертей.       Да начнётся аукцион человеческих душ! Сегодняшняя душа ничем не отличается от предыдущей! Она загнана в угол и утратила попытки бороться. Что будете ставить, господа?       Ксено готов поклясться, на подкорке он слышит первые предложения.       — Уносим его. Быстро. — Никаких вопросов, никаких "но". Только работа мышц, и надежды на то, что до машины не так далеко.       Прямо сейчас Доктор Уингфилд готов поставить свою жизнь.