Like in a fairy tale

      Это их свадьба. Та, о которой они вдвоём грезили последние два месяца и к которой так тщательно готовились. Кажется, всё идёт как нельзя лучше в их сказке с определённо хорошим концом. И они это заслужили.       Заслужили истериками и переменчивым настроением Джисона, который, только внося одну правку, через минуту-другую безжалостно критиковал её, переворачивая всё с ног на голову. Заслужили внезапными вспышками гнева Минхо, которого иногда выводили из себя инфантильность и непостоянство его жениха. Но ничего из этого не смогло хоть как-то пошатнуть их крепкую любовь. Они открывали новые грани личности своего возлюбленного спокойно, держась за руки и даря друг другу нежные поцелуи, остужающие пыл назревающего конфликта. Бывало, когда ссора все-таки случалась и два упрямых молодых человека могли подолгу не разговаривать друг с другом, один из них, более уступчивый, безмолвно предлагал решить проблему более пикантным и приятным для обеих сторон способом. Злость друг на друга как рукой снимало.       В итоге, вместе они смогли сделать то, чего бы не смог ни один организатор свадеб — нашли идеальный баланс. Свадебная церемония была пышной, словно из сказки, как и хотел омега, а всё остальное было довольно сдержанно, чтобы альфа, как всегда любил, мог держать всё под контролем. Джисон изначально не хотел звать много людей, чтобы не чувствовать излишний дискомфорт и тревогу в большой толпе, а Минхо, облегченно выдохнув, признался что у него не так много друзей и родственников, чтобы заполнить ими и половину зала. Даже их костюмы идеально сочетались друг с другом: нежно-голубой пиджак Джисона и кремовый Минхо с рубашками под цвет пиджака жениха.       Всë проходит как в самой настоящей сказке: клятва у алтаря, нежный, чувственный поцелуй и обмен обручальными кольцами. Танец, во время которого Джисон чуть ли не начинает плакать, и праздничный фуршет, во время которого омега начинает заметно нервничать, что не ускользает от глаз Минхо. Старший осторожно отводит Джисона в сторону выхода из зала, где людей почти не было и накрывает ладонями чужие плечи, аккуратно поглаживая, чтобы привести в чувства.       — Эй, Джисон, посмотри на меня, — заглядывая в чужие глаза, просит альфа и осторожно руками спускается к сжатым кулакам младшего. — Ты в порядке? Нам нужно выйти?       Хан качает головой и выдавливает неуверенную улыбку, переплетая свои пальцы с чужими и коротко целуя Минхо в шею.       — Всё хорошо, — шёпотом произносит Джисон и улыбается чуть увереннее. — не терпится оказаться с тобой в спальне. Альфа на это мысленно вздыхает, знает, что младшего что-то гложет изнутри, но в ответ улыбается, не желая смущать своего (уже!) мужа.       Все гости разъезжаются по домам и отелям, ещё раз поздравив молодожёнов, только ближе к полуночи. Минхо к тому времени замечает, что социальная и энергетическая батарейка Джисона давно села. Младший клюёт носом над столом, иногда сонно хлопая глазами от особо громких звуков, и ближе жмётся к своему альфе, пытаясь вздремнуть хотя бы на несколько минут. Поэтому, когда последний гость и их общий друг Феликс, ещё раз желает им всех благ, обнимая Минхо и, наконец, уходит, старший заботливо поднимает на руки все-таки уснувшего на диванчике омегу. Тот, почувствовав родные прикосновения рук, улыбается во сне, устраиваясь поудобнее и тихо мурчит от удовольствия. Минхо же, невероятно довольный всем случившимся сегодня, целует омегу в лоб, от чего тот тихо мычит.       — Прости, Сони, — тепло улыбается старший и, открыв двери машины, осторожно укладывает Джисона на заднее сиденье.       На сегодня у пары была запланирована их первая брачная ночь, они даже сняли номер в отеле, но никто не мог полагать, что младший устанет так быстро.       Тем не менее, Минхо везёт его именно туда и заносит в номер всё с той же аккуратностью, будто Хан не меньше, чем фарфоровая статуэтка. И, только положив омегу на кровать, старший целует его в лоб, пытаясь разбудить его.       — Милый, мы уже приехали, — с улыбкой произносит Минхо, умиляясь сонному лицу и растрёпанным волосам Джисона.       Тот лениво разлепляет глаза и тянется руками к старшему.       — Минхо-о... — хнычет омега, обнимая альфу за шею и притягивая к себе.       Названный улыбается и опирается руками по сторонам от головы парня, чтобы не задавить его своим весом, после чего нежно целует, поочерёдно сминая и посасывая чужие губы. Отстраняясь, чмокает в родинку на щеке и составляет дорожку из поцелуев к давно зажившей метке, в напоминание о которой остался только маленький шрам. Минхо несколько секунд водит языком по нему, втягивает кожу рядом и слабо улыбается, слыша сверху сорванный вздох. Кажется, Джисон окончательно проснулся, и теперь тянет старшего за плечи, прося о поцелуе. И он не отказывает: целует ещё интенсивнее, запуская язык и играясь с чужим. Случайно сталкивается зубами с омегой и слышит тихое хихиканье где-то снизу.       — Сними костюм, умойся, и можешь спать дальше, — отстранившись, с улыбкой произносит Минхо, большим пальцем стирая с лица младшего размазанные по глазам тени.       — Я уже выспался, — скрещивает руки на груди Джисон и упрямо смотрит на альфу, не собираясь делать ничего из названного. — И костюм снимать не хочу.       — Ну же, Джисон, — старший начинает снимать одежду с него самостоятельно, расстегивая пуговицы на пиджаке. — Ты не получишь своего, пока не сделаешь то, что я говорю, ты же знаешь?       — А может я и не хочу, — тихо бурчит Хан, отвернувшись.       — А? — замирает Минхо, пока стягивает с младшего брюки.       — Что? — вскидывает брови омега и помогает своему мужу, выскальзывая из одежды и накрываясь одеялом.       Альфа тихо смеётся, думая, что тот шутит и, раздевшись сам, нависает сверху. Принимается покрывать лицо нижнего нежными поцелуями, в то время как холодные пальцы аккуратно отодвигают одеяло, представляя взору обнажённое тело с медовым оттенком.       Минхо никогда не стал бы заниматься сексом, чтобы удовлетворить одного себя. Чаще всего он делал это, чтобы расслабить своего омегу или принести ему удовольствие. Он никогда не брезговал сделать ему минет, любил, когда Джисон, превозмогая смущение, садился на его лицо, тихо скуля через зажатую ладонь, всегда разрешал ему руководить процессом, если тот хочет.       Так как и сейчас — старший спускается влажными поцелуями всё ниже, не настаивая и давая возможность оттолкнуть. Омега тихо скулит и нетерпеливо трётся своим возбуждением о чужой живот через ткань боксеров, когда ощущает горячий язык на ареоле разбухших сосков.       Минхо ведёт холодными пальцами по чужому животу, заставляя его втянуться и, поддевая резинку нижнего белья, осторожно стягивает его, подмечая то, насколько сильно оно промокло от выделяемой омегой смазки, которая теперь, не встречая препятствий, сочилась из младшего аккуратной дорожкой прямо на постельное бельё. Альфа утробно рычит, смыкая зубы на коже, когда чувствует, как запах Джисона концентрируется сильнее от возбуждения, заставляя голову старшего гудеть. Он спускается по животу более нетерпеливыми мокрыми поцелуями, каждый из которых остаётся на коже ярким красным пятном и, наконец, достигнув паха, он трепетно целует каждое бедро поочерёдно, от чего сверху доносятся еле слышные стоны, а по коже омеги бегут мурашки.       — Джисон, — тихо произносит Минхо, смотря из под ресниц на пунцовое лицо истинного. — Позволишь?       Дрожащие ноги омеги разъезжаются в разные стороны, открывая вид на сжимающееся вокруг пустоты колечко мышц с вытекающей из него смазкой, запах которой заставлял внутреннего альфу Минхо урчать подобно коту. Не сдерживая себя, старший осторожно собирает жидкость, заставляя омегу под ним вздрогнуть и громко выдохнуть, и отправляет палец в рот, нарочито громко причмокнув от удовольствия. Джисон несдержанно стонет, когда старший погружает в него сразу два пальца, раздвигая их внутри.       — Свободно прошли, — хмыкает Минхо и целует омегу в живот, чувствуя под губами подрагивание чужого тела.       Добавляя третий палец, альфа сразу начинает двигать ими, растягивая влажные стенки, попутно целуя бёдра Джисона, от чего тот скулит ещё громче и сжимает пальцы на ногах, чувствуя, как член болезненно напрягается. Вынимая пальцы, Минхо ещё раз проводит по ним языком, смакуя вкус смазки любимого омеги и вытирает остатки о простынь, им всё равно придётся менять постельное бельё.       Оставив на чужих губах ещё один трепетный поцелуй и устроившись между стройных ног, старший приставляет уже стоящий колом и истекающий смазкой член к покрасневшему проходу и входит только наполовину, позволяя младшему привыкнуть, когда слышит громкий писк.       — Минхо! — пронзительно вскрикивает Джисон, морщится как будто от боли и сжимается вокруг члена, заставляя альфу зашипеть.       Старший поспешно отстраняется, стараясь не причинить боль, как только улавливает в запахе омеги ярко слышимую тревогу и страх.       Наклонившись, начинает покрывать лицо парня успокаивающими поцелуями и поглаживать руки, сжатые в кулаки.       — Сон-и, тише... Тебе было больно? Мне сходить за презервативами и смазкой? Хочешь закончить?       Джисон на это только качает головой, а у самого из глаз слезы катятся градом и запах сильнее сгущается.       — Я боюсь... Мы раньше никогда не пробовали без презерватива, вдруг будет больно? Вдруг не получится?       Ах, да, Джисон хотел ребёнка. Он изъявил это желание спустя почти месяц их отношений. Ему так нравилось возиться с детьми его друзей омег, поэтому ни у Минхо, ни у него самого не было сомнений в том, что он сможет стать хорошим родителем. Омега вообще никогда не отличался взбалмошным характером или бунтарством, всегда хотел любимого альфу под боком, который бы исполнял все его желания, даже самые глупые, и ребёнка, а лучше даже два. Но он боялся даже сейчас, сдвигая бёдра вместе и отводя взгляд от стыда. Так долго уговаривал альфу на эту авантюру, чтобы потом самому дать заднюю. Кажется, он сейчас готов сквозь землю провалиться, поэтому утыкается носом в запаховую железу старшего, чтобы ощутить успокаивающий запах хвои.       Как ни странно, Минхо только облегченно вздыхает от того, что не причинил боль своему истинному и ложится на постель. После этого он осторожно поднимает омегу и кладет на свою грудь. Джисон ещё несколько минут всхлипывает от стыда и отчаяния и поднимает взгляд на старшего, который всё это время нежно перебирал пряди его волос, немного взмокшие от переживаний.       — Хан-и, — тихо произносит альфа и целует в лоб, прежде чем начать разговор. — ты готов об этом поговорить?       — Я-я не знаю, Минхо. Правда не знаю... У меня же нет течки... Вдруг мне будет больно? Вдруг я не смогу забеременеть?       Старший вздыхает и прижимает Омегу ближе к себе, стараясь успокоить.       — Малыш, мы можем попробовать искусственным путём, ты же знаешь.       — Нет, Минхо! Я хочу, чтобы это был ребёнок от тебя!       — Он будет от меня, мы же возьмём мои биоматериалы.       — Нет! — начинает плакать Джисон и шлёпает старшего ладонью по груди. — Это не то! Я хочу зачать его!       — Тише, послушай, — Минхо принимается гладить младшего по голове, второй рукой стирая мокрые капли с пухлых щёк. — Я ведь рядом, помнишь? Я никогда не сделаю тебе больно, мы остановимся, как только ты скажешь. Тем более, — альфа осторожно касается пальцами всё ещё мокрого прохода. — у тебя достаточно смазки, чтобы облегчить процесс, но если ты хочешь, я могу принести лубрикант. А забеременеть можно и в обычное время, течка у тебя через неделю, если я не ошибаюсь.       Минхо через несколько секунд замечает, что омега заметно расслабляется и начинает выводить пальцем узоры на его груди.       — Могу я... Побыть сверху? — неуверенно спрашивает Джисон.       — Конечно, Сон-и! — с улыбкой отвечает альфа и помогает младшему взобраться на свои бёдра.       Хан краснеет, когда чувствует упирающееся в его спину возбуждение и, осторожно взяв член в руку, приставляет его к колечку мышц.       — Я... вставляю, — омега сглатывает вязкую слюну и садится на член с громким вздохом.       Почувствовав под собой бёдра Минхо, младший ерзает, двигая ягодицами из стороны в сторону, чтобы привыкнуть к длине и громко стонет, когда чувствует, как член внутри него напрягается всё сильнее с каждой секундой.       — Больно? — обеспокоенно спрашивает альфа, а самого чуть ли не трясёт от желания начать двигаться.       Джисон только качает головой и начинает неспеша подниматься и опускаться на эрегированный член, сопровождая свои движения тихими смущëнными стонами.       — Детка, ты великолепен, — хвалит младшего альфа, поглаживая мягкие бёдра. — Ты умница.       Омега от этого краснеет ещё сильнее и ускоряет свои движения, начиная откровенно прыгать на чужих бёдрах, от чего стоны становятся пронзительнее. Запахи парней смешиваются и наполняют комнату коктейлем из яблок и терпкого аромата хвои.       — Минхо-о-о... — высоко стонет, почти скулит Джисон и это становится последней каплей для старшего.       Он резко переворачивает младшего и начинает импульсивно и быстро двигаться в дрожащем теле, придерживая за бёдра. Омега под ним продолжает выстанывать его имя, роняя слезы на подушку и сжимая в себе член, пока Минхо покрывает медовую шею чувственными поцелуями и шепчет на ушко нежности. Смазка выделяется всё активнее, образуя небольшую лужицу под их телами, по комнате разносятся звонкие шлепки и вскрики омеги, чувствующего, как головка члена ударяет по его простате, и уже готов кончить с именем альфы на губах, когда чувствует, как Минхо вгоняет в него член по самое основание и останавливается.       Джисон вздрагивает, когда тёплая, вязкая жидкость наполняет его, а стенки прохода слегка болезненно расширяются вокруг набухающего узла.       — Минхо! — только успевает выронить младший, когда чувствует финальный толчок, который закупоривает в нём узел.       Джисон вскрикивает от боли, и сразу оказывается перевёрнутым и прижатым к крепкой груди. Минхо принимается гладить омегу по голове, заботливо целуя и стараясь отвлечь от болезненных ощущений.       — Тише, Сон-и, тише. Ты такой умница у меня, — альфа покрывает чужое лицо поцелуями, руками ведя от позвоночника до ягодиц. — Расслабься, узел скоро спадёт, самое трудное позади.       Хан не может сосредоточиться на голосе истинного, когда голова наполнена дискомфортом снизу. Парень не сдерживается, и ерзает, пытаясь принять положение, в котором проникновение чувствовалось бы не так болезненно, и сразу слышит рычание снизу и слабый шлепок по ягодицам.       — Джисон, ты сделаешь себе только больнее, успокойся пожалуйста. Скоро всё пройдёт.       Младший и правда замирает, положив голову на грудь мужа и неожиданно для себя засыпает. Проснуться его заставляет ощущение пустоты спустя полчаса, а после руки, обхватывающие его тело и поднимающие над землёй. Джисон открывает глаза и обеспокоенно смотрит по сторонам. Старший, почувствовав встревоженные феромоны, смотрит в глаза омеге и целует в кончик носа.       — Доброе утро, Сон-и.       — Куда мы?       — В душ, тебя нужно почистить.       Джисон на это краснеет и утыкается в чужую грудь, смущённо бормоча что-то, чем вызывает смех альфы.       Закончив, Минхо заботливо обтирает чужое тело махровым полотенцем, и, завернув младшего в новое, подхватывает на руки и уносит обратно в спальню. На кровати уже постелено новое бельё, поэтому Джисон с радостью прыгает в свежую постель и заворачивается в тёплое одеяло, довольно мурлыча. Хвала небесам, Минхо заблаговременно забронировал номер в отеле, где можно заказать уборку и замену постельного белья даже в такой поздний час.       Джисон почти сразу засыпает и тихо сопит, когда альфа ложится рядом и обнимает его за талию, целуя в загривок.       Только переступив порог дома, омега набрасывается на своего мужа с объятиями и поцелуями, на что тот отвечает с таким же трепетом, придерживая Джисона под бёдрами. Младший буквально плакать готов от счастья, что теперь его любимый альфа никуда не денется, навсегда останется рядом, и даже согласен на ребёнка. Кажется, Джисон — самый счастливый омега на свете. И он решает отблагодарить Минхо прямо сейчас.       Закончив с наплывом нежности в виде поцелуев и объятий, Хан, быстро сбросив с себя верхнюю одежду, падает перед старшим на колени и кладёт руки на его бёдра, пока облачённые в джинсы. Альфа только с непониманием смотрит на младшего, в чьих глазах черти пляшут, а язык так греховно проходится по нижней губе.       — Хан-а?       — Скорее, пока я не передумал, — произносит Джисон, пыхтя от возни с ремнём, и тогда Минхо, смеясь, помогает ему, одним движением расстегивая его.       Омега нетерпеливо расстегивает чужую ширинку и едва ли успевает опустить джинсы до лодыжек, как сразу же стягивает нижнее бельё и достаёт из под него уже полувставший член.       — Да ну, — хмыкает Джисон и на пробу проводит языком по органу, вызывая сдавленный вздох сверху.       Такая реакция нравится младшему, он с энтузиазмом начинает кружить языком над головкой, выводя круги и иногда проникая кончиком в уретру. У Минхо всё перед глазами плывёт, он стонет и запускает пятерню в чужие локоны, несильно сжимая. Омега отстраняется с хищной улыбкой и облизывает губы:       — Делай с моим ртом, что хочешь, альфа. — и снова наклоняется к члену, беря сразу наполовину и втягивая щеки, чтобы создать вакуум.       У Минхо, кажется, крыша едет. Он утробно рычит и натягивает рот младшего на свой член, заставляя уткнуться в выбритый лобок. Джисон давится, но даже не думает останавливать мужа, и расслабляет горло, позволяя члену проникнуть глубже, и снова сжимает стенки, заставляя старшего протяжно застонать. У него ноги уже еле ощутимо дрожат, он принимается насаживать Хана на член как игрушку, а тот и не против, знает, что ему нужно всего лишь постучать по чужому бедру ладонью и всё кончится. Но сейчас этого хотелось меньше всего. Хотелось довести альфу до звёзд перед глазами, хотелось услышать чужие стоны вперемешку с его именем и самому кончить нетронутым только от голоса старшего.       Но когда головка члена так приятно упирается в стенки горла, заставляя закатить глаза, а руки грубо толкают вперёд, Джисон не может удержаться от того, чтобы запустить руку в брюки и судорожно сжать член, наспех надрачивая себе. И когда Минхо, рыча и особо сильно сжимая локоны между пальцев, заканчивает в тёплый рот, омегу самого как будто пробивает разрядом тока и он с заглушенным стоном позорно кончает в брюки.       Младший отстраняется, тяжело дыша и смотрит в лицо снизу вверх из под густых ресниц.       — Детка, ты великолепен, — восстанавливая дыхание, шепчет Минхо и прижимается своими губами к распухшим и красным Джисона.       Запустив язык внутрь рта, альфа ощущает остатки собственной спермы на языке младшего, но не останавливается и, сплетая языки в горячем танце, слизывает семя, от чего Хан мычит в поцелуй и широко раскрывает глаза.       Отстранившись, молодожёны несколько секунд улыбаются друг другу, прежде чем встать.       — Посмотришь со мной фильм? — спрашивает Джисон, прижимаясь к старшему и устало закрывая глаза. Только полдень, но он уже без сил, и единственное чего хочется — пролежать весь оставшийся день в кровати с любимым мужем, изредка нежа друг друга поцелуями.       — Конечно, малыш. — улыбается Минхо и подхватывает омегу на руки. Тот тихо мурлычет и целует чужую шею.       Их кровать теперь кажется самым тёплым и уютным местом на планете, пропитанная их запахами и видавшая столько, что невольно становится стыдно перед предметом мебели.       Минхо ложится на постель, накинув одеяло и, приподняв его в приглашении, смотрит на Джисона. Тот без раздумий прыгает на кровать и устраивается рядом, после чего старший заворачивает их двоих в тёплый кокон и достаёт ноутбук. Они вместе выбирают фильм и, устроившись поудобнее, погружаются в их любимые выдуманные миры.       Альфа засыпает первым, как это обычно и бывает, хотя, кажется, они посмотрели только половину фильма. Джисон, заметив это, хихикает, целует старшего в родинку на носу, стараясь не разбудить и выключает ноутбук, откладывая его на тумбочку.       Уже поздний вечер, Хан, пытаясь заснуть, ещё с час листает что-то в телефоне, но в конечном итоге откладывает его, начиная тупо смотреть в потолок. Он неосознанно кладёт руку на свой живот и, кажется, только сейчас осознаёт, что они сделали с Минхо, от чего даже приоткрывает рот.       В голове роятся сотни мыслей, добрый десяток из которых — не самые хорошие. Да, они заключили брак, но вдруг Минхо передумает и разведётся с омегой, когда узнает, что тот ждёт ребёнка? Вдруг он уже не хочет никакой семьи и заставит его делать аборт? А вдруг он не забеременел или вовсе бесплодный? Минхо выгонит его из дома? От переживаний Джисон кусает губы в кровь, чувствуя, как паника накрывает его с головой. Ему неловко будить альфу из-за своих тараканов в голове, наверняка тот посчитает младшего глупым. Омега сам не замечает, как начинает плакать, но старается не делать это слишком громко, закрывая лицо руками. Он засыпает только через час, с засохшими слезами на щеках.       На следующее утро Джисон заходит в кухню, где старший уже вовсю готовит завтрак и сразу отводит взгляд, садясь за стол.       — Выспался, Сон-и? — повернувшись к младшему, спрашивает Минхо и тепло улыбается.       Хан только кивает и начинает теребить салфетку, стараясь не расплакаться на кухне. Это не ускользает от чутья альфы, который, выключив плиту, подходит к мужу и садится на стул около него.       — Хан-а, что случилось?       — Ничего, — встрепенулся омега и посмотрел на чужие руки, которые сразу потянулись к его щекам, осторожно поглаживая.       — Твой запах слишком выдаёт тебя, не хочешь поговорить?       Кажется, у Джисона совсем крышу сносит, что он отшатывается от альфы, будто тот случайный прохожий и рычит, вскакивая из-за стола.       — Хватит сувать свой нос куда попало! Если будешь так и дальше себя вести, я буду принимать подавители! — младший быстро выходит из кухни, хлопнув дверью. — Тупые альфы!       Минхо остаётся за столом с также протянутыми руками и растерянно смотрит на дверь. Он сделал что-то не так?       Последующие две недели становятся, пожалуй, самыми сложными и напряжёнными для пары за всю их совместную жизнь. Джисон, как может, избегает старшего, а тот, в свою очередь, делает всё, чтобы поймать омегу и попытаться поговорить. Встречаются они только в постели по вечерам и, бывает на кухне. Как и сегодня, Джисон, лежа около Минхо, вдруг резко просыпается, ощущая как внутренности скручиваются в один тугой узел, а в горле встаёт мерзкий ком, который хочется немедленно выплюнуть, и быстрым шагом направляется в туалет, где опустошает и без того пустой желудок. Кажется, тошнить стало меньше, но тянущее чувство внутри живота никак не отпускало. Тогда Джисон, скорее для спокойствия, достает из шкафчика под раковиной коробочку с тестами на беременность, которые сам же и купил по пути из отеля домой.       Когда на тесте проявляется вторая полоска, омега закрывает рот рукой и чуть не падает. Да, цикл его течек сбился и та не пришла в соответствии с календарём, но младший списывал всё на отсутствие либидо из-за ссоры с Минхо. Хотя, течка обычно в этих случаях приходит раньше.       Хан слышит, как громко в ушах стучит сердце, а в глазах темнеет. Из забвения его вытаскивает стук в дверь. Кажется, Минхо заметил его отсутствие.       — Джисон, ты там в порядке? — раздаётся из-за двери, и омега заливается беззвучным плачем.       Он даже не знает, что ответить, что говорить альфе сейчас, но скрывать беременность он не сможет ни физически, ни морально, поэтому, глубоко вдохнув, открывает дверь и сталкивается глазами с обеспокоенным взглядом.       — Ты плачешь? Что случилось?       Кажется, внутри омеги что-то рвётся, он больше не сдерживается и падает в чужие объятия, начиная рыдать в голос.       — Детка, что такое? — встревоженно спрашивает Минхо, поглаживая дрожащую спину. — Ну, бельчонок, поговори со мной, я рядом.       Хан молча протягивает старшему тест и закрывает лицо руками. Тот тихо вздыхает от неожиданности и смотрит на омегу.       — Ты беременный? — кивок. — Бельчонок, что же ты плачешь? Это же чудесно, что у нас будет малыш. — Минхо наклоняется и сцеловывает капли с чужих щёк.       — Ты не поведёшь меня на аборт..? — тихо спрашивает Джисон и смотрит в тёмные глаза напротив. — И из дома не выгонишь?       — Ты с ума сошёл?! — удивлённо вскрикивает альфа и ближе прижимает к себе Хана, который тихо хихикает с такой реакции. — Ни за что! Как тебе такое вообще могло в голову прийти!?       — Я просто подумал... — потупив взгляд, шепчет младший.       — Эй, малыш, у меня будет любимый ребёнок от любимого омеги, — Минхо подхватывает мужа на руки и ярко улыбается, смотря в его глаза. — Это начало нашей истории. Наша маленькая бусинка!       Джисон снова начинает плакать, но уже от радости и прижимается к своему альфе, чувствуя трепетные поцелуи в макушку. Как он вообще мог подумать, что его заботливый, нежный Минхо может быть против ребёнка? Это же и его частичка тоже.       Проходит около месяца с того дня, как они узнали, что у них появится ребёнок. Джисон довольно хорошо переносит токсикоз, лишь иногда изъявляя желание съесть что-нибудь уж совсем необычное и непривычное для него. Альфа исполняет всё беспрекословно. Он и раньше холил и лелеял своего мужа, а сейчас чуть ли не пылинки с него сдувает. Минхо сразу добровольно взял на себя уборку по дому и готовку еды для себя и беременного омеги. Даже несколько дней читал о питании и витаминах для омег, чтобы не мучить организм любимого вредной пищей. Джисон на это лишь улыбается, даря нежные поцелуи в знак благодарности.       Минхо за Ханом хвостиком ходит, норовя погладить ещё плоский животик и покрывает его поцелуями, когда ему все-таки это позволяют. Омега и сам любит гладить свой живот, разговаривая с маленькой горошинкой внутри, когда альфа находится на работе.       В конце третьего месяца Джисон мучается от резких перепадов настроения, способный плакать часами или необоснованно радоваться всякой ерунде. Минхо всë терпеливо сносит, водит омегу по его любимым местам, вместе с ним покупает маленькую одежду для их ребёнка, делает ремонт в одной из комнат, превращая её в уютную детскую. Младший, когда видит это, снова заливается плачем, обнимая альфу.       — Минхо-о-о! —утыкается в чужую шею Хан. — Это так чудесно, я люблю тебя!       Старший улыбается и обнимает плачущего омегу в ответ.       — Тише, тебя нельзя так много волноваться, бельчонок. — парень садится на колени перед мужем и целует округлившийся за эти месяцы животик.— Не хочешь съездить на УЗИ?       — Ты ведь поедешь со мной?       — Конечно!       Джисон ярко улыбается, обнажая свои милые и любимые мужем зубки и гладит старшего по волосам, после чего уходит на кухню и впервые за долгое время принимается готовить обед. Через некоторое время с кухни доносится аромат пульгоки, тогда старший в мгновение ока оказывается рядом с мужем и, обняв сзади, покрывает его шею поцелуями-бабочками. Хан на это хихикает, продолжая мешать мясо на сковороде.       — Прошло только полчаса, Хо, — улыбается младший, на что получает легкий укус.       — Когда поедем? — игнорирует замечание Минхо и смотрит на шипящее масло. Кажется, он ждёт этого больше самого омеги и, если бы у него был хвост, он бы определённо им завилял.       Но он ничего не может с собой поделать, хочется скорее увидеть ещё совсем маленькую горошинку на белом экране, как он видел это в фильмах, и узнать её пол, или устроить гендер-пати для его мужа.       Альфа мечтательно прикрывает глаза и не замечает, как младший выключает плиту и разворачивается к нему.       — Эй, Минхо! Ты слышишь меня?       — Прости, малыш. Ты что-то сказал?       — Ты такой невыносимый, Ли Минхо! — тычет пальцем в чужую грудь Джисон. — Я сказал, что обед готов!        Обедают они молча. Минхо нашкодившим щенком изредка смотрит на Хана, который поглощён изучением в телефоне чего-то более интересного, чем его муж или стынущая на столе еда. Не съев и половины, старший откладывает палочки и, поблагодарив омегу, выходит из кухни.       Джисон приходит в их спальню только через два часа и, как ни в чем не бывало, падает на кровать рядом с альфой. Но тот, кажется, всё помнит, и отворачивается, фыркнув.       — Ты чего, Минхо? — молчание. — Что-то случилось?       — Всего лишь принимаю правила твоей игры.       — Игры?       — В "кто кого перемолчит".       — Ты можешь говорить без намёков пожалуйста?       — Я видел, как ты не хотел со мной разговаривать за обедом, — поворачивается Минхо к младшему и смотрит исподлобья совсем как обиженный ребёнок.       Джисон еще несколько секунд молчит и хмурится, пытаясь вспомнить, что же было за обедом и резко вскидывает брови.       — Я выбирал клинику! — он быстро достаёт телефон из кармана домашних шорт, и разблокировав, показывает ему сайт. — Завтра у нас приём. Беременный я, а сходишь с ума ты!       Минхо краснеет и отводит взгляд. Ему становится стыдно из-за такого недоверия к собственному мужу и от этого хочется волком выть, поэтому он молча прижимается к омеге и прячет покрасневшее лицо в складках его одежды.       Хан всё понимает. Его иногда самого пробивают гормоны, заставляя вести себя уж совсем странно, поэтому он не может обижаться на альфу за то, что тот сам накрутил себя. Младший широко улыбается и гладит мужа по волосам, приобнимая и поглаживая по спине, совсем как ребёнка. Только с ним Минхо мог вести себя так. Он мог выглядеть холодным и отчужденным на людях, но с Джисоном всегда обращался как с самой драгоценной жемчужиной и позволял заботиться о себе, и это устраивало обоих. Младший, нервничающий из-за большого количества омег на работе альфы, был только рад тому, что его муж прикидывался нелюдимым и добровольно не привлекал к себе лишнего внимания, а Минхо был рад тому, что у него есть его маленький тихий дом под именем Хан Джисон, который всегда ждёт его с распростёртыми объятиями и всегда готов выслушать, какие его подчинённые не собранные сегодня или какие поставщики не пунктуальные. Хан выпускает феромоны, помогающие успокоить альфу и целует своего неловкого истинного в макушку, от чего тот окончательно расслабляется и смотрит в чужие глаза.       — Прости, Сон-и, я такой дурак, правда...       — Хо, мы же договорились с тобой не извиняться за свои эмоции, даже если они кажутся нам плохими, — с улыбкой произносит младший, переплетая свои пальцы с чужими. — ты ведь помнишь?       — Да, просто... Тебе ведь нельзя нервничать, а я такой эгоистичный, устроил сцену...       — Со мной бывает ещё хуже, и ты это знаешь, малыш, — хихикает Джисон, заставляя альфу наконец улыбнуться.       Минхо знает. А потому только целует омегу в подбородок и, проникнув руками под чужую футболку и кладёт их на выпуклый животик, мягко поглаживая и блаженно закрывая глаза. Через несколько минут они засыпают оба в этой странной, но очень комфортной для обоих позе.       На следующее утро они просыпаются почти одновременно и, улыбнувшись друг другу, предвкушая радости сегодняшнего дня, приступают к домашним делам — Минхо уходит в кухню, пока младший собирает все документы для предстоящего УЗИ. Внутри Джисона что-то активно цветёт и будто шарик надувается, упираясь в рёбра. Всё развивается так стремительно, что невольно становится страшно, но в то же время любопытно изучить всё неизведанное, держа за руку любимого мужа. Часто он придаётся мечтам, в которых их ребёнок уже родился и является полноценным членом их маленькой семьи, а не просто горошинкой под сердцем омеги, и невольно улыбается, или даже плачет от радости, заставляя старшего беспокоиться.       Джисон быстро съедает завтрак, за что его ругает Минхо, ведь "пища должна быть тщательно пережëвана и хорошо усвоена для ребёнка" и в нетерпении болтает ногами на стуле, ожидая, пока старший закончит.       Они едут в машине практически молча, только изредка перекидываясь односложными фразами, потому что каждый занят мыслями, причём, почти об одном и том же. Свою тихую радость они делили на двоих.       В кабинете УЗИ за компьютером в кресле сидит женщина-омега лет тридцати и добродушно смотрит на молодую пару.       — Здравствуйте, — в один голос произносят молодые люди.       Джисон нервно сжимает руку Минхо, чувствуя, как его ладошка стремительно потеет и стыдливо отводит взгляд. Он боится, что врач или муж отругают его за напрасный страх, но альфа притягивает его руку к своему лицу и заботливо целует, отгоняя страхи.       — Это ведь безболезненная процедура? — спрашивает старший и Хан благодарно смотрит на него, укладывая голову на чужое плечо.       — Конечно, можете не переживать. Некоторым даже щекотно, — шире улыбается женщина, видя, как омега при этих словах расслабляется, а его феромоны становятся мягче.       Младший на дрожащих ногах подходит к кушетке и снимает верх, укладываясь на неё. Он всё ещё немного нервничает, но присутствие любимого мужа, выпускающего успокаивающие феромоны, расслабляет.       — Ли Джисон, да? — кивок. — Я мисс Ан. Не переживай, ладно? Тебе это вредно.       Женщина выдавливает ультразвуковой гель и смазывает холодной субстанцией живот младшего, от чего у того бегут мурашки. После она достаёт датчик и, также обработав его, прикладывает к животику.       Джисон вздрагивает и беспомощно смотрит на Минхо, напрягаясь как струна. Старший берёт омегу за руку и нежно поглаживает.       — Сон-и, не переживай. Не больно?       Омега мотает головой, удивляясь самому себе и смотрит на женщину, которая терпеливо сидит с датчиком в руке, ожидая разрешения на действия.       Хан кивает и чувствует как датчик начинает скользить по его животу, доставляя непонятные ощущения. Младший больше не решается беспокоить ни врача, ни мужа и терпеливо ждёт хоть чего-то, но женщина упорно молчит, продолжая водить прибором из стороны в сторону.       Вдруг комнату оглашает отчётливый стук, иногда прерываемый булькающими звуками. Хан вздрагивает и смотрит на врача широко раскрытыми глазами. Та только улыбается, увидя реакцию омеги.       — Это стук сердечка вашего ребёнка.       Джисон как будто распадается на тысячу частичек. Внутри него и правда обитает живой человек, со своим маленьким сердечком, ручками и ножками, со своим будущим. На глаза невольно наворачиваются слезы, младший поворачивает голову на своего мужа, а у него самого глаза на мокром месте и нежная улыбка, предназначенная только для Хана.       — Патологий не выявлено, но уже отчётливо видны конечности плода. Посмотрите, — женщина поворачивает к паре монитор и начинает водить пальцем по экрану. — Вот ручки...Голова.       Молодые люди завороженно наблюдают за шевелящимся пятнышком на экране, отдалённо напоминающим ребёнка. Минхо гладит руку возлюбленного и с его лица не спадает искренняя и широкая улыбка. Его Джисон самый невероятный омега на Земле, он уверен на сто процентов.       — Вы хотите узнать пол сейчас?       — Да! — выкрикивают в один голос, на что женщина смеется и поворачивает экран обратно к себе, увеличивая изображение. — Поздравляю, у вас здоровый мальчик-альфа!       Джисон широко улыбается, обнажая десна, поворачивается к Минхо и видит, что тот разве что не прыгает от счастья. В глазах опять звёздочки, как всегда, когда он рад, а улыбка совсем детская, и весь он светится от счастья. Младший ловит себя на мысли, что он влюбился ещё давно в такого Минхо, похожего на котёнка. Тот много работает, чтобы обеспечить их, и часто устает, но сейчас он будто снова расцвёл и, поднеся ладонь омеги к своему лицу, покрывает кожу нежными поцелуями, смотря прямо в чужие глаза.       Хан кидает быстрый взгляд на улыбающуюся женщину, которая уже непонятно как долго смотрит на них, и краснеет от смущения.       — Минхо, мы же не дома... — шепчет младший.       Альфа на это только улыбается и, взяв подготовленные салфетки со стола, аккуратно вытирает чужой живот.       — Следующий прием в середине третьего триместра, но если что-то будет беспокоить, не стесняйтесь обращаться, вы теперь закреплены за мной, — полностью поворачивается к ним женщина. — Что касаемо секса, он никак не повредит ребёнку, но лучше обойтись без экспериментов.       Джисон вспыхивает румянцем и быстро одевается, стараясь избежать столкновения взглядами с врачом. Он что, выглядит как тот, кто любит эксперименты в сексе? Минхо же только улыбается и учтиво кивает, забирая со стола врача документы.       Минхо сдерживается всю дорогу, но как только они переступают порог дома, сразу же подхватывает омегу на руки и кружит в воздухе, нахваливая его и называя самыми ласковыми словами, как будто тот, как минимум, спас Землю.       Омега на это улыбается и смеётся, но через пару минут начинает трясти ногами, желая опуститься на пол.       — Ты у меня самый любимый, самый прекрасный омега, я так тебя люблю бельчонок, — произносит старший, ставя Джисона на поверхность пола и прижимаясь щекой к животику.       — Минхо, срок ещё маленький, ты меня к концу беременности с ума сведëшь!       — Но посмотри, Сон-а! — старший подрывается с места и хватает сумку с документами, выуживая из неё маленький снимок, который ему вручила мисс Ан. — Он ведь совсем крошечный, но уже живой, разве это не чудо?       Хан улыбается, беря в руки фотоснимок и осторожно подносит его к губам.       — Тебе всего четыре месяца, но я уже люблю тебя.       Следующий месяц проходит в постоянной беготне. У Минхо завал на работе, а Джисон, от нечего делать, убирает весь дом, готовит, мусорит, и снова убирает. Старший как только узнал о беременности его омеги, сразу поставил условие, что тот не будет ходить на работу, хотя он не делал там ничего, что могло бы навредить ребёнку. Ещё Хан любил ходить по магазинам и выбирать одежду и игрушки для их будущего сына. Не любил он сочувственные взгляды продавщиц и семейных пар, пришедших вместе. А ещё он не любит ложиться спать в холодную постель без мужа. Альфа днями на работе, напоминает о нём только его одежда, пропитанная запахом. Но одним вечером старший приходит раньше и застаёт Джисона в их постели, со сведëнными друг к другу бровями, недовольно пыхтящего, в попытках принять комфортную позу в обнимку с одним из свитшотов старшего.       — Эй, Хан-а, — Минхо подходит к младшему и гладит по плечу. — что такое? Живот болит?       Живот у Джисона и правда болел последние несколько дней, но он списывал всё на гормоны, и даже не решался обратиться к врачу. Он мотает головой и утыкается носом в ткань свитшота. Минхо долго смотрит на него и слабо улыбается.       — Может, тебе нужно гнëздышко?       — Гнездоваться странно, когда у тебя есть альфа.       — Эй, бельчонок, — хмурится старший, — почему ты так думаешь?       — А тебе не обидно?       — Мне жаль, что тебе не хватает моего внимания, — грустно улыбается альфа и целует младшего в лоб. — совсем скоро работы станет меньше, и я буду проводить с тобой всё свободное время. Я хочу, чтобы тебе было комфортно, поэтому нет ничего такого в том, чтобы ты сделал гнездо.       Джисон долго думает, надув губки и покусывая край чужой одежды, и смущённо отводит взгляд, когда принимает решение.       — Выйди, — тихо, но альфа слышит, кивает с улыбкой и выходит из комнаты.       Закончив, Хан тихо стучит в дверь изнутри, позволяя старшему войти и тот, ещё раз спросив разрешения, наконец возвращается в спальню.       Омега лежит в аккуратно сложенном гнезде из одеял, своих вещей, одежды мужа, и смотрит на Минхо большими глазами, будто ждёт оценки своей маленькой постройки. Тот подходит ближе, не сдерживая нежной улыбки от трепыхающейся внутри радости. Омеги редко позволяют кому-то приближаться к своему гнезду, а Джисон сам позвал его посмотреть, поэтому старший предельно осторожен.       — Какое красивое гнездышко ты сделал, Сон-и, — осматривает постройку альфа, не решая прикоснуться. — Ты у меня такой умница. Пустишь меня к себе?       Хан, кажется, на время высвободив своего внутреннего омегу, только тихо урчит, не отрывая взгляда от Минхо. Он ложится рядом и обнимает мужа как самую хрупкую и драгоценную вещь в его жизни, в то время как Джисон начинает тихо мурлыкать и ластиться к старшему, вдыхая хвойный запах.       Минхо заставляет проснуться резкий толчок в область живота. Он смотрит пристально на мирно спящего омегу и ищет источник удара. Осторожно прикладывает ладонь к животу, чтобы подтвердить догадки и через несколько секунд чувствует еще один, более ощутимый, толчок. Глаза старшего мгновенно загораются, он тормошит омегу, лихорадочно шепча его имя.       Недовольно разлепив глаза, Хан смотрит на альфу, приложившего ладонь к его животу, и не успевает рта раскрыть, потому что тот его опережает.       — Хан-и, Хан-и! — совсем как ребёнок лепечет Минхо и, схватив запястье ничего не понимающего Джисона, прикладывает чужую ладошку к округлому животику.       В тишине они ждут ещё несколько секунд, когда ладонь младшего пинает изнутри маленькая ножка. Омега неверяще смотрит в глаза Минхо, а тот лишь активно кивает, понимая его без слов.       — Он шевелится, Минхо! В самом деле, представляешь?! — срывается на плач Джисон и прижимается к мужу, не убирая одной руки от своего живота.       — Конечно представляю, бельчонок, — улыбается старший и сам еле сдерживает слезы, поглаживая дрожающую спину.       Кажется, они только сейчас ощущают это незримое счастье, витающее над ними, как туман. Они счастливы в их небольшом, но уютном доме, готовы провести друг с другом всю свою жизнь, а под сердцем младшего уже вовсю развивается плод их любви. Лучше сценария для их сказки, кажется, и не придумать. Джисон мысленно благодарит судьбу, пока его лицо покрывают трепетными поцелуями вперемешку с комплиментами и словами любви и, успокоившись, засыпает.       Минхо, как и обещал, вскоре закончил все неотложные дела на работе, и почти полностью перебрался на удалёнку, чтобы Джисон не чувствовал себя одиноко и не накручивал себя. А тот накручивал около двух месяцев. Живот стремительно рос, а внезапные толчки изнутри доставляли достаточно дискомфорта, особенно ночью. Это стало причиной, по которой Хан не мог делать практически ничего. Он только лежал, изредка расхаживал по квартире, проводя их будущему ребёнку экскурсию, гулял до кухни, чтобы снова намешать себе из содержимого холодильника невесть что, и до туалета, чтобы в порывах тошноты от этого избавиться. Омега чувствовал себя абсолютно бесполезным, сколько бы старший ни убеждал его в обратном. Он чаще плакал, свернувшись калачиком, насколько это возможно, в своём полюбившемся за пару месяцев гнезде. Минхо от вида подавленного мужа расстраивался не меньше. Предлагал младшему сходить на йогу для беременных или посещать парные занятия, если он хочет, но младший только отнекивался, говоря, что он "будет самый толстый и некрасивый". Старший на это печально вздыхал.       Хан, вычитав какую-то статью в интернете, стал читать ещё не рождëнному малышу книги или включать что-нибудь на ноутбуке. Это хоть немного отвлекало его, ведь младший уже чувствовал себя полноценным родителем, когда малыш реагировал на его слова сильными или слабыми толчками, и на время переставал думать, что просто сидит на шее у мужа.       Теперь каждый вечер Минхо развлекал своего мужа, разговаривая с ним и с ребёнком в животике. Он был без ума от младшего даже в положении, даже когда тот пытался неловко флиртовать с ним и соблазнять. В этих случаях старший никогда не отказывал омеге и исполнял все его прихоти в постели, после чего тот сразу засыпал крепким сном.       Сегодня Джисон снова лезет к Минхо, несмотря на то, что у него с утра болел живот, и старший наказал ему оставаться в кровати. Он садится на бёдра альфы и нарочно ерзает, задевая чужое возбуждение. Тот откладывает книгу в сторону, понимая, что сегодня будет не до неё, но снимает с себя омегу.       — Сон-и, я с утра тебе сказал, что ближайшую неделю ты можешь точно ни на что не рассчитывать. Мы можем навредить ребёнку.       — Минхо, ты же помнишь, что нам говорил врач!       — А ещё она сказала, чтобы мы приходили, когда тебя что-то беспокоит, но ты же сам не хочешь!       — Потому что она может положить меня в больницу, — младший шмыгает носом и активнее двигается на чужом паху, заставляя мужа зашипеть. — Ну Минхо! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!       — Сядешь мне на лицо? — обыденно спрашивает Минхо, будто о погоде.       Лицо младшего моментально вспыхивает румянцем и он слазит с чужих бёдер.       — Если ты не заметил, милый, я немного поправился!       — И что? Неужели стесняешься?       Омега фыркает и отводит взгляд, скрещивая руки на груди. Минхо ложится на диван, укладывая голову на подлокотник и улыбается, подзывая младшего к себе. Джисон долго мнётся на другом краю дивана, сейчас он или может опозориться и получить долгожданное наслаждение, или спокойно уйти в комнату удовлетворять себя самостоятельно. Поразмыслив, младший на дрожащих ногах подползает к альфе и садится на его грудь, оперевшись ладошками на живот. Минхо чувствует запах смазки омеги и, облизав губы, притягивает мужа за бёдра, заставляя сесть на своё лицо.       — Минхо! — взвизгивает Джисон и пытается освободиться, но его крепко прижимают.       Старший целует сочащийся влагой проход и широко мажет по нему языком, вызывая тихий скулёж сверху. Проталкивая кончик внутрь горячей узости, Минхо начинает мять в руках округлые бёдра. Чем глубже юркий язык проникает внутрь, тем громче становятся стоны сверху. Альфа с удовольствием лакает сладкую смазку, второй рукой обхватывая член мужа, заставляя его дëрнуться особо сильно и через пару мгновений вжаться обратно в чужое лицо.       — Минхо-оя... — хнычет Джисон и выгибается в спине, видя перед глазами белые всполохи.       Альфу удовлетворяют звуки сверху, он ускоряет движения ладони на чужом члене и активнее двигает языком, вызывая хлюпающие звуки из беспрерывно текущего колечка мышц. Хан дёргается в преддверии оргазма и проезжается задницей по чужому лицу, прежде чем с звонким вскриком кончить в ладонь старшего.       Омега встаёт на дрожащих ногах и получает шлепок по ягодицам.       — Минхо!       — Прости, бельчонок, — старший привстает следом и обнимает мужа сзади, покрывая поцелуями загривок.       Джисон ещё пару минут ворчит и укладывается на диван, укрываясь пледом. Как и следовало ожидать, он быстро засыпает, обняв одну из диванных подушек.       В одну из ночей Хана будят резкие спазмы в животе и, резко проснувшись, он по привычке хватается за живот и принимается поглаживать его, пытаясь разбудить ребёнка внутри, если тот спит.       — Эй, малыш, — нервно шепчет омега, стараясь не будить Минхо, но чувствует, как к горлу подступает ком, не дающий спокойно дышать.       Врач ещё пару недель назад рассказала ему, что ребёнок может затихнуть перед родами, но сам Джисон не был уверен в этом, так как даже не родившийся малыш был похож на целый детский сад внутри животика. Постоянно пинался, высказывая своё недовольство, или наоборот, когда чувствовал тёплые руки родителей на животе. Чем больше становился срок, тем активнее ребёнок ворочался, пытаясь занять удобное положение перед родами, доставляя омеге немало дискомфорта, но потом вдруг перестал двигаться, подавая признаки жизни только иногда.       Как и сейчас, Джисона охватила паника и страх за малыша. Он начитался всяких статей о том, как родители на больших сроках теряют детей, и, сколько бы мисс Ан ни убеждала его в том, что это ему, при такой тщательной заботе о своём здоровье, не грозит, младший не мог отделаться от мысли, что с его ребёнком может что-то случиться.       Хан встаёт с кровати и чувствует, что его ноги определённо влажные и смотрит на кровать, замечая на месте, где он лежал небольшое мокрое пятно. Он краснеет и недоуменно хмурится. Такого с ним раньше не происходило. Он идёт в ванную, встаёт перед зеркалом, и, приподняв футболку, отмечает, что живот немного уменьшился. Вспоминая любые слова его лечащего врача на этот счёт и соединяя их с происходящим сейчас, Джисон делает вывод, что это отошли его первые воды, и вскрикивает от неожиданности.       — Минхо! — во весь голос зовёт он альфу и вдруг падает на колени, хватаясь за живот. Схватки начались слишком не вовремя, Джисон начинает плакать от боли, не прекращая звать старшего и держась за живот.       Альфа не заставляет себя долго ждать и тут же прибегает в ванную, заставая мужа прижимающимся к стене ванны и бьющим по ней кулаком от боли, которая, кажется, сейчас разорвёт его изнутри.       — Минхо-о-о! Это так больно!       Названный подхватывает омегу на руки и незамедлительно несёт его в спальню, чтобы усадить на кровать. Дрожащими от волнения руками принимается собирать вещи, которые могут понадобиться его мужу в больнице, не забывая наблюдать за его состоянием.       — Ты... Вызвал скорую? — тяжело дыша, произносит Джисон, морщась от боли и периодически громко постанывая от чувства, будто его живот вот-вот разорвётся.       — Да, да... Конечно, — произносит тихо Минхо. Всё как будто происходит под водой, он никак не может принять происходящее, в отличие от его мужа, который, не щадя связок, верещал так, что его слышал по меньшей мере весь округ.       Врачи приезжают через пару минут, которые кажутся младшему вечностью и забирают его на носилках в машину. Минхо сидит рядом, потому что хочет быть рядом во время ещё одного самого важного события их совместной жизни, и, отчасти, потому что Джисон наотрез отказывался выпускать из своей руки чужую ладонь, которую схватил, когда врачи только зашли в дом.       — Ли, твою мать, Минхо! — кричит Джисон и хочет повернуться на бок, чтобы прижать к себе ноги, но ему не дают врачи.       Альфа вздыхает и второй рукой поглаживает крепко сжатую ладонь младшего, отмечая, что его зажатая в крепкой хватке рука уже посинела.       — Всё скоро кончится, Хан-и, потерпи ещё немного, слышишь? — старший смотрит в глаза мужа и лишь на секунду ловит его взгляд, как тот заметно успокаивается, хоть всё ещё тяжело дышит и морщится от боли.       Когда Джисона увозят в родильное отделение, старший остаётся в коридоре, беспокойно ходя от одного конца к другому. Он слышит громкие крики омеги за тонкими стенами и его самого пробирает дрожь. Кажется, он только сейчас осознаёт всё, о чем беспокоился его муж ещё в самом начале беременности. О том, что каких бы врачей ни посещал омега и какие бы препараты ни принимал, риск при родах остаётся всегда, и никто не знает, как они пройдут. В больнице гнетуще темно и пусто, что давит на виски ещё сильнее. Освещён только коридор, по которому ходил Минхо и комната, в которой сейчас проходили роды. Конечно, сейчас, наверное, около четырёх утра, в больнице только несколько врачей на ночном дежурстве, и те сидят в кабинетах.       В своих беспокойных мыслях старший не замечает, как крики за стенкой затихают, и в реальность его возвращает вышедший из кабинета врач с маской на подбородке.       — Ли Минхо? — названный активно кивает и напрягается. — Роды прошли хорошо, но Ваш муж, скорее всего, сильно измотан. Постарайтесь его не напрягать.       Альфа облегченно выдыхает и несколько раз благодарит врача, кланяясь ему. Тот только улыбается и, кивнув, уходит. Минхо, не помня себя, забегает в родблок и застаёт картину, от которой сердце замирает.       Его муж лежит на кровати, бережно прижимая к себе совсем крошечного ребёнка и пытается отдышаться.       Заметив Минхо, он нежно улыбается и из глаз по щекам бегут кристальные слезы. Старший подходит к омеге, ничего не говоря и ласково обнимает его самого за плечи. Оставляет лёгкий поцелуй на макушке и шепчет совсем тихо:       — Спасибо тебе, Хан-и, — и у самого слезы сыплются градом. — Я так сильно люблю тебя.       Хан даже не пытается стереть слезы радости и, подняв голову на старшего, целует его в подбородок.       — Поздравляю, ты теперь отец Ли Кëна.       Альфа с нежностью смотрит на мирно спящего малыша и осторожно гладит его по спинке, стараясь не разбудить.       — С днём рождения, Кëн, — шепчет тихо Минхо и оставляет нежный поцелуй на щеке омеги. — Я всегда буду оберегать тебя и твоего папу.       — Ты только родился, а я уже так сильно люблю тебя, — Джисон наклоняется к малышу и оставляет на его лбу крошечный поцелуй от чего тот сонно разлепляет глазки и несколько секунд пытается понять происходящее. Кëн улыбается, щурясь и заставляя родителей нежно улыбнуться.       Их счастливая сказка никогда не закончится.