Приказ

      Макаров ухмыляется, смотря на меня, застывшую от страха на месте. Даже взгляд мой устремлён на него, будто бы от этого зависит моя жизнь. Хотя, так и есть. Я не знаю этого наверняка, но всем нутром ощущаю, на сколько в опасной ситуации я оказалась. Кажется, что-то похожее уже было... – Я рад, что ты помнишь, – проговаривает мужчина, изучая моё лицо своим внимательным взглядом и проводя по нему кончиками своих пальцев. Будто бы изучает игрушку, – но я, видимо, в прошлый раз перестарался, раз больше ты ничего не помнишь.       Он останавливается, перемещая свои пальцы на мои щёки и поворачивая мою голову из стороны в сторону, а затем приподнимает её так, чтобы я смотрела на него. Хмыкает, смотрит в мои глаза с сосредоточенным выражением лица. Даже не улыбается. – Ну ладно, – Макаров убирает руки и заводит их за спину, проходя дальше в мою квартиру. По ощущениям – в его квартиру, – закрой дверь. У нас будет разговор.       Это ужасно странное чувство – я не помню, кто этот человек, не помню, как мы познакомились, как мы связаны, но при этом я явственно ощущаю его подавляющую мою собственную волю силу. Он не сделал ничего, но я точно знаю, что он может заставить меня пожалеть, если я ослушаюсь.       Почему я так уверена?       Я подхожу к входной двери, медленно закрываю её, хмурясь и на несколько мгновений задумываясь о том, чтобы сбежать отсюда прямо сейчас. У меня будет около минуты, если я успею заскочить в лифт. Успею вызвать полицию, выбежать на улицу и попытаться смешаться с толпой. Там он меня не сможет достать. Не сможет же? – Почему так долго?, – я слышу его голос со спины, вздрагиваю и оборачиваюсь.       Макаров смотрит на меня ничего не значащим взглядом, а его руки по-прежнему заведены за спину. Уверенная, спокойная поза, которой он буквально показывает, что хозяин в этом доме и в этой ситуации – только он. – Я...не.., – невнятно бормочу я, закрывая наконец-то дверь и проворачивая замок.       Бегство точно плохая идея. Он же сказал, что сумел меня найти, значит, делает это не в первый раз. Это...это Макаров похитил меня тогда? Но зачем? И зачем снова явился?       Я отхожу от двери, думая, что же мне делать дальше, тщетно пытаясь выудить из своей памяти хоть какую-то информацию, воспоминания об этом человеке.       Макаров останавливает меня на месте, кладя руку на моё плечо и чуть склоняясь к моему лицу, пронзительным взглядом наблюдая за тем, как сосредоточенно и старательно я пытаюсь контролировать свой испуг и растерянность. – Ты забыла, что бывает, когда ты не исполняешь моих приказов?, – негромко спрашивает он, а меня пробивает холодным потом.       Забыла? Да...забыла. Кажется. И, кажется, я слышала когда-то подобную фразу. Как же там было?

«Я не терплю непослушания. Ты пожалеешь за каждый неисполненный приказ.»

      Я вздрагиваю от всплывших в моей голове слов. Его слов. И вместе с ними я вспомнила, что было дальше.       Тяжёлая рука Макарова опустилась на моё лицо, отвешивая мне болезненную пощёчину, от которой у меня стала раскалываться голова. Он резким рывком поднял меня с пола, когда я упала от его первого удара, а затем... Был хруст и ужасная боль. Он сломал мне пальцы. Не помню, сколько, но точно сломал.

«Я не жесток. Не считай меня монстром. Я воспитываю тебя. Чем быстрее ты это поймёшь – тем лучше для тебя.»

      Я медленно поворачиваю голову к Макарову. Он всё ещё испытующе смотрит на меня, ожидая моего ответа. – Я помню, – тихо отвечаю я, ощущая, как уже во второй раз по моему телу пробегают мурашки от страха. И перед ним, и перед возможной болью.       Глаза мужчины чуть сужаются, как будто бы он пытается разглядеть ложь в моих речах. – Тебе же лучше, если так, – отвечает он, убирая руку с моего плеча и следом направляясь в гостиную.       Мне ничего не остаётся делать, кроме как следовать за ним.       Этот человек пугает меня одним своим присутствием, но ещё больше я боюсь того, что он может со мной сделать, если я не стану его слушать. В конце концов, пройдёт немало времени прежде, чем приедет полиция, которую я и вовсе-то могу не успеть вызвать. А что будет со мной? Что успеет сделать Макаров за это время?       Перебирая варианты того, как и на сколько сильно больно мне будет я следую за мужчиной в гостиную, молча наблюдая за тем, как вальяжно он садится на мой диван, расстёгивая пиджак и чуть откидывая в стороны его полы. – Сядь, – коротко произносит он, указывая рукой на место рядом с собой.       Я колеблюсь, но через пару минут, когда Макаров одаривает меня острым, словно лезвие бритвы, взглядом, сажусь чуть поодаль от него, складывая руки на коленях. Мои глаза опущены вниз, тело бьёт мелкой дрожью – я на грани паники, ощущая, как к горлу подступает ком из-за сковывающего меня страха. – Подними глаза, – всё тем же тоном, не терпящим препирательств, проговаривает Макаров.       С трудом, буквально заставляя себя, я поднимаю взгляд и смотрю на мужчину исподлобья, желая как можно скорее перестать на него смотреть.       И, ведь казалось бы, нет в нём ничего пугающего. Человек он внешне приятный, а в костюме и вовсе выглядит презентабельно. Но в его глазах, где-то на их дне, виднеется нечто чёрное. Что-то на столько пугающе мрачное, что могло бы таиться в глубинах Преисподней, но почему-то оказалось в человеке. Что-то на столько ужасное, что не остаётся никаких сомнений – Он не остановится ни перед чем на пути к поставленной цели. – Как я слышал, ты ничего не помнишь о нашей прошлой встречи, – произносит Макаров, не спрашивая, а констатируя факт, – и всё же, твой мозг не до конца скрыл от тебя травмирующие воспоминания. Что-то ты всё же помнишь. Я прав?       Дрожащей головой я киваю, совершенно не желая открывать рот и отвечать Ему устно. Я боюсь даже вздохнуть лишний раз – на столько подавляющая у этого человека аура. – Понятно, – хмыкает Он, чуть склоняя голову на бок и сужая глаза, – но в следующий раз ты ответишь мне либо «Да, командир», либо «Нет, командир». Тебе ясно?       Почему командир?       По телу снова пробегает дрожь, и я нервно сглатываю, пытаясь убрать засевший комок в горле. – Да, – отвечаю я и, спохватившись, добавляю, – командир.       По ощущениям, я хожу по тонкому льду, а когда он треснет, под ним меня будет ждать нескончаемая и самая ужасная боль, которую я себе только могу представить. – Неплохо...для начала, – проговаривает мужчина и отворачивает от меня голову, продолжая говорить таким тоном, будто бы я интересую его не больше мошки, летающей над полусгнившими фруктами, – раз уж ты потеряла память, то я напомню тебе. Меня зовут Владимир Макаров, и я глава крупной русской ЧВК. А ты...       Он делает жест в мою сторону рукой, но так небрежно, будто бы говорит о дешёвой вещи, которая ничего не стоит. – Станешь моей верной подчинённой, – заканчивает Макаров, одёргивая манжеты своего пиджака и складывая руки на коленях.       Он расслаблен, спокоен и совершенно не кажется ненормальным или пугающим. Будто бы в гости пришёл.       Я отвожу взгляд в сторону, снова ощущая то смутное чувство – будто бы что-то вертится в моей голове, почти что всплывая на поверхность.       Кажется, Макаров говорил что-то подобное раньше. Да, точно говорил. Я не могу уцепиться за эти обрывки воспоминаний, но мне кажется, что я спрашивала, почему он выбрал меня, для чего ему я...       Что же он ответил тогда? – Мне важны преданные люди. И сейчас они нужны мне, как никогда прежде. Самый верный способ получить такого человека – взрастить его и его преданность собственноручно. Я воспитаю, я научу тебя слушать мои приказы, – спокойно, но с явной угрожающей ноткой угрозы в голосе, проговаривает Владимир, будто бы отвечая на мои тщетные потуги вспомнить.       Я бросаю на него взгляд, вздрагивая от неожиданности. Он смотрит на меня, а на его губах снова играет эта улыбка. Хищническая, словно оскал безумного зверя, довольного своей игрой с очередной добычей. Видимо, мои размышления написаны на моём лице, раз Он так легко считал их.       Макаров улыбается чуть шире, кажется, довольный моей реакцией, а затем встаёт и подходит ко мне ближе, кладя руку под мой подбородок и поднимая мою голову так, чтобы я смотрела на него снизу вверх. – Я хочу, чтобы ты убивала ради меня. Чтобы ты заставляла других людей страдать. Чтобы ты была полезна мне, – произносит мужчина так, будто бы зачитывает какую-то мантру, пытаясь ввести меня в гипноз. Однако в следующее мгновение его улыбка медленно сползает с лица, а взгляд меняется, становясь более холодным и отстранённым, – но ты пока ещё не готова. В тебе больше страха, чем преданности.       Владимир убирает от меня руку, и я обессиленно опускаю голову вниз, будто бы только что не смотрела на него, а совершала какое-то тяжёлое физическое упражнение – на столько для меня это изматывающе.       Мужчина заводит руки за спину, сцепляя их в замок, и прогулочным шагом обходит мою гостиную, рассматривая её интерьер, но совершенно не интересуясь им – делает это из-за скуки. – Но ничего... Это не на долго, – наконец проговаривает Он, поворачивая голову ко мне, – одевайся. Мы уезжаем.       Я резко вскидываю голову, удивлённо смотря на Него. Слова невольно сами вырываются из моего рта, я даже не успеваю остановить их поток. – Уезжаем? Куда? Зачем? Это мой дом, я не хочу никуда уезжать, – протараторила я.       Макаров издаёт тихий, утомлённый вздох, подходя ближе ко мне и резко, с силой хватая меня за шею, до боли впиваясь своими пальцами в мою кожу, моментально лишая меня возможности дышать. Я машинально тянусь руками к его ладони, но успеваю лишь коснуться его кожи пальцами прежде, чем меня остановит его громкий оклик. – Руки!, – это звучит, как приказ, неповиновение которому приведёт к ещё более серьёзному наказанию. Не сразу, но я отстраняю руки, пока моё лицо продолжает краснеть от нехватки воздуха, а рот тщетно пытается сделать вдох, – это твоё наказание за лишние разговоры. Запомни: ты говоришь только с моего позволения. Ты спрашиваешь лишь с моего позволения. Ослушаешься, и следующее наказание не будет таким милосердным.       Его слова я слышу на грани собственного обморока. Они кажутся такими далёкими, но, в то же самое время, настолько реальными, что я принимаю их за свою новую реальность. Реальность, от которой я не могу сбежать из-за собственного страха. Реальность, с которой я буду учиться жить, иначе...будет только хуже.