Curiosity

Особенность СДВГ в том, что все и вся может стать долговременной/краткосрочной фиксацией. Джону нравится напоминать ему о том, как он в первое время зацикливался на чем-то: ему было всего 6 лет, и бабочки были его самыми любимыми. Целых две недели Стайлз смотрел все доступные документальные фильмы, читал все, что местная библиотека могла предложить о бабочках, и его мама даже была достаточно поддерживающая, чтобы связать ему свитер с бабочками. Как только его мозг удовлетворился информацией, Стайлз перешел к скелетам.   Очевидно, что это был большой скачок по сравнению с "милыми маленькими созданиями", но его родители, тем не менее, поддержали его, и он снова начал цикл "смотри, читай, собирай".    В наши дни получить эту информацию стало немного легче. В его руках весь Интернет и щедрый бойфренд с личной библиотекой. Черт, его парень — самый умный человек из всех, кого знает Стайлз, все, что ему нужно сделать, это посмотреть на Питера, выпятить нижнюю губу, и мужчина готов ответить на все, что пожелает маленькое сердечко Стайлза. Однако иногда Питер предлагает нечто большее. Имея на руках большое наследство в сочетании с деньгами от собственной компании, Питер относительно часто балует Стайлза (хотя мужчина много раз жаловался, что "часто" должно быть "все время", но Стайлз считает, что это уж слишком — Питер снова закатывает на него глаза). Часть баловства Стайлза включает в себя потакание его любимому, когда дело доходит до временных навязчивых идей младшего. Когда Стайлз стал одержим лунными кроликами, Питер взял его с собой в поездку по Европе, а именно в Германию, где заводчик лунных кроликов был более чем рад ответить на вопросы Стайлза (и взять деньги Питера).   Когда Стайлз был чрезмерно зациклен на вампирах, Питер попросил одного из первородных из Румынии прилететь в Соединенные Штаты только для того, чтобы Стайлз мог провести несколько часов с этой женщиной и побеседовать за чашкой чая и крови соответственно.    Дело в том, что Питер всегда поддерживал все, на что подсаживался его дорогой мальчик — телешоу, серийные убийцы, растения, ту особую породу кошек, названия которой Питер так и не узнал, но он из кожи вон лез, чтобы привезти ее из Японии, просто так теперь у Стайлза может быть толстый кот, которого он обнимает всякий раз, когда Питер уезжает в командировки. Он даже не протестовал, когда Стайлз неэлегантно назвал его Олафом, потому что по той или иной причине белый кот напомнил ему снеговика Олафа из Холодного сердца. Неважно, что Олаф обошелся ему в 45 тысяч, Стайлз улыбнулся этому, а затем сделал Питеру самый потрясающий минет в его жизни в качестве "спасибо", ну и что, что маленькому засранцу нравится время от времени сдирать с него деньги? Питер может с этим смириться. Однако с чем Питер не может справиться, так это с расстроенным Стайлзом. Он знает, что делать, был рядом достаточно долго, чтобы знать, где находятся лекарства младшего и какие чайные листья успокаивают его лучше всего, у него также есть телефоны всех его врачей, и когда ничего не помогает, он знает, что нужно позвонить Лидии и оставить их беседовать, пока он заказывает любимые закуски Стайлза и немного пиццы. Это не проблема, никогда не было проблемой, и они со Стайлзом обсуждали подобный сценарий во время своих первых нескольких свиданий, так что каждый знает, чего ожидать в любой момент времени. Однако бывают дни, когда младший совершенно безутешен.   — Я не понимаю... — Стайлз (и так уже целый час) выплакивает свое маленькое сердечко на их общем диване. — П-почему? — Это единственное, что он может спросить еще раз, но у Питера все еще нет ответа. Он продолжает крепко держать его у себя на коленях, одной рукой обхватив младшего за спину, оставив ее в волосах мальчика, в то время как другая занята тем, что поит его маленькими глотками воды. Всякий раз, когда Стайлз слишком долго не мог сосредоточиться на том факте, что ему приходится запрокидывать голову, чтобы отпить, пальцы Питера крепче сжимали кожу головы мальчика, обхватывая несколько прядей волос и оттягивая ровно настолько, чтобы Стайлз мог пить.   — Прости, милый. — Это все, что он может сказать, массируя кожу головы в знак извинения. Он не сожалеет о том, что дернул Стайлза за волосы, зная, что в любой момент Стайлз более чем в порядке, когда с ним так обращаются, но он извиняется за то, что не может сделать для него большего. — Я знаю, это грустно, милый, но он робот. — Он старается, говорит тихо и нежно, слова растягиваются, как будто Стайлз всего лишь ребенок, которому нужен абсолютный комфорт.    — Н-но зачем им заставлять его это делать?! Разве они не знают, как одиноко в космосе? Говорят, любопытство убило кошку, но в случае Стайлза "Любопытство" не убило никого, кроме его сердца. Питер даже не уверен, в какую именно кроличью нору Стайлз провалился в первую очередь, но каким-то образом его любимый узнал о космическом ровере НАСА "Любопытство".   По правде говоря, у Питера нет никаких чувств по этому поводу. Ему было бы грустно, если бы марсоход был настоящим человеком, поющим про себя "С днем рождения" на планете, находящейся за много миль от дома, но, возможно, даже тогда это его бы мало волновало. Однако Стайлз принял эту информацию близко к сердцу и, похоже, не может понять наглости инженеров, которые запрограммировали бедняжку петь самому себе "С днем рождения" раз в год. Питер хмыкнул, когда Стайлз назвал это жестоким и бессердечным. Питер не указал, что у "Любопытства" нет ни сердца, ни эмоций, чтобы заботиться, и вместо этого эта штука действует по кодам и может только слушать инструкции, подробные даже до мельчайших точек. Питер даже согласился, когда Стайлз сравнил "Любопытство" с каким-то другим роботом из видеоигры, в которую он недавно играл. "Beyond a steel sky", по-видимому, была менее грустной историей, чем одинокое пение ровера, но Питер ставит их обоих на весы, видит, как они выравниваются, а затем выбрасывает эти чертовы вещи в окно, потому что Стайлз сейчас плачет из-за них обоих. — Как насчет того, чтобы папочка купил тебе марсоход, а? — Спрашивает он, не зная как, но чувствуя уверенность, что это произойдет, даже если ему самому придется запустить его в космос. — Или звезду, тебе не кажется, что звезды тоже довольно одиноки? Им не помешало бы немного подумать, милый.   На мгновение тишину между ними заполняют только всхлипывания, и Питер ухмыляется про себя, зная, что ему удалось переориентировать своего молодого любовника.    — Можем мы купить звезду, пожалуйста? — Питер только улыбается, используя рукав своей рубашки, чтобы вытереть слезы младшего и остатки соплей, которые остались после предыдущей небрежной попытки мальчика использовать свою собственную футболку. Теперь они оба покрыты всем, в равной степени (и весьма).   — Давай купим тебе звезду, любовь моя. Хочешь дать ей название или это должен сделать я?   — Я назвал Олафа, — говорит он, шмыгая носом, приподнимаясь всем телом, чтобы поискать маленького нарушителя спокойствия, который скрылся, когда Стайлз начал плакать, — папочке следует дать имя звезде.    — Я позабочусь о том, чтобы выбрать красивое имя.   Если на следующий день на столе Стайлза окажется сертификат владельца звезды, никто, кроме них, не должен знать. Если упомянутую звезду теперь зовут Мисчиф, это касается только Питера, Стайлза и того, кто, по-видимому, получил разрешение продавать звезды случайным людям в Интернете.