Завтра, которое не настанет

Каждый день Лу Гуана начинается одинаково. В восемь часов утра он открывает глаза, как можно тише спускается со второго яруса их кровати, идёт в ванную, где аккуратно переставляет стакан для зубных щёток подальше от края полки. Глаз нервно дёргается при каждом взгляде на этот треклятый стакан, который то и стаканом не был. На самом деле, это была до ужаса нелепая вазочка с нарисованным на ней белым котом. Чэн Сяоши увидел её в магазине, когда они как обычно по субботам пошли закупаться продуктами на следующую неделю. И сразу же вцепился мёртвой хваткой в дурацкую вазу, глупо хихикая и утверждая, что она похожа на Лу Гуана. — Дурак. — прокомментировал тогда Лу Гуан. И правда дурак. Как он может быть похож на вазу? Но они всё же её купили, и теперь предмет декора исполнял роль стакана для зубных щёток. Чэн Сяоши небось специально её там поставил, чтобы Лу Гуан каждое утро был вынужден смотреть на улыбающуюся мордочку белого кота. Который ничуть на него не похож, разумеется. Затем Лу Гуан чистит зубы, умывается и ровно в 8:04 возвращается в спальню, чтобы взять в руки телефон Чэн Сяоши и удалить сообщение, которое должно прийти через… Секунды в голове он отсчитывает уже машинально. Их проходит ровно двадцать четыре, и вот оно — сообщение и фотография от Цяо Лин, которые он без сомнений удаляет. Чэн Сяоши просыпается через шестнадцать минут. Делая кофе на кухне, он может слышать как тот громко зевает и шаркает в ванную, откуда ещё десять минут слышится шум воды. Как можно так долго умываться? Лу Гуан подозревал, что Сяоши просто продолжает спать с зубной щёткой во рту. — Аах, я кошмарно не выспался. — жалуется тот, когда всё же наконец спускается на кухню. — Сам виноват. — бессердечно припечатывает Лу Гуан, разливая горячий кофе по чашкам. — Не нужно было вчера сидеть допоздна. Чэн Сяоши не глядя тянет руку к поставленной перед ним чашке, и Лу Гуан успевает предупредить его: — Горячо. Осторожнее. Вместе они уплетают нехитрый завтрак — пара тарелок растворимой лапши. Как назло, это было единственным, что осталось в холодильнике на этот день. Лу Гуана уже тошнило от одного только вида плавающих в химическом бульоне макарон. Как же он скучал по нормальной еде на завтрак… — Я, между прочим, не просто так вчера допоздна сидел. Ты ушёл спать, хотя тот фильм был действительно интересным. — оправдывается Чэн Сяоши и начинает оживлённо пересказывать ему сюжет просмотренного фильма. И Лу Гуан теперь очень жалеет, что тогда не остался досмотреть вместе с ним. В 9:15 слышится стук в дверь и Сяоши вскакивает со своего стула. — А вот и доставка! Сегодня они приехали вовремя, даже не верится. Прежде чем парень успевает сделать первый шаг из кухни, Лу Гуан останавливает его словами: — Я заберу. — Ты ведь не доел! Твоя лапша остынет… — Съешь ты. Его друг радостно хлопает в ладоши и подвигает к себе едва начатую тарелку лапши, пока Лу Гуан идёт к двери, чтобы встретить курьера. Материалы, которые нужны им для работы в фотостудии весят немало, и ему приходится приложить усилия, чтобы донести тяжёлые коробки в кладовку. На этом его каждодневные обязательные задачи окончены, и он может наконец спокойно выдохнуть. — Ох, и почему сегодня столько клиентов… Чего им в такую жару дома не сидится. — капризно ворчит Чэн Сяоши, когда над дверью фотостудии то и дело звенит колокольчик, возвещая о прибытии нового посетителя. — Пришло время выпускных. Все хотят распечатать фотографии последних встреч с друзьями из университета. — Лу Гуан легко пожимает плечами, вынимая из специального раствора очередной снимок и вывешивая его сушиться. Сегодня большинство их клиентов и правда были бывшими студентами, которые успешно сдали экзамены или окончили учебные заведения, а теперь пришли, чтобы проявить фотографии для памятных альбомов или распечатать кадры с выпускных вечеринок. Чэн Сяоши издаёт смешок и продолжая полоскать фотографии в воде говорит — Фотографии с выпускных, а? А помнишь ту, на которой ты… — Помню. — перебивает его Лу Гуан, чем вызывает ещё более широкую улыбку на лице своего друга. О да, он знает, о чём сейчас пойдет разговор. О той самой фотографии, о которой всегда было до покрасневших кончиков ушей стыдно вспоминать. Было… Сейчас же Лу Гуан лишь слабо улыбается, чем приводит Сяоши в замешательство. — Э? Ты чего это улыбаешься? Я тут тебя дразнить собирался вообще-то. День проходит за работой, перерывами на холодную газировку на их любимом диване, и какой-то бессмысленной, но такой необходимой болтовней. На закате, когда малиновый свет льётся сквозь потолочные окна, Чэн Сяоши всё же не выдерживает и засыпает. Лу Гуан ловит выпавший из его рук телефон и укладывает темноволосую голову себе на колени. Дремлющий парень что-то бормочет во сне, ворочается, устраиваясь поудобнее, а затем наконец затихает, и в комнате слышится лишь его размеренное дыхание. И гулкий стук сердца самого Лу Гуана. Он бережным движением откидывает чёрную чёлку со лба парня, любуясь тем как последние лучи солнца играют на его длинных ресницах. На лице застыло умиротворённое выражение, приоткрытые губы всё ещё немного липкие от сладкой газировки. Это вызывает желание склониться ниже и сцеловать эту сладость, но он сдерживается, не хочет разбудить. Грудь мерно вздымается и опускается и это зрелище успокаивает. Лу Гуан невесомо кладёт поверх руку, чтобы убедиться — бьётся. Сердце Чэн Сяоши бьётся, и это самый любимый и самый желанный для него звук. Он готов слушать его часами. Ритмичное биение совпадает с его собственным, даря ощущение безопасности. Всё хорошо. Когда опускаются сумерки, а если быть точнее — в 19:43, входная дверь распахивается, пропуская внутрь действующую хозяйку фотостудии. — Лу Гуан! Сяоши! Опять бездельничаете? — кричит с порога Цяо Лин, и спящий Чэн Сяоши утыкается носом в свою импровизированную подушку, не желая пока просыпаться. — Мы отдыхаем. Клиентов нет. — резонно замечает Лу Гуан, когда девушка находит их на диване. Но его ответ ожидаемо не устраивает её. — И что с того? До закрытия ещё почти двадцать минут. А вдруг кто-то придёт, а вы тут дрыхните? Чэн Сяоши стонет и прячет лицо в рубашке Лу Гуана, пока тот продолжает неспешно гладить его по волосам. — Отстань, Цяо. Мы и так сегодня чуть до смерти не уработались. — Сяоши! Хватит бубнить и прятаться за Лу Гуаном! Ещё даже не ночь! Даже не хочешь встать и посмотреть, что я вам привезла? Эти слова волшебным образом воздействуют на сонного парня. Он тут же принимает сидячее положение, а в глазах его горит огонёк интереса. Цяо Лин указывает на пакеты на стойке и он тут же подрывается, чтобы узнать их содержание. Лу Гуану и гадать не надо, ему уже давно известно, что там внутри. — О! Это курочка из того нового ресторанчика! — звучит радостный голос Сяоши, когда он достает из пакета ещё горячий свёрток. — Ага. Вам ведь она понравилась в прошлый раз? Вот, решила ещё принести. — говорит Цяо Лин, когда они все вместе собираются на кухне. — Вау! Госпожа хозяйка самая лучшая! — Ещё бы! Да, в первый раз Лу Гуану и правда понравилась эта запечённая в соусе и пряных травах курица. Но теперь, она вызывала в нём лишь ненависть, подобно той утренней лапше. Но он всё равно ест вместе со всеми, пока они обсуждают, как прошёл день. Все единогласно жалуются на стоящую на дворе жару. Начало лета в этом году выдалось тошнотворно жарким. — Если бы мы с Шань-Шань не съели мороженое, то точно бы расплавилась. — жалуется Цяо Лин, и Лу Гуан замирает. Почему она сказала это…? Чэн Сяоши перестает жевать и поднимает на неё изумлённый взгляд. — А? Ты виделась с Шань-Шань сегодня? — Ну да. Я ведь отправляла тебе фотку утром. Пока Сяоши тянется в карман за телефоном, Лу Гуан успевает получить сотню микроинфарктов. Она не должна была говорить это. А он не должен был узнать. Так почему… — Хм, странно. Ничего нет. — говорит парень, пролистывая их диалог в чате. Цяо Лин смотрит в его экран, потом проверяет свой телефон, и в конце концов просто пожимает плечами. — Видимо, всё-таки забыла отправить. Хотела подразнить тебя мороженым. Лу Гуан с облегчением выдыхает, пытаясь угомонить зашедшееся в паническом стуке сердце. Пронесло. Остаток вечера они проводят за игрой в карты и его друзья поражаются тому, что Лу Гуан выигрывает все партии без каких-либо сложностей. — Лу Гуан! Ты точно не умеешь видеть будущее или ещё что? — Да-да, может помимо твоей способности просматривать события фотографии у тебя есть ещё какие-то скрытые таланты? Он мимолётно улыбается, и любому эта улыбка могла бы показаться довольно милой, если бы только они не знали, сколько на самом деле за ней было скрыто. — Что за бред. Я не могу видеть будущее. Будущее — нет, а вот прошлое — вполне. Правда, в этот раз он не использовал свои способности. Ему не нужно было видеть то, что он и так уже давно знал. Цяо Лин отправляется домой на такси, а двое ещё какое-то время сидят на своих извечных местах на диване, глядя на полное звёзд небо. — Лу Гуан. — зовёт Чэн Сяоши, снова укладывая голову на чужие колени, наблюдая за светящимися точками на ночном полотне. — М? На какое-то время повисает тишина, словно тот вдруг передумал говорить или и вовсе уснул. Но глаза лежащего на нём парня открыты и взгляд его прикован к россыпи звёзд в чернильной пустоте. А потом он поворачивает голову к нему и улыбается. — Давай завтра тоже сходим за мороженым. В душе всё леденеет и обливается кровью от этих простых слов. Но Лу Гуан находит в себе силы спокойно пообещать: — Конечно. Давай сходим. Он врёт. Хотел бы он выполнить это обещание, но этому уже никогда не суждено случиться. Ведь завтра никогда не наступит. Не существовало никакого «завтра». Был лишь этот бесконечный день, это вечное «сегодня». Потому что, в самый первый такой день--- Чэн Сяоши умер. Лу Гуан смотрит на свои наручные часы, а потом устало закрывает глаза. Через одну минуту должен начаться следующий день. Должен, но не начнется. Стоит пролететь последним секундам этих суток — и он откроет глаза в своей кровати. В восемь часов утра, этого, уже прошедшего не один раз дня. И каждый раз, в эти последние уходящие секунды, Лу Гуан старается не думать о том, как всё пришло к этому.

***

Лу Гуан проснулся и по привычке бросил взгляд на часы на запястье — восемь утра. Поздновато он сегодня. Но Чэн Сяоши наверняка будет спать ещё дольше. Вчера пришёл спать уже среди ночи. Ну и ладно, зато он первым попадёт в ванную. Пока чистит зубы, глаза мозолит эта нелепая вазочка. Хоть и задвинул её вчера вечером подальше на полку, а усатая морда продолжает выглядывать из-за баночек и язвительно скалиться. И вовсе он не похож на этого кота. Пока он заваривает кофе на кухне, сверху уже слышится возня. Надо же, проснулся. Вода в кране шумит, а уже в следующий миг слышится звонкий удар. — Моя ваза! Лу Гуан бросает приготовление завтрака и поднимается наверх, где обнаруживает сидящего над осколками Чэн Сяоши. Тот кажется, чуть ли не плакать готов, и несмотря на свою неприязнь к этой вещице, Лу Гуан чувствует сожаление. — Я открывал шкафчик и случайно задел её дверцей. — голоса любителя ваз звучит совершенно убито, что заставляет Лу Гуана тут же окончательно оттаять и пообещать: — Купим новую. Не расстраивайся. Но Чэн Сяоши расстроен! Эта ваза полюбилась ему с первого взгляда. Белая пушистая мордочка так напоминала кое-кого, пусть этот кое-кто и не желал этого признавать. Теперь же, рисунок кота был расколот надвое. Чэн Сяоши хотел собрать осколки, но острый край вдруг скользнул по его ладони. Белая шёрстка окрасилась красным. — Эй, не трогай руками! Ну вот, уже порезался. — Лу Гуан вздохнул и покачал головой, открывая шкафчик над раковиной и доставая аптечку. — Давай я обработаю. Пострадавший шипит и скулит, когда медицинский спирт впитывается в порез, словно это первое в его жизни ранение. Лу Гуан про себя усмехается. Вот ведь, во время их заданий не боится калечиться и терпеть боль, а сейчас глаза на мокром месте из-за небольшой ранки. Или всё дело в утраченном сокровище (вазе)? — Пластыри опять закончились? Надо позвонить Цяо, попросить купить. — замечает Чэн Сяоши, когда на его руку приклеивают последний. — Интересно, по чьей вине они так быстро закончились? — Эй! Я в отличие от некоторых, во время заданий не сижу всё время на диване, раздавая команды! — Во время заданий ты находишься не в своём теле, не забыл? Свои глупые травмы ты получаешь и в выходные дни. — Ты! Никакого сочувствия к раненому! Чэн Сяоши дуется и уязвлённо баюкает свою несчастную руку. Актёр без награды. Но Лу Гуан не против купиться на его дешёвую игру. Он аккуратно берет в руки чужую ладонь и оставляет невесомый поцелуй поверх пластыря. — Так лучше? — Д-Да… Осколки были успешно ликвидированы, а обещание купить новую вазу осталось в силе. Лу Гуан старался не думать о том, что если бы он не сдвинул эту треклятую вазу вчера вечером, то она возможно осталась бы цела. Пока они завтракали, прибыл курьер и Чэн Сяоши встал из-за стола, чтобы забрать посылку. — Уф, тяжёлые… — послышалось кряхтение у двери, а через несколько секунд — грохот и болезненное айканье. Ох, ну вот и что опять случилось? Лу Гуан оставил свою тарелку и выглянул из кухни. Чэн Сяоши лежал на полу, а коробки на Чэн Сяоши. — Ты сегодня убиться решил? — Опять издеваешься! Лучше бы помог! И он помогает. Собирает коробки в башню и поднимает на ноги заново пострадавшего. Пострадавший снова ойкает и сильнее опирается на его плечо. — Кажется, ногу подвернул. Лу Гуан вздыхает и доставляет калеку на диван, а после осматривает его лодыжку. К счастью, ничего серьезного. — А поцеловать? — лукаво щурится Чэн Сяоши, когда его нога всё ещё находился в чужих руках. Вместо поцелуя на этот раз он получает лишь лёгкий щелчок по лбу. Без целительных губ Лу Гуана (как утверждал сам Сяоши) ждать выздоровления приходилось дольше, поэтому он достал телефон, чтобы скоротать время в сети. — О, Цяо прислала фотку. Они с Шань-Шань едят мороженое без нас. Вот ведь! — тёмные брови хмурятся, а потом он вспоминает: — Точно! Я же хотел позвонить ей, чтобы попросить купить пластыри. Пока Лу Гуан обслуживает первых клиентов, Чэн Сяоши отчитывал подругу за её ужасное предательство и просил зайти в аптеку, перед сегодняшним визитом к ним. Жара спадает только к вечеру, они разваливаются на диване, с холодными банками сладкой газировки в обнимку. Малиновые лучи освещают небольшую комнату, рисуя узоры на подогретом солнцем полу. Сяоши клюёт носом, и в конце концов утыкается лбом в плечо сидящего рядом Лу Гуана. — Эй, не спи. — Хочу спать. Приоткрытые губы ещё влажные после выпитого лимонада, и Лу Гуан подаётся вперёд, чтобы запечатать их поцелуем. Сладко. Слышится тихое мычание, а потом его целуют в ответ. Ленивые неспешные поцелуи прерывает оповещение о новом сообщении. Чэн Сяоши с досадой выдыхает в чужой рот, а потом смотрит в телефон. Цяо Лин отправила фотографию — кривляется, с упаковкой детских пластырей со щенками в руках. Сяоши сразу же набирает номер. — Ха-ха, очень смешно, Цяо-Цяо. Ты скоро приедешь? — Хе-хе, просто эти щенки мне кое-кого напоминают! Такие пластыри отлично подойдут для ребенка, вроде тебя! — Цяо Лин! — Ладно-ладно, я скоро буду. Только что вышла из аптеки и- Голос девушки вдруг сорвался на короткий крик, а потом была какая-то возня и звук удара. Звонок оторвался. Двое в панике переглянулись. Попытки заново дозвониться не увенчались успехом. Сомнений не было — с Цяо Лин что-то случилось. Чэн Сяоши снова осмотрел недавно полученное фото, пытаясь с помощью него определить, где только что находилась их подруга. На фоне виднелась какая-то вывеска. — Быстрее, я знаю где эта аптека. — выпалил он, первым выбегая из студии. На нужное место они добирались бесконечные пятнадцать минут. Такси встало в пробке, и в конце концов они просто выскочили из машины и бежали до аптеки пешком. Ни там, ни где-либо поблизости, Цяо Лин не оказалось. Но в одном из переулков, они нашли валяющуюся на земле и растоптанную коробочку с пластырями. — Нет-нет-нет… Цяо… Чэн Сяоши хватался за волосы, отчаянно оглядываясь по сторонам. Вокруг не было никаких других следов, опрошенные ими люди сказали, что ничего не видели и даже камер видеонаблюдения поблизости не оказалось. Но был ещё один вариант. — Сяоши, фотография! Последняя надежда! Фотография, которая была сделана меньше часа назад. Дрожащими руками он достаёт телефон и передаёт его Лу Гуану, чтобы тот мог заглянуть в прошлое. Глаза последнего вспыхивают голубым. Он видит, как Цяо Лин выходит из аптеки, отправляет фото и дразнит Чэн Сяоши по телефону. А потом заворачивает в нужный переулок и- В нос ударяет резкий запах, из горла вырывается сдавленный крик. А потом — темнота. Девушка приходит в себя уже в совершенно незнакомом месте. Её руки и ноги связаны, рот плотно заткнут каким-то тряпьём. Похитителя нигде не видно, Лу Гуан пользуется шансом хорошенько всё осмотреть. Но особо и осматривать-то нечего — вокруг лишь железные стены и полутьма, разгоняемая одной тусклой лампочкой на низком потолке. Какой-то подвал? Это вряд ли. Дверь, похожая на гаражную и цифра 46 на стене. Это же… «Контейнер» — догадывается он. — Я знаю где она. Идём. — коротко говорит Лу Гуан, возвращаясь в реальность и они снова срываются с места. Склад для контейнеров в их городе только один. И они знают, в каком именно держат их подругу. Не было времени бежать в полицию или просить помощи у кого-то ещё. На счету могла быть каждая минута. Длинные ряды железных ящиков кажутся бесконечными, когда они прибывают на место и бегут в поисках нужного номера. Но вот наконец и он — контейнер 46. Дверь не поддаётся, но прежде, чем они успевают предпринять что-то ещё, Лу Гуан отшатывается от резкой боли. Кто-то ударил его сзади. — Сволочь! — кричит Чэн Сяоши и бросается на внезапно объявившегося похитителя, пока Лу Гуан пытается прийти в себя после удара по голове. Перед глазами плывет, он видит, как двое сошлись в драке. А потом его прошибает холодным потом — у их противника в руках нож. Но Чэн Сяоши ловко уворачивается от всех выпадов. До тех пор, пока его нога вдруг не подгибается. Видимо, сказалась утренняя травма. А в следующий миг, сердце Лу Гуана останавливается. Потому что нож по самую рукоять входит в живот Чэн Сяоши. — Нет… Хриплый кашель и хлынувшая багряная кровь. Нападавший попятился, словно вдруг осознав, что он сделал, а затем и вовсе бросился бежать. — Сяоши… Лу Гуан на подкашивающихся ногах бросается вперёд и падает на колени рядом с осевшим на землю парнем. Лицо того становится бледнее с каждой секундой, кровь продолжает безостановочно течь. — Сяоши! Чэн Сяоши, посмотри на меня! Рассеянный взгляд пробегается по нему, словно не узнавая. Из приоткрытых губ стекает алая струйка. — Сяоши, не закрывай глаза! Сяоши! Сяоши!!! Он держал руку на его груди, когда вдруг почувствовал судорожный толчок, а потом — тишина. Не бьётся. Сердце Чэн Сяоши больше не бьётся. «Прошлое нельзя менять» — говорил он каждый раз. Но тогда, нарушил это главное правило. Сам отправился назад во времени, чтобы не дать своему самому дорогому человеку умереть. Но он не знал, к чему это в итоге приведёт. Контрольная точка была изменена, прошлое переписано. Но последствия из-за сломанного узла смерти оказались катастрофическими. Он действительно смог его спасти. В тот день, Цяо Лин не похитили, а Чэн Сяоши остался жив. Но следующий день… Не наступил. Его игры с судьбой и смертью создали временную петлю. И теперь каждый раз, когда часы показывали полночь, тот день начинался заново. День, в который Чэн Сяоши должен был умереть. День, в который Лу Гуан каждый раз делал всё, чтобы это не произошло.

***

Лу Гуан открыл глаза от звука чего-то разбившегося. — Моя ваза! Сон мгновенно улетучился. Он вскочил на кровати, бросая взгляд на часы — 7:59. Нет… Невозможно! Этот день неизменно начинался в 8:00, и Лу Гуан всегда просыпался первым. Как так вышло, что Чэн Сяоши оказался в ванной быстрее, чем он? Спотыкаясь и врезаясь во всех углы, Лу Гуан помчался к нему. Вдох застрял в горле, когда он увидел сидящего над осколками парня, с ладони которого уже стекала кровь. Он не встал первым, а значит, не успел передвинуть проклятую вазу! И теперь Чэн Сяоши случайно разбил её, как и в тот день. В тот первый день, который закончился его смертью. Как же так? Временная петля меняется? Нет, он не может допустить того, чтобы все события запустились вновь. — Дай мне. — дрогнувшим голосом приказывает Лу Гуан, хватая раненную руку друга. — Эй, спокойнее. Ты чего такой бледный? Крови вроде не боишься. — Сяоши замечает странную тревогу в голубых глазах, когда его ладонь обрабатывают медицинским спиртом. — Это просто маленькая царапина, я ведь не умираю. От этих слов холодеет внутри. Он вспоминает лужу крови под бездыханным телом. Нет, он больше никогда не хочет видеть его кровь. — Пластыри опять закончились? Надо позвонить Цяо, попросить купить. От этой фразы бросает в дрожь. Если Цяо Лин сегодня зайдет в ту аптеку, то её похитят. И тогда… Нет, он не может этого допустить. Чэн Сяоши больше не умрет у него на руках. — Не нужно ей звонить. Я сам завтра куплю. — прозвучало должно быть слишком резко, потому что глаза напротив смотрят на него с удивлением. — Ладно, как скажешь. Пронесло. Теперь всё должно пойти своим чередом--- Телефон! Он забыл удалить сообщение! Из-за того, что сразу побежал в ванную, совсем забыл про то, что Цяо Лин скоро отправит фотографию. Фотографию, которой Чэн Сяоши сможет воспользоваться, если события с Цяо Лин каким-то образом смогут повториться. А что случится с тем, кто вернётся в прошлое уже находясь во временной петле, Лу Гуан не знал. И предпочитал не рисковать. Он уже нарушил хрупкий временной баланс и был не уверен, как теперь вообще функционирует время в их мире. Но главным было то, что в этой поддельной реальности его Сяоши был жив. А всё остальное… Не имеет значения. К счастью, до телефона он всё же успевает добраться первым. Пока журчит вода в ванной, быстро удаляет фотографию. А потом как обычно спускается на кухню, чтобы приготовить кофе и заварить лапшу. Но на душе всё ещё тревожно. Сколько таких одинаковых дней уже прошло? Сотня? Две? Он давно уже перестал считать. Но за всё это время петля ни разу не изменялась. Каждый день начинался и заканчивался одинаково. Одни и те же люди приходили в фотостудию. Звучали одни и те же фразы. Он поминутно знал, что должно произойти. Чэн Сяоши спускается на кухню и жалуется на то, что не выспался. Хочет схватить горячую чашку рукой, но Лу Гуан вовремя останавливает его. Затем следует пересказ фильма, который он уже знал наизусть. В 9:15 приезжает курьер, и Лу Гуан идёт забирать посылку сам, чтобы Чэн Сяоши не споткнулся и не повредил ногу. Всё. Фотография. Ваза. Пластыри. Коробки. Четыре контрольные точки, которые он каждый раз должен изменить, чтобы не допустить развитие событий, из-за который в конце этого дня Чэн Сяоши умрёт. Но в этот раз, всё уже началось неправильно. День начался всего на минуту раньше, и за это время Сяоши уже успел запустить одно из происшествий, которое могло повлечь за собой другие, что в итоге приведёт к его смерти. Но почему это вдруг произошло? Почему именно сейчас? Нет, он ошибся. Первое изменение произошло не «сегодня», а ещё «вчера», когда Цяо Лин упомянула, что уже отправляла утром фотографию. Раньше она никогда не вспоминала об этом. Но теперь, похоже временная петля начала перестраиваться. И это чертовски пугает его. Остаток этого дня проходит так как положено: куча клиентов в фотостудии, Чэн Сяоши засыпает у него на коленях, вечером приходит Цяо Лин и приносит запечённую курицу. Они болтают и играют в карты. И девушка снова говорит о том, что утром отправляла фотографию того, как они с Шань-Шань ели мороженое. Плохо. Он думал, что это могла быть случайность, внезапный сбой во временной петле. Но судя по всему, эти её новые слова станут очередной закономерностью. Если изменения продолжатся, кто знает, к чему в итоге это приведёт? — Лу Гуан! Ты меня слышишь? Настойчивый голос вырывает его из водоворота хаотичных мыслей. Чэн Сяоши лежит у него на коленях и щёлкает пальцами у него перед носом. Они лежат на своём любимом диване, а над их головами — ночное небо, усеянное яркими звёздами. — Что? — Я говорю, давай завтра сходим за мороженым. Почему-то, в этот раз слышать эти слова ещё больнее. Как бы он хотел, чтобы наступил новый день и они действительно могли сходить за мороженым. До полуночи остаётся одна минута. — Чэн Сяоши, — голос звучит слишком тихо и отстранённо. — Что бы ты делал, если бы знал, что завтра никогда не наступит? Услышать ответ он не успевает. Перед глазами на мгновение темнеет, а уже в следующую секунду он резко распахивает их, слыша звук бьющегося стекла. — Моя ваза! Опять. Петля изменилась, и теперь утрата вазы стала новым обязательным событием. Но на этот раз, Лу Гуан не сразу бежит в ванную. Вместо этого, он хватает в руки чужой телефон и ждёт сообщение. Лучше сразу удалить фотографию. Уже скоро, осталось всего… — Лу Гуан? — Чэн Сяоши вдруг возвращается в спальню, зажимая порезанную руку полотенцем. Лу Гуан не успевает спрятать телефон, и как назло, в этот же миг звенит уведомление. — О, кто там пишет? Нет-нет-нет! Он не должен увидеть эту фотографию! Но Чэн Сяоши забирает свой телефон у него из рук и просматривает сообщение, а после дуется, словно ребенок. — О, Цяо прислала фотку. Они с Шань-Шань едят мороженое без нас. Вот ведь! От повторения слов, сказанных в тот злополучный день, немеют пальцы, а сердце заходится в тревожной агонии. — Кстати, у нас там пластыри закончились. Позвоню ей, попрошу купить. — Нет! — Лу Гуан выхватывает телефон, а Чэн Сяоши удивлённо округляет глаза. Чёрт, не нужно было так резко реагировать. Но этот звонок — ключевое событие. И он не может допустить того, чтобы Цяо Лин сегодня зашла в ту аптеку. — Я сам завтра куплю. — говорит уже спокойнее, стараясь больше не вызывать подозрений своими странными реакциями. Чэн Сяоши пожимает плечами и наконец начинает плакаться ему о разбитой вазе. Весь остаток дня Лу Гуан проводит в напряжении, пытаясь понять, что могло послужить причиной изменений во временной петле, стараясь отмечать все мельчайшие детали. Но всё проходит, как и всегда — завтрак, доставка, работа, отдых, вечер с Цяо Лин. — Лу Гуан. Давай завтра тоже сходим за мороженым? Обещание застывает на кончике языка, ядом растекаясь по венам. Слово «завтра» слышать уже просто невыносимо. В этот раз он не отвечает, несмотря на то, что Чэн Сяоши требовательно дёргает его за край рубашки. Последняя секунда, мрак перед глазами, громкий звон. Лу Гуан встаёт с кровати, выключает звук на телефоне Чэн Сяоши, кладёт его в карман и тогда уже спешит в ванную, заниматься поранившимся парнем. Аптечку он даже не вынимает из шкафчика, чтобы Сяоши не мог увидеть, что злополучные пластыри закончились. Затем, пока тот умывается и приводит себя в порядок, он успевает удалить полученное фото и вернуть телефон на место. Вот так. Он всё исправил. Хоть ваза уже была разбита, ещё два ключевых события он всё же сумел предотвратить. 9:15 — забрать посылку. Лу Гуан осторожно перехватывает тяжёлые коробки, но его руки всё ещё дрожат от волнения. Башня из картонок опасно клонится в сторону, и вот уже и он сам и коробки с грохотом оказываются на полу. — Лу Гуан! Выбежавший из кухни Чэн Сяоши помогает ему подняться, а затем берёт несколько коробок. У Лу Гуана холодеет внутри. — Нет! Оставь, я сам донесу! — Эй, они ведь тяжёлые. Я помогу. — Чэн Сяоши! Поздно. Темноволосый парень вдруг тоже оступается и Лу Гуан видит, как неестественно вывернулась его нога. Паника начинает подступать к горлу удушающим комком. События повторяются. И не просто повторяются, а вопреки всем его стараниям не допустить их, происходят так или иначе. Словно время хотело самостоятельно восстановить правильный ход вещей. Маленькие случайности, переплетение которых в конечном итоге приведёт к кошмарному исходу. Лу Гуан и так уже бесконечно долго живёт словно в повторяющемся сне. Но даже этот вечный сон был намного лучше реальности, в которой его Сяоши было суждено умереть. Он уже сломал законы мира и правильный ход времени, и готов сделать это ещё сколько угодно раз, чтобы спасти его. Полночи Лу Гуан ждёт с растущим чувством беспокойства. Как события изменятся в следующий раз? Теперь он всегда должен быть наготове, чтобы в любой момент предотвратить поток нежелательных случайностей. — Лу Гуан. Давай завтра тоже сходим за мороженым? Тишина, темнота, бьющий по ушам звон. — Моя ваза! Телефон в карман, спрятанная аптечка, обещание купить новую вазу. 8:05 — но сообщения от Цяо Лин нет. У Лу Гуана дрожат кончики пальцев, когда он сам спешно набирает номер. — Лин Цяо! Где ты сейчас? — А? Я спала, а ты меня разбудил. Что такое? — слышится в трубке сонный голос. Новое изменение? Почему-то в этот раз девушка проснулась позже и не пошла есть мороженое с Сюй Шань-Шань. Фотографии нет и это хорошо, но вот как в целом это повлияет на дальнейшие события этого дня? Кофе, завтрак, стук в дверь. Лу Гуан относит коробки по одной, внимательно глядя под ноги и не позволяя Чэн Сяоши помогать ему. А потом всё время следит, чтобы тот не травмировал ногу в течении дня, каким-нибудь другим способом. Малиновые лучи садящегося солнца приятно ласкают лицо, когда они пьют газировку на диване. Чэн Сяоши зевает и моргает всё медленнее, пока его глаза наконец окончательно не закрываются. Лу Гуан с готовностью собирается подхватить выпавший из рук того телефон, и уложить его голову себе на колени, как вдруг--- Звук входящего сообщения прозвучал словно гром среди ясного неба. Нет… Сейчас ему не должно было приходить никаких сообщений! Цяо Лин ведь не отправилась в аптеку по его просьбе! Чэн Сяоши вздыхает и открывает глаза, глядя в экран. Лу Гуан замирает, чувствуя давящие на горло когти страха. — О, Цяо прислала фотку. Ест мороженое без нас. Вот ведь! Почему… Почему это происходит?! Он из кожи вон лез, чтобы переиграть судьбу, обмануть ход времени, но эта временная петля продолжает затягиваться на его шее. Лу Гуан старается унять дрожь в руках, чтобы Чэн Сяоши ничего не заподозрил. Но потом в его глазах загорается ужас, когда он получше рассматривает фотографию. Цяо Лин улыбается, держа мороженое в вафельном рожке. Но за её спиной не витрина кафе, а вывеска аптеки. Той самой аптеки. Звук входящего звонка замораживает кровь в венах Лу Гуана. — Не отвечай! — бездумно выкрикивает он, но опаздывает на доли секунды — палец Чэн Сяоши уже нажимает на кнопку «принять вызов» — Что с тобой? — спрашивает тот, так и не приложив телефон к уху. Он ещё с утра заметил, что Лу Гуан весь день был какой-то сам не свой. Постоянно ловил на себе его обеспокоенные взгляды, удивлялся, когда тот не позволял ему прикасаться ни к чему острому или тяжёлому (даже хлеб для бутербродов нарезать не дал). Что вообще происходит? — Алло? Алло! Сяоши, ты меня слышишь? Чэн Сяоши! Лу Гуан затаил дыхание, пока его друг всё ещё с подозрением смотрел на него. Может быть, в этот раз всё будет по-другому? Может быть, в этот Лин Цяо не похитят? — Хэй, это не смешно! Если ты сейчас мне не ответишь, я- Испуганный вскрик и короткие гудки. Чэн Сяоши тут же перевёл взгляд на телефон, тёмные брови сошлись к переносице. Прежде чем он успевает заново нажать кнопку вызова, Лу Гуан выхватывает телефон у него из рук и вскакивает с дивана. — Лу Гуан! Ты объяснишь мне наконец, что происходит?! Что с тобой? Что с Цяо Лин? Конечно, он зря надеялся, что Сяоши не заметит его странного поведения. Слишком уж хорошо они знали друг друга. Их волнение наполняет воздух в комнате, и оба не сводят друг с друга напряжённых взглядов. — Что с Цяо Лин? — повторяет Чэн Сяоши и Лу Гуан чувствует себя запертой в клетке птицей. Сколько ни бейся крыльями — всё равно не сбежать от надвигающейся судьбы. — С ней всё будет в порядке. — не моргнув глазом врёт он, и тёмные глаза напротив недоверчиво сужаются. Да, всего-то надо подождать до полуночи, день обновится и Цяо Лин снова будет в безопасности. А потом… он придумает новый способ не допустить её похищение. Нужно подождать, просто подождать… Но сказать об этом он не мог. А Чэн Сяоши нужны были ответы. — Будет в порядке?! А сейчас с ней что?! Лу Гуан, что ты скрываешь от меня?! «Пожалуйста, не спрашивай» «Пожалуйста, просто доверься мне» «Пожалуйста, ты должен выжить» Устав от его молчания, Чэн Сяоши оказывается рядом с ним и хватает Лу Гуана за плечи, заставляя смотреть ему в глаза. От его встревоженного голоса сердце раскалывается на мелкие осколки. — Цяо Лин сейчас в опасности? И Лу Гуан очень хочет соврать. Хочет сказать, что не о чем волноваться. Но даже если бы он смог, это было бы бесполезно, ведь они оба уже слышали её крик и оборвавшийся звонок. И врать ему он просто не может. Только не когда тот смотрит на него вот так — с бесконечным доверием и надеждой. Врать не станет, но вот и всей правды говорить тоже. Лу Гуан перехватывает чужие руки и умоляюще смотрит в родные глаза. — Просто доверься мне. Прошу тебя, Чэн Сяоши. Не выходи сегодня из дома. Ещё никогда он так сильно не хотел, чтобы день побыстрее закончился. Впервые захотел оказаться в будущем, а не нырнуть в прошлое. Но во взгляде его друга упрямство. Верно, он ведь никогда так просто не сдаётся. Всегда старается докопаться до правды, всегда хочет идти напролом. — Лу Гуан, скажи мне честно… Цяо Лин должна сегодня умереть? — Нет. — Тогда почему ты- — Потому что это будешь ты! Слова вырываются быстрее, чем он успевает подумать о возможных последствиях. Чэн Сяоши поражённо замирает. — Я… Умру? Чёрт, чёрт, чёрт! Мир иллюзий, который Лу Гуан так бережно оберегал рушится у него на глазах. Фальшивые декорации падают, обнажая ужасающую правду, череда случайностей и недомолвок сплетаются в тугую петлю, которая уже начинает сдавливать его горло, дробить шейные позвонки, раздирать ещё не зажившее сердце. — Не умрёшь. — твёрдо говорит он, опуская взгляд в пол. Лу Гуан верит в это, и эта вера — единственное, что у него осталось. Смысл его жизни — не допустить смерть Чэн Сяоши. Столько раз, сколько потребуется. Слишком поздно он замечает, что его слова уже безвозвратно повлияли на этот пленённый во временной петле мир. Он уже хотел во всем признаться, рассказать Сяоши о том, в какой ситуации они на самом деле находятся. Всё что угодно, лишь бы убедить его не отправляться на поиски Цяо Лин. Но снова подняв голову, он видит застывшего от страха парня, в глазах которого отпечаталась смерть. — Чэн Сяоши? Сяоши! Тот вдруг хватается за волосы и начинает задыхаться, пока Лу Гуан безуспешно пытается докричаться до него. — Умру… Умру… Я умру… Я уже мёртв… Уже… Уже мёртв… Мёртв… Лихорадочно произнесённые слова словно становятся триггером и для всего их окружения. Часы на запястье Лу Гуана начинают сходить с ума — время безумствует, утро и вечер беспорядочно сменяют друг друга. Перед глазами проносятся размытые образы, в ушах звенит гул голосов, чей-то смех, звук шипения газировки, бьющееся стекло, писк уведомления на телефоне, испуганный крик. Фотография, ваза, пластыри, коробки. Он изменил все эти ключевые точки, но замершие шестерёнки времени всё равно начали вращаться, безжалостно возвращая всё на круги своя и вырывая его из этого блаженного кошмара, что длился уже не одну сотню дней. Ведь Лу Гуан только что нарушил главное правило этой временной петли, о существовании которого не подозревал — рассказал умершему человеку о его смерти. Мир начал осыпаться осколками, словно разбитое зеркало. Картинки перед глазами безостановочно менялись, воцарившаяся какофония звуков и образов сводила с ума. «Моя ваза!» Он бросается к сидящему на полу парню, но не успевает взять его за руку, как оказывается выброшенным уже в другой временной промежуток. Воздух выбивает из лёгких, словно он вдруг нырнул на самое дно моря, а потом перед глазами мелькает ослепительный малиновый свет. Губы Чэн Сяоши на вкус как апельсиновая газировка, но не успевает он насладится этим ощущением, как реальность снова меняется и вот они вдвоём уже бегут к складу грузовых контейнеров. Нет, только не туда! Лу Гуан останавливается, но земля под его ногами превращается в бездонную чернильную пропасть, в которую он падает до тех пор, пока не обнаруживает себя сидящим на диване под звёздным небом. «Лу Гуан. Давай завтра тоже сходим за мороженым.» Он проводит рукой по чёрным волосам, играя с мягкими прядями. Его пальцы окрашиваются красным. Что это? Под его ладонью — кровоточащая рана. Словно во сне, он слышит собственный изменившийся почти до неузнаваемости голос, который надрывно кричит лишь одно слово. Не слово, но имя. — Чэн Сяоши! Сяоши! Сяоши!!! Когда-то сияющие жизнью глаза тускнеют с каждым мгновением, алые струйки крови в уголках рта так резко контрастируют с бледной кожей. Побелевшие губы беззвучно шепчут его собственное имя и Лу Гуан с плачем утыкается лбом в растрёпанную чёрную макушку. Стук сердца под его рукой становится всё слабее, зато мир вокруг перестает напоминать искажённые отрывки реальности. Река времени наконец-то возвращается в своё русло, пока жизнь рубиновыми каплями вытекает из ослабевшего тела. Тяжёлый вдох так и застывает на приоткрытых губах, когда сердце последний раз гулко бьётся о рёбра. Пустые глаза безвольно закатываются. — Чэн Сяоши! Нет, нет, нет! Всё не может снова закончится так! Он не может снова умереть! Лу Гуан трясет бесчувственное тело в своих руках, моля и взывая открыть глаза и посмотреть на него. Слёзы прожигают кожу, мир вокруг плывет, превращаясь в цветные пятна. Нет. Это ещё не конец. Как только наступит полночь, Чэн Сяоши будет спасён, так ведь? День перезапустится и всё снова будет хорошо. — Сяоши, давай сходим за мороженым завтра. Ты меня слышишь? Давай пойдём купить тебе новую вазу? Что угодно, Сяоши. Ты слышишь? Минуты до заветной полуночи тянутся бесконечно долго, тело в его руках уже начинает остывать. Ничего, нужно лишь подождать ещё немного. Ещё совсем чуть-чуть и всё снова будет хорошо. Он согласен жить в этом бесконечном дне хоть до скончания мира. Только пожалуйста… До полуночи минута. Каждая секунда — словно ядерный снаряд, взрывающийся внутри. Холодная кровь на руках, бездыханное тело на коленях, мокрые от слёз щеки. Сейчас всё закончится. Сейчас… Лу Гуан закрывает глаза, готовясь услышать звук бьющегося стекла и чей-то расстроенный голос, но вместо этого--- Тишина. Такая оглушающая, словно мир вокруг снова перестал существовать. Он открывает глаза и с ужасом обнаруживает, что ничего не изменилось. Железные контейнеры вокруг, остывшее тело у него на руках — всё осталось по прежнему. А затем --- 0:01 на наручных часах. Петля разорвалась. Завтра всё же наступило. Завтра, в котором больше не будет его Сяоши.