Кофейные войны

Ярко красный Бугатти Широн блестел отражая снег. За ночь белое покрывало не растаяло, люди уже вытоптали чёрные дорожки на тратуаре, по траве его вытоптали вереницы маленьких лапок. Но местами он лежал таким же девственно чистым как и вчера. Люди быстро привыкают к хорошему, сегодня улицы уже наводнили недвольнные лица. Те же косые взгляды и глаза полные уныния, что были пока город стал по осеннему голым. Магия одного дня кончилась. И район вновь приобрёл серый вид, благодаря наполнявшим его людям. В окружении грустных пятиэтажек сложно сохранять бодрость духа. Такие места высасывают жизнь и краски. Лина улыбалась, она знала что эта машина ей не по караману, но не забывала восторгаться её красотой. Внутри тепло и играла тихая музыка, плотные стёкла отделяли её от шума унылой толпы. Женщина всё ещё улавливала отголоски вчерашнего вечера. Случилось то что они считали невозможным и оно было реальностью уже около двенадцати часов. Дверь в машину открылась, впуская холодный ветер. Коля упал на сидение рядом. Растрёпанные волосы падали ему на лоб, но это добавляло только шарма и куртка слишком холодная для зимы. - Лина Александровна, - поздоровался он с отдышкой, словно бежал. Парень откинул голову назад, хватая ртом воздух от него исходил уличный мороз. - Я была удивлена когда ты мне написал, давно мы не разговаривали, - она пожала парню руку. Лина была в том же что и вчера, - хотя хочу признаться, но ты в числе моих любимчиков. Коля вздёрнул бровь и улыбнулся, вопросительно указав на себя пальцем. Женщина рассмеялась на этот жест. - Ну а что? Ты обоятельный и далеко не глупый, - компания Роговцева её правда развлекала, они не виделись с самого лета, но она вспомнила, почему тогда подцепила его в баре. Солнечный мальчик, он источал какую-то невозможную энергию, что хотелось улыбаться в его присутствии, - Так зачем я тебе понадобилась? - Просьба будет странной,- он чуть помедлил, но не снял своей прилестной улыбки, - нам как семестральное задание выдали один сложный кейс и сказали посоветоваться с кем-то кто имел опыт в юридической практике. Лина Александровна к своему несчатью и правда имела такой опыт, его сложно не иметь, когда за спиной целая фирма. В молодости она работала адвокатом. - Ничего себе, я вся во внимании, - улыбнулась женщина, облокотившись на спинку водительского кресла, локоть она закинула на выступ в двери. - Преступление совершённое группой лиц в преступном зговоре. Включает в себя мошенничество в особо крупных размерах, хищение государственных средств, сбыт наркотических средств и оружия. При каких обстоятельствах родственник может пойти по 33? – точно списка обвинений выдвинутых родителям Вики он не знал, но вполне мог предпологать их примерный список. - За соучастие, - Лина на секунду задумалась, она перевела взгляд на приборную панель, перебирая варианты, - Подстрекатели, подсобники, организаторы. А этот родственик был каким-либо образом задействовован хоть по одной статье? - Нет, он являлся лицом близким и проживающим с виновными на одной жилплощади. - И пользовался средствами добытыми нечестным путём? – Коля кивнул, - если были в этом использованы банковские счета. Могут взять за сокрытие. - Но если это лицо не знало о совершаемых преступленях. Средства считала нажитым из честных источников? – задал встречный вопрос Коля. - Если касается очень больших сумм денег, могут закрыть просто для того что бы арестовать счета и имущество виновных в полном размере. Баночек на маркетплейсах это бы не коснулось, но если мы говорим о сбыте наркотических стредств и особо крупном мошеничестве. - Но дело можно разбирать в суде и при хороших адвокатах, вынести этому родственнику оправдательный приговор? Лицо Коли почти не поменялось, но голос стал другим. Слишком серьёзным и резким. Лина Александровна это заметила. - В её случае нет, - парень дёрнулся и замер. - Чьём? – сказал он стараясь сохранить лицо таким же беззаботным, но смотрел уже по другому, как затравленное животное. - Мы говорим сейчас о Виктории Раевской, - Лина смотрела на парня в своей машине и всё больше понимала, что было в нём такого обоятельного при первой встрчече. Такие улыбки не бывают природными, это следствие долгой работы над собой, - В этом деле завязаны очень большие деньги, большие люди и личные мотивы. Если помнишь Ефремовых, то даже их сыночка привлекают по уголовному делу. Племнницу Аравеняна никто не отпустит. Найдут причину. Коля затих, он упёр взгляд в бордачёк перед собой и о чём-то думал, перебирая в голове мысли. Сейчас он выглядел так, словно потерял всех родствеников за один день. От счастливого девятнадцатилетнего парня не осталось и следа. Лина задумалась, а потом сказала. - Но если она исчезнет, искать её особо никто не будет. Роговцев вздёрнул голову и уставился на женщину перед собой, большими ореховыми глазами, человека который повидал многое. Лина Александровна подала идею, которую никогда не должна была говрить. - Вы же никому не расскажите? – он изогнул бровь смотря на женщину за рулём Бугатти. - Если ты готов похоронить свою жизнь ради неё, думаю она этого заслуживает. Лина Александровна не была справедливой, она никогда не любила вмешиваться в эти политические игры, между ментами и преступниками. Но перед такой любовью она была вынуждена склонить голову. На губах Коли расползлась улыбка, но глаза оставались такими же безчувственными. Больше напоминало нечто психическое. Он прокручивал в голове следущие шаги своего плана. Решение было принято в мгновение. - Вам лучше уехать из страны, - посоветовала Лина, - там её точно не найдут. - Спасибо, - всё та же улыбка парадоксального веселья, - правда спасибо. Коля вышел из машины, уже зная что он сделает дальше. Снова ему кого-то спасить, но ему нужна была Виктория. Иногда Лина жалела что ей в жизни не удалось познать такой сильной любви. Не довелось ей пережить чувство, что толкало на самые безрассудные поступки. Не были нужны ни перспективы, ни деньги, ни мир. В его глазах смысл имела только Виктория, племянница самого страшного человека в городе, прожившая всю свою жизнь в золотой клетке. Она стала лишь неумелой девочкой с вереницой проблем, но любил Коля в ней не деньги и золото её родителей, он любил Викторию и то что могла бы дать только она. Не впервые он шёл на риск ради неё. Каждая их встреча уже была для мальчика без прошлого опасностью. *** С Амандой Коля созвонился сразу же, договорились они встретиться в кафе к часу. Девушка поняла всё с первых слов, ради кого это всё. Роговцев вошёл в кофейню в последний раз. Казалось все чувствовали бьющуюся у него под кожей силу, как бы Коля не пытался спрятать всё под маской спокойствия, глаза устремляли на него взгляд. Такое чувствуется, на подсознании. Менди отдала клиенту кофе и сразу отвлеклась на парня. Она стояла за баром в фирменном фартуке и с пышными рыжими кудрями: - Я увольняюсь. Рыжая кивнула, она тоже чувствовал это бьющиеся внутри и понимала спешку. Новости об аресте Аравеняна дошла и до неё. Парень выглядел совсем не так как всегда, он не улыбался, а бы серьёзен, словно ему добавилось лет десять. От озорного мальчика одногруппника не осталось ничего, а может его никогда и не существовало, а сейчас Роговцев просто стал самим собой. - Пошли в коморку, всё там. Приглашать Колю не пришлось, он сам зашёл за стойку и пошёл за Менди в самые внутрености кофейни, её захламлённую комнату со старой стенкой Барских. Он работал здесь ещё вчера вечером, а сейчас понимал что больше никогда не окажется здесь. Взгляд упал на стул, на нём стоял ноутбук когда они с Викторией смотрели «Узника замка Иф» - Куда вы уезжаете? – спросила Аманда у едва знакомого ей парня. Этот человек стоящий рядом с ней в коморке был совсем не тем кого она знала все эти месяцы. Это был мужчина в теле молодого мальчика, способный принимать страшные решения. Не прячущийся за лучерзаными улыбками. - За границу. Иначе на Вику тоже заведут уголовное дело за соучастие, я говорил об этом с Линой Александровной. - О Господи, подпиши тут, - Аманда хорошо знала о связях женщины с Грисом, - она сунула Коле документ об уволнении. Виктор подпишет потом, вот за часть месяца. Барских, ситуацию понял и предпологал, потому никаких возражений не имел. Аманда сунула ему пакетик с наличным расчётом, а затем взяла свою маленькую келли и достала оттуда конверт с деньгами. - Пересчитай, десять тысяч. Коля достал содержимое. Аккуратно сложенные вместе стодолоровые купюры, новые и старые в перемешку. Сверив, он кивнул Аманде. - Я верну как только представиться возможность. - Нет, не надо, считайте это моим подарком. - Спасибо, но я верну, - на нём не было привычной улыбки. Смысла спорить не было, он говорил почти так же как Сурен и Аманда наконец поняла, почему Аравенян принял его. Заметил то что в девятнадцатилетнм мальчике не видели другие. - А как же Настя и Оля? - Они умерли, - отрезал Коля дежурным тоном, так словно это не прозошло вчера и он не нашёл их тела на уж остывшими на диване. Так словно он не просидел на кухне до четырёх утра. Словно у него совсем не болело. - Как…? – выдохнула Аманда, она прикрыла рукой губы пухлой ручкой не веря в это. - Настя совершила самоубийство, размешав таблетки в компоте, а вернувшись после садика Оля допила. Меня тогда дома не было, я нашёл их уже мёртвыми. - Коленька, - она обняла парня, - какой же ебанный пиздец. Коля позволил ей прижать его к себе и даже обхватил в ответ, хотя в этом и не нуждался. Они были одного роста, Роговцев просто уложил голову ей на плечо. Новости повлияли на Аманду сильно, её пронзила жалость. Парень жалости к себе не переносил, но понимал Менди хотела как лучше. Жалость была для неё единственным понятным способом утешения, хотя и в ней Коля не нуждался. - Мне уже пора идти, - тихо сказал парень. Аманда наконец отстранилась, она держала его за руки, её лицо выражало сожаление, словно она была как-либо в этом виновата, словно могла как-то помочь. - Удачи тебе, - она смотрела на совсем маленького мальчика перед собой, который начал эту жизнь уже с минуса. Вспоминая всё время работы в кофейне и учёбы, она понимала больше и единственное что могла сделать с этим понимаем, это молчать, - Если понадобиться моя помощь, обращайся. Я сделаю что смогу. - Спасибо, - он отстранился от Аманды и та поняла, что этот мальчик никогда не попросит о помощи. *** Ворота никто не закрыл. Подъездная дорожка, уставленая машинами и крыльцо со львами стояли как на ладоне. Огромный особняк сейчас больше напоминал склеп. Он рухнет, погребая под своими руинами жителей этого дома. Казалось он уже начинал разваливаться и сыпаться, знак неприличного богатства и краха. Опер группа истоптала весь снег на дорожке к дому. Два чёрных пятна на месте где стояли машины и косые линии от протекции шин. Вот что осталось от вчерашнего разгрома. Двери в дом тоже были открыты. Свет не горел ни в одной из комнат. В этом дворце богатства правило горе. Встречали голые стены, где раньше висели картины. Все шухлядки у комодов бысстыдно вывернуты наружу. Перевёрнутый диван уныло стоял ножками вверх. Обыск не оставил и камня на камне, искали всё что можно было забрать. - Неужели ещё одна напасть на наши головы! Нет у нас больше ничего, всё забрали. Тётя Наира вышла из кухни, её привлёк звук открывшейся двери. Женщина так и не переоделась со вчера. Взгляд её упал на парня в дверях, он не походил ни на сотрудника милиции, ни на вора. - Ты тот парень из клуба? Ханжиское воспитание не позволило Наире посмотреть на Колю когда он был в доме. Она заявила Сурену, что не желает видеть этот разврат своими глазами и так и не спустилась. - Да, где Вика? Наира положила руку на пышную грудь скрытую под одеждой и на минуту задумалась. - У себя она, наверху, - Коля сорвался с места и кинулся вверх по лестнице, - Она сейчас совсем в плохом состоянии! Крикнула женщина вслед и вновь запричетала что-то себе под нос. Для неё это казалось мерзостью, но ситуация была совсем другой и она пошла обратно на кухню, есть из той посуды, которую не забрали или не разбили. Комната была перевёрнута верх дном, выпотрошенный шкаф грустно стоял, явив миру своё нутро. Вещи валялись по полу, раскиданные костюмы и рубашки, они добрались даже до носков. Телевизора на привычном месте не было, а тумба из под него стояла косо с торчащими из недр чёрными змеями проводов. Пустая шкатулка с украшениями валялась на перевёрнутом матрасе. Без внимания не осталось ничего. Вику он заметил на сразу, девушка забилась в углу за кроватью около балкона, она не желала видеть того что опер группа сотворила с её комнатой и просто смотрела на прилегающую домовую територию. Нетронутый оперативниками лабиринт и фонтан. Роговцев заметил девушку только когда та подала голос: - Коля? – позвала она, выглянув из своего укрытия. Слёз уже не осталось, под глазами полегли глубокие синяки, бледное лицо, её всё ещё трясло. Девушка ухватилась за бортик кровати, что бы встать. Она была в том же что и вчера. Грязные коленки штанов и запутанные волосы. Вика всегда выглядела грустной, она носила отпечаток старой боли, словно шрам на своей душе, но сейчас ей распороли живот. Живая пульсирующая рана, кровь текла через глаза. Белая словно алебастр со вчерашнего дня она потеряла молодость и те крохи беззаботности. Розовые очки разбили стеклами внутрь и всё через глаза, её мир рухнул. Коля кинулся к ней, стискивая её в объятиях так что затрещали кости. Она обхватила парня дрожащими руками, утыкаясь в его плечо. - Прости за то что я тебе сказала, - голос задрожал и из глаз потекла новая кровь душевной раны, - я так виновата, - она сжимала ткань от кожанки на его спине. Та же куртка как когда они впервые вышли на качели, - Я наговорила тебе столько ужасных вещей, - девушка отстранилась, она подняла на него взгляд измученных, мокрых глаз и прошептала, - я так люблю тебя. Она никогда не говорила этого раньше. Ни разу за все эти месяцы не сказали друг-другу «я люблю тебя», всегда заменяя на «ты мне нравишься». Первый раз. Коля взял её лицо в свои руки и поцеловал, Виктория поддалась. Они целовались так, словно в этом был весь мир, вся жизнь сжалась до соприкосновения губ. Так отчайно хватаясь друг за друга. Вчерашний день стал концом им двоим. Пусть этот конец происходит снова и снова. Лишь бы услышать заветные три слова, не наркотики, милиция или обыск. Мечтали никогда не слышать этого снова, только «я тебя люблю». Коля отстранился первым, смотря в её грустные глаза, которые полюбил ещё тогда в кофейне, впервые увидев её улыбку, когда они столкнулись в дверях и она смотрела чуть запрокинув голову и когда она сказала, что ему бы подошло, что-то более солнечное. Тогда и почувствовал, что только рядом с Викторией, может быть самим собой, тогда он чувствовал то безусловное принятие и молчание. Каждый раз он оттягивал, подсев на этот риск как на наркотик, говоря «завтра». - Я тебя люблю, - сказал он смотря в глаза девушки которая никогда не понимала кто она. Вика утонула в его объятиях. Она знала что сказала лишнего, знала что очень перегнула и такого говорить нельзя. Отъехав с парковки, она порывалась позвонить, но телефон был разбит. Всю технику забрали, она хотела извиниться. Как можно было стать такой жестокой? Вина, едкое и отравляющие ощущение которое она чувствовала впервые, всю жизнь будучи безвольной жертвой, обстоятельств. Вика никогда не знала кто она. Раевская была уверена что они не увидятся больше никогда. После того что она наговорила. - И ты меня прости, - она ласково гладил Вику по спутавшимся волосам, - я тоже сказал лишнего. Мы оба очень виноваты. Коля успокаивал её, укачивая в своих руках, потому что очень любил и потому не мог держать обиды. Он уже потерял двоих людей из-за этого гадкого чувства собственной ничтожности. - Собери необходимые вещи, мы уезжаем отсюда сейчас же. Вика отстранилась от его рук. - Куда? - В другую страну. Если останешься здесь, за тобой вернутся. - У меня нет денег, они забрали всё, даже мамино кольцо. - Я об этом позабочусь. Из валявшихся на полу вещей собирать было нечего. Она швырнула в спортивную сумку одежду и вторые ботинки, ноутбук, остальную технику забрали. Вика сняла с себя вчерашнюю одежду и натянула свежее. Они покинули дом через открытые ворота с одной спортивной сумкой, Коля своих вещей не взял у него их и не было. Наира не вышла их проводить и возможно это было к лучшему. На улице уже смеркалось, зимой всегда темнеет раньше, но сейчас всё ощущалось по другому. Виктория покидала дом в котором выросла и в котором похоронила мать. Стены дома которые грозили стать ей могилой. Это конец, но любой конец это всегда начало. Самое тёмное время перед рассветом. - Подожди, - Вика кинулась к машине, - Документы. В бардачке серебряного инфинити лежало два паспорта и диплом. Она вытянула папку, что вчера передал ей Сурен. Последний раз закрывая двери своей машины. - Где у вас домик для охраны? Вика указала на маленькое здание недалеко у ворот. Там не горел свет, вся домашняя прислуга пропала словно по волшебству. Зайдя внутрь, маленьким пожарным молоточком, Коля разломал систему камер и вырвал вставленные вчера носители информации. *** Шумный вокзал который есть в каждом городе. Жаренные беляши из лавочки от мужчины неславянской национальности и гул разговоров. Старые обшарпанные сидения, завалены множеством сумок. Потрескавшиеся плитки на полу, если бы не корупция их давно заменили, как и облезшую вывеску «железнодорожный вокзал» над входом. Здание старше страны видело больше искренних поцелув чем ЗАГС. Поезда то прибывали, то отходили под голос монотонной дикторши. Билетные кассы бесперерывно выдавали билеты. Развозя эту шумную толпу по разным уголкам страны. Вика держалась рядом с Колей она никогда не была в таких местах. Обилее звуков и запахов пугали её. Всё двигалось не останавливаясь ни на минуту. Люди шныряли из угла в угол, пропадая на ступенях ведущих вниз, откуда шли уже другие. - Два билета, плацкарт, - произнёс Коля в маленькое окошко и сунул билетёрше наличные. Вика держалась за его руку, боясь потеряться, она чувствовала себя ребёнком оказавшимся впервые в толпе. Коля же держался с пугающей уверенностью, так словно знал здесь всё. - Одно верхнее, второе нижнее, - сказала женщина из маленького окошка с маленьими свекольного цвета губами. - Да, - ответил парень уже зная что спать они будут вместе. Из окошка высунулась красная рука и вручила парню два ярко оранжевых билета. Поезд отъезжал через пять минут, потому сразу от касс они ринулись вниз по тоннелю и на свой перон. Большой гудящий локомотив со страшной полосатой мордой. От него исходил жар. Окно машиниста находилось так высоко что с земли нельзя было разглядеть ничего, кроме отражения неба в нём. Платформа так низко, что половина колеса стоящего на рельсе выступала. Люди в кислотно жёлтых жилетках, то и дело заглядывали под гудящую металлическую тушу, что-то там отстукивая. Люди толпились на пероне, грохоча большими чемоданами и катомками. К каждому вагону выстроилась очередь. Женщина в форме со строгим видом брала в руки билет и сверяя с паспортом говорила людям их места. Уже стемнело окончательно и только свет мощных прожекторов освещял пути. Внутри вагона было жарко и пахло чем-то горелым, люди шумели, шуршали пакетами, перекладывали вещи. Узкий проход между боковыми сидениями и плацкартными местами. Сомнительного вида мужчины уже открыли бутылку с пивом. Сгорбленная бабушка в платке. Весь мир Вики перевернулся, она осталась одна в местах где не бывала никогда и потому отчаянно цеплялась за Колю. Роговцев это понимал и потому старался не отходить от девушки. Конверт с деньгами он спрятал под одеждой. Разложив вещи и купив у проводницы комплект белья он принялся всё застелать. Вика так и не сняла куртку, хотя поезд тронулся уже как десять минут. Она стояла и просто смотрела на место для полотенец и остаточно вспоминая то что не взяла из дома ничего мылящегося. - Вика, я тебя люблю, - она кивнула, но никак не отреагировала. Роговцев снял с девушки куртку и усадил её на застеленную полку. Их соседками по плацкарту оказались две женщины. На эту сцену они наблюдали косо и с неподельнным интересом. Вика выделялась из всех, даже с белым лицом и растрёпанными волосами в ней осталось нечто незримое, отличающее её от всех людей в вагоне и её грустные глаза. Роговцев остался в одной майке и штанах. Он поставил на стол перед Викой чашку чая в металлическом подстаканике. Подрагивающая коричневая жидкость неизвестной степени разбавленности не вызывала никакого желания её выпить. Наконец она заговорила. - Ты же понимаешь, что я никогда не работала? – девушка не оторвала взгляда от стола. - Я нас обеспечу. Коля лёг на полку, предлагая Вике расположиться между своих ног, как они лежали ещё совсем недавно в её комнате. Раевская бесслов легла, уложив голову ему на грудь. Шум в вагоне затих. Тусклый свет и лампы в коридоре отбрасывали большие и продолговатые тени. Она вслушивалась в стук поезда и Колинного сердца. Это хоть немного возвращало её на землю. - Тебе будет сложно, - тихо сказала Раевская понимая что она станет обузой, она не умела делать ничего. Всю жизнь проживая в большом доме с прислугой. А Коля понимал что видно украл принцессу. - Я обспечивал младшую сестру и больную матчиху с пятнадцати лет. Думаю нас двоих будет не сложно, - он водил пальцами по её волосам, любуясь тем насколько они мягкие и как переливались под слабым светом в вагоне. Тут Вика задала вопрос, ответ на который ему не хотелось говорить. - А как же Настя и Оля? - Они умерли, - ответил Роговцев. - Как…? – потянула Виктория, - я ещё днём отвела Олю домой. - На тот момент Настя была уже мертва. Она передознулась таблетками, а Оля по несчастью выпила из того же стакана. Когда я пришёл они были уже мертвы. Вика подняла взгляд. Перед ней лежал парень который потерял за ночь всю семью. Столько вещей стало на свои места. Сердце сжалось от жалости к нему. Роговцеву было всего девятнадцать. Она сжала Колю сильнее. Оля была ему как родная дочь, сколько же боли и силы было в этом человеке, который вернулся и спас её, разломав остатки своей жизни. - За что тебе это всё..? - тихо выдохнула она боясь сказать лишнего. - Вика, успокойся, - в такой ситуации нельзя было сказать ничего утешающего, когда оплакивали его несчастье, - тебе нужно поспать. - И ты всё равно приехал меня спасти? Даже после всего что я тебе сказала? - Да, потому что люблю тебя. Вика обнимала его и плакала над смертью его маленькой сестры, которая была ему как дочь. А Коля успокаивал её, гладя по голове. Только по слезам Виктории он понял насколько всё ужасно. Все его эмоции были притуплены до такой степени, что казалось он не чувствовал ничего, только ноющую пустоту внутри. Он понимал что это не здорово, но был благодарен. Хоть кто-то один из них не должен был впадать в горе. Коля заснул, так и не накрывшись одеялом, бессонные ночи вымотали его. А Вика так и не смогла придаться царству Морфея, всё больше и больше восторгаясь человеком рядом с ней.