Better luck next time. (повезёт в следующий раз - Больше удачи в следующий раз)

в следующий раз повезет больше морской воин Глава 122: светлячок Краткие сведения: в последний раз: мы узнаём больше о прошлом Риверы и близнецов, в том числе о том, что он убил Хотару Примечания: привет, прости, что пропадал на 2 месяца, мне пришлось очень много играть в Genshin Impact, LMAO вот обновление, которое я в основном написал сегодня днём :D надеюсь, оно хорошее, я немного изменил его, но это было необходимо (Дополнительные примечания приведены в конце главы.) Текст главы — Ты что, — сухо говорит Шинсо. Ривера качает головой. — Это… это не входило в мои намерения, — быстро говорит он, глядя в стол и не встречаясь ни с кем взглядом. — Но это всё равно произошло. Я убил её. Я убил её своей причудой. — Он снова качает головой, словно пытаясь что-то стряхнуть. Он снова смотрит на Изуку. — Теперь ты понимаешь? Когда я говорю, что это моя вина, что я во всём виноват, я не шучу. Я не проявляю великодушие и не делаю ничего ради других. Я говорю вполне буквально. Повод, из-за которого Майко превратилась в злодейку, — это то, что сделал я сам. Это моя вина, и ничья больше. Слова вырываются из него торопливо, отчаянно. Изуку кажется, что он почти умоляет. «Но... но что произошло?» — спрашивает себя Изуку. Ривера долго смотрит на него. — В такие моменты я почти жалею, что у меня нет её новой силы, — мягко говорит Ривера. — Потому что тогда я могла бы просто показать тебе. — Но ты не можешь, — говорит Синсо. — Так что начинай говорить. Ривера тихонько смеется. “Нет, наверное, я не могу”, - говорит он. “Очень хорошо”. Он делает глубокий вдох, кладет руки на столешницу и смотрит на нее так, словно в ней содержатся ответы на все вопросы. — Они не были однояйцевыми близнецами, знаете ли, — говорит он. — Если бы вы не видели их обоих, то могли бы этого не понять. — Это имеет отношение к тому, почему ты убил одного из них? — резко перебивает Шинсо. Ривера не смотрит на него, лишь кривит губы в улыбке. Отвечает Айзава. — Просто... дай ему закончить, — говорит Айзава с тяжёлым вздохом. — Это важно, — говорит Ривера. — Они выглядели по-разному. В основном из-за мутаций, но Хотару была выше. Худее. У Хотару были золотые глаза, у Майко — зелёные. У Хотару были оленьи рога, у Майко — бараньи. У Хотару были золотые крылья, у Майко — чёрные. Он усмехается. — Хотару даже переняла некоторые мутации рептилий. У нее были чешуйки на икрах и предплечьях. Его выражение лица мгновенно меняется с весёлого и задумчивого на грустное. «Мы знали, что мутации сделали их... нестабильными. Это был известный побочный эффект всего, что вызывало у человека множественные причуды или изменения, похожие на причуды, но... никто не знал, в какой степени на них повлияет нестабильность». Его губы плотно сжимаются, бледнея там, где из них уходит кровь. «Как они могли? В конце концов, эти двое — первые и единственные в своём роде». -- У Хотару болит голова. Это знакомое чувство, это точно, но всё равно неприятное. Ей очень хочется поднять руку и помассировать основание рогов, как она сделала бы, если бы они были только вдвоём с Майко, но она на людях. Они патрулируют на улице какого-то города на восточном побережье. Яркое солнце слепит ей глаза, но она всё равно улыбается. — Ты в порядке? — спрашивает Майко так тихо, что никто бы не услышал, если бы не их сверхчеловеческие способности. Хотару что-то бормочет себе под нос. «Эти рога становятся слишком тяжёлыми, — отвечает она, стараясь говорить непринуждённо. — Я не могу дождаться, когда они сбросят их». Она не смотрит на Майко, но знает, что сестра относится к этому скептически. Отговорка с рогами становится всё менее убедительной. Это станет совершенно невероятным, когда Хотару сбросит эту пару рогов. Головные боли становятся слишком сильными, чтобы их можно было полностью скрыть, не говоря уже о других симптомах. — Хорошо, — отвечает Майко. — Ты можешь поговорить со мной, когда будешь готова, — говорит она. Хотару удивлённо смотрит на неё. Её младшая сестра — потому что, несмотря на то, что они близнецы, Хотару всё равно старше — не смотрит на неё, но скрещивает руки на груди. В шестнадцать лет она уже выглядит почти как взрослая. Это странно. Смотреть на Майко — всё равно что смотреть в зеркало, но в то же время не совсем. Та же структура лица, тот же цвет кожи и волос. Та же форма глаз, только вместо янтарно-золотистого цвета в них сверкает кислотно-зелёный. Вместо пушистых оленьих рогов, торчащих из прямых, как спички, волос до талии, у Майко в слегка волнистых волосах, подстриженных почти под подбородок, свернулись толстые бараньи рога. Теперь она почти на фут ниже Хотару, но её крылья и хвост того же размера. Грудь Хотару вздымается. Она хочет защитить Майко от мира, как делала это, когда они были маленькими, но она знает, что это неправильно. Она знает, что её мутации усилились, что она намного, намного выше и стройнее, чем должна быть человек, что учёные восхищаются их прогрессом — это плохо. Она знает это по боли в костях, по тому, как у неё идёт кровь из носа по ночам и ранним утром, по тому, как из дёсен и ногтевых лунок сочится кровь и прозрачная лимфа, если на них надавить. Она лишь надеется, что Мэйко тоже избежала этой участи. Однако Хотару не осмеливается спросить. Если Мэйко не избежала этого, если она молча терпит то же, что и Хотару, — что ж, Хотару не хочет знать. -- «Они начали драться по-настоящему, когда им было по тринадцать, но они были физически активны задолго до этого, — говорит Ривера, постукивая пальцами по столу. — И у них это хорошо получалось, так что их нечасто били. В целом ничего не изменилось, разве что им дали больше свободы». Он качает головой. «Они оставались одни на гораздо более длительные периоды времени, чем когда-либо прежде. В этом не было ничего чрезмерного, и любой нормальный человек, вероятно, счёл бы наблюдение, которому они подвергались, довольно интенсивным. Думаю, это был единственный способ, с помощью которого Хотару могла скрыть своё ухудшение». — Она угасает? — вопрос Инко звучит мягко, нерешительно. Ривера кивает, движение получается резким и неестественным. «Вы осматривали её, когда встретились с ней и Майко, — говорит он. — Тогда с ними всё было в порядке. Когда они тренировались, они получали больше травм, поэтому им чаще делали медицинские осмотры». Его губы сжимаются в тонкую линию, и он смотрит в стол. «Я не знаю, связано ли это с тем, что она так часто получала травмы на тренировках, или если бы она продолжала тренироваться, мы бы заметили это раньше и смогли бы ей помочь. Я не знаю, отсрочило ли их появление на поле неизбежное или решило её судьбу. Он прерывисто дышит. “Но это должно было происходить месяцами. При ... при вскрытии ущерб был намного больше, чем могла нанести моя причуда. Даже с учетом того, что мои способности ускоряют развитие хронических заболеваний, это... ” Ривера замолкает и качает головой. “Это продолжалось некоторое время, прежде чем я забил гвоздь в крышку гроба”, - говорит он, его голос едва громче шепота. -- Внутри раковины виднеются кровавые разводы. Хотару смотрит на них. Красный цвет ярко выделяется на белом фарфоре, смешиваясь со слюной, которую она выплюнула, когда почувствовала, как в горле скапливается неприятная жидкость. Солёный привкус был ей знаком, но она не понимала, откуда этот резкий металлический привкус, пока не увидела ярко-красное пятно в тусклом свете гостиничного туалета. Хотару чувствует тошноту и не уверена, от того ли, что знает, что у неё где-то идёт кровь, или от того, что ей удалось проглотить кровь и тем самым расстроить желудок. Она на мгновение задумывается о том, чтобы разбудить Майко. Её сестра спит в другой комнате, вероятно, закутавшись в пушистые одеяла и положив крылья поверх покрывала. Она была измотана работой, которую они выполнили этим утром, и выговором, который получила после. Хотару не хочет её беспокоить. Она не хочет пугать её, ведь она сама не знает, что это такое. Хотару подумывает о том, чтобы написать мистеру Ривере или другому куратору, но отбрасывает эту мысль. Впервые им разрешили поселиться в гостиничном номере без кого-то, кто жил бы в соседнем номере, по крайней мере, и им четырнадцать. Они достаточно взрослые, чтобы ночевать в запертом отдельном номере вместе, но если Хотару заболеет в первый раз, когда они останутся одни, то больше такого не повторится. Она включает кран. Вода льётся быстро, смывая кровь за несколько секунд. Когда она сглатывает, горло не болит. Может, у неё просто пошла кровь из носа, а она не заметила. Должно быть, она в какой-то момент ударилась лицом и не заметила. Всё будет хорошо. -- — Я участвовал во многих операциях вместе с ними, — говорит Ривера. — Не сразу, но в то время было трудно. — Он поднимает взгляд и смотрит на пожилых людей в комнате. — Не знаю, помните ли вы, как было в Штатах в то время, но там было много волнений. — Он сухо усмехается. — Утекла много информации о правительственных экспериментах над людьми. Люди были недовольны, и в то же время случился экономический кризис. Множество атак, основанных на причудах, в густонаселенных районах ”. Он смотрит вниз, на стол. «У большинства причуд есть обратная сторона, и у большинства она усиливается со временем. Моя способность, она... она усугубляет это. Ускоряет процесс. Большинство преступников не знали обо мне, потому что я не был известен как герой. Организация попросила меня участвовать в полевых миссиях с близнецами, чтобы сократить время, в течение которого злодеи могут безопасно использовать свои причуды, и я согласился». Его взгляд устремлён вдаль. — А я что, должен был сказать «нет»? Мне и так было плохо из-за того, что эти двое детей, которые должны были учиться в средней школе , сражались с преступниками, расстроенными из-за тех самых экспериментов, которые их создали. Большую часть времени мне даже не нужно было подходить так близко к месту драки. Мой радиус действия достаточно велик, чтобы я мог находиться в соседнем здании. Он делает вдох и закрывает глаза. Морщины вокруг его глаз углубляются. Внезапно Ривера выглядит намного, намного старше. «Если бы мы знали, что Хотару пострадала от той же обратной реакции, которую они намеренно вызывали у преступников, отправляя меня туда, я бы никогда не пошёл. Она бы не подвергалась воздействию моей причуды снова и снова, просто потому, что это делало всё проще». Он открывает глаза, но смотрит в пустоту. «Это было бессмысленно. В тот день мне даже не нужно было использовать свою причуду. Это заняло бы больше времени, но территория была в основном очищена от гражданских. Я просто предотвращал порчу имущества. Он качает головой. — Порчу имущества, — повторяет он дрожащим голосом. -- Хотару впервые видит причуду мистера Риверы холодным февральским днём. Дороги покрыты толстым слоем грязного льда и снега, воздух достаточно холодный, чтобы обжигать лицо. Это успокаивает покалывающее, зудящее тепло, которое она уже несколько недель чувствует на коже, как солнечный ожог, которого никто не видит. Мистер Ривера находится через улицу от нее и Майко, и его причуда активируется вихрем чего-то бесцветного, но все еще видимого в воздухе. Это выглядит почти как волны тепла от бетона, только темнее, плотнее, и когда мистер Ривера открывает глаза, они светятся ярко-зеленым. Они почти как у Майко, только менее желтые, думает Хотару. Рябь в воздухе слегка приобретает этот зеленый оттенок, а затем волной вырывается наружу. Снег и лёд быстро тают. Это не впечатляет, потому что происходит бесшумно, и нет никаких ярких цветов, кроме глаз мистера Риверы. Вихревые тёмные потоки едва заметны теперь, когда они распространились на такое большое пространство, но нельзя отрицать, что причуда мистера Риверы активна. Это похоже на замедленную съёмку: снег и лёд быстро и аккуратно тают, просачиваясь в землю в виде грязной серой воды. Перекрёсток внезапно полностью очищается ото льда, за исключением нескольких мест, затенённых припаркованными машинами. Мистер Ривера тяжело выдыхает, и из его глаз уходит зелёное свечение. — Это было потрясающе! — кричит Хотару, прикрывая рот рукой, чтобы звук был громче. Втайне она очень рада, что оказалась вне зоны его действия. Мистер Ривера объяснил, что его причуда не должна причинять им вред, если только они уже не ранены и не лечатся, но Хотару не знает, ухудшит ли это странную болезнь, которая развивается внутри неё, и не хочет это выяснять. Мистер Ривера фыркает. “Это всего лишь демонстрация”, - отвечает он. В его голосе звучит гордость. Хотару думает, что на данный момент она довольно хорошо умеет читать эмоции других. Она должна быть такой, чтобы знать, какие из них подарить, учитывая ее причуды. — Ты собираешься оттаять весь город? — спрашивает она. Мэйко вздыхает рядом с ней. Хотару хихикает, а мистер Ривера и её сестра закатывают глаза. — Я позволю солнцу сделать всё остальное, — сухо отвечает мистер Ривера. Он переводит взгляд на Майко. — У кого-нибудь из вас есть вопросы? — Как нам подать тебе сигнал, если мы будем ранены и тебе нужно будет остановить свою причуду? — без колебаний спрашивает Майко. Это странно, почти пугает Хотару. Обычно Майко не задаёт вопросов, не прямо и не так быстро, как будто она ждала возможности. Мистер Ривера моргает, затем, кажется, берет себя в руки. “Используй свою причуду, чтобы поделиться со мной своими чувствами, ровно настолько, чтобы я знал”, - инструктирует он. “Это поможет донести суть, а твой диапазон больше моего”. Майко кивает. Хотару хмурится. — Но это может отвлечь тебя в бою, — замечает она. — И это будет больно. Мистер Ривера бросает на нее суровый взгляд. “Я лучше почувствую минутную боль, чем случайно убью одного из вас”, - сухо говорит он. “И это меня не отвлечет. Я знаю, что делаю. -- Шинсо прерывает Риверу резким: «Просто расскажи нам, что случилось». Это звучит раздражённо и грубо, но Изуку находит в себе силы согласиться. Всё это рисует в сознании Изуку определённую картину, но он всё ещё не уверен. Он смотрит, как Ривера опускает голову на руки. «Был один злодей, чья причуда позволяла ему вырабатывать избыточное тепло и силу за счёт собственной энергии, — говорит Ривера. — Он уже несколько раз создавал проблемы в этом районе. Поэтому нас и попросили помочь. Он уничтожал большие территории, пока не уставал. Моя причуда была бы полезна, а близнецы смогли бы без проблем его поймать». -- После этой работы, — говорит себе Хотару, глядя на своё отражение в зеркале. Я расскажу кому-нибудь после этой работы. Даже ей самой это кажется пустым обещанием. В конце концов, она говорила себе это и перед прошлыми четырьмя работами. Ей кажется, что она смотрит в зеркало на незнакомку. Её кожа слишком бледная, слишком серая. Под глазами появились мешки, которых раньше не было, и она похудела. Это заметно по её щекам и ключицам. Она больше не похожа на героиню. Она начинает выглядеть больной. Как будто она не подходит для этого. Что будет с Майко, если я не смогу продолжать? Этот вопрос давит на неё сильнее, чем постоянная боль в костях. -- “Мы работали без перерыва больше недели, путешествуя из города в город по восточному побережью Америки. Злодеи продолжали прибывать. Я устал ”. Ривера вздыхает. “Мы все устали. Я подумал... Я заметил, что Хотару казалась не в себе, но я подумал, что она просто устала, как и я. ”Изуку не может толком разглядеть его лицо под этим углом, когда он обхватывает голову руками, но он видит, как его пальцы сжимаются в волосах. «Я использовал свою причуду каждый день, — говорит он почти неслышно. — Я уверен, что они были в радиусе действия. Хотару, она... она ничего не сказала». -- Каждый раз это похоже на смерть. Хотару не думает, что когда-нибудь привыкнет к этому, даже если будет чувствовать это каждый день до конца своих дней. Причуда мистера Риверы всегда начинается с этой ряби в воздухе, а затем она чувствует, как тяжелеет её голова и наливаются тяжестью конечности. Она чувствует, как боль в костях превращается в пронзительный вой, пронзающий её от рук и ног до плеч и бёдер. Она чувствует, как сердце колотится в груди, ощущает вкус крови и желчи во рту. Ночью в отеле она всегда находит синяки, которых на самом деле не должно быть. Когда он уходит, ей не становится лучше. Просто не так быстро становится хуже. Головокружение, боль, тяжесть никуда не деваются. С каждым днём они усиливаются, но когда мистер Ривера ссорится с ними, они накапливаются так сильно, что ей кажется, будто она не может дышать. Хотару знает, что должна что-то сказать. Она знает, что ей нужно сказать ему, или Майко, или кому-нибудь, но она боится. Она всю жизнь была героем. Что с ней будет, если она больше не сможет им быть? Что будет с её сестрой? Что будет с Майко, если она умрет? -- — Мы заранее договорились, что если я буду использовать свою причуду и кто-то из них пострадает, они воспользуются своей силой, чтобы передать мне это чувство, и я буду знать, что они пострадали, — говорит Ривера, убирая голову из-под рук. Это движение выглядит болезненным. Он всё ещё смотрит на стол. — Майко уже несколько раз так делала. Сломанное ребро. Кровоточащий порез, который не был бы проблемой, но не должен был ускоряться с помощью моей силы. Он вздыхает. «Хотару никогда не пользовалась им, хотя несколько раз получала травмы. Она всегда говорила, что не считает это необходимым». -- Хотару прижимает руку к кровоточащей ране на боку. Кровь идёт слишком быстро, слишком сильно, но она не уверена, из-за болезни ли это или из-за силы мистера Риверы, искажающей время вокруг неё. Она стискивает зубы, молясь, чтобы давление всё ещё помогало остановить кровотечение даже в этом странном месте, где время течёт свободно и быстро. Так и есть. Если уж на то пошло, кровотечение останавливается быстрее, чего она и ожидала. Облегчение, которое она испытывает, огромно. Она не может поделиться с мистером Риверой ощущением пореза, не может, когда это не единственное, что она чувствует, не может, когда ей слишком больно и она слишком отвлечена, чтобы тщательно разделять ощущения и использовать их со своей причудой. Он наверняка сначала почувствует головокружение и жгучую боль в её костях, а потом — едва ощутимый ожог от царапины на боку. Она не может так поступить с ним. Она ещё не готова к тому, чтобы он узнал. -- «Мне следовало быть умнее, — говорит Ривера. — Оглядываясь назад, я понимаю, что она явно что-то скрывала. В тот день она впервые использовала свою причуду, чтобы поделиться со мной негативным опытом. Раньше она делилась только позитивными вещами. Я думаю — нет, я знаю , что она скрывала это намеренно. Чтобы защитить свою сестру». -- Хотару нужно сказать кому-то, что она умирает, но это не всё. Ей нужно рассказать Майко, мистеру Ривере и людям в городах, в поездах, в отелях и на улицах о хороших вещах. Ей нужно рассказать им о жгучей, яркой надежде, которая вспыхивает в её груди, когда она видит, как Майко сражает злодея одной хорошо подобранной негативной эмоцией, посланной через её причуду. Ей нужно рассказать им о гордости, радости и заботе , которую она испытывает к каждому человеку, которого спасает. На самом деле, к каждому человеку, которого она встречает. Хотару не хочет говорить им, что она больна, и потом до конца жизни быть прикованной к больничной койке или гостиничному номеру. Она не глупа. Она много училась медицине, в основном оказанию первой помощи, но она знает, что это плохо. Она знает, что, скорее всего, не выживет. Волосы выпадают клочьями. Почти всё, что она ест, выходит обратно, смешанное с кровью. Она, честно говоря, не знает, как у неё до сих пор не закончилась кровь. Может, ей помогают мутации. Хотару не хочет, чтобы её запомнили больной и умирающей. Она не хочет, чтобы её запомнили слабой. Она не хочет, чтобы люди грустили, когда смотрят на неё, когда видят её умирающей. Она хочет сделать их счастливыми. Чтобы они чувствовали себя живыми. Она так много отдаёт. Мэйко она отдаёт каждую крупицу радости, гордости и надежды, которые она чувствует, смешанные со вкусом любимых блюд Мэйко и образами любимых мест Мэйко. Она гораздо лучше умеет вырезать и склеивать кусочки разных переживаний, чем Мэйко. Легче поделиться тем, что она тщательно создала, чем чем-то настоящим. Пронизанным болью. Она хочет, чтобы Мэйко получила это от неё. Яркую любовь и вечно сияющую надежду. Мистеру Ривере она пытается передать своё прощение. Свою благодарность. Она знает, что он винит себя в том, как они с Майко были воспитаны, как будто был какой-то другой способ. Как будто их мать создала их только для этой цели и ни для какой другой. Как будто Хотару не обрекла бы свою сестру на смерть, если бы отказалась от этой жизни, даже если бы ей пришлось умереть. Она держит горечь, ревность и боль, которые испытывает, подальше от него. Она хочет, чтобы он знал, что она не винит его, даже если иногда ей кажется, что винит, когда он использует свою причуду и всё болит. Он не знает. Он не может знать. В конце концов, Хотару держит это в секрете. Со всеми остальными Хотару делится своими маленькими радостями. Запах роз. Вкус сладкого ванильного мороженого летним днём. Первый раз, когда она по-настоящему отпраздновала свой пятнадцатый день рождения, только с Майко и мистером Риверой. Они сказали организации, что это была работа, но преступника не было. Мистер Ривера отрицал, что это было сделано намеренно, и Майко, возможно, поверила бы ему, но Хотару знала лучше. Она делится этим чудесным ощущением приятного удивления, когда в груди теплеет, а щёки болят от слишком широкой улыбки, с теми, кто этого хочет. Она добавляет вкус праздничного торта, даже если они не ели его в тот день. Она просто хочет, чтобы её наследие было хорошим. Даже если это эгоистично, она хочет этого. Она будет молчать ещё немного, чтобы сохранить иллюзию, что она может приносить только радость и ничего больше. Хотару никогда не хотела причинять кому-то боль. Она пережила более чем достаточно для всего мира. -- — Это было похоже на… — Ривера давится словами. Изуку не может отвести взгляд. Ривера плачет, это очевидно, но это не то, что Изуку ожидал увидеть, и он не может это осознать. Глаза Риверы наполняются слезами. Его лицо краснеет. Он ни на кого не смотрит, только на стол, или на стену, или вообще ни на что, пока его взгляд блуждает. — Я чувствовал себя так, будто умираю, — он закрывает глаза и вытирает слезу, выступившую из уголка глаза. — Я... я не могу это описать. Всё болело. Я не мог дышать. Это длилось всего мгновение, но я знал. Я знал, что один из них умрёт. -- Я должна была сказать им, думает Хотару, падая. Она резко ударяется о землю, как будто само время пропустило момент между началом падения и приземлением. Болит каждая мышца в её теле. Её глаза открыты, но она хотела бы, чтобы они были закрыты. Глаза Майко широко распахнуты. Хотару ничего не слышит из-за шума крови в ушах, но по движению губ Майко она понимает, что та произносит её имя. Хотару знает, что это конец. Она не знала этого утром, не знала даже, когда началась драка, но теперь, когда причуда Риверы пульсирует вокруг неё, она знает. Она посылает ему сигнал своей причудой. Он должен быть здесь, — думает она. Она не может придумать, как лучше сказать ему об этом, но слишком поздно понимает, какую боль она ему причинила. -- «Когда я добрался туда, она была… она ещё не умерла». Ривера дрожит. «Майко держала её. Повсюду была кровь, но никто не пострадал. У неё… у неё кровоточили глаза. И нос, и рот. Она была такой бледной». Ривера закрывает глаза. — Я убежал. Я не… я не попрощался. Я не извинился, не утешил Майко. Я просто… я мог думать только о том, что убил её. Я убежал и больше не видел Майко. Она не просила меня о встрече. Я не просил о встрече с ней. Вскоре после этого она пропала, а остальное вы знаете. — И это всё? — спрашивает Синсо. — Ты просто… ты использовал свою причуду, и это убило её? — Он говорит недоверчиво. Как будто не верит в это. Деку не заходил так далеко. Всё, о чём он может думать, — как ужасно это, должно быть, было для Майко. Для Фосгена, для Сасаки. В животе у него становится горько и тяжело. — Я даже не знал, что они были в радиусе действия, — говорит Ривера. — Это была обычная работа. Я понятия не имел, что... я даже не подозревал, что она больна. Теперь он говорит сердито. — Я даже не знал наверняка до вскрытия. Что я её убил. Его руки, лежащие на столе, сжимаются в кулаки. “Я убил ее, а потом отпустил Майко, чтобы она могла превратиться в фосген, чтобы она могла превратиться в это”, - выплевывает он с огнем в голосе и глазах, когда поднимает взгляд. Его пристальный взгляд скользит по комнате, останавливаясь на Изуку, как мне кажется, дольше всего, пока он продолжает. «Теперь вы все поняли. Майко здесь не злодейка, она — жертва. Я злодей. Я сделал это, и теперь я… — Он качает головой. — Теперь я делаю это намеренно. Хотя должен был знать лучше». Он смотрит на Харуту, на Изуку, на Шинсо. — Я использую тебя, потому что Фосген — моя вина, но я слишком слаб, чтобы убить её самостоятельно. — Это правда? — спрашивает Незу мягким голосом. Изуку смотрит на него, и, судя по движению краем глаза, все остальные в комнате тоже смотрят на него. — Судя по тому, что вы только что рассказали нам, ваша причуда, безусловно, является естественным противоядием от Фосгена. “ Я... ” начинает Ривера, но Незу перебивает его. — Да, вы, безусловно, несёте большую ответственность в этом деле, но для меня очевидно, что убийство Хотару Сасаки было несчастным случаем. Вы также несёте ответственность за действия её сестры. Взгляд Незу становится острым. — В чём вы действительно виновны, так это в том, что манипулируете детьми и используете их в своей жизни. Если бы вы с самого начала честно общались, это очень помогло бы как снять с вас вину, так и решить эту проблему. Незу цокает языком. — Но ты же знаешь, что это так. Легче погрязнуть в старой вине, чем признать, что ты сейчас делаешь что-то не так. Ривера ничего не говорит, просто опускает голову. Изуку чувствует себя неловко, наблюдая, как слёзы катятся по его лицу и падают на стол, но он не может отвести взгляд. Ривера выглядит намного, намного старше, чем когда-либо прежде. “Это ничего не меняет”, - говорит Шинсо. — Это всё меняет, — тихо говорит Харута. Изуку смотрит на него так же, как Харута смотрит на него, и слегка улыбается. Изуку моргает. — Вот... теперь никаких секретов, — говорит Изуку. Харута кивает, но затем колеблется. — На самом деле это не имеет значения, — соглашается он, переводя взгляд на Инко, которая избегает его взгляда. Изуку сглатывает. Он решает спросить позже. — Пора придумать план, — говорит Незу с улыбкой на морде. — Давайте перестанем говорить о прошлом и начнём говорить о настоящем, хорошо? Примечания: предупреждения о содержании: эметофобия, описания болезней и смерти диссонанс! черт возьми, каррд! личный автомобиль! я надеюсь, тебе понравилось!!!! ещё раз извиняюсь за задержку и надеюсь, что история от лица Хотару не показалась слишком странной!! отчасти из-за этого всё так долго писалось, потому что я пытался написать без этого, но, наверное, это было нужно