Better luck next time. (повезёт в следующий раз - Больше удачи в следующий раз)

в следующий раз повезет больше морской воин Глава 81: лишения Краткие сведения: в последний раз: Изуку допрашивают и пытают, он узнаёт, что у Сасаки есть наркотики, а ещё у неё была сестра-близнец, и она была подопытной в медицинском эксперименте, забавно! Примечания: эй, ребята, у меня есть очень длинная глава, которая, по сути, является исключительно пыткой. Экзамен прошёл отлично, я просто в плохом настроении, потому что погода здесь отвратительная (Дополнительные примечания приведены в конце главы.) Текст главы Изуку сглатывает, наблюдая, как Фьюри хватает Харуту за бицепс и поднимает его с земли, заставляя встать. Изуку видит, как Харута прикусывает нижнюю губу, как его серебристые волосы прилипли к потному лицу, как его глаза наполняются слезами. Фьюри хмуро смотрит на Изуку. — Ты тоже, — говорит Фьюри, вскидывая голову. — Мы идём в подвал, — говорит он, и Деку чувствует, как его охватывает волна холодного страха. Деку начинает качать головой, начинает протестовать, но останавливается, когда видит отчаянное, умоляющее выражение на лице Харуты. Я не могу усложнить ему задачу, — думает Деку и встаёт на дрожащих ногах. Фьюри не ждёт, таща Харуту за собой, и выходит за дверь в коридор седьмого этажа. Деку делает глубокий вдох, прежде чем последовать за ним, и бросает взгляд на комнату. Манами снимает перчатки рядом с Сасаки, который открыто наблюдает за Деку. Миура не моргая смотрит на кофейный столик. Деку хотел бы что-то сказать ей, но молча выходит за дверь. — Волнуешься? — спрашивает Фьюри, ухмыляясь и оглядываясь через плечо. Они с Харутой уже у лифтов, и Фьюри наклоняется вперёд, нажимая кнопку. — Я знаю, что волнуюсь, — говорит он, смеясь вполголоса. Изуку сглатывает. «Можно мне… можно мне понести всё наказание?» — спрашивает Изуку. Он видит, как Харута смотрит на него, слегка расширив голубые глаза. Он знает, что Фьюри может просто сказать «нет», потому что наказание Харуты будет хуже для Изуку, чем если бы его самого пытали, но Изуку должен попытаться. Харуте и так больно. — Конечно, — говорит Фьюри, пожимая плечами. — Но ты не получишь просто своё плюс его. — Фьюри оглядывается на Деку, прищуриваясь. — Я позволю тебе это сделать, если ты согласишься взять немного больше , — говорит Фьюри, ухмыляясь. Деку сглатывает, кивая, и в это же время Харута говорит, широко раскрыв глаза. “ Не надо, ” шепчет Харута. “ Это не ... это того не стоит, ” говорит он, опуская взгляд в землю. “ Ты не знаешь, на что соглашаешься. ” Изуку пристально смотрит на него. «Я сделаю это», — говорит Изуку, глядя на Харуту. Харута зажмуривается, и из его глаза на землю падает слеза. Всё будет хорошо, думает Изуку. Со мной всё будет хорошо . Харута качает головой, и Изуку делает вид, что это не ответ ему. Фьюри издаёт короткий фальшивый смешок, когда открывается лифт. Он отпускает Харуту, и тот без возражений заходит в лифт. Изуку тоже начинает заходить в лифт, но Фьюри преграждает ему путь, протягивая руку и хватая Изуку за плечо. Изуку вздрагивает от этого движения, но этого недостаточно, чтобы Фьюри отпустил его. Пальцы Фьюри с силой сжимают плечо Изуку. “Новое правило”, - говорит Фьюри, его глаза сузились, когда он выставляет свободную руку за спину, останавливая закрывающиеся двери лифта. “ Ты ты должен скрывать свои раны, а не я. Фьюри делает несколько шагов назад в лифт, таща за собой Изуку. Изуку пораженно моргает. “Но я...” - начинает Изуку, но Фьюри качает головой. — Ах, нет, — говорит Фьюри, поднимая другую руку и погрозив пальцем Изуку, пока тот затаскивает его в лифт. — Ты был на рейде и был одним из раненых, верно? Я знаю, что твоя глупая маленькая школа знает, кто ты такой. — Он приподнимает бровь. — Я имею в виду, ты бы не игнорировал мои сообщения, если бы не был сильно ранен, верно? Фьюри оборачивается. — Харута, нажми кнопку первого этажа, — резко говорит он. Харута кивает, пытаясь подчиниться. «Я-я был в больнице», — говорит Изуку, чувствуя себя застигнутым врасплох. Почему Сасаки не спросил об этом? — Они уже знали, — бормочет Харута. Изуку моргает, глядя на него. Взгляд Харуты прикован к земле. — Шинсо, — шепчет он. Фьюри громко смеется в маленьком пространстве. — Я серьёзно, — говорит Фьюри, делая шаг вперёд по направлению к Деку, который пятится назад, пока не упирается спиной в двери лифта. — Неужели ты думал, что мы не проведём небольшое расследование, прежде чем привести тебя сюда и допросить? Фьюри прижимает ладонь к двери лифта рядом с головой Деку. Деку отстраняется, но Фьюри просто кладёт другую руку на дверь с другой стороны, загоняя Деку в угол. Деку сглатывает, стараясь не смотреть Фьюри в лицо. — Ч-что… какой был смысл спрашивать меня об этом? — бормочет Изуку, чувствуя, как у него перехватывает дыхание. Он чуть не падает назад, когда двери лифта открываются. Он даже не услышал звонка, но рад, что выбрался из этой штуки, рад, что может хоть на мгновение оказаться подальше от Фьюри. — Чтобы проверить, совпадает ли твоя история с той, что рассказал нам этот, — Фьюри тычет пальцем в Харуту, — бесполезный придурок. Жаль, что он бесполезен, — выплёвывает Фьюри. Изуку замечает, как Харута вздрагивает, словно его ударили. — Он сказал нам только, что ты в больнице. Я надеялся, что тебя ранили одной из пуль, нейтрализующих причуды. Фьюри смеётся, пока они идут через вестибюль к лифтам, ведущим в подвал. — Я бы с удовольствием убил тебя сам. «Тогда почему бы тебе не сделать это?» — спрашивает Изуку, потому что, если Фьюри убьёт его, это не будет концом света. Фьюри фыркает, нажимая пальцем на кнопку вызова лифта. « Я мог бы подумать, что ты относительно бесполезен и слишком рискован, — говорит Фьюри, оглядываясь на него и приподнимая бровь. — Но босс считает, что ты стоишь её времени, а я доверяю её мнению больше, чем своему собственному». Изуку обдумывает это. Он прикусывает нижнюю губу, когда двери лифта открываются, и Фьюри отходит в сторону, жестом приглашая их войти. На этот раз Изуку идёт первым, заходя в маленький, грязный лифт. От этого у него немного подташнивает в животе. — Как вы… как вы трое вообще оказались на ней? — спрашивает Изуку, стараясь, чтобы его тон звучал язвительно, как будто он пытается расстроить Фьюри, а не выудить информацию. Фьюри заходит в лифт, нажимает кнопку первого подвального этажа, засовывает руки в карманы брюк и с презрением смотрит на Изуку. “Что, ты думал, тебе достаточно задать пару личных вопросов, и я открою тебе свою трагическую предысторию?” Фьюри спрашивает, закатывая глаза. “Дай мне передохнуть. Ты не мой друг , Изуку. Он ухмыляется, когда звонит лифт, и пятясь выходит из него, его взгляд не отрывается от Изуку, загораживаемый только темным стеклом. “Ты мой домашнее животное .” Изуку сглатывает, когда Фьюри разворачивается на каблуках и идёт по коридору. Изуку смотрит на Харуту, который лишь коротко и грустно улыбается ему, прежде чем выйти из лифта. Он двигается так, будто у него болит всё тело, будто ему уже очень больно, и это придаёт Изуку уверенности в своём решении принять наказание Харуты вместо него, даже если это будет означать, что Изуку станет хуже. Изуку идёт за Харутой, не упуская из виду, как старший мальчик оглядывается на него с болью в глазах. “ Ты не должен п-делать это для меня, ” шепчет Харута. Фьюри на несколько шагов впереди них. “ Он может... ты не знаешь, на что он способен. ” Изуку прикусывает нижнюю губу. — У меня есть неплохая идея, — бормочет Деку. Харута качает головой, раздражённо виляя хвостом, но больше ничего не говорит. Деку наблюдает, как Фьюри останавливается перед парой двойных дверей. Он лезет в карман, достаёт связку ключей и вставляет ключ в одну из дверных ручек, поворачивая его, чтобы открыть дверь. Фьюри распахивает одну из дверей, широко открывая её для Деку и Харуты. “ Харута, почему бы тебе не устроить Изуку? - Спрашивает Фьюри с притворной сладостью в голосе. Изуку слышит, как в горле Харуты что-то щелкнуло, когда тот сглотнул, но он кивает и быстро выходит в открытую комнату. Изуку на мгновение останавливается, прежде чем последовать за ним, не желая усугублять ситуацию своими колебаниями. Внутри комнаты темно, но когда они оба делают несколько шагов внутрь, автоматически загорается свет. Это большая комната, и большую её часть занимают длинные столы со стальными столешницами. Вдоль стен стоят ящики, огромные металлические ящики, и к каждому столу прикреплена раковина. Изуку требуется мгновение, чтобы понять, что напоминает ему эта комната, где он видел что-то подобное раньше, но когда он сопоставляет факты, то замирает на месте. Он стоит в морге или, по крайней мере, в комнате, которая выглядит как морг. Изуку чувствует, что застыл на месте. — Это не... здесь нет настоящих тел, — тихо говорит Харута. Изуку смотрит, как он подходит к металлической тележке, прислонённой к стене. Он достаёт что-то похожее на наручники и смотрит на них с сожалением. — Ты уже делал это раньше, — говорит Изуку, чувствуя, как у него перехватывает дыхание. Харута качает головой. — Только… я всегда был тем, кому причиняли боль, — говорит Харута, не отрывая взгляда от земли. — Но, эм, иногда он… иногда он заставляет меня самому приносить припасы. Позволяет мне выбирать. “Не сегодня”, - говорит Фьюри, заходя в комнату и закрывая за собой дверь. “Изуку не такой Опытный как ты, так и я буду принимать решения. Изуку замечает, что его взгляд останавливается на наручниках. “ Хотя, хороший выбор, ” говорит Фьюри. Изуку видит, как у Харуты сжимается горло, когда он сглатывает. — Может, ему уже слишком поздно передумывать? — спрашивает Харута, выпаливая это с широко раскрытыми глазами. — Можно мне, пожалуйста, мою долю? Вместо того, чтобы ему... чтобы ему досталось больше? — умоляет Харута. Изуку чувствует, как в животе у него что-то сжимается, то ли от облегчения, то ли от чувства вины. Фьюри приподнимает бровь и фыркает. — Похоже, так вам обоим будет больнее, — говорит Фьюри. — Так что нет. — Его взгляд переходит на Деку. — Снимай рубашку, обувь и штаны, — говорит Фьюри, махнув рукой в сторону Деку. — И забирайся на один из столов. Деку смотрит на него мгновение, прежде чем Фьюри поднимает бровь. — Мне нужно сказать это помедленнее для тебя? — насмехается Фьюри, глядя на Деку. Изуку быстро качает головой и начинает расстегивать рубашку. Он надеется, что они не выбросят её и не повредят, потому что тогда UA может не получить нужную информацию. Не то чтобы я на самом деле хотел, чтобы мои учителя это услышали , — сухо думает Изуку. Изуку стягивает с себя футболку, дрожа от холодного воздуха, от которого по коже бегут мурашки. Он сбрасывает обувь и носки, но медлит, держась за пуговицу на штанах. Он чувствует, как по спине пробегает неприятный холодок, и смотрит туда, где на него смотрит Фьюри. Глаза Фьюри сужаются. “Я не гребаный урод ”, - огрызается Фьюри. “ Оставь свои гребаные трусики на себе и прекрати так на меня смотреть. ” Изуку сглатывает, на мгновение закрывая глаза, прежде чем снять штаны, выставляя кожу ног напоказ. Его боксеров недостаточно, чтобы выдержать жару, и он на мгновение задумывается, предупредил бы его Харута, если бы Фьюри собирался ... если бы он был мерзавцем. Изуку смотрит на Харуту, который смотрит на него в ответ, а затем быстро качает головой. — Это не так, — тихо говорит Харута. Изуку видит, как Фьюри оборачивается и смотрит на Харуту. “Есть чем поделиться с классом?” Спрашивает Фьюри. Харута вздрагивает, качая головой. Он тревожно перебирает пальцами серебряные наручники, которые держит в руках. Изуку сглатывает, подходит к ближайшему столу и взбирается на него. Он слегка наклонен, и ледяная сталь наклонена к сливному отверстию на одном конце стола. Изуку понимает ценность использования такого стола, созданного для вскрытия мертвых тел. Он предполагает, что его так же легко очистить, если кровь будет течь из живого существа. — Ложись на спину, — говорит Фьюри, подходя к столу. Он стучит рукой по краю у раковины. — Голову на этот край. Изуку неуверенно кивает и подчиняется. Его трясёт, хотя он не уверен, от холода ли, от страха или от того и другого. Он ложится, и стол под ним, кажется, высасывает из него остатки тепла. Изуку смотрит на Фьюри, чувствуя себя уязвимым, когда Фьюри открыто смотрит на шрам на животе Изуку. — Пристегни его руки к столу, — говорит Фьюри, не отрывая взгляда от Деку. Его лицо бесстрастно. — Обе руки. Я возьмусь за ноги, только потому что ты медлительный, — говорит Фьюри. В его голосе почему-то меньше злости, и Деку вспоминает, как Фьюри ведёт себя, когда обрабатывает его раны. Деку сглатывает, закрывая глаза, когда чувствует прикосновение пальцев Харуты к своему запястью, когда тот надевает на него наручники. Раздаётся щелчок, и Изуку проверяет наручники, дёргая их. Он не может поднять руку больше чем на сантиметр. Изуку открывает глаза и смотрит в потолок, на промышленные лампы над головой. Он слышит шаги Харуты, который обходит его, чтобы надеть наручник на другое запястье. Деку вздрагивает, его ноги дёргаются, когда он чувствует, как что-то стягивает его лодыжки. Он вытягивает шею, поворачивая голову, чтобы посмотреть на свои ноги. Фьюри закрепляет чёрную ленту на его лодыжках, привязывая его к столу. Деку делает вдох, выдох. Возможно, он не сможет сбежать, возможно, он в ловушке, но, по крайней мере, он знает, что ЮА слушает. Если они оставят его в таком положении надолго, если попытаются удержать его здесь, ЮА придёт и спасёт его. Айзава защитит его. Размышляя об этом снова и снова, Изуку не может заставить себя поверить в это. Он закрывает глаза, позволяя своему разуму ускользнуть. Он не уверен, будет ли ему легче или тяжелее, если он будет знать, чего ожидать, но он не хочет быть здесь, и, по его мнению, ему не обязательно здесь находиться. По крайней мере, мысленно. Изуку старается не замечать, как по его руке скользит палец, но всё равно вздрагивает. Он знает, что это Фьюри, потому что пальцы Харуты грубее, мозолистее. — Промочи его, — говорит Фьюри мягким, тихим голосом. Изуку моргает, пытаясь повернуть голову в сторону, чтобы посмотреть, что происходит. Он видит, как Харута, сжав губы и нахмурив брови, подходит к краю стола рядом с головой Изуку. К раковине. Изуку закрывает глаза, когда слышит, как начинает течь вода. Он не может сдержать шокированный вздох, когда ледяная вода попадает на голую кожу его живота. Она не просто холодная — она ледяная, как будто воду специально охладили. Изуку думает, что, вероятно, так и было. Она кажется почти горячей , обжигает кожу и заставляет мышцы рефлекторно напрягаться, отчего его почти сразу же начинает трясти. Он старается не издавать ни звука, старается даже не думать о том, что он чувствует, но Изуку не может сдержать вздохи и вскрикивания, пытаясь отодвинуться от потока воды, который заливает всё его тело. — П-прекрати, — говорит Изуку, хотя и знает, что это бесполезно. Фьюри почти сразу же начинает смеяться. Струя воды движется от его живота вниз по ногам и ступням, а затем снова вверх. — Уже? — насмехается Фьюри. — Но мы только начали. Лицо, Харута, — добавляет он нараспев, напоминая Изуку Сасаки. У него не остаётся времени вдохнуть, прежде чем струя ледяной воды обрушивается на его лицо и голову, вызывая новую волну дрожи. Однако вскоре это прекращается, и звук льющейся воды сменяется звуком нескольких капель, ударяющихся о металл. Изуку кажется, что он слышит, как Харута возвращает насадку на место, но он не может быть уверен. Он открывает глаза, моргая от капель ледяной воды, и корчится от боли. — Мне нравится этот, — говорит Фьюри беззаботным голосом, — потому что даже те, у кого высокая болевая устойчивость, в итоге испытывают трудности. Он коротко и тихо смеётся. — Ничего не поделаешь с рефлексами, да? Изуку сглатывает, глядя на лампы на потолке и ненавидя то, что Фьюри знает, почему именно это причиняет боль, почему это работает . Изуку сосредотачивается на вдохе и выдохе. Ему просто нужно сделать то, что он сделал в тот раз, просто отвлечься и позволить этому случиться. Ему просто нужно уйти в другое место. — Скальпель, — говорит Фьюри почти скучающим тоном. — Я хочу посмотреть, как он истекает кровью. Я знаю, что ему нравится резать, так что это будет хорошей передышкой для вас обоих, верно? — спрашивает Фьюри, и Изуку слышит, как пальцы постукивают по металлу. — Ты не двигаешься, Харута. — Я-я не могу этого сделать, — говорит Харута высоким и дрожащим голосом. — Я н-не могу. Я просто… не могу, — говорит он. Деку чувствует, как у него сжимается сердце. Харуте тяжелее, чем ему, — он даже не знает, насколько Харута может читать его мысли, чувствует ли он боль Деку. — Ну что, струсил? — спрашивает Фьюри. — Всё в порядке, Харута. В конце концов, ты сегодня был так хорош, — говорит он мягким голосом. Изуку моргает, потрясённый. Что? Это кажется неправильным. Изуку уже знает Фьюри, знает, как он работает. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. “Я-у меня есть?” Спрашивает Харута. Его голос звучит так же настороженно, как и у Изуку. “Ты не...” Харута со скрипом обрывает себя. “Нет, нет, я... я не это имел в виду, сэр пожалуйста не... - начинает что-то лепетать Харута, но Фьюри обрывает его. “Тсс”, - говорит он, звук шиканья громкий в комнате. “Завяжи ему глаза”, - говорит Фьюри низким голосом. “Ты лучше знаешь, что не стоит жаловаться, когда ты не тот, кого наказывают, ” огрызается Фьюри. “Я имею в виду, на самом деле, ты должен быть благодарен. Тебе не нужно ничего делать”. “Что?” Спрашивает Изуку, поворачивая голову, чтобы увидеть, как Харута, дрожа, медленно отступает от Фьюри к тележке. Изуку видит, как Харута поднимает длинный черный отрез ткани. “Что это? Что ты собираешься ... собираешься делать?” Изуку слышит дрожь в его голосе, слышит, как его зубы стучат от холода. — Ничего, — говорит Фьюри, и на его губах появляется ухмылка, когда Харута подходит к Изуку. Его лицо искажено болью и слезами, когда он протягивает руку и просовывает один конец повязки под голову Изука, сквозь мокрые зелёные волосы. Изук моргает в темноте, в черноте. — А теперь это, — говорит Фьюри, и Изуку сглатывает, прикусывая нижнюю губу. — Что? — снова спрашивает Изуку. Он чувствует, как Харута надевает ему что-то на голову, закрывая уши, и все звуки в комнате становятся приглушёнными. Изуку слегка сопротивляется, но ничего не слышит. Он моргает, напрягая слух. «Что ты делаешь?» — спрашивает он и не столько слышит свой собственный голос, сколько ощущает его в челюсти и горле. Он приглушённый, но он слышит его отголосок, так же как слышит, что кто-то отвечает, что произносятся слова, но не понимает, кто их произносит и что это за слова. Изуку слушает, ожидая, что кто-то ещё что-то сделает. Но ничего не происходит. Изуку чувствует, как бьётся его сердце в груди, слышит, как кровь шумит в ушах, но не видит ничего, кроме нескольких точек света, пробивающихся сквозь плотную ткань повязки на глазах. Он не слышит ничего, кроме собственного тела. Изуку моргает, чувствуя, как в горле нарастает паника, но он не начинает по-настоящему бороться, пока свет за повязкой не гаснет. Он погружается в настоящую, истинную тьму. Изуку начинает дёргаться, начинает бить наручниками и руками по столу, хотя бы для того, чтобы что-то услышать. Это работает, но шум, который должен быть громким и эхом разноситься по металлической комнате, — это лишь тихий приглушённый звон. Боль, пронзающая его запястья, острая и яркая, более реальна, но даже она притупляется из-за болезненного холода, сковавшего его тело. И тогда Изуку понимает, что делает Фьюри. Он оставляет меня здесь, с ужасом думает Изуку. Сенсорная депривация. Изоляция. Фьюри собирается оставить меня здесь. Изуку закрывает глаза, даже под повязкой, и позволяет себе закричать. Он позволяет себе кричать в пустой комнате, просто чтобы проверить, как наушники сидят на ушах. Он слышит это через костную проводимость, может быть, через прикосновение наушников, но не сильно. Не так сильно, как ему хотелось бы. Единственное, что Изуку может по-настоящему чувствовать, - это ледяной холод металла и испаряющуюся воду на своей коже, боль от слишком холодных конечностей, впивающихся в обнаженные запястья наручников. — Я в порядке, — говорит Деку в пустой комнате, хотя и не слышит своего голоса. Он надеется, что ещё не слишком поздно, что Айзава ещё не в пути. Это было бы очень плохо, потому что Деку пришлось бы убить себя, чтобы не раскрыть своё прикрытие, а потом ему пришлось бы пройти через всё это снова. «Я просто один в комнате, — говорит Деку. — Сенсорная депривация. Я в безопасности». Если Фьюри слушает, что ж, Деку может выдать это за самоуспокоение. Это было бы логично. Он начинает повторять про себя, что с ним всё в порядке, что он в безопасности. Он продолжает это делать, пока не начинает чувствовать себя рассеянным, терять концентрацию. Он не знает, медленно или быстро проходит время, потому что у него нет часов. Он знает только, что постепенно перестаёт дрожать. Ему перестаёт быть холодно, но ноющая боль во всём теле никуда не уходит. Она не ослабевает, и Изуку не столько чувствует тепло, сколько ничего не чувствует. Он больше не ощущает, как вода стекает с его кожи, как она медленно высыхает, как капли скатываются по его голове, словно ледяные гусеницы. Единственное, что сейчас чувствует Изуку, — это боль. У него болит голова, челюсть и горло, вероятно, из-за крика. Его запястья болят и горят, и если он сосредоточится, то, кажется, почувствует, как тёплая кровь стекает по порезам, которые наверняка покрывают его запястья. Он чувствует боль в костях, которые упираются в стальной стол. Изуку не знает, бодрствует он или спит, за исключением тех моментов, когда он просыпается и пытается открыть глаза. Он медленно, мучительно осознаёт, что его терзает голод, что у него пересохло в горле. Изуку думает, что, должно быть, прошло несколько часов, когда он начинает скучать по воде, когда ему хочется слизать капли с лица. Ему так хочется пить, что у него кружится голова, но он предполагает, что это не будет иметь значения, если он потеряет сознание. Какое-то время он думает, что так оно и есть, потому что в какой-то момент он просто испытывает жажду и боль, а его запястья саднят и кровоточат, а в следующий момент он испытывает жажду и боль, а его мочевой пузырь мучительно, невыносимо полон. Его запястья всё ещё болят, но они ещё и опухли. Почти горячие, но Изуку не уверен, что ему это не кажется из-за холода в комнате. Даже без воды это ужасно. — Я всё ещё в порядке, — говорит Деку пустой комнате. — Это отстой. Это действительно отстой, но я в порядке. Ему помогает то, что он знает, что кто-то слушает его на другом конце провода. Он притворяется, что находится под действием причуды и что он на самом деле дома с Айзавой, мамой и Нейто, что он свернулся калачиком под одеялом, а они втроём обнимают его. Когда он доходит до того, что больше не может сдерживаться, когда он чувствует, как струйка горячей жидкости стекает по его голым ногам к сливу в столе, он позволяет себе представить, что Каччан тоже здесь, а может, и Шинсо с Тодороки. Изуку тоже позволяет себе плакать, всхлипывая и хватая ртом воздух. Он не слышит их, но чувствует, и это главное. Изуку то приходит в сознание, то теряет его на некоторое время, бормоча, что с ним все в порядке, что ему ничего не угрожает, каждый раз, когда он просыпается. Это не мешает ему испытывать надежду, на мгновение понадеяться, что кто-то действительно пришел спасти его, когда он видит, как с другой стороны повязки на глазах снова появляются искорки света. Изуку начинает плакать, когда видит их, облегчение переполняет его грудь, душит его. Облегчение исчезает, когда он слышит приглушенный смех. Его сменяет холодный, обжигающий ужас, и Изуку снова начинает бороться, дергаясь и вырываясь из своих оков. Он может слышать разговор по крайней мере двух человек, но не может сказать, кого именно, пока не снимет наушники. Мир становится очень громким, очень быстро. Изуку не может понять, чувствует ли он облегчение или это ещё хуже. Он почти сразу же ощущает перевозбуждение и вздрагивает от смеха Фьюри, от стона, вырывающегося из его собственного горла. “Стой спокойно”, - говорит Фьюри. “Я не пытаюсь тебя убить, так что у тебя есть два варианта. Ты пей, или мне придется воткнуть в тебя иглу и таким образом дать тебе жидкости. ” Изуку тяжело сглатывает. — Я-я могу выпить, — говорит он хриплым голосом. Он слышит, как Фьюри усмехается. — Ладно, если ты так говоришь, — отвечает он, и Деку чувствует, как его грубо дёргают за голову. Он шипит от боли, и тут же ему в рот вставляют соломинку. Деку начинает пить, жадно всасывая воду. Она восхитительная на вкус, прохладная, чистая и идеальная. Деку не останавливается, пока вода не перестаёт поступать через соломинку, пока не раздаётся громкий всасывающий звук, когда соломинка ни за что не цепляется. Деку слышит, как Фьюри хмыкает, словно удовлетворённый. — Хорошо, — говорит Фьюри, и чашку убирают от его рта. — Но капельницу я тебе всё равно поставлю, — говорит он, и Изуку готов поклясться, что он ухмыляется. — У тебя нет выбора. Изуку не доставляет Фьюри удовольствия услышать его ответ. Вместо этого Изуку лежит совершенно неподвижно. Он слышит, как рвётся бумага, а затем чувствует резкий запах спирта, перебивающий запах мочи и пота. Изуку чувствует, как спиртовая салфетка трётся о кожу на сгибе его локтя. Это слишком нежно для Фьюри, и Изуку поднимает голову, хотя и знает, что не сможет ничего увидеть. — Кто это? — спрашивает Изуку охрипшим голосом. Он слышит, как Фьюри вздыхает, но отвечает кто-то другой. — Манами, — говорит спокойный и довольный голос. — Я здесь единственная, кто знает, как вводить этих плохих парней, — говорит она. Деку вздрагивает, почувствовав, как игла входит в его кожу. Несколько мгновений его трясёт, затем Деку чувствует, как что-то наклеивают поверх капельницы, и первоначальная боль проходит. Деку вздыхает, выдыхая. — Не вырывай его, — говорит Фьюри. — Иначе в следующий раз я дам тебе что-нибудь похуже. Изуку сглатывает и кивает, хотя ему больно двигать больной шеей. — Готова? — спрашивает Манами странным взволнованным голосом, и Изуку чувствует, как по его спине пробегает дрожь. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но замолкает, почувствовав прикосновение голых пальцев к своей руке. Кажется, что всё вокруг трясётся, и Изуку видит вспышку разноцветного света, а затем причуда Манами, кажется, проникает в кости Изуку, и отчаяние и страх, которые он чувствует, сокрушают его. Изуку слышит, как он жалобно хнычет и скулит в последние мгновения перед тем, как Фьюри надевает наушники обратно на уши Изуку. По лицу Изуку текут горячие слёзы, а в груди болит от страха, боли и глубокого, тяжёлого отчаяния. Изуку даже не пытается замедлить дыхание, а паника нарастает и становится всё сильнее и сильнее, пока, кажется, не охватывает его полностью. Он видит, как гаснет свет, и тогда осмеливается заговорить. — Я в порядке, — выдыхает он. — П-паническая а-атака, — говорит он, чувствуя, что его губы странно покалывает. Внезапно Изуку приходит в голову мысль, что он не чувствует своих пальцев, что ему кажется, будто у него вообще нет рук. Он пытается пошевелить наручниками, чтобы хоть что-то почувствовать, и облегчение, которое он испытывает, когда ощущает острую боль и разрывающую кожу тяжесть, почти так же сильно, как и страх. Изуку знает, что у него всё ещё учащённое дыхание, знает, что, вероятно, издаёт ужасные звуки, но всё равно заставляет себя говорить, пока не потерял сознание. — Ладно, — говорит он. — Я… я в порядке, — выдыхает он, и в этот момент ему кажется, что мир вокруг него исчезает, проваливается под него в темноту. -- Когда Изуку просыпается, он ожидает пустоты. Он ожидает пустоты и черноты, тишины и боли. Он открывает глаза и ослепляется светом, таким ярким, что он может исходить только от солнца. Он задыхается, его глаза закрываются, но он двигается, пытаясь перевернуться на бок. Он не чувствует наручников, не чувствует ремня на ногах, но он чувствует, как тёплые руки пытаются его остановить, удержать на месте. Изуку борется с ними и почти удивляется, когда слышит собственное кряхтение от напряжения, когда человек пытается его удержать. — Ты… ты собираешься выдернуть капельницу, — говорит голос, и Изуку требуется мгновение, чтобы узнать голос Харуты. — Мидория, я… я так сожалею, но ты… ты должен лежать неподвижно, хорошо? Просто дай мне… дай мне поправить её, чтобы ты мог перевернуться. — Голос Харуты настолько пропитан виной и болью, что Изуку не нужно уметь читать мысли, чтобы заметить это. Изуку сглатывает, приоткрывая один глаз. Он не думает, что сможет говорить. — Я знаю, — говорит Харута, и в его глазах читается боль. — Тебе не обязательно, — говорит он, и его голос звучит немного хрипло, как будто он вот-вот заплачет. Изуку думает, что он тоже может заплакать просто от того, что слышит это, что видит голубые глаза Харуты. Изуку сглатывает, высовывая язык, чтобы облизать губы. Сколько я там пробыл? — спрашивает он себя. Харута прикусывает нижнюю губу. — Сейчас около десяти утра в воскресенье, — говорит Харута. — Так что, э-э, около десяти часов. Изуку моргает. Ему казалось, что прошло больше времени, что ему было хуже. Изуку переворачивается на бок, лицом к Харуте, чтобы не напрягать руку с капельницей. Он смотрит на себя. На нём одна из рубашек, которые собрала для него мама, — мягкая футболка, и он чувствует на ногах какие-то спортивные штаны, но они прикрыты толстым одеялом. Изуку узнаёт свою комнату в башне Геккейджу, узнаёт, как солнечный свет проникает в окно, огибая занавески. Изуку смотрит на свои запястья и вздыхает. — Я знаю, что они выглядят плохо, — говорит Харута. — Но… но Восстановительница сможет помочь, — говорит он. — Я… я взял твою одежду из подвала, — говорит Харута. Деку моргает. Его запястья выглядят так, будто их много раз резали, а потом пропустили через мясорубку, будто их били, резали и рвали. Они выглядят воспалёнными, опухшими, красными и раздражёнными, с пятнами, из которых сочится белый гной. Деку сглатывает. «Я не хотел… перевязывать их из-за инфекции, — говорит Харута. — Я промыл их, эм, и у меня… у меня есть привычка говорить вслух, — говорит он. Изуку смотрит на него, потому что он знает Харуту, а Харута не знает . Изуку пристально смотрит на Харуту, который сглатывает. — Я, эм, я положил твою рубашку, брюки и обувь в твою сумку, — говорит Харута. — Она под твоей кроватью. И я был здесь с тобой с тех пор, как ты получил травму. Харута выдыхает. — А в камерах здесь нет микрофонов, так что я рассказывал людям на другом конце, эм, что происходит. — О, — говорит Изуку, и его голос звучит ужасно . — Они... они... — Изуку не знает, о чём спрашивает. Харута смотрит в сторону и вниз. — Теперь нам можно уходить, — говорит Харута. — Фьюри сказал, что твоя следующая задача — забрать документы о консультации по причудам из детского сада в парке с бассейном, — Харута на мгновение смотрит на Деку, пока тот пытается представить это место. Ему требуется мгновение, но он вспоминает его. Деку сглатывает, страшась того, что ему придётся сделать, и того, что это может значить для этих детей. — Прости, — тихо говорит Харута. Изуку смотрит на него. — Если, э-э, если я — единственная причина, по которой ты всё ещё здесь работаешь, — говорит Харута, глядя на свои колени. — Пожалуйста, не... не делай этого ради меня. — Харута закрывает глаза. — Если ты можешь... если Эма в безопасности, я могу просто... я просто убью себя и буду свободен, — говорит Харута. Изуку пристально смотрит на него. — Т-ты не можешь так поступить, — говорит Изуку, хотя и знает, что он лицемер. Харута смотрит на него опухшими от долгих часов плача, от долгих часов бессонницы глазами. Харута вздыхает. — Я никогда… я никогда больше не буду в порядке, — говорит Харута. — Не… не после этого. — Он смотрит прямо в глаза Деку. — Ты был один десять часов. Я… — Губы Харуты кривятся в гримасе. — Самое долгое время, которое я там провёл, — четыре дня. — Деку чувствует, как у него расширяются глаза. Он смотрит на Харуту, пытаясь понять, что тот лжёт, что это неправда, но глаза Харуты выглядят мёртвыми, пустыми. «Я не собираюсь… если я выживу, я никогда не буду свободен, — говорит Харута. «Куда бы я ни пошёл, как бы… как бы безопасно я ни был, Фьюри будет преследовать меня в моих снах до самой смерти». Харута закрывает глаза, его брови дёргаются от боли. «Самое меньшее, что я могу сделать, — это убедиться, что ты выберешься отсюда до того, как окажешься на моём месте». Изуку судорожно вздыхает. Он смотрит на Харуту, на этого мальчика, который провёл в Геккейджу на целый год больше, чем он. На этого мальчика, у которого нет второго шанса, у которого нет уверенности в том, что его ошибки можно исправить. На Харуту, который целый год терпел всё это в одиночку, в то время как на стороне Изуку так много людей, особенно сейчас. На Харуту, который готов умереть. Харута широко раскрывает глаза и в замешательстве смотрит на Изуку. Я не позволю тебе, думает Изуку. Если ты покончишь с собой, я буду возвращать время назад снова и снова, пока мы не найдём способ, чтобы тебе не пришлось этого делать. Если Фьюри убьёт тебя, я буду возвращать время назад снова и снова, пока он этого не сделает. Изуку смотрит Харуте в глаза и надеется, что тот чувствует убеждённость Изуку, его решимость. — Я не позволю тебе сдаться, — говорит Изуку вслух. На мгновение ему кажется, что он видит проблеск надежды в голубых глазах Харуты. Примечания: Предупреждение о содержании: пытки, суицидальные мысли, иглы/медицинские принадлежности, антисанитария, панические атаки/диссоциация диссонанс! каррд! если ты читаешь это, то ставь лайк моему чемпиону.