Страсти под наркосолнцем...

      В туманном утре, когда солнце только начинало пробиваться сквозь облака, на гудящей трассе зазвучал резкий звук – сигнал тревоги. У автомобиля, мчащегося с большой скоростью, отказали тормоза. За рулем сидел Хосе, личный водитель Ким Джун Ги, его сердце колотилось от страха, когда он осознал, что не в силах контролировать машину. Спидометр стремительно приближался к красной черте, а закручивающиеся кольца дороги ставили перед ним все новые преграды.       Шестерёнки заиграли, как было задумано. Игра началась. — Капо, у нас отказали тормоза. Я не могу скинуть скорость. Это точно подстава. — Только и успел крикнуть Хосе.       Машина врезалась в ограждение, и всё перевернулось. Стекла треснули под напором, а мир вокруг стал чёрным и белым калейдоскопом: покрышки визжали на асфальте, тела метались в пространстве.       Наконец, последним аккордом этого безумия стала огненная вспышка. Взрыв разорвал утреннюю тишину, словно сама природа затаила дыхание. Пепел сжег последнюю надежду, а в воздухе повисло молчание, только ветер шептал о том, что произошло, оставляя за собой лишь призрак трагедии.       В мгновение ока мир стал пустыней, где яркость утра уступила место серым теням. Осколки стекол разбросаны по асфальту, напоминали о том, что когда-то здесь царила жизнь. Люди, оказавшиеся рядом, с изумлением и ужасом смотрели на разрушения, их сердца били в унисон с гудением сирен, приближающихся к месту трагедии.       Взгляды метались от искореженной машины к раскиданным неподалеку предметам, которые, казалось, сохраняли последние мгновения счастья. Чей-то мобильный телефон, разбитый, но всё ещё издающий тихие звуки, как напоминание о том, что жизнь продолжалась, даже когда всё вокруг крушилось.       Скоро к месту катастрофы стянулись толпы зевак, каждый из которых находил своё объяснение этому безумию. Кто-то шептал о неосторожности, кто-то о роковом стечении обстоятельств. Но в этот момент трагедия оставалась лишь незабываемым мгновением, которое навсегда отпечаталось в сознании каждого свидетеля.       В этой утренней тишине, кто-то решился на последнее испытание. Убийство Ким Джун Ги, главы могучего картеля, стало не просто актом насилия, но и детонатором, который запустил цепь событий, способных изменить судьбы многих. Город захлестнули слухи о кровавой расправе: одни шептали о предательстве, другие намекали на старые обиды, вырывающиеся на поверхность, словно тёмные тайны.       Слухи о смерти Ким Джун Ги быстрее разлетелись, чем пуля, выпущенная из орудия. Каждый, кто когда-либо пересекал его путь, теперь закусывал губы от страха и ожидания.       Убийство Ким Джун Ги, главы могучего картеля, стало шоком не только для его семьи, но и для всей криминальной сети. Никто не ожидал, что его жизнь, насыщенная паранойей и жестокостью, закончится так внезапно.

***

      Его сын, Ким Тэхён, с мрачным выражением на лице, восседал на краю своего кресла, обдумывая последствия этого акта предательства. Он всегда знал, что мир, в котором они жили, полон опасностей, но смерть отца открыла перед ним врата нового, неизведанного пути.       Ким Тэхен был одарён не только умом, но и непреклонной волей. Он пришёл к пониманию, что теперь ему предстояло взять на себя бремя управления картелем, даже если это означало вступление в войну против бывших союзников. Каждый шаг требовал осторожности; теперь он был не просто сыном, но и наследником империи, построенной на страхе и уважении. Внутри него вспыхнула решимость: он восстановит честь своей семьи, и никакие заговоры не смогут помешать ему сделать это. Время мщения приближалось, и его сердце, полное горя, уже задавало вопросы: кто посмел поднять руку на самого Ким Джун Ги?       Смерть отца обрушила его с небес на землю, напоминая о том, насколько жесток мир, в котором правят картели. Здесь чувства становились роскошью, способной обернуться страшными последствиями. Каждое мгновение, когда он осмеливался позволить себе слабость, казалось, угрожало разрушить его мир, ведь всего одна ошибка могла лишить его близких и любимых жизни, разрывая сердце изнутри.       Оглядевшись вокруг, он осознал: в этом безжалостном мире выживали лишь те, кто умел прятать свои чувства, словно драгоценные камни в карманах, чтобы не спугнуть хищников.

***

      Чонгук переступил порог дома и направился в гостиную. Мягкий свет лампы окутывал комнату тёплым светом, но Тэхёна нигде не было видно.       Сделав шаг вперёд, он заметил ботинок, выглядывающий из-за дивана, его поверхность отражала свет, словно зеркало. Затем в воздухе появилась тонкая струйка дыма, наполняя пространство нежным ароматом вишни и ментола. Он сделал ещё шаг вперёд, и взору его предстал Тэхён.       Тот был облачен в брюки цвета латте и чёрную рубашку, верхние пуговицы которой, расстëгнутые, открывали ключицы с медовым отливом кожи. Он сидел на полу, правая нога вытянута, а левая, согнутая в колене, служила опорой для его руки. В другой руке покоилась бутылка изысканного виски. Между тонкими, изящными пальцами дымилась сигарета — шоколадного оттенка с золотистым фильтром, словно завершающая образ элегантной небрежности.       Чонгук замер на мгновение, его взгляд скользнул по фигуре Тэхёна, словно пытаясь запечатлеть каждую деталь. Воздух вокруг был пропитан ароматом табака и лёгким шлейфом виски, создавая атмосферу, одновременно расслабленную и напряженную. Тэхён поднял глаза, его взгляд встретился с Чонгуком, и в уголках его губ дрогнула едва заметная улыбка. — Тэ, я уже в курсе. Ты как? — Спросил Чонгук, не смущаясь, шагнул ближе, опустился на пол напротив. Его движения были плавными, словно он боялся нарушить хрупкую гармонию момента. — А сам как думаешь? — Вопросом на вопрос ответил он, его голос звучал уверенно, но в глазах читалась боль от потери, небольшое количество алкоголя и что–то ещё, что Чонгук не понимал.       Омега протянул ему бутылку, их пальцы едва коснулись друг друга, и в этом мимолетном прикосновении было столько невысказанного. Чонгук не знал как себя вести в данном случае, он понимал, что Тэ сейчас нужна просто поддержка. Плечо, в которое возможно он захочет выплакаться. — Я могу тебе чем-то помочь? — Прошептал альфа.       Тэ лишь усмехнулся, откинув голову назад, его взгляд устремился в потолок, словно он искал ответы в пустоте. — Помочь? — Протянул Тэхён, его голос звучал тихо, почти задумчиво. — Наверно найти тех ублюдков, которые посмели это сотворить.       Чон задумался, его взгляд не отрывался от него. — Конечно, — произнёс он, и в его словах была непоколебимая уверенность.       Тэ опустил глаза, его губы снова дрогнули в улыбке, но на этот раз она была грустной.       Альфа почувствовал, как напряжение в комнате сгущалось, словно туман, окутывающий их обоих. Он взял бутылку виски, сделал глоток, ощущая, как тепло разливалось по телу, но это не могло заглушить тревогу, пульсирующую в груди. Тэ затянулся сигаретой, дым медленно растворялся в воздухе, создавая призрачные узоры. — Мы найдем их, — сказал Чонгук, его голос был твёрдым, но в нём звучала нотка мягкости. — Ты не один.       Омега кивнул, его пальцы сжали сигарету так, что костяшки побелели. Он снова посмотрел на Чонгука, и в его глазах мелькнула искра благодарности, смешанной с горечью. — Спасибо, — прошептал он, его голос был едва слышен. — Можешь… — начал Тэ, но голос предательски дёрнулся, — останься сейчас со мной.       Сначала Чонгука поразило это: сильный омега, каким он всегда был, теперь предстал перед ним в образе уязвимого щенка, обуреваемого нежностью и беззащитностью. В его глазах читалась тревога и боль, и лёгкая дрожь поднималась вдоль спины, словно он искал укрытие в тепле. Появилось неодолимое желание обнять. Его хрупкое существо требовало заботы и защиты, и Чонгук, привыкший быть опорой, вдруг оказался затянут в паутину эмоций, которые вызывали трепет в его груди. Он хотел закрыть мир снаружи, прижать к себе это живое создание — испытывающее боль.       Чонгук протянул руку, осторожно положив её на плечо Тэхёна. Тот не отстранился, лишь закрыл глаза, словно пытаясь удержать себя от того, чтобы не рассыпаться на части.       Альфа почувствовал, как его пальцы слегка дрожали, но он не убрал руку. Тепло Тэ сквозь тонкую ткань рубашки казалось хрупким, как будто он мог рассыпаться от одного неосторожного движения. Он хотел сказать что-то ещё, что-то, что могло бы развеять эту тяжесть, но слова застряли в горле. Вместо этого он просто сжал его плечо чуть сильнее, надеясь, что это передаст то, что он не мог выразить.       Тот медленно открыл глаза, его взгляд встретился с Чонгуком, и в нём читалась смесь благодарности и боли. Он кивнул, словно понимая то, что не было сказано вслух, и его губы дрогнули в слабой попытке улыбнуться. Чон почувствовал, как что-то внутри него сжалось, но он не отвёл взгляда, продолжая держать руку на плече. — Я здесь, — тихо произнёс он, и его голос звучал тверже, чем он ожидал. — Я никуда не уйду.       Тэ вздохнул, его дыхание было неровным, но он, казалось, немного расслабился. Он подвинулся вперёд, опершись лбом на плечо Чонгука, и тот почувствовал, как его сердце забилось быстрее. Лёгкое удивление коснулось его — дерзкий, привыкший к независимости Тэхён редко позволял себе такую уязвимость. Но сейчас Чон понимал: ему нужно было это — его присутствие, его тепло.       Чонгук обнял его, осторожно, как будто боялся, что он может исчезнуть, если он прижмёт его слишком сильно. Омега замер, его тело словно растворилось в этом объятии, став частью чего-то большего, чем он сам. Его дыхание, всё ещё неровное, постепенно выравнивалось, будто Чонгук своим присутствием сглаживал все острые углы его души. Он не говорил ни слова, но в этом молчании было больше понимания, чем в любых словах. Чонгук чувствовал, как напряжение медленно покидало его, как тот начал расслабляться, доверяя ему свою тяжесть.       Рука альфы нежно легла на спину, пальцы слегка сжали ткань его одежды, будто пытаясь удержать его в этом моменте. Он знал, что именно привело Тэхёна к такому состоянию. Важно было только то, что он здесь, рядом, и что омега позволил ему быть рядом.       Тишина между ними была тёплой, почти осязаемой. Чонгук закрыл глаза, чувствуя, как их дыхание синхронизировалось, как будто они стали одним целым. Он не хотел отпускать его, но знал, что рано или поздно этот момент закончится. Однако сейчас он был здесь, и этого было достаточно. — Спасибо, — снова прошептал Тэ, и его голос был чуть громче, но всё ещё дрожал. Чонгук ничего не ответил, просто продолжал держать его, зная, что иногда молчание — это всё, что нужно. — Знаешь, — первым нарушил тишину Тэхён, — я не хотел быть таким. — Он прижался к шее альфы, вдыхая его аромат, который нежным теплом разливался по его телу. Он понимал, что уже потерян, прикован к нему с того самого дня в его комнате, когда Чонгук щедро расточал свои феромоны. Но он пытался подавить эти чувства. Ведь они просто не могли быть вместе. — Отец настаивал, чтобы меня воспитывали как альфу. Как единственного наследника, которому он передаст свой пост. Пойми, во мне заложено лишь желание взять, но никак не отдать. В этом и заключается вся моя сущность. Но знаешь, иногда так хочется просто сильного и надежного плеча. Ведь как ни расти альфу, омега во мне никуда не исчез. И хотя я самодостаточен и умею постоять за себя, иногда мне необходимо быть слабым, знать, что есть кто-то, кто поддержит и поможет. И как бы ни казалась наша реальность сейчас, я нуждаюсь в тебе, Чонгук. Целиком и полностью хочу, чтобы ты стал моим. Но я не могу заставлять тебя, не в силах требовать чего-то большего. Эти страхи и сомнения — лишь мои тараканы в голове. — Он вздохнул глубоко, отстраняясь и не поднимая взгляда на него.       Чонгук никак не ожидал таких откровений от омеги. Всегда сильный и властный, дерзкий и острый на язык, он сейчас казался совершенно потерянным. Его обычно уверенный взгляд был потухшим, а голос, обычно звучный и властный, дрожал, словно тонкая нить, готовая оборваться. В его словах, обычно отточенных и резких, теперь слышалась неуверенность, словно он впервые позволил себе быть уязвимым. Чонгук почувствовал, как что-то внутри него сжалось, будто он невольно стал свидетелем того, что Тэ тщательно скрывал за маской непоколебимости. В этом моменте он увидел не того, кого привык знать, а человека, который, несмотря на всю свою силу, оказался способен на искренность, которая трогала до глубины души.       Он молчал, не зная, как реагировать. Его сердце билось чаще, а мысли путались, пытаясь найти подходящие слова. Он привык видеть Тэ как опору, как человека, который всегда знал, что делать, и никогда не показывал слабости. Но сейчас перед ним стоял кто-то другой — кто-то, кто нуждался в поддержке, в понимании.       Он протянул руку, осторожно коснувшись его щеки, словно боясь спугнуть хрупкий момент. — Я не собираюсь тебя менять, — наконец произнёс Чонгук, его голос был мягким, но решительным. — Ты можешь быть тем, кем хочешь, и мне это не важно. Для меня ты просто… ты. — Он придвинулся ближе, и на его лице появился лёгкий намёк на улыбку. — И если тебе нужно быть слабым, я здесь. Всегда.       И он оказался прав в своих словах: действительно, ему стало безразлично, кто такой Тэхён, его предпочтения и желания. Он давно уже погрузился в него, растворился в его мире и, возможно, смирился с собственным выбором. Каждый миг, проведённый рядом с ним, наполнял его душу сложными эмоциями; любви, которая напоминала порой бурю, а иногда — тихий шёпот. Он принял то, что стало его частью, и в этом единении нашёл покой, хотя внешние обстоятельства оставались неизменными. И в этом смирении заключалась его сила — дар полной отдачи без остатка.       Тэхён в замешательстве приподнял голову, встретив тёплый взгляд Чонгука. Он не ожидал такой реакции, но эти слова растопили его внутренние преграды. Он замер, почувствовав тепло ладони Чонгука на своей щеке. Его сердце, обычно скованное железной волей, дрогнуло, словно лёд, начавший таять под первыми лучами весеннего солнца.       Чонгук, словно движимый инстинктом или, быть может, озарённый внезапным откровением, притянул оиегу ближе к себе и с осторожностью, будто пробуя, коснулся его нежных губ. Он не спешил, не поддавался безумному порыву страсти, а терпеливо ждал, когда Тэ ответит на его ласки. Ведь он и сам уже давно растворился в нём, но его внутренний альфа, привыкший к устоям поведения — альфы и омеги, не мог понять, что суть не в том, кто над кем, а в чувствах, которые связывали их сердца. — Нет, Чонгук, прости, — он оторвался от его мягких губ, прервав поцелуй, на который так и не смог ответить. — Я не могу. Ты не дашь мне того, чего я так безумно жажду. И уступить я пока не готов. Мне нужно время. — Он схватил бутылку и сделал глубокий глоток, огонь алкоголя обжёг горло, проникнув в самое нутро. Поднявшись, он направился в свою комнату, оставив Чонгука наедине с его мыслями, тяжёлыми, как ночь за окном.       Он остался стоять в тишине, его сердце сжималось от неопределенности. Слова Тэхёна, полные уязвимости, звенели в его ушах, но теперь, как будто тени сомнений закружились вокруг него.       Его сердце разрывалось от безумного желания быть с омегой, его разум кружился в вихре мыслей. Он медленно приходил к осознанию, что готов уступить Тэ, отдаться ему, как река покорялась течению. Готовность подчиниться охватила его, словно тёплый плед, обнимающий тело в холодную ночь, вся надежда сосредоточена на возвращении устойчивого равновесия в мир его омеги. Ему не страшны ни стыд, ни страх; лишь бы снова обрести гармонию, вновь восставить тот идеальный баланс, где он и Тэхён были бы едины, где их сердца бились в унисон. В этом стремлении к единству он не видел преград, и, взяв себя в руки, решился уступить непреодолимому желанию.       Тишина комнаты давила на него, и он вздохнул, понимая, что не может просто сидеть и ждать. Он встал, полной решимости, зная, что действовать нужно было, даже если это означало встретиться с уязвимыми чувствами обоих.       Он стремительно направился в комнату, где, под струями воды, смывал остатки своей неуверенности. Влажные капли обнимали его тело, создавая иллюзию лёгкости, даря ощущение обновления и освобождения. Душ наполнял его энергией, словно бы заливая светом его внутренний мир. С каждым вдохом он вбирал в себя способствующую жизнь силу, намереваясь оставить позади всё, что мешало ему быть истинным.       Чонгук подошёл к двери, его рука медленно потянулась к ручке. Сердце колотилось так, будто хотело вырваться на свободу. Он знал, что открывая эту дверь, он не просто вступает в пространство, где находился Тэхён, но и вступает в мир, где стирались все законы и границы, освобождая их и обнажая истинные чувства друг перед другом. Он готов был склонить колено. И это не была слабость; это был ответ на вопрос, который терзал его долгое время: кто есть для него этот омега? Его. Только его. Его омега.       Он глубоко вдохнул, стараясь собрать всю смелость, что у него осталась.