Набор АУ-шек по слову пацана.

Дождь лил стеной. Крупные капли попадающие на хрупкое стекло издавали громкий, но успокаивающий звук, пока не начало лить как из ведра. Ты сидела за письменным столом, готовясь к экзаменам в институте. Пальцы нервно постукивали по потёртому столу, когда мысли терялись и связывались в мертвые узлы. Этот дождливый день стал олицетворением твоего состояния. Дело было в том, что Кощей, окутанный яростью, наговорил куча всего. В конечном итоге: произошла ссора. По тренажерке полетели хрустальные пепельницы, разбиваясь вдребезги от попадания в стену. Разъяренный крик Кости сводил с ума, заставлял волосы стоять дыбом. Ты ушла в слезах и с словами о том, что «ненавидишь», хотя это неправда. Чистая и наглая ложь. На этот раз стук в окно оказался гораздо сильнее, чем прежде. Ты повернулась к источнику звука, и увидела… Кощея? Он слишком смешно сутулился, держась за деревяшки окна. Второй этаж, чёрт возьми! Откуда он взялся? Не раздумывая, ты быстро открыла окно, впуская его внутрь, ибо боялась, что он может упасть. Кажется, здравый смысл был прежде всего. Даже разбитого сердца и упрямого разума, что отказывался прощать. Но делать уже было нечего. Ты принципиально надула губы и отвернулась так же быстро, как повернулась. В то время как Кощей в спешке закрывает окно — слышится глухой стук каплей в пол. Кажется он оставит за собой большую лужу, которую придется убирать. Ты зажмурилась, убирая мысли. Кто думает о таком, когда в твою комнату через окно залезает парень? Даже если кудрявые волосы слиплись и прилипли к такому же мокрому лбу — Костя всё так же выглядел красиво. Когда он снял мокрый; черный, как его сердце, по его словам, до встречи с тобой — кинул одежду на пол, будто не задумываясь что будет дальше. Ты шикнула, чтобы мать не услышала посторонние звуки. — Чего припёрся? — хоть и чувства окатывали приятной волной в животе — упрямство взяло вверх. Сейчас, стоя в одном кружевном топе, спиной к парню, что был в разы больше тебя — казалось, что ты совсем маленькая. Хватает же духу так дерзить. — Ну, не дуйся, — прошептал он своим баритонном голосом, от которого таяли все. Но не ты. Не сейчас и не здесь. — Знаешь, это как-то неприлично, — всё ещё не поворачиваясь к нему, будто устроив бойкот — ты бросила взгляд на свои длинные, потёртые штаны и голые плечи. Кто ж знает что у него на уме. Хотя громкий звук дождя не прекращался, сейчас казалось, что вокруг тишина, и ты четко слышала как он дышит. Чувствовала как оглядывается по сторонам, оценивая комнату, будто ища укромное местечко. Всё вокруг будто окунулось в тишину, и только его томный голос и судорожные вздохи из-за холода — были громкими. Самыми громкими. — Поболтай ты мне ещё, — хмыкнул он в своей манере. Даже тут успевал подшучивать. — Даже не посмотришь на меня? — парень вдруг стал серьезнее. Сделал поступь, подходя ближе, тем самым заставляя тысячи мурашек пробудиться. Ты дёрнулась, но не двинулась с места. Не повернешься. Ни за что. Захочет — нарушит свои «пацанские» законы и попросит… прощения? Да, точно. — Уходи, Кощей, — бросила ты со спины, но почувствовав чужие пальцы на плечах — замерла. Руки парня всё ещё были мокрыми и холодными. Такое прикосновение, почему-то, заставляло сердце пылать и тело гореть. Пальцы плотно обхватили небольшую кожицу, массируя. Неожиданный вдох сорвался со рта. Его касание — огонь. Он — что-то между холодного льда и жаркого огня. Это не давало покоя. Ты обернулась, тем самым сбрасывая его руки. Вот теперь вы лицом к лицу. Ты можешь разглядеть ссадины и царапины, которые почти прошли, даже несколько свежих ран. Но почему-то ему всё это шло. Даже лежащие, как солома, волосы. Наверное, из-за дождя? Но всё равно, в нём был невероятный шарм. — Посмотрела, и? Я должна была понять мирскую истину? Язвила ты знатно, умела ведь. Удивительно то, как Костя мог терпеть такое, ведь тот никогда так не делал. Он мужчина — он глава. Никто не смеет перечить ему. Будет так, как он хочет. Но почему то эти правила не действовали на тебя. Кощей сам не понимал почему. — Мы были неправы. Я не могу от твоего молчания… От того, что ты отстраняешься. Убегаешь от моих прикосновений. Давай завязывать, а? Видит Бог, не могу! — кудрявый раскрыл ладони и начал ими двигать. Так много эмоции, что одними словами не обойтись. Ты вновь шикнула. Узнает мама или папа — прибьют обоих. Мы. Он не умел признавать свою вину. Ни за что на свете не примет. Кощей гордый. Он всегда прав. Ты нахмурила брови, глядя на его беспорядочно лежащие волосы, а потом и на глаза, что будто сжирали. Ты сумела остановить себя на этом. Не хотелось смотреть на его губы. Знала, что не удержишься. Слишком любишь, даже если «ненавидишь». Да и он не из робких: поймает твои глаза на своих губах — поцелует. Он даже не станет задумываться: стоит ли? Конечно стоит. — Ты думаешь мне легко? — выдохнула. Глаза забегали по полу, лишь бы не встречаться с его. — Тогда давай забудем, прошу, а? Ну? — не унимался парень, подходя ближе. Ты не против. Лишь стоишь, прикусываешь нижнюю губу, пока его крепкие руки схватывают тебя за плечо. — Западло сказать «прости»? — поднимаешь глаза, смахивая одинокую слезинку. Ещё одного абьюзера ты не потянешь. Отца хватило. — Ты же знаешь… Меня по другому воспитывали, — Его глаза судорожно забегали, но он был прав. Его учили по другому. Киваешь. Молча, будто смерившись с этим. — Ты мне дорога, — вдруг вырывается у него, когда тот убирает руки. — Была бы не дорога — не пришел бы к тебе в дождь, ночью. Промокший, как псина у дороги, — ухмылка. Твои губы тоже дернулись в полуулыбке. Да. Он был честен. И ты это знала. — Ладно уж, — опустив глаза, ты отступила на пару шагов. — садись на кровать. Только аккуратнее. Не замарай мне всё! — спохватилась ты, дёргая руками. — Не знаю устроит ли это тебя, но ты будешь сидеть и смотреть как я готовлюсь к экзамену. Он хмыкает. Ухмылка сама по себе появляется на его лице. — Обижаешь, это ж мой фетиш. — Придурок! Тихий смех разносится по комнате под стуки дождя за окном. И теперь вновь тепло и хорошо.