Я всегда готова к тому, чтобы Мэва меня взял!

      Горячо.       — М-мэва…       Большие ладони с незнакомой нежностью очерчивали фигуру и скользили ниже, пальцами зарываясь в половые складки и выбивая стон; нужно быть тише. Донрён прикрыла рукой рот, запрокидывая голову. Её тело дрожало от наполняющего её жара, такого незнакомого, но волнующего. Ещё больше, теснее, глубже…       Принять Мэва.       — Дон… рён?..       С опоздание, с ужасно большим запозданием, Донрён отпустила иллюзию охватывающего её жара и больших рук, ласкающих её с нежностью; на смену пришёл холод ужаса.       «Удовлетворять себя, когда есть наш Бог, это предательство».       Это предательство Мэва.       Когда дверь начала закрываться, Донрён рванула вперёд, хватаясь изо все сил за белую форму. Чхон Мён вздрогнул, когда она резко прохрипела:       — Это не то!.. Я не…       «Да что это с ней?»       Это было ошибкой Чхон Мёна ворваться к кому-то утром — особенно к девушке — без стука. Верно, Донрён не была даосом, поэтому в её действиях, возможно, не было ничего особенного… Но откуда такой страх? Чхон Мёна очень раздражало то, что она выбежала из павильона прямо на улицу с обнажёнными ногам. Когда дрожащие от возбуждения ноги дрогнули, подгинаясь, Чхон Мён испуганно придержал её за спину.       «Бестолочь».       — Я… я же сказала, что всегда готова… и Мэва не нужно тратить время…       — Да помолчи ты уже, — рыкнул Чхон Мён, но увидев ужасное состояние Донрён, сказал чуть мягче. — Давай сначала зайдём внутрь.       Даже после того, как он усадил Донрён на кровать, он не мог до неё достучаться. Казалось, ещё немного и у неё случится отклонение ци от шока. Она бормотала несвязный бред:       — Там довольно много крови… Мэва же не нравится кровь?..       — Всё в порядке.       Чхон Мён не знал, как успокаивать людей, но когда был юн, сахён обнимал его. Эти объятия были слишком грубыми, чтобы кого-то успокоить, и Чхон Мён это быстро понял, стараясь привести Донрён в чувства словами.       — Всё в порядке… Донрён, успокойся. Донрён!       — Эта последователь признаёт свой… п-проступок… это… это не то… я не…       «Что с Им нуним?..»       «Скоро мы её увидим. Не волнуйся, Донрён-а… глава сказал, что наказание за предательство будет прилюдным».       Даже не осознавая себя, девушки всё равно пытались облегчить свою жизнь, будучи партнёром Чхон Ма. После того как их разрывали изнутри, а кровь использовали, как смазку, они стали растягивать себя, будучи всегда готовыми. Когда они знали заранее, что к ним сегодня придут, напивались до беспамятства. Даже полностью преданные своему Богу, они просто не могли пережить шока.              Крики её нуним от сдираемой плоти всё ещё стояли в её ушах, устрашая. Но боль от внезапного проникновения была хуже, чем страх перед наказанием…       — Донрёни!       Проморгавшись, Донрён поняла, что густой поток чужой ци просачивался в её тело, устаканивая её собственную, разбушевавшуюся. Медленно, едва осознавая себя, она задрала голову, бормоча:       — Это… Чхон Мён…       — Да, правильно, — Чхон Мён вздохнул. Он не знал почему, но только в такие беспамятные моменты она наконец зовёт его по имени, а не титулу.       — Я… — Донрён медленно опустила голову обратно, смотря на свои обнажённые ноги — влажные ноги — и закрыла лицо руками. — Кажется, я показала себя не с лучшей стороны, да? Это не то, о чём ты мог подумать.       Чхон Мён вздохнул.       — Не нужно объясняться. Твои личные дела никого не должны заботить.       — Нет! Не то, — Донрён вновь лихорадочно схватила белый рукав, судорожно пытаясь объяснить. — Всем телом и душой эта последователь предана Мэва. Просто… п-просто я не смогу выдержать ещё раз… даже ради Мэва…       Она не могла кричать, только комкать простыни, кусая губы. Ей нельзя было думать, чтобы это поскорее закончилось, ведь это неуважение; но она думала. Она пролежала с горячкой две недели, не чувствуя собственного тела, лишь эту боль, вспоминая лишь эти алые глаза.       — Если я выпью, тогда всё будет хорошо… Я буду довольно тихой…       — Да что ты несёшь…       Чхон Мён схватил её за плечи, холодея телом; он понял. Донрён редко говорила о жизни в магё, о жизни до того, как стала Епископом, потому что боялась это вспоминать, боялась получить взгляд презрения. Она столько раз совершенствовалась с Ним, что Его ци стала, как своя собственная; она так долго была с Ним, что выучила все его привычки; Он так долго ей владел, что она до сих пор боится называть Его имя вслух.       Руки Чхон Мёна дрожали от гнева, но он старался его подавить. Хотя бы ради Донрён.       — Тебе не нужно этого делать. Я не коснусь Донрён, — так он сказал.       Но это не то, чего она хотела.       — Нет, если это Мэва. Нет… если это Чхон Мён, то всё хорошо.       Она хотела, чтобы Чхон Мён её касался; она хотела, чтобы Чхон Мён вошёл в неё; она хотела почувствовать что-то, кроме Него.       — Пожалуйста.       Это была её искренняя просьба.

***

      Большие руки не были такими нежными, как она представляла, но они двигались осторожно, с опаской. Запрокинув голову, Донрён пыталась подавить вылетающие изо рта звуки, когда её грудь ласкали языком; сосок прикусывали зубами, оттягивая, посасывая, облизывая, вновь оттягивая… Она не думала, что с грудью можно было сделать так много.       — Не нужно закрывать рот, — Донрён не могла смотреть на это лицо, на это пошлое лицо Чхон Мёна, что совсем недавно ласкал её грудь ртом, но соблазн был слишком велик. — Дай мне услышать твой голос, Донрёни.       Когда его руки скользнули ниже, с живота, касаясь бёдер, она не выдержала:       — Н-не там…       — Больно?       Чхон Мён остановился, ожидая её ответа; всё это было так незнакомо. Донрён ждала, чтобы её просто взяли, и если бы это был Чхон Мён, она знала, что он был бы аккуратен с ней. Но она не думала, что от этого можно получить удовольствие; так много удовольствия.       Переведя дыхание, Донрён пробормотала:       — Нет… слишком хорошо.       Внутреннюю сторону её бёдер покусывали, оставляли засосы, заставляя выгибаться в спине и стонать, кричать так громко, насколько она могла. Её ноги разъезжались и дрожали, слабея, но их продолжала удерживать на месте сильная хватка рук.       Когда член коснулся отверстия, входя, Донрён вцепилась в чужую спину, дрожа от страха и предвкушения. Она чувствовала, как её стенки растягиваются, это было неприятно… но не больно. Её губ касались, лаская, покусывая, рыча в них, когда стенки сжимались слишком сильно, сдавливая член.       — Мн… Ч-чхо-ах…       Её энергия инь отвергала такую незнакомую ян, но Донрён тянулась ближе, втягивая чужой член в себя, насаживаясь до предела, надеясь взять всего Чхон Мёна.       Когда бурный поток энергии ян проник в её тело, она думала, что так можно и вознестись.       «Так горячо».       Горячая жидкость вытекала из её промежности, и то была не кровь. А когда дымка спала с глаз, она видела нежно-сливовый взгляд.       — Донрёни, — промямлил Чхон Мён. — Ты уже можешь отпустить мои волосы.       — Нет.       — Ха?..       Донрён дурачилась, слыша лишь недовольное бурчание в ответ. Она точно не отпустит его.