Выход воспрещён

      — Пуш, ты чего опять дуешься? Ну уступи Мише эту песню, пусть он с ней выступает, что тебе жалко?       — Мах, а я буду просто стоять, а точнее сидеть, на концерте? По долям уже почти две трети времени. Он пишет музыку — он исполняет, я пишу музыку — он тоже поёт.       — Раньше тебя это не напрягало. Почти всегда всё наполовину твоё.       — Так тогда мы нормально обсуждали альбомы. А не делили на твои песни и мои песни, и здесь ты не пой. Нужно проще и меньше слов, чтобы учить не надо было.       — Обычный творческий процесс.       — Нет, Маха, сейчас всё по-другому. Скоро начнутся профессиональные поэты и композиторы. Он ведь к этому со своим интересом к театру и идёт.       — Тебя тоже, Пуш, раньше к актёрству тянуло.       — Наигрался я уже. В клипах. Да и вообще. Сначала он дизайнеров со стороны пригласил, теперь оркестр. А нас куда? На помойку? Только у тебя профильное образование и есть.       — Так ты из-за оформления переживаешь, да? Ну так сказал бы, что против. Что не только штамп шута там хочешь. Твой бы рисунок дизайнеры стилизовали под фреску или авангард.       — Примитивизм. Анри Руссо, Мария Примаченко.       — Саня, ты хоть не добавляй. Не видишь, что человек расстроился.       — А что я? Я как раз поддерживаю. В своём стиле Андрюха работает. Наивные пёстрые размалёв… Мышь, ты чего дерёшься?       — Это ты в своём стиле, Саня. Просто замолкни.       — Ну да, так и не выучился я на художника. Но мы же всегда пытались своими силами по творчеству всё делать, а теперь со стороны привлекаем людей. Так и до продюсера, блин, дорастём.       — Ну были же альбомы, где ты не делал обложек. Опыта не было, не успевал…       — Скоро у меня в любой лаже опыт будет. Вот именно, не успевал, а не изначально меня отстранили.       — Андрей! Куда ты?       — Да пусть идёт, Маша. Увидел меня — и бежать сразу. Давай, Князев! Вали, прячься в свою каморку! Единоличник! Барин нашёлся.       — Миша! Ну ты тоже, конечно! Это кто ещё из вас барин. Сам его в костюм переодел.       — Велика тяжесть рубашку застегнуть.       — А ты военную форму долго носил?       — Что ты мелешь, Поручик? Причём тут армия к костюму?       — Да так, полтора года, он может и протянет. Но на контракт подписываться не будет.       — Сбрендил ты, что ли? Завязывай с грибами, или что ты там жрёшь? Кислоту?       — А можно и в дурку отъехать. Там приятненько, ты же помнишь, Гаврила? Весёлая компания, вежливые врачи, шикарные запахи, аппетитная еда…       — Шур, я сейчас вломлю тебе точно. От пиджака у него крыша потечёт? Так пусть тогда эта проблемная фиалка в другой клумбе обитает.       — Галстук нужно обязательно. По дресс-коду. Иначе недостаточно культово. В смысле, зампред тебе башку открутит, если ты так к клиентам выйдешь. Лицо компании должно быть идеальным.       — Яша, а с тобой-то что произошло?       — Вспомнилось, как я на собеседовании был. В офис, на серьёзную работу.       — Да идите вы все, я курить на улицу. Кто… Ну и хрен с вами, лучше здесь сидите. Я от вас проветрюсь.       — Я так понимаю, злая белочка не к одной мне приходила.       — Маха, ты ж не пьёшь. Откуда у тебя горячка?       — Яш. Вот тебя же вряд ли так дресс-код и вопросы по резюме напрягли? Может, ты на самом деле кого-то увидел?       — Ну и вопросы тоже. «Согласны ли вы вступить в серое братство? Как вырастить из себя вожака?» По три раза всё приходилось повторять. Б..... А я даже не задумался раньше на этот счёт. Ну бородатый мужик со странными манерами. Но он мне, кстати, потом ещё пару раз настойчиво звонил. Даже на разряженный телефон. Особенно, когда мы сомневались, садиться ли в тот разбившийся самолёт.       — А ты, Саня, что расскажешь?       — Он страшных мертвецов видит. У него и жуткие фантазии скучные. То ли детские комплексы, то ли опять же травматические детские воспоминания. А может, к нему вообще пьяная невеста двух женихов ходит. Тянет-потянет, вытянуть не может.       — Шур, я же не у тебя спросила. Чего ты психологом решил заделаться? И вообще. Кроме нас двоих, только до Яши дошло, о чём я?       — До меня, Мах, тоже не сильно, если честно. Только то, что я иногда не в себе бываю.       — Ладно, короче. Помните, я хотела к мужу в Америку уехать, пока он в Питер не вернулся?       — Ну смутно. Я скорее запомнил, как мы дважды пытались спешно скрипачей выцепить на твои декреты.       — Вот вы, Яш, свинтусы. Да я в них меньше времени провела, чем Пор в армии.       — У меня замполит палачом был.       — Чего? Ты как скажешь, Поручик, реально крыша поедет.       — Я серьёзно, Яша. Вызывают тебя пропесочить. Там тебя видели, здесь ты не прав. Ты в отказ, а он такой, я в курсе, что это не ты, я же сам это и сделал.       — А почему… Подожди, ты не хотел возвращаться в группу?       — Ну были мысли, что не перспективное это занятие. А с политруком пообщаешься, и прямо отпускает. Я, Шур, ещё и разборку краем глаза увидел. Или скорее её результат. Когда в бизнес хотел уйти.       — Дай угадаю, пять трупов?       — Не больше, не меньше, Шура. А ты чем поделишься?       — А может, мы Машеньку наконец дослушаем? А то Поручик по жизни всех перебивает. Чего ты не уехала всё-таки?       — Выхожу я, значит, из дома. А там тень мне машет. Думаю, всё крышка, Гордей меня преследует. А это действительно просто без владельца тень. Белочки. Скорее, очень блёклая мультяшка на стене соседнего дома. Ну такая, Пушкинская. С орешками и изумрудами. Но очень злая.       — Это сон ты рассказываешь, Мышь?       — Она настоящая была. То есть в реальном мире. Короче, только я задумаюсь про билеты или как с вами поговорить, так она начинает в меня ветками и своими припасами кидаться или оглушительно цокать. А если глаза закроешь, то кулаком грозит.       — Сказочный грызун-террорист. Тебя, Машка, даже удерживающая магия серьёзным соперником не считает.       — Тебе смешно, Шур. А я к врачу хотела пойти.       — К ветеринару?       — Саня, ты сегодня договоришься. Всех решил похвалить от души?       — Просто бояться мультяшки — это слишком даже для девушки. Отвлеклась от неё и…       — Она никогда не унималась. Вот лёгкий намёк в голове об уходе — и сразу щёлканье, переходящее в писк ультразвука.       — А почему ты тогда решила у неё на поводу пойти? Вдруг это злобное существо, которое хотело помешать твоему безмятежному счастью.       — Она никогда не лезла в мои отношения с мужем. Теперешним. И вообще, Шур, я её видела и до этого. Просто не придала значения.       — Когда?       — Когда ушла от Гордея. Он хотел на меня накинуться, а его как будто кто-то удерживал. Он уши руками зажимал и отмахивался, а у него на руках царапины появлялись. И с того времени до того, как он свалил окончательно, каждый раз, когда он порывался двинуться в мою сторону, что-то невидимое нападало на него и не давало шевельнуться, пока я спокойно не пройду.       — А почему ты думаешь, что это твоя боевая белка, а не его личные демоны?       — Тихое цоканье. На грани слышимости. Ты, Шур, думаешь, что я вру?       — Нет, и у меня есть свой альтернативный театр теней. Правда, мой личный Патронус менее оригинален. Он меня в армии спасал. Да и потом, если по правде. Белочка в пересменку с ним работала. Это всего лишь шут.       — Наш, с руками?       — Ну не совсем. Я его особо и не видел никогда. Слишком мелкий он по размеру. Просто знаю, кто он. Добрейшие мои сослуживцы подошли ко мне с невиннейшими намерениями. Выпить там элитного алкоголя на брудершафт, в картишки партейку раскинуть, слоновокостные шашечки погонять. Милейшее и занимательнейшее совещание, умнейшие аргументы. Были подняты глубочайшие философские темы. Мне сразу захотелось выразить своё искреннее восхищение тактичными собеседниками с помощью эксклюзивной мебели. Продемонстрировать идеальность деревообработки в рамках защиты Отечества. Какие музейные экспонаты они хотели вынести из хранилищ ради почётного посетителя, я, пожалуй, умолчу.       — Балунов, мы сейчас тоже что-нибудь не то вынесем. Ближе к теме.       — Нет, Яша, ты меня дослушаешь. В общем, почти начался офицерский бал. В жанре дабстеп. И вдруг все вокруг заржали, как необузданный табун. Атмосфера из интимной перешла в комическую. На сменившиеся звуки прибежало ответственное начальство. И я тоже притворился, что мне очень смешно. Так мы в больницу и попали. А по дороге в палату я ещё и втихаря полоснул по запястью запрятанной отвёрткой. Меня помариновали, ну и отпустили восвояси в нормальный мир.       — Шур, ты сказал, что он тебя спасал. А ты вон суицид имитировал.       — Я, Машенька, в казарме не собирался притворяться. Домой уже не надеялся вернуться, не то что в группу. Особенно после того, как в драку влез. Это в больнице уже всё стало понарошку. Я считал, что от волшебных таблеток. А сейчас понял, что они не при чём. Здесь магия другого рода. Валяй, Ренегат, твоя страшная история. Стой, потом, Гаврила идёт. Пор, срочно вспоминай самый свой пошлый анекдот.       — Угомонились уже? Где этот монах-отшельник? Репетировать пора, сгоняйте кто-нибудь за ним.       — Миш, а ты сам не хочешь сходить?       — Ну без него, так без него. На звук придёт.       — Как змея к заклинателю?       — Саня, блин!       — Змея, змея, Ренегат. Я на месте, Михаил Юрьевич. Командуйте парадом.       — Б…., Князев, тебе совсем башню сорвало? Нашёл, что в стену кинуть. Нервишки подлечи. Ты вон Машу чуть осколками не задел.       — Прости, Мах. Надо было в Яшу целиться. Или во владельца чудо-аппарата.       — Ты хоть помнишь, сколько эта трубка стоит?       — Все деньги с кошельком. Я пять раз тебя, Саня, просил выключить музыку. На, забирай мой, только симку достань. Вместе покупали, такой же.       — А ты с чем будешь?       — Со спокойным сердцем. Если ты опять не вздумаешь врубить какую-нибудь фигню. Тогда и ты будешь временно недоступен.       — Поручик, что ты лицом за кульбиты выделываешь? Так, все слушаем текст: Вот опять не сложилась картинка. Предо мною стоит невидимка. Ни костей, ни плоти, ни кожи. Говорить он не может тоже. Нет потока воздушного срыва, Свет проходит без перелива. Не клубится дыхания дымка. Да ведь это я сам невидимка. Как вам? Нормально для вступления?       — В масонскую ложу?       — В какую, б…., ложу, Князев? Ты же стихи можешь в любой момент забросить опять. Я тренируюсь. Ну что, как? А нет, лучше молчи, пусть ребята отвечают.       — Э, Мих, ну…       — Пуш, ну что ты опять делаешь…       — Молча, так молча, Горшок. Вот такое моё мнение про это произведение. Разорви и выбрось. Я это и продемонстрировал. Тренируйся дальше. А я пойду аранжировки делать. Удачного дня.       — Какая злобная собака его сегодня покусала? Сначала мобильник, потом текст.       — Жучка, Шура. На пару с чёрным котом.       — Поручик?! Ты… А впрочем, ладно, потом поговорим. Без обоих вспыльчивых поэтов.       — Быстро ты, Андрюха, вернулся.       — Меня, Шур, тоже на стихи осенило: О чём ты ведёшь беседу? Я истины не предам. Будучи другом предан, Всё же я жизнь отдам, Как и назначено свыше До моего явления. Совесть в тебе всё тише. Жаждет толпа представления. Скажи мне, Пилат, по чести, Злодей тебе истинный ведом? Если из чувства протеста Снимут с креста соседа. Театрально, Мих? Или ещё не вау? Тогда вот тебе про твоего цирюльника, о котором ты всё думаешь: Жена отравилась от горя, Поруганной честью томима. Прибыл я из-за моря, Местью одной одержимый. Дочка в руках закона Похоти и наживы. Нет во мне Рубикона После каторги лживой. Я режу людей на части, Но некуда спрятать тело. В кресле вы в моей власти, Я парикмахер умелый. Я состою из ада. Нашел бы святых, да где ж те? Вам угощение надо? Что ж с аппетитом ешьте! Достаточно на сегодня текстов? Или мне ещё в ледяной гримёрке посидеть, а, Горшок?       — Такое ощущение, что у вас по-любому всё будет. Но по любви ли, зависит от вас самих.       — Лось, ты сегодня мой кумир. Так уделать наших лидеров коротким рассказом. И момент, и контекст, и подтекст, и главные герои — всё идеально. Слушайте тогда и мои строчки. Это, Гаврила, в продолжение твоего произведения: Я ошибся о теле чужом судя, Не имея ночного зрения. Может, он со мной диалоги ведя, Просто знать не хотел моё мнение. Не учить мне его, стучит сердце-фантом. Пусть же слух мой послужит счётчиком. На прозрачных щеках растекается тон От пощечины. А вот теперь, Реник, нам точно п.....! Надеюсь ты бодрый стипль-чез освоил или уверенный конкур. За коня.       — Стой, Шура, я сейчас лёгкие выплюну. Или сердце.       — Не сачкуй, Ренегат, у тебя длинные ноги. Тебе бежать легче. Ладно, слушай, я думаю, что Поручик и прав, и не прав одновременно.       — Ого, ты и нормально разговаривать умеешь.       — Персонально для тебя могу опять начать витиевато излагать свои мозговые конструкции.       — У нас не так много времени, Балунов.       — Вот и я про то же, Саня. Колись, кто у тебя? И без переспрашиваний обойдись, пожалуйста. У меня шут, у Маши блуждающая тень сказочной белки, у Яши лесник, у Пора — истинный убийца и охотник, видимо на каждую палочку, Пашу спрашивать не буду. Но явно и у него кто-то есть.       — У меня тоже шут в своём роде.       — Смешит до ненормальности?       — Свет на улице вырубает. Правда, в кошмарах он наоборот самый яркий. И едой кидается, как Машина белка. Если у Лёхи засидишься.       — И как это тебе, Реник, помогло?       — Ну не ушёл, как видишь.       — Да нет. Я про другое. Ты же вроде по отцовскому делу собирался заняться. И вдруг спешно вернулся. Недели не прошло.       — Так вырубился свет, я же говорю. Во всём районе, авария на подстанции. А партнёры суеверные оказались, сказали, что на мне порча. И лучше мне находиться от них подальше.       — Это скоморох, Саня. Но действительно близко к шуту. А вот Поручик ошибся. Князева никто не удерживает. Он волен идти, куда хочет. Или даже не хочет.       — Подожди, Балунов. А как же тогда эти срывы и странные реакции? Беснование от незначительных вещей. Прилипчивые мелодии, холод.       — Он просто сам на грани. И его мелочами добивает. Знаешь, когда воду в чайник наливаешь, задумался, и вот она уже хлещет через край. Ты весь в брызгах, майка, штаны, пол мокрые, прибор сразу греться не поставишь, лишнее выплеснуть надо. И ты думаешь, чайку, блин, попил. А у тебя при этом полная раковина грязной посуды. И слив забит. Некуда выливать. И ни полотенца, ни салфетки. И это не первый раз ты так набираешь воду. А каждый день.       — Так а нельзя быть повнимательнее?       — Можно. И до другой раковины дойти. И посуду можно помыть. И попросить кого-нибудь помочь. Но ты уже смертельно устал. Тебе нужен кипяток. И больше ничего. А ты его получить не способен. Утратил автоматические навыки. Проще сдаться и не пить чай вообще.       — Или пойти в кофейню.       — Это следующий шаг. И боюсь, если он его сделает, то и твой скоморох пропадёт. Рухнет граница.       — Но почему тогда мир держит всех, кроме него?       — Я не знаю. И уже сомневаюсь, что мир именно прицельно не даёт уйти из группы. Вернее не только. Просто одна моя ассоциация кажется всё более верной.       — Но наши-то надсмотрщики появлялись, когда мы хотели слиться, даже на уровне фантазий. И он же стопроцентно свалить собирается. Практически присел на дорожку. Все это видят.       — С Гаврилой они на ножах. А тот подсознательно Князя задевает. И я не уверен, что конкретно Горшок распознаёт его вероятный побег. Блажь, капризы, но не решимость. Поэтому это погружение в мир, но не удержание. Андрей и так захлёбывается, а ему ещё водички подливают. Вот тебе мой мир, пожалуйста, подавись. Прямо, как в Князевском вирше.       — А кто самого Горшка держит? Он же явно балансирует около подмостков. Но не решается перейти на сторону Мельпомены.       — Есть у меня вариант, но я его тебе не скажу. Потому что эти двое уже поблизости, я их голоса слышу. Пора делать ноги опять.       — Где эти два кретина подевались? Мы уже до конца коридора добрались.       — Смирись, Миха, в прятки они лучше играют, чем мы в догонялки.       — А я тебе, Князь, про сорок говорил.       — И про тридцать. И про потолок. И про исчерпаемость вдохновения. Как-то ни разу не попал.       — Не все альбомы в точку. Не все песни — хиты.       — Не все смерти неизбежны. Не все уходы необходимы. Не все привычки плохие. Вот…       — Андрюха, я их вижу, погнали!       — Князь, что сдохло в сказочном лесу? Или бесплатный проездной на метро достался? Вовремя и не помятый.       — Дорогу светом озарило. Красный конь, баба-огонь. Хочу, Шура, чтобы ты в своей тетради отметил моё примерное поведение.       — Ну один раз не…       — Ренегат!       — Что, Яша?       — Человек может впервые в жизни мимо отдела со спиртным прошёл, а ты ему настроение портишь.       — Что, Андрей, получилось всё-таки чайник закипятить?       — Саня, ты ещё весь наш разговор ему перескажи. Тайны ты оберегаешь, конечно, как золото настоящий дракон.       — А я смотрю, ребятки, все сегодня моей крови решили попить. Надо в следующий раз чеснок захватить.       — И колбаски тогда не забудь, перекусить бы не мешало. И помидорок посочнее. О, ещё один сияющий явился. Где-то блёсточный завод на пару обокрали?       — Здорово, Шур! Привет, Андрюха! Короче, я песню придумал. И я сегодня не дам никому её порвать. Она хорошая. Я уверен. Вот даже без ваших мнений. Она называется «Грозовые порождения».       — Защитники, Гаврила. Не можешь ты всё-таки без своего личного талисмана.       — Шура, ну вы же даже не слышали. Она про другое совсем. Никак не связана с тем, что ты предполагаешь. Тем более с оберегами.       — Если б ты на пять минут раньше пришёл, то понял, что связана. А удачно мы тогда пробежались. Всё, навсегда закрыта дверь и для тебя, Андрей. Но поздравляю с приобретением. Играй, Миш, про своего небесного всадника, мы готовы.