Зимняя прогулка

Тайга. Такая глубокая, тёмная и необъятная. Сейчас она скрыта полупрозрачным, белым полотно, словно невеста, ждующая начала церемонии. Хоть всё и находится в приятном возбуждении от скорого начала церемонии, глубоко в глуши остаётся неуверенность. Глубоко в глуши остаётся снег. Юноша пробирается сквозь тёмные ветки елей и глубокие сугробы. Его лицо похоже на большую, кислую, красную смородину. Ресницы замёрзли на морозе, щёки покраснели, почти задеревенели пальцы через толстую ткань руковиц, но взгляд оставался уверенным. Он блуждал по лесу не просто так. Юноша потерялся, в погоне за сбежавшим жеребёнком он даже не заметил, как перестал узнавать тайгу. Осознав всю ситуацию молодой человек растерялся и потерял жеребёнка из виду. Решив дальше идти по следам жеребёнка юноша продолжил идти в глубь тайги. Он вернётся по собственным следам. В этом он уверен. *** В глазах уже начало плыть. Куда же запропастился этот жеребёнок?! Может стоит оставить эту идею и вернуться к остальному табуну? Наверняка жеребёнок уже не вернётся, а если юноша пойдёт дальше, то точно станет вторым пропавшим. Да, стоит вернуться. — Что?.. Подняв взгляд вперёд юноша остолбенел. Бурый медведь яростно разрывал плоть жеребёнка. Жеребёнок ещё был в сознании. Юношу как током ударило, взгляд стал ярче, а отмороженные конечности перестали казаться такими тяжёлыми. Шатун прямо перед ним. Паника накрыла его. Он знал каково это, быть не в состоянии помочь себе сбежать. Надо уходить, тихо и без промедлений. *** Глаза слезятся от холода, ветра и жуткой усталости, ноги уже не держат, а дыхание сорвалось уже на 16 выдохе. Юноша бежит уже достаточно долго. Медведь заметил его. Медведь преследовал. Чёрт, где же он сейчас?! Жутко бежать от чего-то, не зная преследует ли оно тебя. Бух. Юноша лежал лицом в снегу тяжело дыша. Щёки были настолько красными, что казалось, будто они разорваны в клочья и сейчас изливались кровью. Ноги обмякли и начали болеть так сильно, словно были поломаны молотком. Руки и тело казались жутко тяжелыми мешками с кирпичами. Он больше не может бежать. Как и ожидалось, шагов не было слышно. Юноша устал… *** — Мммм… — Очнулся наконец… Девушка с чёрными волосами сидела за столом и что-то усиленно писала. — Айгылаана? Ух… — Не дёргайся, все конечности себе отморозил. Совсем уже взбрендил, почему в лес побежал? А если бы какого-нибудь шатуна встретил или волка? — Встретил… –… — Чего?.. Кого?! — Шатуна, он жеребёнка съел. — Вот же. *** Солнце село за горизонт. Улицы стали темными и никакая любовь к ночи не могла сделать эти улицы красивыми и безопасными. Ночь, как правило время группировок и преступников. Пока в какой-то подворотне толпа «проучилась» мелкотню, по улице шёл юноша. Гордо поднятый подбородок, прямая осанка, деловой стиль и аккуратная причёска говорили о том, что это точно не бандит или мелкий вор. Ринчин шёл тихо. Никто не замечал его, он не делал что-то, из-за чего бы его заметили. Спокойствие и умиротворение. Ах, как же хорошо. Вот придёт он домой и обязательно поиграет с Баргузином. Улыбнувшись своим мыслям, Ринчин ускорил шаг. А вот и дом. Что? Снова какая-то потасовка возле подъезда? Почему же они никак не угомонятся? Ринчин хотел пройти сквозь толпу, как почувствовал движение. Толпа начала драку. — Чёрт!.. Громко ругнувшись, Ринчин начал выбираться из толпы, как тут получил кулаком в нос. Прошипел что-то невнятное, Ринчин наконец вылез из толпы. Чёрт, нос болит, скорее всего из него уже бурным потоком льётся кровь. Юноша облизнул губы и почувствовал металический вкус. Да, идет кровь. Открыв наконец квартиру, Ринчин напрягся. Свет на кухне был включен, а Баргузин не прибежал как обычно встречать своего хозяина. Насторожившись, Ринчин снял теплое пальто и прошёл к кухне, обступая самые скрипящие доски. На кухне сидел Дугар попивая чай и гладя Баргузина. — Дугар? А ты что тут делаешь? — Я приехал навестить тебя днём и просидел тут весь день. Не можешь объяснить где ты был? — Я был на работе. Что-то случилось? — Почему сразу «что-то случилось»? Я просто приехал в гости. — Приехал, совсем не предупредив из Иркутска? — Да. — Ты не исправим… Ринчин тяжело вздохнул и грузно опустился на стул. А ведь ночь могла быть такой хорошей…