Оттенки несуществующих реальностей

Новенький в их класс провалился. Точнее, запнулся о порожек, но грохот стоял такой, что Панцзы даже на потолок посмотрел. Увы, побелка сияла чистотой, никакой там дыры, арматуры и досок — а так хотелось свалить с уроков пораньше. Панцзы тоскливо вздохнул. — Простите, неловко вышло, — рассмеялся новенький, поднимаясь. Его лицо было красным от смущения и даже симпатичным, таким наивным-наивным и улыбчивым-улыбчивым. Встрёпанные волосы, болтающийся на субтильном тельце спортивный костюм, слегка подобострастная поза, словно он заранее был готов кланяться и уступать дорогу. Панцзы хмыкнул. Новенький точно был «любимчиком учителей» и рохлей, или он съест свой пионерский галстук. Учитель призвал всех к тишине, представил новенького — У Се — и указал на свободное место в соседнем с Панцзы ряду, так, что открывался свободный обзор на горящие в смущении уши и пятно чернил на шее. Облегчённо выдохнул Ван Мэн, который сидел сразу за новеньким: наконец кто-то закрывал его спиной и локтями, можно было спокойно списывать. Сяогэ продолжал дремать. Панцзы коротко нацарапал на куске бумаги «математика», свернул в мячик и прицельно бросил в друга. Мячик щёлкнул Сяогэ по носу. Новенький обернулся на шум, удивлённо хлопая глазами, и Панцзы погрозил кулаком: ишь, локаторы развесил! У Се поспешно отвернулся. — Доходяга, — беззлобно подумал Панцзы, ещё раз осматривая новенького: тонкая шея, взбудоражено дрожащие при письме пальцы, удивительно цепкий взгляд на доску. Ещё и ботан. — Зачморят ведь. — Ученик Ван! — рассерженно крикнул учитель, и Панцзы тут же состроил внимательное лицо. — Вы сможете поговорить с учеником У на перемене, а пока извольте слушать! — Простите, учитель! — покаянно втянул голову в плечи Панцзы, а сам подумал. — «Извольте», ишь ты. Будто меня кто-то спрашивал, хочу я слушать тебя, хрен старый. Быстрее бы перемена. Вообще, математика Панцзы даже нравилась: она помогала считать деньги, объёмы, площади, и прочие классные штуки. Вычислить угол взрыва, например. Выгоду от продажи. Скидку на говядину после девяти вечера. Полезная, короче, штука. Ещё бы задачи были такими же, ну, жизненными, а не фигня эта: иксы, игреки, брр. И уроки: тут сиди смирно, там не чихай, тут молчи. Тюрьма, только кормили их, вроде бы, лучше. Ещё в школе был Сяогэ, и это примирило Панцзы с необходимостью терпеть правила школьной жизни, бесячих учителей и вредную преподшу по английскому. Сяогэ был его другом. Настоящим, как в фильмах. Он был молчаливым, но всегда внимательно слушал, метко шутил, любил пробежаться в баскетбол и уплетал всё, что готовил Панцзы. А ещё он офигенно дрался и помогал на контрольных так, что Панцзы ещё ни разу не запалили на списывании. Короче, рядом с Сяогэ разрыдался бы от стыда даже кусок нефрита. Остальные ребята тоже были норм, даже вредная А Нин, их староста. Та ещё опасная дамочка с поставленным хуком справа и внешностью отличницы. У неё была своя банда, и все учителя почему-то были уверены, что она их перевоспитывала. Панцзы, как узнал, чуть не взорвался от смеха. Новенький в их класс будто бы не вписывался. Панцзы прикидывал так и сяк, к кому смог бы такой прибиться. И решил, что ни к кому. Все либо разбиты по тусовкам либо, как Ван Мэн, держались подальше вообще ото всех. Впрочем, они с Сяогэ были такими же, а потом как-то взяли и спелись. Может и новенькому повезёт. Панцзы повернулся к Сяогэ, спросить его мнения, и хохотнул в кулак: Сяогэ спал.