Белый платок

Казань встретила Владимира тёплой погодой. Доехав до знакомого двора, он первым делом пошел к коробке, в которой толпились мальчишки. Прохладный ветер развивал волосы Вовы, лаская лицо, будто встречая. Приятное зрелище, когда порыв вяло колышет ветки деревьев, стоящих в снегу. — Маратик — подходя, кричал Суворов. — Вован! Вован вернулся! — кричала скорлупа, пока брат бежал к Вове. Скинув с себя портфель с вещами, гитару и ещё одну сумку, Адидас посмеялся — Здорова, пацаны, здорова. А ты че, пришился все таки, смотрю. — пожимая руки остальным, спрашивал у Марата брат. Посмотрев на всех, Адидас улыбался. Скорлупа подросла за эти два года. Это означало, что силы Универсама крепчали. Главное, чтобы они не понадобились, подметил парень. — Ну что Маратик, скучал? — спрашивал Вова. — Конечно скучал! — А что не писал тогда? Скучал он. — Да я думал мало ли, прочитывают. — Да кому ты нужен, Маратик, кроме меня то. — смеялся Адидас. Зима и Турбо подошли к нему последние, крепко сжимая друга в объятиях. Последний протянул руку Адидасу, улыбаясь и похлопывая по плечу. — Что стоим то пацаны, играть будем? — развернувшись, спрашивал Суворов, под возгласы остальных. Вова чувствовал свободу и счастье, которые были в его Казани, в этих мальчишках и днях без войны. Он вдыхал чистый воздух, бегая по коробке и пиная футбольный мяч, возвращающий его в детство. Как же он счастлив, счастлив, что остался жив. Доиграв в футбол, пацаны рассказали ему, что твориться на улице. Поэтому выслушав историю про маму Андрея — друга Марата и дела Кащея, он решил разобраться, что происходит. С Кащеем он давно уже знаком, вместе пришивались когда-то, да всегда рядом были, поэтому вопросы к нему имелись. Владимир не думал, что его давний друг превратил улицу в сброд алкоголиков и наркоманов. Именно поэтому всей толпой они пошли в качалку. — Скорлупа, вы на улице потусуйтесь, зрелище не для вас будет. Позовем, как можно будет.— подходя, сказал Адидас. Послушавшись Вову, мальчики пропускали вперед старших и Марата, который, зайдя внутрь, остановился около Ильи, смотря на выпученные глаза друга. Он повернул голову ,и выражение лица стало примерно такое же, как у Сутулова и остальных. Валера же сделал два шага вперёд, но остановился, наблюдав картину. Василиса, стоящая напротив Кащея в темно-зеленом платье, расстегнутом пальто и без платка, направляла нож в его шею. Сам пьяница не двигался, лишь ухмылка на его лице, выдавала напряжение. Свободная рука девушки была опущена и сжата в кулак. Она явно была напугана. — Что тут происходит? — спросил Валера, смотря на свою сестру. Услышав знакомый голос, Василиса повернулась, но в этот момент Кащей схватил её за волосы и прижал к себе, выкинув нож из рук девушки. — Какого черта здесь происходит?— крикнул Вова, выходя вперед. — С возвращением! — увидев Адидаса, прокричал Кащей, а после швырнул девушку на пол прямо перед ним. Вова смотрел на происходящее, хмуря брови и разглядывая людей напротив. Он столкнулся с серыми глазами, выражающими бурю эмоций. Марат с Ильей собирались поднять подругу, но Кащей показал им рукой «стоп», наступая на край зелёного платья. Тогда Адидас подошел ближе, внутренняя злость наступала с каждой секундой. — Нифига ты поздоровел, а, на казённых харчах. Ну че, рожа автоматная, забирай. — кивнув в сторону девушки, смеялся Кащей. — Смотрю у вас здесь, за два года сильно поменялось всё. — Да, ладно! А чё поменялось? — выдыхая дым в лицо, спрашивал Кащей, пока Василиса тихо подбирала нож. — Ну как чё? Раньше то, своих пацанов западло было обувать, а теперь вон гляжу, мамку пацана то раздели. Да и с роду не было такого, чтоб девчонок наших оскверняли свои же. Не туда пошёл ты Кащей, свернул не на ту дорожку. — А чё ты мне предъявляешь, а? Ты лучше вон, своему брату родному предъяви. Вместе же сработали, а? — раскидывал руками, дерзил кучерявый. Вова же повернулся на Марата, который стоял поодаль. Тот смотрел на старшего, не отрываясь. — Я говорил, что это нашего пацана мамка. — А то, что ты пацанам насвистел. Ты своему брату не пояснил, а?— наезжая, продолжал Кащей. — Нет? Сказал он про маму. То что ты сказал про маму может и молодец. Чё ты думаешь, мы не понимаем, что мамка это святое? Да если она сотку слила, то что мне делать? — уже повышал голос парень, пока Вова молча наблюдал за происходящим. — Чё мне, у пацанов её забирать. А если это на хлев? И как прикажете мне возвращать деньги, а? Вот в следующем бы розыгрыше я половину бабок ей и вернул, если бы не твой фраер, который ментов привёл. — Успокоился. — строго вмешался Вова. — Кричал там: « Менты, менты!», оконовец блять. Где твоя повязка? — во всю кричал Кащей. — Я сказал успокоился. Ты чё, на рынке что ли? — толкнув того, дерзнул Суворов. Кащея откинуло на пару шагов, и он совсем забыл, что в ногах находится Василиса. — Хорошо. Только что-то ты не с того начал, братец. — подходя продолжал кучерявый, но уже спокойней. — Только вернулся, сразу начал что-то предъявлять старшим. Может сходишь домой? К родным кашки поешь, сил наберешься, а? — Разберусь. — Разберешься? Ты бы лучше девку забрал эту, да разобрался с ней. А то пока тебя не было солдатик, она во всю пошла, думаешь зачем приходила? Баб воспитывать надо, чтобы не позорится потом перед людьми хорошими. — раздвигал руки парень, показывая на Василису. Она, не выдержав такого унижения, схватила нож и метнула в Кащея, возвышающегося над ней. Тот, схватился за плечо, по которому медленно начинала стекать кровь. Нож, впившийся в плоть, причинял огромную боль. — Сука! — крикнул Кащей, пиная её в лицо. Девушка же, не смотря на боль в носу, встала и близко подошла к Кащею. — Если ты, ещё раз посмеешь сказать что-то обо мне, наплести людям, что я была на субботнике или с кем-то кроме вот этого, — показывая на стоящего сзади Адидаса, говорила Лиска. — Будешь предлагать моему брату, чтобы я работала на вас и так далее, в случае отказа, бить его так, что тот до дома дойти даже не может, то я лично застрелю тебя где-нибудь в подворотне или же случайным образом перережу глотку, пока ты спишь.— злясь, говорила Василиса. Она была готова убить каждого стоящего здесь, взорваться как бомба и разнести все к чертям собачьим. — То, что я сейчас сказала, касается каждого. Имейте уважение, вы уже не маленькие дети и я давно не с вами. — подытожила Лиска, резко вынимая нож из плеча Кащея. После этого шоу, она развернулась и направилась в сторону двери. Вытерев кровь, идущую из носа, она что-то сказала Валере и вышла. Сказать, что все были в шоке, это ничего не сказать. Через час компания из шести человек шла в сторону коробки, всем нужно было развеяться перед завтрашней работой. Зима пытался шутить, но это никому не помогало. Стояла серьезная тишина, поэтому, немного подумав, Адидас принял решение разогнать всех. — Сейчас по домам идите, отсыпайтесь. Завтра чтобы без опоздания пришли все. — Как скажешь капитан. — подняв руку к голове, рассмеялся Зима. — Спасибо пацаны, правда. Спасибо вам большое. — протягивая руку, благодарил всех Андрей, но к Марату даже не подошел. — Ну все, все, поплыл уже. Ты ещё памятник поставить не забудь всем. — пошутил Илья. — Я вообще то за мамку твою получил. — крикнул вслед уходящему Марат, а после побежал за ним, доказывая что-то. — Разберутся. — сказал на это Суворов. Они проходили двор Ильи, который, попрощавшись со всеми, побрел по снегу к подъезду. Все дома однотипны: серые, грубые здания, имеющие грязные помещения. Типичные Брежневки и Хрущевки охватывали жильцов своей бедностью. Их осталось двое, когда Вахит решил уйти. Валера закурил сигарету, предлагая другую Адидасу, на что тот согласился. — Чем заниматься планируешь? — неожиданно для себя, выдал кореглазый. — Да вот думаю, может бизнес открыть с вами. А то тяжелые времена улицу ждут. — задумался Вова. — Ну смотри, Адидас, мы если что подхватим, пацаны за тебя все, а Василиса поможет. — Загнул ты конечно знатно. Только Василису вычеркни из плана этого, её в покое пора оставить. Чё думаешь? — касаясь усов, спрашивал Суворов. — Ты прав, конечно, но она сама решит, что захочет, то и будет делать. — шутил Валера. — Ох уж эта порода Туркиных. Давай чеши домой. — смеясь, прощался Вова. После чего они разошлись в разные стороны. Валера и вправду сразу пошёл домой, только по дороге встретил Лилю и побежал провожать. Девчонка была почти на голову ниже его, а темные глаза манили юношу, забывшего уже обо всем. Лиля была старой подругой Василисы, но уже как год не звонила ей, да в гости не звала. Валера ухаживал за девочкой с недавнего времени, стараясь провожать её и помогать нести вещи. Как только Казань окружала темнота, ходить становилось опасно, тем более по-одиночке. Ночные фонари тускло освещали улицы, а в некоторых местах их вообще не было. Снег блестел под луной, словно тысячи драгоценных камней, раскиданных на пол. Лиля жила с бабушкой, но та уехала к родственнице в деревню и обещала быть только после завтра. Валера, подумав, что не может бросить такую красавицу, остался у неё. Лилия была только не против. В это время Вова шёл в сторону качалки, решив прогуляться по родному району. Как же все таки красив и безлюден город после заката. Только пара машин могут промчаться по соседней улице, слушая «Седую ночь». Скорее всего это группировщики, ведь они не бояться тёмной ночи. Вывески магазинов освещают дорогу, которая ведёт во дворы. Подходя к зданию, Вова увидел знакомый силуэт, а после зашел следом.

***

Василиса выбежала из качалки, после разборок с Кащеем. В голову лезли множество мыслей, окружавших со всех сторон. «Он вернулся и даже не поздоровался». Она остановилась, чтобы отдышаться. Город окутывал закат, напоминающий о приходе скорой темени. Розовое небо, напоминало сахарную вату, появившуюся в парке у ДК летом. Сейчас бы вернуться в детство, когда родители водили их с Валерой в кино, а после покупали малиновые облака. Они тогда обмазывались сахаром, прилипавшем ко всему, и громко смеялись друг над другом. Жаль, что их родителей уже нет. Мама Василисы умерла, когда той исполнилось 11. Женщина заболела оспой и скончалась в больнице, не успев отметить день рождения дочери. Валера не мог принять утрату и пришился к Универсаму, пряча боль в глубине души. Отец умер через полтора года, после смерти матери. Солгу, если напишу, что дети плакали по его кончине. Валера был счастлив, как никто другой. Отец был жестоким мужчиной, который не знал, что такое «любовь», и ненавидел детей. Он приводил домой женщин, не стесняясь Василисы, занимался с ними сексом в соседней комнате или выставлял дочь в подъезд, совсем раздетую и голую. Его застрелили, когда Валере стукнуло 16. С того момента они жили взрослой жизнью, скрываясь от чужих глаз. Василиса никогда не была на улице одна, брат всегда провожал её и встречал со школы, оберегая. Зайдя в помещение, девушка почувствовала тепло. За прилавком стояла милая женщина, с которой была знакома Лиска. Она была единственным взрослым, который помогал ей и брату выживать, продавая продукты дешевле. — Привет, дорогая, ты чего так поздно? — ласково спрашивала женщина. — Я домой уже возвращалась, но там проезжал кто-то на машине, вот и забежала, мало ли что. Ещё продуктов нет совсем на завтра, а я как раз планировала зайти. — Бедная моя, ты бы не ходила одна. Ну, давай, чего тебе положить? — Хлеба немного, тёть Наташ, муки ещё, да творога. Осталось чего? — спрашивала Василиса. — Сейчас, Вась, я быстро. — сказала женщина, быстро собирая все в пакет. — Ой, я забыла совсем. Нам бы молока ещё, спеку Валерке что нибудь. — вспомнив, протараторила девчонка. Женщина разложила всё по пакетам и отдала Василисе. Последняя, поставив их на пол, доставала деньги из кармана, не заметив человека за спиной. Вова зашёл в магазин в тот момент, когда Василиса вспомнила про молоко. Достав из кармана триста рублей, он подошел к прилавку и протянул их женщине. Туркина обернулась, столкнувшись с глубокими изумрудными глазами. — Сдачи не нужно. Ну что, Васён, пошли? — спросил парень, поднимая пакеты с пола. — Василис, а ты чего не сказала, что Вовка твой вернулся? Ну ка на, возьми. — протягивая пакет печенья, говорила женщина. — Что вы, Наталья, такая щедрость.— посмеялся Суворов, пока девочка рядом замялась. — Берите, берите. Чай попьёте. — махала она. — Спасибо большое, тёть Наташ. — сказала на прощание Василиса, выходя следом за Вовой. Наступило неловкое молчание. Они стояли, смотря друг на друга. Даже в темноте Суворов мог разглядеть её прекрасные глаза, ожидающие объяснений. Снежинки, танцующие вальс, опускались на головы, придавая нежности каждому из них. Очнувшись, Василиса достала из кармана все деньги, что были. — Вов, это мои продукты. Здесь всё, что есть, возьми. — протягивала она. — Васён, ты серьезно сейчас? Не нужно.— смеялся Владимир. Он повернулся к ней боком, намекая, чтобы она взяла его за руку. — Пошли? — смеясь, спрашивал Вова. Василиса же, приобняв его руку, засмущалась. Они шли, как старые добрые друзья, разговаривая о службе Суворова. Он рассказывал о походах и орденах, которые получил. Казалось, что ничего и не было между этими двумя. Дойдя до подъезда, Василиса открыла железную дверь, пропуская юношу. Остановившись около квартиры, девушка бросила взгляд на Вову. — Зайдешь? — Только с радостью! Нам же такое печенье подогнали. — подмигнул Суворов. Зайдя внутрь, Василиса включила свет. — Валер, я дома! К нам Вова зайдет ненадолго. — крикнула девушка, не услышав ответа. Она разулась и побежала осматривать комнаты, но никого не нашла. В это время Вова, сняв сапоги, зашёл в кухню с пакетами. — Валеры нет, странно это… — подойдя к нему, говорила Лиска. — Может он таскаться пошёл, не предупредил просто? — Он обычно в шесть Лилю встречает, а после домой приходит. Наверное остался у неё… надо будет позвонить. — рассуждала девушка. Василиса, решив позвонить подруге после, разбирала пакеты. Наблюдая за этим, Суворов рассказывал о Марате, который привел Андрея к универсамовским, о матери мальчика и той ситуации с деньгами. Василиса наливала чай и, поставив тарелку с печеньем, искала сахар, периодами поддерживая беседу с парнем. Она села напротив Суворова, протягивая печенье. — Ну что, за встречу? — поднимая кружку, пошутил Адидас. — За встречу. — послышался ответ, и они чокнулись. Вова сделал кислую мину, смеша Василису. А после, протянув кулак к девушке, показывал фокус, доставая из сжатой руки белый платок. Она хлопала в ладоши, радуясь найденой вещи. — Обронили, сударыня. — смеялся Суворов. — Я думала, что теперь без него буду. Спасибо! — запищала девчонка, радуясь платку, как дорогому подарку. — Ты так выбежала, что совсем забыла о нем, вот и подобрал. — улыбался парень. — Васён, ты так не беспокойся о случившемся, пока я здесь, тебя никто не тронет. С Кащеем мы поговорили, порешали все. — стал серьезней Владимир. — Да Кащей достал уже всех. Он бодяжить начал, голову в край пришибло. Я же в больнице тут подрабатываю, да услышала как-то от девчонок старших, что он кинул одну из них, поэтому наших и не лечили больше, только перекись давали. — рассказывала Вася. — Так Кащей поэтому доебывался до вас? — Да нет, там муть ещё та. Ты как уехал, я особо не появлялась нигде, только в больничке, да в училище, сам понимаешь, опасно. А Катьке, которой он изменял, рассказала все. Не буду же я от неё скрывать бабника этого. Ну и обиделся он, как чушпан какой-то, решил меня к себе забрать, чтобы я пацанам раны лечила. А когда я отказала, начал угрозы кидать. — Тяжело, конечно, но ты молодец, боец. Выдержала все атаки. — размахивая руками, менял тему Вова. Он видел, что Василисе тяжело, поэтому пытался подбодрить. — Мы с Валерой такой классный магнитофон купили, ты бы видел. — Так веди, хозяйка. Сейчас посмотрим. — вставая, подхватывал парень. Они пришли в зал, освещаемый торшером, который стоял между диваном и креслом. Огромный красный ковёр был расстелен на весь пол. Шкаф, стоящий у стены, хранил в себе несколько альбомов и книг, пылящихся на полках, за дверкой же скрывались покрывала и летняя одежда жильцов. Где-то в глубине можно было отыскать рваные мячи Валеры, которые он припрятал ещё в детстве. Около кресла стоял небольшой столик, на котором красовался магнитофон. Рядом с ним лежало парочку кассет, сложенных стопкой. — Вот это инвентарь. Любой бы позавидовал. — опустившись на корточки, говорил Вова. Он с трепетом рассматривал кассеты, выбирая одну из них. — Валера покупал, как только деньги были. Первое время слушала всегда, а сейчас уже времени нет. — подойдя к шкафу, рассказывала Василиса. Вова вставил кассету, и вскоре заиграла песня «Снова вместе» группы Мираж. Вставая он подошёл к Василисе, рассматривая фотографию, стоявшую на одной из полок. На фотографии был Вова, улыбавшийся во все зубы. Он был ещё без усов и в той самой красной олимпийке, которую сейчас донашивал Марат. Рядом с ним стояла Василиса, держащая в руках букет ромашек. Голубой сарафан ели ели закрывал колени, а волосы спускались только до лопаток. Суворов обнимал девчонку, когда камера успела запечатлить этот момент. Фотография была сделана за пол года до его отъезда, тогда только наступила осень и Сутулый подогнал фотоаппарат ребятам. Они оторвали взгляд от снимка, повернувшись к друг другу. Вова взял руки Василисы, немного пританцовывая. Она посмеялась, смотря на него, а после, сдаваясь, взяла его крепче за руку. Оказавшись в середине комнаты, Вова качался под песню, притягивая к себе Василису. Повороты, которые помогали раствориться в танце, и кружиться, расслабляясь друг в друге, объединили их в нечто целое. Улыбки, ослепляющие сильнее яркого солнца, виднелись на лицах. Сократив расстояние между ними, Василиса положила руки на грудь Вовы. Пропасть между ними с каждой секундой зарастала. Она — его слабость, живущая в голове, захватившая сердце. Он не оставит её, даже если захочет уйти, потому что она— его жизнь. Обняв её, пара остановилась. Они не двигались, боясь спугнуть этот момент, пытаясь прочувствовать всё то, в чем нуждались. Песня закончилась. Смотря друг на друга, они погружались в костер, поджигающий душу и сердце, которое хотело выпрыгнуть. Василиса хотела убежать, далеко, где их не найдут, лишь бы это мгновение повторилось. Вова рассматривал её лицо, сильно похудевшее за это время. Он был очень близко, казалось, между ними всего пару сантиметров. — Ты все так же носишь его? — посмотрев на шею и заметив цепочку, шепнул парень. — Как не носить то, это было последнее, что ты оставил мне. — смутилась Василиса. — Ты то свою снял поди? Он вытащил цепочку из под одежды, показывая. Василиса же взяла свою и поднесла. Драгоценные камни букв «Л» и «В» соединились спустя долгое время. Лиска закрыла глаза, вспоминая тот самый день, когда видела Володю последний раз. По щеке потекла слеза, которую сразу заметил юноша. Он наклонил голову, соприкасаясь с её лбом. — Я всегда буду рядом, Лисенька. Никогда бы не оставил тебя. — слышался его шепот. — Вов, я так ждала тебя… думала, что все, не увижу больше. Валере говорила, что все хорошо, но душа тосковала. Кошки скреблись, понимаешь? — заплакала Василиса. — Милая моя, если бы не ты, я бы не прошел Афган. — успокаивая девочку, говорил Вова. — Давай начнем все с начала. Я обещаю тебе, все будет хорошо. Она подняла голову и посмотрела на него заплаканными глазами. Её губы сжались, а брови встали домиком, от чего девушка выглядела милее. Василиса крепко обняла его за шею, дав понять Вове, что она согласна. Успокоившись и переодевшись, девушка принесла в зал одеяло и подушки. Постелив место, они уселись, разговаривали о выпускном, на котором не смог присутствовать Суворов. Василиса забралась под одеяло, рассказывая о неудачной пьянки Валеры в тот день. Они общались, обмениваясь эмоциями, о которых так хотели рассказать. Вова, попросив разбудить его в 5:40, лег рядом с девушкой, смотря в её глаза. Она решила остаться с ним, потому что отопления не было, а Суворов бы её согрел. Конечно же это было одной из отговорок. Василиса скучала по нему так сильно, что не хотела теперь отпускать. Вова обнимал её, прижимая к себе, боясь снова потерять. Погружаясь в сон, последнее что она помнит, как его губы целуют её в лоб…