Педагогический состав

      — Это худшая работа в классе, Сабрина.       Нравоучительный тон профессора Паркинсон заставлял студентов обходить один из коридоров школы стороной. Первые, кто прошёл рядом, были награждены тяжёлыми взглядами и угрозой вызова на следующем занятии. Поэтому остальные не рисковали, стараясь находить другие пути.       — Да, я вас поняла, обязательно исправлюсь, — сухо ответила Сабрина.       Казалось, ей было абсолютно всё равно на слова профессора. Возможно, отвечай Сабрина более эмоционально или хотя бы менее безразлично, эти нравоучения закончились бы ещё полчаса назад. Но Сабрина, напротив, всем своим видом хотела показать, насколько не желает интересоваться данной темой.       — Разумеется, ты исправишься, — сказала Паркинсон. — Потому что сегодня я поставлю вопрос о снятии тебя с поста старосты.       От озвученной угрозы Сабрина ощутила болезненный укол под ребром. Сама мысль, что её лишат и этого, не только подавляла душу, но и отзывалась в сердце лёгкой тяжестью. Но сказать или показать свои чувства она не осмеливалась. Дать понять Паркинсон, что её это беспокоит, значило всучить в руки рычаг давления, а такого Сабрина не хотела.       Так уже было, когда её отлучили от помощи в больничном крыле, заставляя рассказать, что произошло с Фоули. Ею пытались манипулировать, когда забирали место в организационной команде квиддичных матчей. Она не сдалась тогда и не собиралась сейчас. Постепенно Сабрина смирилась, что свобода означала потерю слишком многого, но ничто из этого не было ценнее её.       — Снимайте, — пожала плечами Сабрина.       Лицо Паркинсон напряглось, и она сжала зубы, пронизывающе гуляя взглядом по Сабрине, пока та сохраняла безмятежность, находясь в паре шагов от длинной речи о причинах и следствиях. Это было нужно, и со временем Сабрина поняла, что в её отлучении от всего важного существовал один плюс.       Малфой. Рано или поздно он должен был прийти к ней. Поговорить, выведать, почему она себя так вела. Сабрина на это надеялась. Ухудшая свою жизнь, она верила, что получит от него гораздо больше внимания, чем до этого. По крайней мере, она не знала других способов, как повернуть его от профессора Грейнджер, совершенно ему не подходящей, к себе.       Это стало второй мыслью, которая посещала её ежедневно. Если раньше Сабрину волновал Малфой, его отношение к ней и внимание, то теперь наравне были его пересечения с Грейнджер. Причём походили они не на нормальные, как у всех людей и профессоров, что были вместе. А на глупые детские игры, которыми сама Сабрина переболела ещё в прошлом году.       Переглядывания, тихие подначивания, «случайные» касания и долгие разговоры в коридорах, когда они думали, что оставались одни. Это всё было заготовкой под хорошее будущее, но никак не подходило под описание взрослых отношений. А Малфой в них нуждался, Сабрина была в этом уверена, и дать их ему могла именно она.       Чистокровная, красивая, умная, видящая в нём исключительно положительное — что ещё ему было необходимо, Сабрина не понимала, но знала, что должна соответствовать. И этого было достаточно, чтобы каждый раз придумывать новые манипуляции в надежде, что он поведётся.       — Жди завтра вызов к директору, — едва сдерживаясь, сказала Паркинсон.       Она быстрыми шагами направилась в сторону своего кабинета, пока Сабрина с легко вырисовывающейся улыбкой провожала её взглядом.       — Неужели? — покачала головой Сабрина и, развернувшись, поспешила в соседний коридор.       Зная директора, Сабрина была уверена, что он отправит к ней именно Малфоя. При подобных ситуациях ранее, с её предшественником, поступали именно так. Разница в том, что к Сабрине Малфой относился с хотя бы небольшой долей теплоты. Она чувствовала это, поэтому их разговор мог вылиться в нечто более приятное.       Сабрина хотела этого.       — Цела и невредима, — медленно протянула Сандра, перемешивая колоду таро в руках.       — Карты сказали? — прищурившись, спросила Сабрина и села рядом.       Перекинув ногу на ногу и положив сумку, Сабрина достала палочку и одним взмахом заставила «худшую работу» сгореть дотла. Повернувшись, она встретилась с насмешливым взглядом Сандры.       — Между прочим, у меня уже отлично получается, — сказала Сандра. — Профессор Лавгуд мною довольна.       Ухмыльнувшись, Сабрина опустила локоть на колено и кулаком подпёрла подбородок.       — Разложишь?       — Конечно, — улыбнулась Сандра. — Какой вопрос?       — Что меня ждёт с Малфоем? — быстро проговорила Сабрина.       Сандра, отвечающая на это уже в четырнадцатый раз, закатила глаза и тяжело вздохнула, отодвигаясь, чтобы выложить колоду на скамейку. Но карты мгновенно стали вылетать из её рук и складываться на подоконнике, пока не создали послание:       «Ищи другого».       Обе девушки посмотрели на них, а после Сандра перевела взгляд на Сабрину, пожимая плечами.       — Ужасные карты, — фыркнула Сабрина, отворачиваясь.       В эту секунду одна из них подлетела в воздух и шлёпнула Сабрину по плечу, а после отправилась в уже сложенную колоду.       — Попробуй задать новый вопрос, — улыбнулась Сандра. — Не о Малфое.       — Другое меня не волнует, — бросила Сабрина, открывая одну из своих тетрадей.       Иногда Сабрину раздражали подначивания Сандры, и она задумывалась о наложении Силенцио или Обливиэйта. Но после вспоминала, что, кроме как с Сандрой, обсудить накипевшее она не могла. Поэтому, чтобы не взорваться от собственных мыслей и эмоций уже на следующей неделе, Сабрина сдерживалась.       — Пруэтт, вот ты где, — послышался голос Розье рядом с ними.       Он, ярко улыбаясь, едва не рухнул между девушками на лавку, откидываясь на подоконник позади себя. Недалеко от него виднелась идущая Брэдли, чьё счастливое лицо раздражало Сабрину даже больше.       — Что говорят карты о моих экзаменах? — спросил Розье, смотря на Сандру.       Та прищурилась и вытянула одну из колоды.       — Что ты до них не доживёшь, если продолжишь лезть в наши разговоры, — ухмыльнувшись, ответила Сандра.       — А ещё «превосходно» по прорицанию, — хмыкнул Розье, вставая обратно.       — Что? Карты тебя проигнорировали? — сухо спросила Брэдли, вставая вплотную к Розье.       — Это ты их заколдовала, да? — улыбнулся он, прижимаясь ближе к ней.       От этой картины Сабрине искренне хотелось бросить в них Непростительное, настолько они её раздражали. Раньше она и не замечала, до какой степени эта пара может быть невыносима рядом друг с другом.       Захлопнув книгу, Сабрина с грохотом опустила её на скамейку.       — Может быть, перенесётесь в спальню? — спросила она, склонив голову набок.       Розье замер, ровно на мгновение смотря на Брэдли, а после медленно повернулся на Сабрину.       — В твою? Она точно свободна, — хмыкнул он. — То-то и злишься.       И вся сдержанность, которая была с Сабриной последние пару месяцев, сохранялась при Паркинсон и осталась при Сандре, закончилась. Подскочив со скамейки, Сабрина тут же схватила палочку и направила её на Брэдли, уже собираясь произнести заклинание, как её остановил Морган.       Находясь сбоку от неё, он едва не пробежал оставшееся расстояние, чтобы сбить её с ног и повалить.       — Молодец, Морган, — улыбнулся Розье. — Ей не хватает тесных контактов.       Сабрина тут же столкнула Моргана с себя и поднялась, тяжело дыша и злобно осматривая присутствующих.       — Что? Больше съязвить нечего? — едва не выплюнул Розье, подходя к Сабрине.       — Есть, — ответила она. — Остолбеней!       Заклинание тут же поразило Розье, и он рухнул на пол, привлекая всеобщее внимание. К ним стали сбегаться другие студенты, чтобы посмотреть, и Сабрина, довольно улыбаясь, уже собиралась бросить новое проклятие, но перед ней мгновенно появилась Брэдли с выставленным древком.       — Стой на месте, — грубо сказала Брэдли.       — А то что? — спросила Сабрина и уже хотела бросить заклинание в саму Брэдли.       — Сабрина, опусти палочку, — голос профессора заставил замереть руку в воздухе.       — Конечно, — покачала головой Сабрина, разворачиваясь.       Профессор Грейнджер быстрыми шагами двигалась с дальней части коридора прямо к ним. Столпившиеся студенты сразу стали расходиться, пропуская её вперёд, пока она не замерла. Её обеспокоенный взгляд тут же метнулся к лежавшему Розье, а после к самой Сабрине.       — Ты же староста, Сабрина, — словно не веря увиденному, сказала Грейнджер. — Как ты можешь так себя вести…       И нет. Сабрина больше не собиралась слушать нравоучения. Не от Грейнджер, точно не от неё.       Скрестив руки на груди, Сабрина высоко подняла подбородок, смотря на профессора.       — Вы же можете зажиматься с профессором Малфоем на глазах у всех студентов, — бросила Сабрина и, схватив свою сумку, тут же отправилась прочь.       Она слышала крики преподавателя, других студентов, стук каблуков Сандры, что бежала за ней. Но ей было всё равно. Чувствуя подступающие слёзы, она быстро шла в свою комнату, чтобы хотя бы ненадолго остаться одной и забыть о случившемся. Она знала — за это придётся отвечать, но ни капли не жалела, сделав то, что напрашивалось уже несколько месяцев.       Поставить на место Розье и нахамить Грейнджер. Идеальные желания.

***

      Один из фактов, всегда удивляющий Драко в Хогвартсе, — с какой скоростью здесь расходились слухи. В своём большинстве омрачающие, неприятные и едва ли положительные. Чтобы человек, о котором они были, всецело ощутил, насколько гнилы окружающие его люди.       Поэтому о предстоящем разговоре с Пэнси, крайне недовольной Сабриной, он узнал значительно раньше, чем встретил саму Пэнси. И идя к ней, уже был готов к многословной тираде о студентах, их поведении и отношении к преподавателям. Но нет, вместо этого Пэнси встретила его усталым взглядом и обречённо опущенной над столом головой.       — Найди нового старосту Слизерина, — сказала она, делая пометки в одном из бланков.       Драко свёл брови к переносице и подошёл к её столу, упираясь кулаками в крышку. Пэнси остановилась и подняла на него взгляд. Идеальная бровь выгнулась, и она тяжело выдохнула, вероятно разочаровываясь, что не удалось сделать это быстро.       — Сабрина не справляется со школьной программой, — Пэнси опустила перед ним бланки с оценками. — И ведёт себя неподобающе студентке, не то что старосте.       — А ты у нас была сплошное благоразумие, — отметил Драко, скрестив руки на груди.       Пэнси нервно закусила губу, сжав пальцами перо.       — Тебе сложно найти нового старосту? — прищурившись, спросила Пэнси.       — Меня вполне устраивает текущий, — пожал плечами Драко. — А об этом…       Он взял лист с оценками и тяжело выдохнул, видя положительные результаты исключительно по зельям.       — Я решу вопрос.       Пэнси пару мгновений смотрела на Драко, будто не понимая, почему он хотел это сделать, но после коротко кивнула, возвращаясь к своим записям. Драко свёл брови к переносице, внимательно наблюдая за ней. На несколько секунд у него даже промелькнула мысль, что впервые за всю свою жизнь он так просто заменил её решение своим.       — Скоро узнаешь, — ухмыльнувшись, сказала она и посмотрела на Драко.       — Как ты…       — Не нужно быть легилиментом, — отметила Пэнси, и её глаза заблестели. — Достаточно знать тебя пару десятков лет.       Драко усмехнулся и уже собирался уйти, когда она вновь его окликнула. Посмотрев на Пэнси, он выгнул бровь.       — Она намекнула Грейнджер на ваши недоотношения, — добавила Пэнси.       Сердце пропустило несколько звучных ударов.       Это означало, что к Грейнджер Драко стоило пойти раньше. Хотя бы потому, что озлобленная Сабрина была гораздо меньшим бедствием для самой себя, чем Грейнджер, чьи переживания подтвердились. Драко стоило немалых усилий подступиться к ней, сохранить это положение и продолжать в нём балансировать. И он понимал: подобное вполне могло заставить Грейнджер оступиться, совершить тот шаг, который сделает больно им обоим.       Драко не ответил Пэнси, а поспешил в сторону кабинета трансфигурации, где Грейнджер проверяла задания. Она всегда делала это по пятницам, когда большая часть волшебников отдыхала и отпускала себя после тяжёлой недели. Драко не нравилось это правило, но только потому, что желал проводить с Грейнджер больше времени. Иногда ему хотелось наплевать на всё и подтолкнуть её к нарушению выверенного расписания жизни, но он уважал её предпочтения. От этого Грейнджер чувствовала себя комфортно, а ему нравилось, когда ей с ним хорошо.       Это и звалось отношениями, упоминание которых она отрицала и отталкивала каждый раз, когда он о них говорил. Причина для Драко оставалась непонятной до сих пор.        В его представлении для Грейнджер планирование будущего было смыслом существования — когда после первого поцелуя она начинает выбирать приглашения и решать, как назовёт ребёнка.       Драко ждал именно этого. Строительства планов настолько далеких, что он бы засомневался, доживёт ли. Выборы, реализации которых придётся ждать по крайней мере пару десятков лет. Это означало, что она не исчезнет, останется рядом с ним и у Грейнджер на него большие планы. Это грело душу Драко, но именно подобного он и не получил.       Складывалось ощущение, будто Грейнджер нравились недосказанность, спонтанные встречи, робкие, переходящие в жадные поцелуи, ночи, после которых уходят не попрощавшись. Отношения, которые он мог представить со многими женщинами, бывавшими с ним, но не с Грейнджер.       Она всегда была особенной, лёгкой и одновременно наполненной до предела. Уединённым домом за фасадом высокого и крепкого замка.       И Драко стоило с ней об этом поговорить, но каждый раз она отталкивала его, холодела и показывала всем видом, что ей такое не нравится. И Драко мирился. Постоянно. Всегда. В своём большинстве. Потому что не хотел терять и той крупицы, сложившейся между ними.       Недосказанность его озадачивала, но вдохновляло наличие общения. Спонтанные встречи ставили в тупик, но грели сердце своим существованием. Поцелуи отдавали привкусом неизвестности, но ему нравилось касаться её губ. Утро давало чувство отдаления, но его скрашивала трепетная ночь.       Каждый дискомфорт стоил того, чтобы его терпеть.       Войдя в класс трансфигурации, он увидел её, сидящую за столом. Почти в той же позе, что была и Пэнси, но Грейнджер не смотрела на записи. Её взгляд был устремлён в пустоту перед собой, а пальцы нещадно терзали край пиджака.       — Грейнджер, — натянув улыбку, сказал Драко, проходя внутрь. — Учишься невербальной трансфигурации?       Спросив это, он встал позади неё, спиной откинувшись на стену.       — Я ею идеально владею, — пояснила она, делая вид, будто изучает бумаги.       — Надо было и мне лучше заниматься, — розыгрывая разочарование, сказал он.       Оттолкнувшись от стены, он опустил руки на её хрупкие плечи, медленно массируя их. С каждым едва грубым касанием он слышал, как её дыхание сбивается, а тело откликается на его действия. Это вызывало улыбку, подталкивая к более решительным шагам.       Продолжая слегка надавливать пальцами на её кожу и наслаждаясь прерывистым дыханием, Драко пригнулся ближе, оставляя короткий поцелуй за ухом.       — Я соскучился, — прошептал он, опускаясь губами ниже.       Он касался шеи, линии челюсти, наслаждаясь Грейнджер. И в мгновение Драко даже показалось, что она его не оттолкнёт и слова Сабрины на неё не повлияли. Но он ошибался. Снова.       — Не стоит, — прошептала она ему в губы, приподнимаясь со стула. — Думаю, тебе лучше уйти.       Он свёл брови к переносице и сделал шаг к ней.       — Но я не хочу уходить, — Драко улыбнулся, не желая верить, что она всё-таки это делает.       Грейнджер выставила руки перед собой, не позволяя ему приблизиться к ней вплотную, и тяжело выдохнула.       — Нам нужно прекратить эти встречи, — её голос дрогнул, и она опустила глаза. — Студенты уже обсуждают.       — Они и Забини с Уизлеттой обсуждают, — выдохнул Драко. — И никого это не волнует, даже их самих.       Рука Драко потянулась вперёд, чтобы коснуться щеки Грейнджер, но та лишь дальше отодвинулась от него, не позволяя.       — Они пара, — пояснила Грейнджер. — А то, что между нами, выглядит как…       — Только потому что ты так хочешь, — оборвал её Драко.       Фраза, крутившаяся на языке и вылетевшая случайно. Мысленно он проклинал себя, понимая, что так нельзя и следовало быть сдержанным, чтобы не потерять Грейнджер. Но с каждым днём его терпение заканчивалось, Драко нужны были ответы. Даже если она оттолкнёт его и прикажет больше не подходить — он хотел знать причину, по которой лишается настолько важного для себя человека. Человека, которого любит.       Грейнджер сглотнула ком, подступивший к горлу.       — Давай просто закончим, — она подняла на него взгляд.       И Драко видел в нём полное несоответствие словам. Её глаза кричали о нём, желали ощутить его рядом, но Грейнджер говорила обратное. Она хотела его, но отталкивала, и этот парадокс раздражал всё больше.       И он мог сейчас выпытать из неё ответы, заставить рассказать, объяснить. Это бы его успокоило, но Драко не стал.       Те эмоции и чувства, что он испытывал рядом с ней, его любовь к её жестам, словам и ей самой — всё это росло большой оградой между ним и надвигающейся злобой. Не позволяя спрашивать, требовать ответов или грубить.       Просто признать и отпустить.       Он приблизился к ней и мгновенно ощутил ладонь, которая упёрлась в грудь, останавливая. Положив свою руку поверх её, Драко вновь заглянул в глаза Грейнджер, в последний раз, чтобы убедиться — она врёт и хочет совершенного обратного.       И именно это толкало к провокации, очередной и не радующей, но являющейся единственным из возможных выходов.       — Давай, — он кивнул. — Но закончить значит больше ни ко мне, ни к моей спальне не приближаться, Грейнджер.       — Конечно, разумеется, — вздрогнув, сказала она. — Я и не собиралась.       — Чудно, — он криво улыбнулся и обошёл её стол, медленно двигаясь к выходу.       Драко спиной чувствовал, что она провожала его глазами, но не оглянулся. Специально, чтобы Грейнджер уже начала ощущать: он нужен ей настолько же, как и она ему.

***

      — Восемь часов утра, — устало пролепетала Сандра, закрывая голову одеялом. — Другого времени Малфой не мог найти для вашего разговора?       — Может быть, удивлю, — раздражённо сказала Сабрина, поворачиваясь. — Но существуют вещи важнее сна до обеда.       Развернувшись обратно, Сабрина направила палочку на глаза, накладывая гламурные чары и убеждаясь, насколько хорошо выглядит. Она слишком долго ждала этого разговора, чтобы ударить в грязь лицом и не воспользоваться шансом. Поэтому сборы начались около шести часов, а увидела себя идеальной она только сейчас.       — У Грейнджер такая же блузка, — зевнула Сандра, приподнимаясь на локтях.       — Может быть, — пожала плечами Сабрина, будто это не было её целью.       В первый день после каникул она видела Грейнджер именно в этом. Изумрудная лёгкая блузка с вырезом настолько глубоким, что даже слепой бы увязался за ней хвостом. Не то что Малфой, смотрящий на неё с такими вожделением и восхищением, что Сабрине захотелось провалиться под землю.       Он никогда не глядел на неё так, он не воспринимал её как девушку. Для него она была студенткой, и это раздражало особенно сильно на контрасте его отношений с Грейнджер.       Поэтому Сабрина, не зная, как ещё увеличить шансы на свою победу, оделась так же, как она, распустила светлые волосы и накрутила кудри. Да, она лишалась своей индивидуальности, предавая принципы и подстраиваясь под чью-то роль. Именно это она обещала никогда не делать, но нарушала, лихорадочно идя к желанной цели.       Всё теряло значение перед призрачной возможностью получить его внимание. Как к девушке, а не студентке…       Последний раз подведя губы, она выпрямила спину и придирчиво осмотрела себя в зеркало с ног до головы, убеждаясь, что идеальна.       Кивнув сама себе, Сабрина быстрыми шагами вышла из комнаты и спустилась по винтовой лестнице, направляясь к классу зельеварения.       Сердце колотилось, дыхание сбивалось, кожа зудела, а пальцы подрагивали. Волнение накрывало её с головой всю дорогу и в мгновение, когда она замерла перед дверью.       — Давай, Сабрина, ты сможешь, — подбодрила она себя и постучала.       Услышав короткое «войдите», она тут же прошла внутрь и скорее поспешила к большому массивному столу, где Малфой перебирал пробирки. Улыбка проступила на лице от вида Малфоя на рабочем месте, сосредоточенный взгляд всегда вгонял её в ступор.       Она могла долго наблюдать за неторопливыми движениями, слушать спокойный уверенный голос и восхищаться им. За острый ум, точные комментарии, безграничные знания и невероятную улыбку. Ни один студент Слизерина или другого факультета не обладал подобным шармом, все они вели себя зачастую глупо и незрело. Пресный юмор, интимные шутки, употребление слов, значения которых они не знали, и постоянное разгильдяйство.       Так она видела всех окружающих парней, на чьём фоне Малфой казался ещё более идеальным. Поэтому она хотела его внимания, быть рядом с ним и чтобы это было взаимно.       Оторвавшись от дел, Малфой поднял полный сочувствия взгляд на неё и тяжело выдохнул.       — Сабрина, что с тобой происходит? — спросил он, откидываясь на спинку стула.       Она молчала, виновато опустив глаза и поджав губы, выражая сожаление. Это было важно, его злоба не была целью, а вот попытки понять её — да.       — За все шесть лет я не получил на тебя столько жалоб, как за пару месяцев, — медленно говорил он.       — Возможно, я была резка в некоторых моментах, — обречённо выдохнула она и подняла на него глаза. — Мне и правда сложно сейчас.       Его взгляд смягчился, Малфой встал из-за стола и подошёл ближе, вставая напротив.       — Что-то случилось дома? В школе? — предположил он.       Эти слова грели её всё больше, рисуя перед глазами картину, где он её обнимает, прижимает к себе. Ему было важно узнать, что у неё случилось, он не нападал, а пытался поддержать, шёл к ней навстречу, вытянув руки.       — Меня одолевает странное чувство, — выдохнула Сабрина, прижимая кулаки к ключице. — Будто я совершенно одна.       Он обеспокоенно смотрел на неё и положил ладонь ей на плечо, медленно погладив.       — Ты всегда можешь поделиться, — вкрадчиво сказал Малфой.       — Мне больно, профессор, — выдохнула Сабрина. — Оттого, что рядом нет поддержки, от лицезрения счастья других, когда получить своё я не могу.       Она перечисляла тихо, когда хотелось кричать, признаться прямым текстом в том, что она к нему испытывала, и примкнуть к нему в поцелуе. Нужном, необходимом и желанном до скрипа сердца.       — Иногда я хочу кричать, беспорядочно бросать проклятия, чтобы кто-то ощутил то же, что и я, — смотря в его глаза, продолжала Сабрина.       — Агрессия не всегда выход, — пояснил Малфой. — Но я понимаю, что ты испытываешь.       — Правда? — не веря, спросила она.       Сабрина считала, будто он отвечает на её чувства, разделяет именно их. И это её вдохновляло, наполняя эмоциями, заставляя их бить через край.       — Профессор Грейнджер планирует создать небольшое сообщество, — продолжил Малфой. — Вчера она расценила твоё поведение…       — Как что?       Мгновение, и вся слабость, которую Сабрина разыгрывала, пытаясь подвести его к важной мысли, пропала. От упоминания этой фамилии она едва не произвела молнию — настолько сильно взорвались в ней негодование и злость.       — Как следствие усталости. Ты всегда была выдающейся, делала много больше остальных, — медленно проговаривал он. — Это нормально, что ты перегораешь…       — Пусть профессор Грейнджер оставит предположения при себе, — фыркнула Сабрина. — Или направит их на своих любимых студентов.       — Сабрина, не нужно воспринимать это как…       — Как что? — выругалась она. — Ваша Грейнджер мне уже поперёк горла. Какое вообще право она имеет лезть на наш факультет?       Гнев становился выше контроля, разума и сердца, забирая власть всех и выплёскивая накопившееся. Без подбора слов, реплик и осторожностей, потому что она сделала всё, чтобы он не говорил о ней, а обратил внимание на Сабрину. А он рассуждал о Грейнджер, предлагал её идеи и решения, забыв, что именно Сабрина находится на его факультете.       — Сабрина, ты не можешь говорить так о профессоре, — строже добавил Малфой.       — Но она может ставить на мне клеймо, будто я фестрал? — срываясь на крик, спросила Сабрина. — Почему вы слушаете то, что говорит она, а не то, что хочу донести вам я?       — Ты повышаешь голос на преподавателя, Сабрина.       Ни теплоты, ни доброты, ни сострадания. Малфой, будто по щелчку пальцев, огрубел и говорил настолько строго, что у неё даже дрогнули колени. Никогда он так с ней не общался, а сейчас это произошло. Из-за Грейнджер.       Сабрина не выдержала.       — Снимайте меня с поста старосты, мне плевать, — последним добавила она и тут же выбежала из кабинета, направляясь в сторону спальни по длинному коридору.       Она шла быстро, едва не чувствуя, как пылает кожа и трясутся руки. Злость переполняла, а желание сделать что-то ужасное и непростительное тревожило всё больше. Будто бы все остальные эмоции выжгли, оставляя самые отвратительные и болезненные.       Выдохнув, она прижалась спиной к одной из стен и упёрла ладони в колени.       Мысли путались, план действий рушился, и она не знала и не хотела решать, что делать и как себе помочь. Ей нужен был кто-то, хотя бы Каспер или, на худой конец, Сандра, но тот, кто сможет стать соратником.       И в эту секунду будто некто услышал её мысли. Сабрина оглянулась на шелест перьев и увидела перед собой белоснежную сову с письмом. Сведя брови к переносице, Сабрина подошла к ней и забрала послание, после чего прочитала автора и удивилась. Она знала, кто подталкивал Каспера к решительным действиям, но не могла предположить, что окажется следующей.       Письмо от Линды Бронте вызывало вопросы, но больше волновал адресат — Сабрина Слизнорт.