Огонь и холод

– …Так чего же вы желаете? – Вас. На всю эту ночь. Когда я поняла, о чём он просит, я на миг потеряла дар речи. Но его следующая реплика заставила меня окончательно осознать, во что я ввязалась со своим неосторожным обещанием "просите чего угодно". А он, значит, хочет меня. Моё тело. Я могла отказаться, объяснить, что это неприемлемо, что так не поступают... Кто не поступает? Синоты? Они наверняка ещё и не так поступают. А откажусь - и он мне жизни не даст, припоминать будет. Впрочем, припоминать он начал прямо сразу. – Значит, болтали просто так? Значит, лгали? – Эферийцы никогда не лгут, - ответила я и вышла. Внутри было горько. Я ведь поверила, что значу для него что-то сама по себе, что мы стали друзьями. Мне уже нравилось видеть его и общаться, я даже думала, что он изменился. А он, получается, думал лишь об одном... Но той же ночью после этого разговора я призналась себе, что меня тоже тянуло и тянет к нему – правда, я вовсе не хотела, чтобы всё вышло... так. Когда меня ловят на слове и некуда деться. Вот только любое "не так" было для меня невозможно: то, с чем я лишь ненадолго соприкоснулась в первую брачную ночь, должно было навсегда закрыться для меня после беременности и рождения ребёнка. Но я нарушила правило, и мы с мужем вновь узнали те же чувства и ощущения - уже точно в последний раз, тем более потом муж погиб. Но теперь случилось то, что я и представить себе не могла... И вот следующей ночью я иду к своей комнате, слыша за спиной шаги синота. Я не оглядываюсь и стараюсь не думать о том, что скоро произойдёт. – Флёр, – горячая рука касается моей руки, когда мы входим в комнату. Мне и правда отчаянно холодно. Даже не телу – душе. – Подожди, – тихо говорит он, беря меня за другую руку, когда я собираюсь расстегнуть комбинезон. А потом пытается поцеловать меня, но я не выдерживаю и отворачиваюсь. Спохватившись, подставляю губы для поцелуя. Что уж теперь. Он выиграл. – Флёр, – вдруг выдыхает он как-то отчаянно. – Флёр, может быть, мне уйти? Он готов отступиться? Отпустить меня? Но я вдруг резко понимаю, что не хочу, чтобы он уходил. Не хочу оставаться одна с этим внутренним холодом. Я выдыхаю и качаю головой. – Тогда снимай свой высоконравственный эферийский комбинезон, – в его голосе мне чудится усмешка. – Я покажу тебе, как это делают синоты. – И он отпускает мои руки. Я раздеваюсь. Он тоже разоблачается, а затем легко подхватывает меня на руки и несёт на кровать, хотя до неё всего несколько шагов. Что дальше? Когда мы раньше спорили, он порой говорил довольно грубо. Будет ли он так же груб в своих действиях? Но он нежен. Он садится на кушетку, держа меня в объятиях. А потом его губы мягко приникают к моим, рука гладит волосы. Я обнимаю его за шею, провожу по плечам ладонью. Так странно всё. Меня держит в объятиях человек, который когда-то был моим врагом, и я прикасаюсь к чужому горячему телу, пытаясь спастись от холода, холода одиночества и странной тоски, которую раньше я толком не сознавала, целиком погрузившись в работу после своей утраты. Но этот человек воскресил во мне забытые чувства. И теперь жаждет не только тело – жаждет душа. Я вдруг решаюсь – словно совершаю рискованный прыжок. Оторвавшись от его губ, я покрываю поцелуями его лицо, плечи, грудь. Я толком не понимаю, что делать, но не хочу останавливаться. Мы опускаемся на кровать. Он перехватывает инициативу, его ласки становятся всё смелей. А я... я как будто отвечаю на брошенный вызов. Он возьмёт меня, да – но я тоже возьму! А потом мы двигаемся в едином ритме, и во мне горит огонь. Он затопил меня всю, прогнав остатки холода. Я словно лечу куда-то – нет, мы летим вместе с этим человеком, который вдруг стал мне так близок! Я не выдерживаю. С моих губ срывается стон, и я возвращаюсь в реальность. А потом и он выдыхает и расслабляется. ... Я просыпаюсь ранним утром. Только-только становится возможным что-то разглядеть. Он спит, обнимая меня одной рукой. Я тихонько выскальзываю и одеваюсь, борясь с искушением остаться, чтобы хотя бы посмотреть на него... Я качаю головой. Надо уйти, так будет лучше. Он получил, что хотел, я выполнила обещание. Теперь можно жить как обычно, и я постараюсь забыть о том, что совершила недопустимое. А ещё я постараюсь забыть о том, что мне было хорошо.