ну мадель(и).

— ники-и-ит.. — тянет юра успевшее стать родным имя. в горле сухо и першит, звук выходит задушенный и тихий. в комнате полная тишина, закрытые окна не пропускают ни одного звука, а задернутые шторы скрывают от солнечного света — тихо настолько, что в ушах звенит. темнота окутывает словно одеяло, давит сверху и мешает оторвать голову от подушки, юры хватает только повернуть ее набок и обвести взглядом помещение. никиты будто здесь нет, будто не он только что встал с кровати и так любезно занавесил окно, скрывая мешающие лучи. когда через несколько секунд не следует ответа, юру охватывает тупая паника, он успевает испугаться, что оглох, но никита все же отвечает еле слышным «м?». от сердца на секунду отлегает, но как только лицо никиты показывается из-за спинки стула, прилегает обратно. от его вида по коже бегут мурашки — глаза потухшие, круги под ними кажутся дырами, губы бледные, придают более болезненный вид — в тени это заметно только сильнее. и когда никита успел превратиться из жизнерадостного парня, горящего идеями и желаниями, в не-то-человека-не-то-трупа? юре плохо, он знает, что это его вина; от этого хочется зареветь в подушку и впасть в глубокую депрессию. они встречаются уже полтора года, юра познал все прелести студенческой жизни, вывалив на никиту все свои переживания и негативные эмоции, а тот не выдержал. никита, видимо, не хотел слушать это все, но упорно продолжал и поддерживал, жалел юру и в итоге превратился в подобие мамы — приходит по первому зову и утешает из-за каждой мелочи. юра не хотел этого, ему не нужна мама, ему просто хотелось высказать кому-то всю эту хуйню и иметь рядом любимого парня — никита тоже не хочет подобного, но отделаться не может — точка невозврата достигнута. юра не знает как исправить их отношения. не знает что делать дальше, не знает как вылезти из всего этого говна и сделать их счастливыми. буквально недавно все было хорошо, а сейчас..? — пф, пиздеж, все давно стало таким. они уже давно не получают удовольствия друг от друга, от секса, от отношений и от жизни в целом, остаются вместе только из привычки. просто потому, что друг без друга будет еще хуже. но разве? в воспоминаниях всплывает их первая встреча после лета, когда юра под новый год приехал в город и завалился к никите на целых две недели. фильмы, кофе, печенье, и, конечно же, близость — все, что было у них тогда. ни больше, ни меньше. ни холода, ни безразличия. возможно, это была просто вспышка влюбленности, яркая и ослепляющая, затмевающая все проблемы и сглаживающая все углы, а сейчас все осталось в прошлом. они видят проблемы в отношениях, друг в друге, раздражение появляется от одного взгляда, а любви не хватает на перекрытие всех недостатков. нет принятия между ними. никто не скажет «ты долбоеб, но я все равно люблю тебя», не скажет и «ты долбоеб, поэтому съеби», но точно так подумает. и даже стыд за это не промелькнет в мыслях. никита встает с кресла и подходит к кровати, смотрит грозно, руки кладет на талию, придавая виду наигранной строгости. юра не понимает зачем позвал его, сделал скорее по привычке, просто так, а сейчас чувствует себя неловко. как только он поднимает взгляд на никиту чувства уходят — безразличие заполняет его полностью, вытесняя все остальное, не дает промелькнуть ни одной эмоции даже в дальних уголках сознания. нет стыда, нет неловкости, есть только пустота в сердце и ответный злобный взгляд. они не ссорились ни разу, ни один из них не хочет конфликтов и их последствий, и было бы это хорошо, если бы причиной было уважение друг к другу, а не нежелание тратить время и эмоции. знают, что все само и так решится, забудется, а споры сойдут на нет — было так всегда, а значит и не поменяется. но никита не перестает смотреть, не отворачивается и не уходит в другую комнату, стоит и прожигает в нем дыру, а потом тяжело-тяжело вздыхает. и снова становится холодно — снова проходят эмоции, снова становится все равно, и кажется, что все закончилось. кажется так только юре, ведь никита перекидывает через него ногу и садится сверху на бедра, руками упирается в плечи и задумчиво смотрит в глаза напротив. его взгляд прочитать невозможно, глаза темные как смола, без проблеска и капли жизненной энергии, слегка пугают, но отвернуться юра позволить себе не может. — ты.. — начинает никита, но осекается, губы начинают дрожать, а глаза поблескивают. по щеке вниз течет слеза, а после он резко отворачивается и закрывает лицо рукой — юру охватывает паника и непонимание, он кладет руки на никитины бедра, дабы успокоить, но тут же отдергивает после злобного взгляда в его сторону. в горле саднит и он чувствует, как на глаза наворачиваются слезы — беспомощность настолько давит, что сдержать их попросту невозможно. — блять, ники- — заткнись. — в его голосе столько ненависти, что она сейчас сожжет юру до тла. — заткнись, мать твою. — он одним резким движением спрыгивает с кровати и быстрым шагом покидает комнату, но дверью не хлопает, до последнего пытается сдержать эмоции внутри. юра хмыкает, но осознает ситуацию, прокручивает ее в голове и жалко всхлипывает, закрывая лицо ладонями.

***

открывать глаза приятно даже рано утром, ведь тело рядом помимо физического тепла дарит еще и душевное, а рука на груди согревает сердце. юра поворачивается набок разглядывает спокойное лицо никиты, родное и приятное, рукой проводит по волосам и легко целует в лоб — никиту хочется зацеловать и заобнимать до смерти, до остановки дыхания, потому что он кажется настолько милым, что сдержаться просто невозможно. с ним хочется быть нежным и максимально аккуратным, не причинять боли никогда, разделять только позитивные эмоции и радоваться каждому моменту. — поцелуй еще раз. — просит он тихо, сонные глаза не разлепляет, только придвигается чуть ближе. юра не отказывает. — чай, кофе, меня? — спрашивает юра заезженную шутку без капли шутки. — мм.. чай. черный, два сахара, пол чашки. — отвечает никита без такой же шутки, переворачивается на другую сторону, скрывая лицо от солнечных лучей. юра встает с кровати, идет на кухню и ставит чайник на плиту — электронный еще не купили — делает чай точно по рецепту, себе заваривает кофе. возвращается в комнату, но никита тоже выходит и они сталкиваются в дверном проеме, кружки выскальзывают из рук, разбиваясь. юра коротко смеется с нелепой ситуации, но никите не до смеха — смотрит на пол с некой досадой, шепотом говорит «это была моя любимая чашка» и проходит мимо юры, в другую комнату. теперь не до смеха обоим. так вот где проблемы их начались. конечно, из-за одной чашки великой беды не случится, но каждая подобная мелочь складывается в потихоньку разваливающийся пазл..

***

у их разъезда нет четкой оговоренности, нет разговоров и слов, есть только тишина и спокойствие — очень наигранное спокойствие, ведь умереть хочет каждый. юра собирает вещи почти неделю, растягивая все до невозможного, надеется на какой-либо разговор и инициативу со стороны никиты, но тщетно — тот не появляется дома весь день, приходит к полуночи и снова уходит ранним утром, не давая и шанса. через время это надоедает. играть в кошки-мышки изо дня в день, пытаясь поговорить — задача энергозатратная. юра не хочет этого, ни терпеть, ни ждать, поэтому просто оставляет глупую записку на столе с одним лишь словом «пока» на ней. ни хороших пожеланий на будущее, ни извинений, ничего. он просто ушел из никитиной жизни так же, как и он из его. все. на их отношениях поставлен крест. точка. как глупо их история началась, так и по-глупому она и закончилась. обида, грусть, злость — все, что есть внутри, но совсем скоро и это сменяется безразличием. ситуацию так просто отпустить нельзя, можно просто забить и не думать, но боль в сердце все равно останется, темными вечерами будет напоминать о себе и терзать изнутри, заставляя вспоминать о хороших днях и хотеть повернуть время вспять.