Сопливая хуйня Хаска и ядерно розовое дерьмо с блёстками по имени Энджел

Хаск ненавидит всю ту сопливую хуйню, что обычно присуща парочкам. Поцелуи, милые прозвища, объятия... Бе. Его передёргивает от одних лишь мыслей о подобном. Хочется блевануть ядерно розовым дерьмом с блёстками прямо на пол. Таким ядерно розовым дерьмом с блёстками, напоминающим его личное ядерно розовое дерьмо с блёстками по имени Энджел. Потому что иначе его описать и нельзя. Энджел Даст — ядерно розовое дерьмо с блёстками. А, ну, не только с блёстками — ещё и с шестью огромными автоматами во всех шести руках сразу. Так, в придачу. Бонусом. Крайне приятным бонусом. Потому что каким бы ядерно розовым дерьмом с блёстками не был Энджел — ненавистная Хаском сопливая хуйня конкретно не для него. Энджелу, вопреки его общему образу эдакого "приторно сладенького мальчика", никогда не были нужны пышные букеты из сто одной розы, не сдались ему к чертям собачьим конфеты в виде сердечек и звёзд с неба ради него хватать он не требовал. Энджелу больше всего на свете хотелось мочить мудаков в стычках без разбора, грязно материть всех подряд и отвратительно крепкого пойла сверху. Того, чего ему не был в состоянии дать ни один из грешников, похотливо пускающих на него слюни. Зато в состоянии был дать Хаск. Вместе с другими Энджел мог заигрывающе хлопать глазками, выдавливать голос до тошнотворной сексуальности, без чувств развлекаться в постели, да стрёмные подарочки принимать, а потом сразу же их в мусор выбрасывать. Чувствовать после такое опустошение, что кроме как "пиздецкий отстой" это никак не назовёшь. Ничего из того, что ему действительно было нужно. Вместе с Хаском Энджел мог без зазрений совести херачить из пулемёта по абсолютно рандомным левым чувакам, убегать от их дружков, а напоследок запивать все эти приключения высокоградусной водкой, параллельно со смешками обсуждая то, как тупо один из них споткнулся об собственный шнурок и с размаху налетел на мину. Вот эта херня ему уже реально нравилась. Нравилась им обоим. Хаск в основном любил лишь сон и алкоголь, но с Энджелом было весело и стрёмных фриков подрывать, и обсуждать всякую хрень, и пить вдвоём за десятерых, а если совсем уж в хлам, то даже пьяные песенки распевать. Вся эта херь с ним вызывала невольную улыбку на лице и настойчивое желание повторить подобное ещё пару раз. Какое-то иррациональное, совсем несвойственное ранее вечно спокойному и занимающегося только выпивкой Хаску. Ну вот какой вообще адекватный чел будет испытывать удовольствие от крови и драк? Хотя, знаете, Энджел в принципе не совсем чел и не совсем адекватный. Отбитый, сука, на голову. Придурок. И Хаск, оказывается, тоже в какой-то степени. Какой-то очень высокой, раз из раза в раз соглашается на подобные авантюры. Вертит носом, отнекивается, ворчит, что ему лень и не будет он больше подобной чертовщиной маяться, но в конечном итоге всегда соглашается, а потом с таким кайфом раздаёт демонам по рожам, словно он и предложил эту самую чертовщину. Хаск запомнил каждую задницу, в которую они вместе влезли и из которой так же вместе выбрались. Запомнил каждую пулю, выпущенную из дробовика Энджела, запомнил его звонкий смех, запомнил каждый выпитый им бокал омерзительно дешёвого виски. Запомнил каждую каплю крови на лице Энджела и каждую его ухмылку со сверкающим золотым зубом. А ещё запомнил каждый короткий чмок Энджела ему в губы после всех кровавых бойней, устроенных ими двумя. И каждый, блять, чёртов раз Хаск краснел от этого как первоклассник и посылал того на все четыре стороны, пока Энджел смеялся чуть ли не до истеричных слёз, слыша его непроизвольное мурлыканье. Ну... Ладно. Хаску всё-таки немного нравится вся эта сопливая хуйня, присущая парочкам. Особенно от ядерно розового дерьма с блёстками по отношению к нему. Совсем немного. Ну прямо капельку. Самую малую. Не больше. Честно-честно!