Джаз, виски и никаких имён, дорогуша

      

10 февраля 2023 года, 16:34,

      

Лондон, Сохо

             Louis Armstrong — Body & Soul              — Мы толком не разговаривали все это время. Это было странно, мой капитан начал обращать на это внимание, пытался узнать, что произошло, но мы оба отмолчались. Кэп вообще достаточно умен, чтобы понять все самостоятельно. Хотя, даже если он о чем-то догадался, то виду не подал. Будь это кто угодно кроме элти, он бы, наверное, предъявил, а так, мне кажется, он сам не до конца поверил, что мы спали, даже если бы я сам ему об этом сказал. Впрочем, у нас было то, правда, всего две совместные вылазки с ноября. Быстрые, легкие, поэтому придраться было особо не к чему.              — Вы жалеете, о том, что их было мало? — уточнила Сара, поднимая глаза от своих записей.              — Нет? — Джон замялся и закинул ногу на ногу. — Если бы не было этого напряжения — жалел бы, наверное. Но оно же есть.              — Джон, а напряжение есть только с вашей стороны, или со стороны лейтенанта оно тоже чувствуется?              — Максимум, что я могу сказать про элти — он перестал шутить свои тупые шутки со мной, и я не знаю, как исходя из этого можно оценить его уровень напряжения.              — Вы обсуждали это с лейтенантом?              — Нет. Мы поговорили один раз, тогда, в баре. Больше эту тему я поднимать не хотел, а он не пытался.              Сара кивнула и снова отвлеклась на записи. Джон замолчал и еще раз поменял позу. Чертово кресло было слишком мягким. Из окна бил чертов серый цвет, делая и так неяркую комнату совсем тусклой. Он посмотрел на какой-то огромный цветок в горшке рядом с креслом Сары, залипнув на большие листки, пока Сара не вырвала его из тупняка.              — Джон, я буду с вами откровенной. И вам вряд ли понравится то, что я сейчас скажу.              — Я не думаю, что вы меня обидите сильнее, чем моя жизнь, — хохотнул Джон.              Сара прохладно улыбнулась и снова что-то записала.              — Вы пришли ко мне второй раз за несколько месяцев. Я понимаю, что ваша служба не позволяет вам регулярное посещение, но я и не считаю, что вам нужна постоянная терапия, — она отложила свой блокнот на стол, и сцепила руки в замок. — Но сейчас вы находитесь в раздрае, и ваш лейтенант сыграл в этом не последнюю роль.              — Я бы так не сказал.              — Вы можете быть со мной не согласны, но я обращу ваше внимание на тот факт, что второй раз за несколько месяцев вы приходите просить допуск на службу. В прошлый раз это был танк, в этот — бомба. Вы, даже при том, что ваша работа в принципе является риском, рискуете куда сильнее, чем могли бы.              — Подождите, — Джон возмущенно приподнял брови. — Бомба — это был вполне оправданный риск. Могли пострадать гражданские.              — Но ваше командование с этим несогласно.              — Капитан преувеличивает. Я был на восемьдесят процентов уверен, что смогу обезвредить механизм.              — Не на сто, — уточнила Сара, слегка склонив голову набок.              — Сара, вы гражданский человек, — тяжело вздохнув, Джон откинулся на спинку кресла. — Гражданские люди видят службу и подобную деятельность через призму кино и поп-культуры. Но это пиздец как далеко от реальности. То, что я был уверен на восемьдесят процентов — это почти победа. Я обезвреживал взрывные устройства и с меньшей уверенностью. Как видите — успешно.              — Тогда почему ваш капитан отправил вас ко мне?              — Потому что я не подчинился приказу.              — Почему вы не подчинились?              — Потому что мои люди могли погибнуть! И чертовы гражданские! Может среди них был бы такой же психотерапевт как вы, Сара. И его дети. Я же правильно помню, что у вас двое?              — Да. Мальчики, — Сара посмотрела на него своим, даже по меркам Джона немного жутким, проницательным взглядом. — Вы доверяете своему капитану?              — Да, но в этот раз я посчитал, что он недостаточно оценил обстановку.       — Давайте отвлечемся от бомбы. Расскажите мне о дне, который предшествовал вашей миссии.              — Встал, позавтракал, — он пожал плечами и растерянно поморщился. — Прошел брифинг, получил снаряжение, вылетел на другую базу, с которой должен был утром следующего дня переместиться в место выполнения боевой задачи.              — Как вы себя чувствовали?              — Нормально. Ну, немного уставший был. Почему вы спрашиваете?              — Перед предыдущей ситуацией вы узнали о личности лейтенанта. Что случилось в этот раз, Джон?              Он замялся. Эта чертова женщина видела его насквозь. И он ей за это платил. Какое блядство.              — Ничего из ряда вон…              — Джон.              — Лейтенанта ранили. Я узнал о факте ранения, но не о его состоянии.              — Сейчас вы знаете, что с ним?              — У него ножевое в ноге. Неприятное, но через пару недель он должен вернуться с больничного.              — Насколько я понимаю, ничего серьезного?              — Нет, он в порядке.              — Джон, права ли я в том, что не только я вижу в этом взаимосвязь? Вы сами говорите о напряжении, и я думаю, что оно у вас не столько в отношениях с лейтенантом, сколько внутреннее. Вы не хотите обсудить это с ним?              — Чтобы что? Максимум, что я с этого получу — очередную порцию холодных взглядов.              — Но вы волнуетесь за него. Достаточно, чтобы это на вас серьезно влияло. Поймите, Джон, простой разговор иногда решает больше, чем любые другие действия. Из любой ситуации есть три выхода — фатальный, который мы не рассматриваем, в виду бесполезности таких размышлений, позитивный и негативный. В вашем случае позитивный вариант — это разрешение вашего напряжения. Негативный — его сохранение.              — То есть вы советуете пойти к нему и поговорить?              — Я ничего не советую. Я спрашиваю, хотите ли вы это обсудить с лейтенантом, — Сара выделила последние слова.              Точно, им же вообще нельзя ничего советовать.              — Хочу, но сомневаюсь, что это приведет к какому-то итогу.              — Если вы не попробуете, то не узнаете, — она кинула взгляд на часы. — Нам пора закругляться, вы бы хотели обсудить еще что-то?              — Вроде как нет.              — В таком случае, как вы себя чувствуете сейчас?              Боже, самый ненавистный вопрос, который она ему задает каждый чертов раз.              — Не знаю. Мне нужно время, на обдумывание этого всего, — он абстрактно махнул руками.              — Джон, я сейчас не вижу нашу с вами работу законченной. Давайте поступим таким образом: вы придете ко мне через неделю еще раз. По результатам следующей сессии, я напишу свою рекомендацию вашему психиатру.              Меньше всего он хотел, чтобы это растянулось, но спорить с Сарой сейчас –равносильно расписке в своем нежелании признавать проблему, поэтому он, пытаясь не показать собственного раздражения, просто кивнул.              — Хорошо.              — Я понимаю, что вам это не нравится, но я рада, что вы со мной согласны.              Порождение дьявола. Порождение дьявола, которому он платит восемьдесят фунтов за час.              — Запишусь у вашего секретаря. Всего хорошего, Сара.              — И вам тоже, Джон.              Ее секретарша была пожилой леди, которая больше была похожа на бабушку с пирожками, которой у Джона никогда не было. У Джона была Эйла МакТавиш, которая гоняла вилами алкашей по деревне. Как же он любил бабулю МакТавиш. Он бы сказал что-то про царство и небесное, но Эйла МакТавиш сейчас наверняка учила чертей правильно пытать каких-нибудь педофилов. И британцев. Больше педофилов она ненавидела только британцев.              Он попрощался с миссис Джонсон и вышел на улицу, закурив. Вот если бы он ненавидел британцев также, как бабушка, то не влип бы в это ебучее говно. Чертов Райли со своим чертовым ножевым. Это надо было еще умудриться получить его. Чтобы элти просто взяли и случайно пырнули ножом? Смешно.               С чего Сара вообще решила, что он обезвредил этот сраный заряд из-за чертового Гоуста? Без него не обезвредил бы и спал спокойно?              Февраль в Лондоне был дерьмовым. Впрочем, как и большинство месяцев в году. Натянув на голову капюшон, он пошел вдоль улицы, набирая Прайсу, чтобы сообщить ему о временной ментальной инвалидности. Прайс гулко хмыкнул и сказал, что он оформит ему отпуск за свой счет. Соуп смиренно согласился, пока Прайс опять напомнил про то, что это в последний раз, когда он идет на уступки.              — МакТавиш, хочешь убиться — прыгай с крыши. Потому что, во-первых, так ты не подставляешь людей, а, во-вторых, я этого нахер не увижу и это говно не на моей совести будет. Если я отдал приказ — ты, блять, его выполняешь, а не геройствуешь. Здесь не место героям. Геройству место только в патовой ситуации. И ни ебанный танк, ни ебучий заряд патовыми не были.              — Но люди…              — Говно на блюде. Я потом отправил взрывотехникам характеристики, и по их расчетам гражданское население не сильно пострадало, заряда бы не хватило. А твои кишки мы бы со всех веток собирали, засранец.              Буркнув, что все понял и принял, Джон сбросил звонок, бредя по улице, на которой появлялось все больше заебанных на неделе работяг. Он вдруг остановился и осмотрелся по сторонам. Через два поворота был чертов «Village Soho». Блядство. Туда он точно не пойдет. Достав обратно телефон из кармана, он открыл контакты, выбирая нужный и тыкая на кнопку вызова.              — Салют, мудила, не помер еще?              — И тебе привет, твоими молитвами. Я в городе, можем встретиться.              — Приезжай ко мне. Дома бардак, еды нет и пиво купи.              — Какая ты гостеприимная. Опять работала?              — Работаю до сих пор, поэтому не торопись.              Он не знал, чего в этой женщине больше, алкоголизма или трудоголизма. Элли работала юристом в какой-то небольшой конторе, поэтому если ты зашел к ней в квартиру и на тебя не свалилась башня из бумаг, размозжив тебе черепушку к хуям собачьим, значит у нее была средняя загруженность и она могла разговаривать, параллельно читая очередной кейс.              Зайдя в ближайший магазин и набрав чипсов, пива, нарезки и полуфабрикатов, он вызвал такси, скинув Элли сообщение, что будет в течении получаса. Собрав абсолютно все пробки, он завалился к ней с уже теплым пивом. Элли открыла дверь и, широко улыбнувшись, запрыгнула на него как обезьяна.              — Привет, засранка, слезь с меня, ты тяжелая, — пропыхтел Джон, пытаясь одновременно поставить пакет и не уронить ее.              — Все в порядке, милый, это мой груз ответственности, — Элли хохотнула и слезла с него, тряхнув своими волосами.              — Покрасилась что ли? — удивленно спросил он.              — Покрасилась, проходи уже.              Она прошла вглубь квартиры, остро пахнущей ее духами, ванилью и табаком. Практически все поверхности были заложены документами, а у окон стоял новый гигантский черный стол, на котором стояло два монитора с открытыми, ох, блять, кто бы сомневался — документами. Элли шустро бегала по квартире, накрывая журнальный столик, пока Джон развалился на диване и закурил.              — Ну, рассказывай, что ты натворил, — она втолкнула ему в руки бутылку пива и завалилась рядом на диван, сразу закидывая на него свои ноги в мягких носках.              — Почему я сразу что-то должен был натворить? — поморщился Джон, опустив ладонь на ее больную коленку, чтобы согреть.              Чертовы проницательные женщины. Он начинал их ненавидеть. Элли хохотнула и закурила, стуча льдом в бокале белого вина.              — Потому что, если бы у тебя был отпуск, то ты бы мне написал заранее. То есть не на службе ты из-за обстоятельств. Ну и на твоем лице написан твой сложный умственный процесс, который тебе абсолютно не идет.              — Тормози, Шерлок! — закатил глаза Джон и хлопнул ее по коленке.              Джон слишком долго с ней дружит, чтобы она читала его как открытую книгу.              — Ну? — приподняв брови спросила она.              И Джон начал рассказывать. Про незнакомца она уже была осведомлена, а вот про то, кем он оказался, Джон не рассказал просто потому, что в последний раз они виделись как раз перед тем чертовым заданием.              — И я ему отсосал. На взлетке. Сразу после танка.              — Ты что? — Элли поперхнулась вином, которое именно в этот момент решила неудачно глотнуть. — Джонни, а ты ничего лучше не придумал?              — У меня адреналин из ушей лился!              — Мозг у тебя из ушей лился, придурок! — она тяжело вздохнула, провела по лицу ладонью и махнула ему, — Продолжай.              Когда он закончил рассказ, она снова закурила, на несколько секунд замолчав.              — То есть ты решил, что это шикарная идея, просто отморозиться друг от друга и нормально не поговорить?              — Там не я отморозился! — он обвиняюще указал на нее горлышком пустой бутылки.              — Милый, ты самый упертый баран из всех упертых баранов, которых я знала за всю свою жизнь, — Элли встала и сходила на кухню, чтобы обновить их выпивку, пока Джон забивал себе рот чипсами. — И ты просто взял и спустил все на тормозах!              — Я не могу, — пробурчал он нечленораздельно, поднял в воздух палец, призывая Элли подождать, проглотил чипсы и развел руками. — Я не могу принимать решения за другого человека, котик.              Элли вырвала из его ладони пустую бутылку и вставила туда новую.              — Ты можешь принимать решения за себя. Ты, нихера не успокоился из-за этого маленького, блять, привидения Каспера, хули ты мне тут лапшу на уши вешаешь? — сев на диван, она положила ладонь на его рот, как только он захотел ей возразить. — Цыц. Ты творишь херню и переживаешь, потому что на что-то надеешься. Он ясно дал тебе понять, что ты ему небезразличен, но у него свои затыки. А ты, сраная королева драмы, отморозился и ушел страдать, вместо того, чтобы точно расставить все по местам. И это не его проблемы, моя ты принцесса, а твои. И пока ты, совместно с ним, не решишь этот вопрос — ты будешь мотать сопли на кулак. А сделать это совместно с ним ты должен, потому что я, блять, слишком хорошо тебя знаю, чтобы посоветовать тебе забить хуй — нихуя ты, мать твою, не забьешь.              — То есть ты думаешь, что по местам все не расставлено? — он скинул ее ладонь со рта.              — Я думаю, что, по-моему, он тебе у бара только аргументы привел, почему нельзя. А дальше пообещал, что вы справитесь, да только что-то ты нихуя не справляешься, пупсик.              — Погоди, ты предлагаешь взять, завалиться к нему и спросить: «Уважаемый элти, мы там поеблись, ты мне в голову ударил, как молот по наковальне, потом мы еще раз поеблись в других ролях, потом мы вроде поговорили, а вроде мнениями обменялись, поэтому я немного запутался, уважаемый элти, действительно ли мы оба хотим все прекратить, или возможны другие варианты?»              — Ну можешь ему официальный запрос в двух экземплярах отправить, чтобы он тебе второй с датой получения вернул, — саркастично протянула Элли.              — Элли, блять!              — Да еб твою мать, Джонни, что ты сиськи мнешь, как прыщавый подросток у одинокой мамки лучшего друга? У тебя жопа отвалится или что, я понять не могу? — она взорвалась и повысила голос. — Блять, на танк ты, долбоеб бессмертный, кинуться смог, а проблемы решить — это не про нашу душу, посидим в этом говне, может оно само рассосется!              — А ты думаешь не рассосется?              Она так звонко хлопнула себя по лбу, что он не выдержал и заржал.              — Да, МакТавиш, сиди и жди, это же охуенный план. Надежный, блять, как швейцарские часы!              — Блять, да понял я, понял! Сегодня к нему поеду!              — Понял он блять… Сначала ты спросишь, как дела у твоей дорогой и любимой подруги и выслушаешь занимательную историю о том, как она трахнула своего босса и его жену…              — Элли, блять!       

      

10 февраля 2023 года, 19:54,

      

Лондон, Фулем

             Проигрыватель крутил пластинку с Луи Армстронгом, пока Саймон, лениво перебирая струны, развалился на диване, закинув больную ногу на журнальный столик. В голове звенела пустота, на кухне звенела микроволновка с готовой лазаньей, в квартире звенел срач. На экране телека на паузу были поставлены «Убийства в Мидсомере». Черт, он был на максимальном дне и, возможно, только возможно, его это полностью устраивало. Он дал себе время на моральное разложение ровно до тех пор, пока ему не снимут швы. Швы должны были снять завтра, судя по состоянию раны.              Почесав заросший подбородок, Саймон отложил гитару и наконец встал, чтобы открыть дверцу сраной пищащей микроволновки. Хромая, он добрался до кухни, достал лазанью и кинул ее на стол, когда в дверь постучали. Он дернулся от звука и обернулся к двери, в которую постучали еще раз. Схватив со стола кухонный нож, он крутанул его в ладони, прижав лезвие к внешней стороне предплечья. Нож был грязный, поэтому он поморщился от ощущения подсохшего шоколадного крема на коже и двинулся к двери. Посмотрев в глазок, он отстранился и провел ладонью по лицу.              — Гоуст, открывай, я знаю, что ты дома.              Чертова пластинка играла, и Соуп это слышал. Он открыл дверь и тот ворвался как ураган, отстраняя его плечом.              — У тебя такие милые соседи снизу, я не сразу вспомнил… этаж… — к концу предложения его речь замедлилась.              В легком шоке осматривая засранную квартиру, Соуп приоткрыл рот.              — Какого хуя ты здесь забыл, Соуп? — устало спросил Саймон, прислоняясь плечом к стене у открытой двери.              — Я это, поговорить пришел, — обернулся Джон с широко раскрытыми глазами.              — Не вовремя, как видишь.              — Да уж, пиздец как.              Он прошел вглубь квартиры, несмотря на то, что Саймон всей своей позой у открытой двери заявлял: «Съебись отсюда». Дойдя до телевизора и увидев «Убийства в Мидсомере», Соуп прочистил горло, упер руки в бока и повернулся к Гоусту.              — Так. Мне надо с тобой серьезно поговорить, хочешь ты этого или нет. И я с места не сдвинусь, пока мы кое-что не обсудим.              — Джонни, а ты не охуел часом? — вкрадчиво поинтересовался Саймон.              — Может и охуел, но либо мы поговорим, либо я останусь здесь, у меня как раз нет планов на неделю.              — Ну говори.              — Так не пойдет, — обвел рукой квартиру Джон. — Сначала ты закроешь дверь и сходишь в душ.              — Джонни…              — Да, я охуел.              Саймон на секунду прикрыл глаза, прошипел что-то сквозь сжатые зубы и захлопнул дверь. Довольно улыбнувшись, Соуп сложил руки на груди и присел на подлокотник дивана, наблюдая за тем, как Гоуст положил нож и оторвал бумажное полотенце, чтобы стереть шоколадный крем с локтя.              Матеря свою больную ногу и позволенную слабость, Саймон швырнул грязную салфетку на стол и похромал в сторону ванной. Проще было его выслушать, чем спорить. Ему даже стало интересно, что тот скажет. Добредя до ванны, он скинул треники в стирку и посмотрел на бедро с нашлепкой медицинского пластыря. Да еб твою…              Пока он мылся и менял перевязку, Джонни в его квартире развел бурную деятельность, запустив посудомойку и рассортировав мусор в два пакета, и теперь стоял посреди кухни с где-то добытой метлой, пока закипал чайник.              — Джонни, еб твою…              — Элти, у тебя нога больная, не ворчи. Чай будешь?              Втянув воздух через нос, он громко выдохнул, заставляя себя успокоиться. Выносить труп Соупа из квартиры будет тяжеловато. Еще тяжелее — прятать.              — Прости, что я так неожиданно завалился. Я не скажу, что мне было легко сюда прийти. И не факт, что я смог бы решиться еще раз, — он обернулся к нему, крепко сжимая в руках метлу, как будто готовился обороняться.              — Буду.              — Что?              — Чай буду, — он сел на стул и, откинувшись на спинку, уставился на Джонни, который прислонил к стене метлу и занялся чаем.              — Сахар не нужен?              — Не нужен.              Запомнил, какой он чай пьет? Мило.              Пока он гремел кружками, Саймон смотрел на него, приподняв одну бровь. Джонни, немного дерганный, пытался делать вид, что все в порядке, и он тут каждый божий день ему чай делает. Сломался он на том этапе, когда попытался найти чайные ложки. Удовлетворившись его растерянным видом, Гоуст протянул:              — В выдвижном ящике в углу. И подай мне сигареты, — когда Джон уселся перед ним, бухнул на стол две кружки и протянул ему пачку.              Саймон закурил и кивнул ему:              — Подай еще одну пустую, под пепельницу, — Джонни, не вставая со стула, дотянулся до мойки и подал ему кружку. — Говори.              Не спрашивая, он вытащил из его пачки сигарету себе, подкурил и крепко затянулся, собираясь с мыслями.              — Я думаю, что нам надо окончательно расставить все по местам, потому что это хуйня какая-то, — наконец прохрипел он.              — А похоже, что мы этого не сделали?              — Похоже, что ты решил, как будет лучше. Я так не считаю и хочу, чтобы мое мнение учитывалось.              — Джонни, блять, сколько времени прошло, четыре месяца? — Саймон поморщился и стряхнул пепел в пустую кружку. — Зачем ты сейчас опять начинаешь…              — Потому что мне не поебать, блять! — взорвался он и встал со стула. — Ты у меня в голове вертишься, блять, как зацикленный, и я не понимаю, что мне с этим делать! Ты мне рассказывал о том, что я справлюсь? Так вот, нихера у меня не получается!              Прикрыв глаза, Саймон в пару тяжек прикончил сигарету и затушил ее об дно кружки, пока Джонни наворачивал круги по его кухне.              — Сядь.              — Я постою…              — Сядь, я сказал, — рявкнул Гоуст вставая и упираясь кулаками в стол.              Скрипя зубами, Джон вернулся за стол, нагло смотря в глаза нависающему над ним Гоусту.              — Какого хуя ты приходишь в мою квартиру и вешаешь на меня свои проблемы?!              — Мои проблемы? — он опять вскочил со стула. — А тебе не кажется, что эти проблемы не только я создавал?!              Еле сдержавшись, чтобы не сдвинуть в Соупа стол, Гоуст сделал от него шаг назад, чувствуя, как в животе поднимается буря.              — Твои! Потому что я свои эмоции умею держать при себе!              — А они у тебя есть, железный дровосек?              — Представь себе, не у всех на лбу бегущая строка о его состоянии бежит! — схватив пачку со стола, Саймон прикурил и швырнул ее обратно так, что она улетела к кухонному гарнитуру. — Джонни, я тебе не щенок, который не отдает отчета о собственных действиях. Мне тридцать восемь лет, я уже не мальчик.              — О, нашелся всезнающий старец! — перебил его Джонни и взмахнул руками. — Проповедник расскажи, как нам сирым надо жить!              — Джонни…              — Саймон, я к тебе пришел с конкретным вопросом, который я, возможно, некорректно сформулировал, — уже тихо сказал Джонни. — Вопрос следующий: ты мне небезразличен, и я хочу услышать четкое да, или четкое нет, на вопрос может ли у нас что-то получиться.              Он быстро проговорил это, тыкая пальцем в стол, сдулся, отводя взгляд, и грузно осел на стул. Затянувшись, Саймон вернулся назад за стол и взял в руки кружку с чаем, не зная, что ему ответить. Нет, он конечно мог сказать нет, и выставить Джонни за дверь, но у него не поворачивался язык. Чертова нога и чертова слабость.              — Ну? — спросил через пару минут Джон.              — Блять, зачем тебе это нужно? Я этого понять не могу. Ты молодой, ты достаточно хорош, чтобы в тебе можно было быстро заинтересоваться, что ты ко мне прицепился?              — Я, по-моему, достаточно прямо все сказал, — он хмыкнул и отвернулся, уставившись в шкаф за спиной Саймона.              Стряхнув пепел в кружку, Гоуст посмотрел в разводы на столешнице. Он даже в легкомысленности Соупа обвинить не мог, потому что прошло уже несколько месяцев, а он все также с этим говном в голове ходит, дурень. Реально влип. И Саймон влип. Блять, чего ж так сложно то все.              С одной стороны, был гигантский список минусов — начиная от того, что он старше его по званию, заканчивая тем, что он слишком давно к себе никого не подпускал и просто разучился это все делать. С другой был Джонни. Чертов Джонни, с которым не надо было следить за языком, с которым можно было поговорить обо всем на свете, которому он доверил свою жизнь и тот его не подставил. Пока. Блять, пока не подставил. Через месяц ему ебанет в голову новая ересь, и он после себя только сквозняк оставит.              Louis Armstrong – Kiss of Fire              — Джонни…              — Блять!              Забытая им лазанья, которую Соуп неудачно сбил локтем, когда дернулся на голос Саймона, перевернулась прямо на его ноги. Он вскочил, и схватился за полотенце, размазывая томатный соус по коленям.              — Сходи в душ, я дам тебе одежду, — устало выдохнул Саймон.              Швырнув полотенце в раковину, Джон ушел в сторону ванны, громко закрывая за собой дверь. Саймон аккуратно наклонился, отставляя в сторону больную ногу и прямо руками сгреб несчастную лазанью обратно в контейнер. Вот дурень-то рукожопый.              Убрав все и тщательно вымыв руки, Саймон похромал в спальню. У двери в ванную он крикнул Джонни, чтобы тот взял верхнее полотенце. Пока он рылся в шкафу, звук воды прекратился. Достав Джонни треники и армейскую футболку, он вышел в коридор как раз в тот момент, когда дверь ванной открылась, и из-за нее показался Соуп в одном полотенце.              Они замерли. Картина, наверное, была крайне глупая. У Джонни по щеке стекла капля воды и скрылась в щетине.              Кто к кому первый дернулся было абсолютно непонятно. Как будто помешательство какое-то. Очнулся Саймон только в тот момент, когда Джонни вжал его в стену, впихивая ногу между колен и вылизывая его шею. Схватив Соупа за волосы, он оттянул его от своей шеи и широко лизнул его губы, тут же отстраняясь и заглядывая ему в глаза.              — Пойдем в спальню… — прохрипел Джонни, на что Саймон отрицательно помотал головой.              — На диван, я сейчас точно на смену простыней прерываться не стану.              — Смазку возьми, — содрав с себя полотенце, Джонни закинул его обратно в ванну и прошлепал босыми ногами к дивану.              Саймон, заглянув в спальню, схватил флакон смазки и пачку презервативов, которые стояли на полу у кровати, и достаточно быстро, для хромающего человека, добрался до дивана, швыряя добычу на диванные подушки и вжимая зазевавшегося Джонни в подлокотник, у которого тот остановился.              Обернувшись, Джонни схватил его за лицо, кусаче целуя и не давая отстраниться, пока Саймон обхватил ладонями эту охуительную задницу, на которую он дрочил раз… да очень много раз, и вжался в Соупа пахом.              — Мы ни разу не обсудили еще, что можно делать, а что лучше не стоит, — оторвавшись от чужого рта, Саймон слегка прикусил его за плечо.              — Мне нравится, когда меня придушивают, но не перебарщивай, — ответил Джонни, дыша так, будто только что пробежал пару кругов в полной снаряге.              — Что ж ты летом не сказал? — довольно выдохнул Саймон, прикусывая его за ухо.              — Летом бы я тебе не позволил, — ухмыльнулся он в ответ.              Толкнув его на диван, Саймон стянул с себя шорты и аккуратно, стараясь не тревожить больную ногу, залез на диван, устраиваясь между чужих ног. Джонни, чуть ли не мурлыкая, притерся к нему и закинул руки на шею, мягко двигая бедрами так, чтобы их члены терлись друг об друга. Немного спустившись, Саймон прикусил его за сосок, тут же зализывая укус и поднимая голову, чтобы посмотреть Джонни в глаза, которые блестели так, будто в них пополам накапали мышьяка и атропина. Зрачок затопил большую часть радужки и в тусклом свете лампы с кухни, его глаза казались абсолютно черными. Да сколько можно сводить его с ума, уже ума то не осталось…              — Давай местами поменяемся, — шепнул Джонни и сдвинулся вбок, чтобы Саймон смог лечь на спину.              Он залез на него сверху и на секунду отклонился назад, чтобы поднять валяющуюся в ногах подушку и подложить ее Саймону под голову, в очередной раз втягивая его в поцелуй. Схватив Джонни за горло, Саймон его сжал, отстранив от себя, и снова заглянул ему в глаза.              — Можно и посильнее, — улыбаясь, прохрипел Джонни.              Вот сучка драная.              — Когда я решу, тогда и будет можно, — рыкнул Саймон и облизнул губы, смотря на то, как у Джонни в уголках глаз собираются слезы.              — Так точно, — он даже руку поднял, чтобы честь отдать.              Этого Саймон уже не выдержал и толкнул его вниз. Джонни аккуратно сполз, стараясь не задеть больную ногу, и устроился между его ног, вставая на колени. Выгнув спину, он наклонился вниз и провел языком от основания до головки. Опершись руками у его боков, он провел языком еще раз, внимательно следя за его реакцией. Член Саймона дернулся от возбуждения, и Джонни поймал его губами, пропуская глубже и втягивая щеки. Перенеся вес на одну руку, второй он сжал его яйца. Зажмурившись Саймон низко замычал.              — Вот тот звук, по которому я действительно скучал, — Джонни слегка оттянул его мошонку.              — Завали рот свой, МакТавиш.              Джонни перехватил его член, скользя ладонью по слюне и втянул в рот яйцо, посасывая его. Потом с довольной мордой отстранился и брякнул:              — Есть, товарищ лейтенант, сэр!              — Джонни, блять, никаких упоминаний званий в постели, — поморщился Саймон приподнимаясь на локтях.              Он протянул ладонь, чтобы стереть с щеки Джонни тонкую нитку слюны и затолкать ему обратно в рот. Тот обхватил губами его большой палец и, звонко чмокнув, выпустил его изо рта.              — Мне называть тебя малышом?              — Солнышком, блять, соси давай! — он откинулся обратно и махнул Джонни рукой, чтобы тот продолжал.              — Фи, как грубо! — с притворным недовольством фыркнул Джонни и хохотнул, когда Саймон схватил его за волосы, натягивая на свой член.              Пару раз глубоко толкнувшись, Саймон оттащил его за волосы, дергая на себя и наполовину садясь, чтобы было удобнее.              — Ну-ка, Джонни, открой ротик.              Посмотрев на него своими чертовыми глазами, Джонни открыл рот и высунул свой длинный и крайне пиздлявый язык.              — Черт, хотел это сделать с Лас-Альмаса.              Он плюнул ему в рот и дернул за волосы, насаживая на свой член так глубоко, чтобы тот подавился. Джонни тяжело сглатывал вокруг члена, дожидаясь, пока Саймон даст ему отодвинуться. Когда он наконец смог двинуть головой, то скинул его руку, поднялся и широко лизнул его в губы, усаживаясь на его бедра. Удержав Джонни за подбородок, Саймон не дал ему отстраниться от поцелуя, который больше был похож на пожирание чужого лица.              Нашарив ладонью смазку, он отвернулся от Джонни, чтобы выдавить ее себе на пальцы, пока Джонни снова впился в его шею. Скользнув рукой между его ягодиц, он потер кольцо мышц и перевел взгляд на Джонни. Откинув бутылек в сторону, Саймон опять схватил Джонни за горло, проталкивая в него один палец.              — Трахался с кем-то?              — С дилдо, — прохрипел Джонни, пытаясь одновременно насадиться на его пальцы и потереться членом о живот. — Но на ночь не молился, не переборщи, Отелло.              Дав ему пару секунд на отдышаться, Саймон снова сжал его горло, вставляя второй палец и вталкивая его глубже. Чертов МакТавиш продолжал пялиться в его глаза так, будто от этого его жизнь зависела. Саймон отпустил его горло и перехватил за поясницу.              Черт, как же Джонни на него смотрел. Блять. У него в голове ни одной мысли не было — белый шум и синий экран. Он прикрыл глаза, чтобы позорно не начать толкаться членом ему под яйца, но Джонни сжал его нижнюю челюсть пальцами, вынуждая открыть глаза.              — Смотри на меня, сладенький, — пробормотал он, ухмыляясь, и двинул бедрами сам, глубже насаживаясь на его пальцы.              Успев слегка согнуть пальцы, почувствовав его движение, Саймон смотрел на то, как Джонни прикрыл глаза, тяжело выдыхая и запрокидывая голову к потолку. Хмыкнув, Саймон втолкнул в него еще один палец, и довольно улыбнулся, когда из Джонни вырвалось нечленораздельное мычание.              — Смотрю, дорогуша.              Джонни широко улыбнулся и, еще пару раз насадившись на пальцы приподнялся, хватая его за руку.              — Хватит. Где гондоны? — он шалым взглядом осмотрел диван, в поисках упаковки.              Вытащив их из-под спины, Саймон достал из коробки презерватив и кинул в руки Джонни, который тут же сполз вниз и опять втянул его член в рот пропуская до горла. Двинув несколько раз головой, пока он рвал упаковку и откидывал ее в сторону, он отстранился и в два движения раскатал латекс по члену, тут же перемещаясь обратно и насаживаясь на него.              — Блять, какой же у тебя идеальный член, пиздец, — простонал он и двинул бедрами, пока Саймон вцепился в его бока, оставляя на них красные отпечатки.              — Джонни.              — Что?..              — Заткнись.              Саймон уперся одной пяткой в диван, поддаваясь тазом вверх. Уложив на себя Джонни и сведя ему руки за спиной, он все быстрее двигал бедрами, заставляя его замычать на одной ноте ему в ухо. Ре диез, что ли?.. Саймон готов был думать о чем угодно, лишь бы не кончить прямо сейчас.              — Сука, элти…              — Звания, Джонни, — рыкнул он.              Они вспотели и дышали как два туберкулезника на последней стадии. Вслушавшись в дыхание Джонни, он вдруг услышал все еще играющую музыку из проигрывателя. Саймон еле удержался от смешка, потому что трахаться в дабл тайме под Армстронга — это выше даже его сил. Он остановился и хлопнул Джонни по бедру.              — Встань на колени на диван.              Быстро пробормотав указания, он дождался, пока Джонни поднимется с него. Встав рядом с диваном, Саймон посмотрел на него, прогнувшего спину и выставившего свою задницу. Джонни его не с ума, Джонни его в могилу сведет. Уронив голову на сложенные руки на спинке дивана, Джонни пару раз двинул бедрами.              — Мне долго ждать?              Зло прищурившись, Саймон от души хлопнул его по жопе, получив за это недовольный взгляд через плечо. Наклонившись и укусив Джонни за правую половинку, он лизнул его между ягодицами и встал, пристраиваясь ко входу. Взяв Джонни за плечи, он просто натянул его на себя.              — Солнышко, блять, руки убери, — шикнул Джонни, у которого голова болталась от этих толчков, как у фигурки на торпеде у хаммера на бездорожье.              — Как пожелаешь, пупсик, — Саймон закинул руки за голову и особенно жестко двинул бедрами.              — Вот же блять… — не успев подставить руки, Джонни впечатался лицом в диван.              — Держись, малыш, а то голову разобьешь, — фыркнул он, не останавливаясь.              — Я тебе… отомщу, засранец… — задыхаясь проворчал Джонни.              — Благоговея, жду.              Саймон вбивался в него, как отбойный молоток, чувствуя, как по спине стекает пот. Прихватив Джонни за бедро, он сдвинул его в сторону и надавил на поясницу, заставляя прогнуться сильнее. По матному шипению в ответ, он понял, что не прогадал с позой и просунул руку под живот Джонни, чтобы обхватить его влажный член.              Сделав еще несколько толчков, он вдруг остановился от резкой боли в ноге.              — Блять!              Джонни резко обернулся, пытаясь собрать глаза в кучу и понять, что произошло. Когда до него дошло, что Саймон не просто так за ногу держится, он соскользнул с дивана и, придержав его за локоть, усадил, тут же всковырнув повязку, чтобы посмотреть, что под ней.              — Ну, крови совсем немного, внутрь отдало? — поднял он голову, внимательно вглядываясь в его лицо.              — Видимо, — Саймон отодвинул его руки, чтобы самому оценить масштаб бедствия. — Мда, видимо швы я завтра снимать не поеду.              — Видимо, — согласился Джонни и аккуратно наклеил пластырь обратно.              Откинувшись на спинку и разведя по ней руки, Саймон, приподняв бровь, посмотрел на Джонни.              — Продолжим?              — Ага, — кивнул тот и стащил с него презерватив, на коленях перебираясь ближе. — Продолжим.              Он широко облизнул головку и пропустил ее за щеку, скользя ладонью по основанию члена. Саймон запрокинул голову и смотрел на него из-под прикрытых глаз.              — У тебя прям какая-то тяга нездоровая…              — Не говори это человеку с твоим членом во рту, старец, — фыркнул Джонни, хлопнув его по бедру. — И вообще, мне остановиться?              — Как дешевая манипуляция, Джонни!              — Оу…              — Да стой ты, — хохотнул Саймон и удержал его за затылок.              — То-то же.              Помогая себе рукой, Джонни заставил его толкаться в свое горло через две минуты. Его рот нужно было запретить законодательно, это, блять, точно было оружием. У Саймона пальцы на ногах поджимали от того, как он сосал.              — Блять, скажи, что тебе можно кончить на лицо? — Джонни поднял свои невозможные глаза и кивнул.              Удерживая его голову за лоб, Саймон пару раз хлопнул членом по высунутому языку и быстро задвигал ладонью, сжимая в кулаке головку. Тяжело выдохнув, он через секунду низко прорычал и залил рот и щеки Джонни ровными рядами спермы.              Пока он пытался отдышаться, Джонни мягко вылизывал его член, периодически поглядывая наверх.              — У тебя такое лицо милое, когда на нем моя сперма, — усмехнулся Саймон, мягко перебирая его волосы.              — У тебя, уверен, тоже, только не видел никогда.       — Ну иди, покажу, — хмыкнул Саймон и лег на спину, закинув ноги на спинку дивана и свесив голову.              — Еб твою…              Он так быстро встал, что Саймон фыркнул. Черт, был бы у Джонни хвост — он бы им завилял.              — Только не переусердствуй, я не такой талантливый как ты.              — Нет никого талантливее меня, Саймон, — Джонни мягко провел членом по его нижней губе.              — Твое эго меня сейчас из Лондона вытолкнет.              — Сначала я кончу, — фыркнул он и толкнулся головкой в его рот.              Джонни уперся руками в спинку дивана и быстро, но неглубоко толкался внутрь. Саймон схватил его за ягодицы и вставил два пальца внутрь, давя на простату.              — Блять! — протянул Джонни и кончил.              Его бедра мелко тряслись и Саймон подтолкнул его к дивану, чтобы он сел. Он проглотил большую часть спермы, но пара капель все равно осталась на щеках.              — Пиздец красавцы, — поморщился он.              — А то, главные лица SAS, как никак, — фыркнул Джон.              Они громко заржали и на пару минут подвисли, приходя в себя. Саймон развалился на диване и прикрыл глаза, пытаясь отдышаться. Хлопнув себя по коленям, Джон вдруг фыркнул:       — Поговорили, блять… — он встал с дивана и потянулся, морщась, от ощущения неприятно стянутой кожи на лице.              — Мой ответ — да, — буркнул Гоуст, все еще красный, от прилившей к голове крови.              Соуп провел ладонью по щеке и уставился на свои пальцы, испачканные спермой.              — Знаешь, я подозревал. Боюсь спросить, что было бы на моем лице, если бы ответ был нет, — он перевел взгляд на хохотнувшего Гоуста и ушел за сигаретами и бумажными полотенцами на кухню.       Выпив остатки холодного чая из своей кружки и умывшись, он, показывая чудеса эквилибристики, умудрился за один раз взять в руки салфетки, сигареты с зажигалкой, кружку Саймона с чаем и чашку с бычками. Притащив это добро к дивану, он разложил все на журнальном столике и протянул Гоусту салфетки. Пока тот вытирался и выбивал из пачки сигарету для себя, Джонни прикурил и пристроился рядом с ним на диване.              Louis Armstrong — Rhythm Saved The World              — Что будет дальше? — спросил он, щелкнув зажигалкой у сигареты Саймона, и взял со столика несчастную чашку, которую понизили до пепельницы.              — Ну что будет дальше… Завтра я пойду в больницу, мне снимут швы и ближайшую неделю мы будем трахаться по всем поверхностям, пока есть такая возможность. Потом нас вызовут, мы будем ныкаться как школьники от Прайса пару лет, он нас спалит, вызовет, скажет: «Да что же вы такое делаете, уроды! Не потерплю!», и уволит тебя к чертям собачьим, потому что меня он любит больше, — Джонни засмеялся, а Гоуст затянулся и с абсолютно непроницаемым лицом продолжил. — Ты будешь спиваться, пока я буду работать не покладая рук. Я попытаюсь бросить тебя, но ты будешь умолять меня остаться, из-за чего я буду сильно переживать, потом уеду на очередное задание, на котором меня ранят из-за того, что я отвлекся на мысли о нашей любви. Мне придется вернуться к тебе, и мы будем спиваться вместе, ненавидя друг друга за проебанную карьеру. Через лет, примерно, пять, я не выдержу такой жизни и сбегу от тебя в лес, где пропаду без вести, а ты встретишь какую-нибудь алкоголичку в возрасте с двумя детьми, вы переедете в деревню, будете пить и воспитывать этих несчастных отпрысков…              — Остановись, — хрипя от ржача взмолился он.              Саймон не выдержал и тоже заржал в тот момент, когда Джонни, скрючившись от смеха, упал с дивана, пока на заднем фоне приглушенно пел Луи:       

If the truth you're looking for You'll find music not far Drum'n fife gave men new life Drummer man's struck up the band Trumpet blow be Jericho And rhythm saved the world