Сладкая подделка.

Закатные летние лучи уже давно растворились в кромешной тьме, а слепящие звезды усыпали весь ночной небосвод. Небо на Чеджудо сегодня баловало всех чистотой, морской воздух окутывал прохладой каждого местного обитателя — до неузнаваемости красивые виды ото всюду. Парни из группы Xdinary Heroes собрались на съемки очередного выпуска шоу, отсняв весь процесс, бэнд решает устроить себе ночевку без мельтешащих вечно камер и навязчивого стаффа, который они, безусловно, любят. Раньше все совместные поездки обрывались именно Джуеном — он предпочитал побыть в одиночестве между нескончаемыми поездками. В этот раз возможность упускать никто не захотел. Нагло обокрав ближайший ночной супермаркет, уставший Гаон плелся вместе с Джуеном в домик. Закрытая вечеринка началась. Обстановка, несмотря на всю усталость от рабочего дня, была абсолютна пропитана искренностью и общностью. За общим круглом столиком на полу сидели шестеро человек — шестеро незнакомцев, ставших за два года семьей. По одну сторону от Гаона — Чонсу, по вторую — Гониль. Джуен пытался поменяться местами с Чонсу, ведь его любимое мясо находилось именно на той стороне стола; однако попытка осталась безуспешной. Под общий шум Джуен аккуратно переставлял все овощи подальше от него; Гониль рассказывал до ужаса смешные моменты из недавнего тура напротив сидящему Джунхану; Оди с едва уловимой улыбкой на лице перебирал пальцами экран телефона. Чонсу устало склонил голову на плечо Гаона. Твердо. — Джисок, у тебя такие твердые плечи, — намекая на отсутствие мышечной массы, бубнит Чонсу. В ответ посыпались угрозы и заражающий смех, все внимание переключилось на этих двоих. Постепенно все влились в единый разговор — то вспоминали прошлое, то обсуждали желаемое будущее. Долго это продолжаться не могло: Джуен поднимает первую рюмку соджу. — Мне не нравятся эти разговоры, давайте сегодня жить здесь! — сверкающими глазами окутывает всех вокруг, все они — дороги ему. И все они сейчас здесь могут вот так вот сидеть. Бэнд воодушевленно чокнулся; первая рюмка незаметно растворилась в желудке каждого из них. После нее точно так же — вторая. Третья. Разговор уже давно сошел на непрерывный смех и подколы, все заботы прошлого дня мягко растворились. Но Чонсу от новой дозы алкоголя в крови лишь сильнее потянуло к соседу по столу — ластится пуще прежнего. Сначала его рука оказалась на колене Гаона, которое выполняло функцию опорной точки, дабы тянуться за едой; это опорная точка уж больно пришлась по душе, потому рука с нее никуда не отступила. Гаон принципиально сделал так же — и его рука была нагло отторгнута. После этого Чонсу пугал соседа несколько раз: внезапно по ходу общего разговора приближался к уху. Новая волна смеха каждый раз настигала компанию, когда Гаон вздрагивал; все без исключения находили его забавным в испуганном состоянии. В приступах дурашества, не отставая, уже Гаон начинает липнуть, то щекоча, то дразняще дотрагиваясь до самых чувствительных мест человеческого тела. Никто не находил в этом ничего странного: герои всегда были такими. Тактильность и ее приступы между ними не постулат невежественности или неожиданности, а уже давно обыденная жизнь. С каждой новой порцией алкоголя Гаон будто только сильнее раззадоривался по отношению к Чонсу. Но общий, до безумия веселый, разговор все еще шел достаточно активно, основное внимание было сосредоточено именно на нем. Подозрительные руки Гаона неоднозначно потянулись к телу Чонсу, за одну секунду оба оказываются в полулежачем положении: Чонсу свалился назад от щекотки, а второй, не отступая от цели, продолжал щекотать. — Останови-ись! — руки Гаона пытается перехватить в мгновенье. Попытка оказывается удачной. — Я выигрываю тебя по физической силе. Схватив запястья Гаона до красноты, Чонсу поднимается в прежнее положение. Другие будто и не замечают ничего: под действием алкоголя и бурных обсуждений, общий гул ни на секунду не остановился. Теперь единственный выход Чонсу обезопасить себя — не подпускать больше к своему телу наглого соседа. И решение находится! Держать его руки. Это и стало выходом. — Чонсуу~ мне больно, — Гаон наигранно дует губы, тыча собственным запястьем в чужое лицо, мол вот, взгляни: какое безобразно красное! — Попробуй вырви! — нарочито именно на ухо шепчет, усадив Гаона в прежнее положение, и едва ослабив хватку. Все же больно делать не хочет вопреки всему. Хотя, может, стоило извиниться? Ну уж нет, на него напали первым. — Ну Чонсуу~ прости меня! —все еще наигранно щебечет вслух. Голову склонил на бок и тянется плечом к уху, закрывая от новой попытки шепота. Это щекотно и неожиданно — такие приемы должны быть под запретом. Руки этих двоих под столом — переплетаются. Хотя переплетаются односторонне — именно Чонсу держит Гаона, только теперь с запястий перебрался на ладони, сжимая в замочек. Ему подумалось, что так безопаснее всего и не причинит боли. Это, конечно, правда, но забавно же! Словно любовники прячут от других свои отношения. Гаон так и подумал об этой картине; озвучил шутку вслух — все привстали со своих мест в попытке разглядеть их «любовную» тайну сплетающихся рук. — Ээй, Джисок, я ревную, — шутливо гогочет Джуен с претензией. Все, кроме Джунхана, подключаются к этой шутке и начинают балладу о том, как ревнуют этих двоих. Джунхан раскатывается смехом без попытки влезть в семейную ссору; остальные уже собираются в общий клубок вокруг Гаона с Чонсу, друг друга нарочито провакационно зацеловывая и щекоча; параллельно отбиваются от чужих касаний. Все хотят подшутить друг над другом, но становиться объектом шутки — ни за что. Надолго Чжунхана без внимания не оставляют: видя, что он поодаль от компании, все налетают именно на него. Только Чонсу с Гаоном сидят на собственных местах. И в одном из них явно начинают просыпаться странные ощущения.