according to the law of the genre

Чонин чувствовал себя жутко неловко, сидя практически в пустом кинозале и обнявшись с огромным ведерком попкорна. Возможно, если бы у Сынмина не нарисовались срочные дела в лице одного Со Чанбина, Чонин бы сейчас был не один, а в компании лучшего друга. Но, господи, ему даже было некого пригласить, он бы просто не успел. Сынмин буквально минут за сорок позвонил Яну и, прося прощения, говорил, что они еще сходят вместе в кино, а сейчас он не хочет упускать прекрасную возможность. Что ж, возможность действительно была прекрасной. В кои-то веки родители Чанбина отправились к каким-то родственникам, — Чонин не вдавался в подробности, — и, разумеется, оставили сына за главного на пару дней. А тот, не долго думая (вернее, вообще не думая, как решил Чонин), написал Сынмину и пригласил к себе. Чонин закатил глаза, следя за каким-то действом на экране. Пока зал медленно и очень неуверенно заполнялся зрителями, крутили анонсы предстоящих премьер. Ян, если честно уже успел и испугаться от какого-то резко выскочившего монстра и всплакнуть, наблюдая, как какой-то мужчина пытается найти лекарство для своей больной собаки. Жуть. Хорошо, что фильм, на который они собирались, был между «романтикой» и «комедией», так что если пугаться, то неискренней игре актеров. Или плакать из-за нее же. На самом деле, друзья не особо думали над выбором фильма. Просто ткнули пальцев в первый попавшийся на сайте, да еще и постер был красивый. Плюс Сынмин узнал в одном из героев актера, которого обожал в старшей школе. Тут, как говорится, звезды сошлись. Звезды сошлись, а Сынмин с Чонином, похоже, нет. Ян уныло переводил взгляд с одного конца зала на другой. Людей всего ничего, а он еще и сидит в самом заду. Так и со скуки помереть можно. — Чертов Сынмин, ну только попадись мне, — ворчит юноша и зло пережевывает несколько зерен попкорна. Приятная сладость с небольшой каплей соли оседает на языке и заставляет нас мгновение забыть об обиде. Наверное, соленая карамель — лучшее, что придумало человечество. Услышав рядом копошение, Чонин повернулся и на мгновение опешил. Через весь ряд к нему направлялся Чан. Они учились в одном вузе, только Чан был на три года старше. Чонин сглотнул и немного подобрался, словно мог как-то помешать новоприбывшему. — Привет, — улыбнулся Чан и сел рядом. — А ты чего один? Чонин опешил. Мало того, что Чан сел рядом, так еще и начал разговор. Возможно, ему просто скучно и он хочет как-то разбавить этот просмотр. «Мог бы тогда сесть куда-нибудь вперед», — пронеслось в голове у Чонина, но потом он вспомнил о том, что на билетах есть номера. И не желательно садиться туда, куда тебе вздумается. — Привет, — бурчит он и смотрит на экран. Там показывает совершенно интереснейший сюжет о жизни дельфинов в естественной среде обитания. — Да так, у друга появились срочные дела. И молчание. Немного неловкое для Чонина. Потому что... твою мать, он так долго сох по Бан Чану, что сейчас сидеть с ним рядом смерти подобно. Он не мог и думать о таком раньше, представлял только, но сейчас, оказавшись в одной из своих грез, проглотил язык и не знал, что говорить. Сердце стучало с бешеной скоростью и, если бы Чан наклонился, он бы услышал его биение и... Почему он вообще думает о таком? Глупые фантазии снова вошли в чат? Чонин был второкурсником. Учился на филологическом и планировал через пару лет поехать в Японию для прохождения практики там. И со второго семестра первого курса безбожно залипал на Чана. Тот учился на юридическом факультете. Чонин случайно узнал о нем. Бан не был старостой или что-то вроде этого, чтобы быть на слуху, но многие знали о нем. Чонин увидел его портрет на стенде рядом с изображениями других успевающих студентов. Фотография его самого висела чуть ниже и правее. Но Чонину не было до нее дела, хотя он собирался сделать снимок и отправить его родителям. Он был заворожен этой скромной улыбкой и ямочкой на левой щеке. Неужели можно быть настолько красивым, так еще и успешно учиться? А потом Чонин выцепил его из толпы в кафетерии. Просто случайно наткнулся на него взгядом и обратил внимание, что те черные волнистые пряди, на которые он так залип на фотографии, теперь были выкрашены в белый и, о боже, эти милые кудряшки так хотелось потрогать! Чонин тогда выпал из реальности где-то минуты на две, пока наблюдал, как Чан в компании друзей веселился и каждый раз наклонялся к столу, когда смеялся. От этого его кудряшки смешно подпрыгивали. Вернуться в чувства Чонину помог Чанбин, который ткнул его в плечо и попросил не загораживать проход. Сейчас волосы Чана были нежно-рыжего цвета (насколько рыжий может быть нежным), почти коралловыми. И до них опять до жути хотелось дотронуться, аж ладошки чесались. Чонин украдкой наблюдал за Баном. Тот тоже был с попкорном, только выбрал ведерко поменьше. Со сладким попкорном. Ян не любил сладкий попкорн, но сейчас, заметив, как Чан провел языком по губам и наклонил голову вбок, наблюдая за дельфинами, представил, какими будут на вкус его губы, если он их поцелует. А если поцелует прямо сейчас, он почувствует сладость попкорна? Или, может, вкус газировки, которую Чан потягивал все это время. Хотелось гнать непрошенные мысли прочь, но получалось очень плохо. Даже когда выключился свет и начался фильм, который, по идее, должен был полностью захватить внимание юноши, Чонин постоянно отвлекался на мысли о Чане. И от некоторых краснели уши и щеки. А этот бессердечный сидел рядом и как ни в чем не бывало смеялся над шутками в фильме и дул губы, наклоняя голову вбок, когда герои делали что-то милое. И еще этот его умиленное «у-у» не помогало от слова совсем, а совсем наоборот. Каждый раз Чонину хотелось повернуться и внаглую посмотреть на Чана, но он останавливал себя. Потому что... а что он сделает потом? Просто улыбнется, повернется к экрану и сделает вид, что заинтересован фильмом? Идея так себе. — Эй, как ты думаешь, Ара скоро узнает, что влюбилась в Чансу только из-за его запаха? — Чонин дернулся от неожиданного вопроса. Он повернулся и увидел, что Чан все так же продолжал смотреть фильм, улыбаясь и покачивая головой в такт музыке на фоне. — Эм-м, ну, — Чонин быстро перевел взгляд на экран, стараясь уловить суть. — Не знаю, возможно. Он же не станет это, скажем, скрывать от нее? — господи, как глупо-то. — Обман вскроется. Рано или поздно. И мы будем страдать аж целую минуту в конце, пока герои не поймут, что любят друг друга и без этих духов. — Ого, — Чан повернулся к Чонину. — А ты шаришь. Ну, на самом деле, эти духи такие стремные. Не хотел бы я пшикнуть на себя такими и потом убегать от толпы поклонниц, — парень дарит Яну улыбку и вновь поворачивается к экрану. И если у Чонина и был шанс начать смотреть фильм, то он испарился только что. Потому что видеть такого Чана, с этой улыбкой до ушей, счастливым взглядом и вздернутыми вверх бровями просто невозможно. С экрана на лицо парня падает розовый свет, или это Чонин видит его сквозь розовые очки, уже неважно. Юноша начал снова жевать попкорн, чтобы занять себя чем-нибудь. У главных героев на экране, похоже, все отлично. Они уже целуются в какой-то подсобке под Чаново: «о-воу, полегче, ребята», и Чонин даже прыскает в кулак от такой реакции. Он думал, что парни вроде Бан Чана, все такие большие и серьезные, ходят на что-то вроде супергеройских боевиков, триллеров и, боже упаси, ужасов. А тут нет. Комедия, романтика и искренняя реакция Чана, на которую Чонин готов смотреть вечность. Все-таки, судьба заслуживает благодарность за то, что сейчас Чонин сидит рядом с Чаном. — Чонин-и, ты сейчас во мне дыру сделаешь, — и юноша тает от этого ласкового обращения, сразу не понимая, что к нему обращаются. А потом резко выпрямляется и с серьезным видом поворачивается к экрану, будто ничего и не было. На самом деле, ситуация странная. Это сколько же надо было пялиться, чтобы Чан заметил и даже сказал об этом! Чонин хотел благодарить судьбу? Забудьте. И Ян готов был просто умереть на месте, когда Чан наклонился к его уху и прошептал: — А я все видел. Потому что ну невозможно быть таким. По нежной коже побежали мурашки от этого тихого приятного голоса. Чонин сжал со всей силы подлокотники и подтянул ноги под себя, словно стараясь уменьшиться и вовсе исчезнуть. — Не смущайся ты так, — Чан снова демонстрирует свои чудесные ямочки, треплет Яна по волосам, вызывая на голове ужасный беспорядок, и поворачивается к экрану. — А ты почему один? — слетает с губ прежде, чем Чонин успел бы подумать. — Да так. Решил развеяться и сходить в кино, — начал Чан, оторвавшись от экрана и смотря на Чонина. Ян заметил эту его особенность еще в первые дни: когда Чан говорил с кем-то или что-то рассказывал, то предпочитал смотреть в глаза, — честно, даже не думал над фильмом. Купил билет на первые попавшийся сеанс, а тут оказалось еще и мало народу. Увидел тебя в зале и решил подойти, чтобы не сидеть одному. Решил подойти, значит. Чонин готов был расстаять, собраться и снова расстаять. По виску скатилась капля пота, холодя кожу. — И как тебе фильм? — повернувшись к Чану, Чонин поставил ведерко с попкорном в промежуток между его бедром и подлокотником, чтобы не упало. — Интересный? — Забавный, — просто выдал Чан. — Не то, на что бы я потратился еще раз, но... мило? Не знаю. Да, мило. — Я думал, что ты больше предпочитаешь ужасы или боевики, — пожал плечами Чонин, а потом был готов треснуть себя по лбу. Что, думал? — Хм, не знаю даже, — парень поднял голову к потолку и нахмурил брови. Задумавшись, сглотнул, и Чонин проследил за движением его кадыка. Господи, ему нужно охладиться, иначе он сгорит от смущения прямо сейчас. — Обычно я не смотрю ужастики. Это очень страшно для меня. — И это признание прозвучало так легко, что юноша опешил. Сам бы он вряд ли кому-то признался бы, что несколько ночей подряд спал с включенным светом после просмотра какого-то ужастика, названия которого он даже не запомнил. — Боевики мне нравятся, но старые. Что-то вроде Сталлоне, — пожал плечами Чан и улыбнулся, — или, может быть, Норриса? Чонин улыбнулся. Он не смотрел ни одного фильма Чака Норриса, а картины со Сталлоне в детстве показались ему пугающими, так что он до сих пор не мог пересилить себя. Единственным, что он видел, был фильм про боксера, но в нем столько частей, что юноша уже не помнил сюжет ни одной. — А ты что предпочитаешь? — Я тоже боюсь ужастиков. И не очень люблю боевики. Приходится смотреть из-за Сынмина и Чанбина, но они устраивают свои кино-марафоны не так часто, так что, — Чонин задумался. Что сказать? Получалось легко сказать, что он не любит смотреть, но что с тем, что любит? — Комедии? — Да, наверное, они и остаются. Мне нравятся фильмы Ричарда Гира. — О, боже, его «Хатико» доводит меня до истерики каждый раз, — воскликнул Чан и Чонин подумал о том, что было бы неплохо как-нибудь посмотреть с парнем и этот фильм, чтобы увидеть его реакцию. Чистое любопытство, не больше. И нет, он не порадовался только что мысли о том, что мог бы обнять Чана и погладить его по волосам и спине, успокаивая. — Я думал, ты назовешь «Красотку» или «Сбежавшую невесту», но «Хатико» тоже неплох, — по-лисьи сощурившись, Чонин отправил в рот еще немного попкорна. — Блин, я был так влюблен в Джулию Робертс в начальной школе, что даже увидел с ней сон, — залился смехом Чан, но тут же замолчал и даже немного покраснел, когда две девушки с передних рядом повернулись и попросили их быть потише. — Ладно, мы уже мешаем, — шепот получился не таким обжигающе горячим, как в первый раз, и Чонин только улыбнулся. Они повернулись к экрану и продолжили смотреть фильм. В голове Чонина лихорадочно кружились шестеренки, и будь рядом Сынмин, он бы попросил друга не думать так громко, но блин, он, как глупый мальчишка, пытающийся впечатлить парня, который нравится, вспоминал хоть один фильм со Сталлоне или Норрисом, чтобы сказать о нем. И, как назло, ничего не приходило в голову. Со стороны Чана еще доносились смешки или шумные вздохи. И даже «воу-воу», когда раскрылась личность главного злодея. Чонин повернулся и увидел, как Чан закусил костяшку указательного пальца и весь сжался, когда главного героя швыряли из стороны в стороны. Бан даже зажмурился на нескольких особенно ужасных моментах, и тут Чонин ахнул. — Я вспомнил! — воскликнул он, и Чан, оторвавшись от картины, посмотрел на него с интересом. — Я вспомнил о фильме Сталлоне. Он там был водителем грузовика, — Чонин смешно начал двигать воображаемым рулем перед собой, чтобы передать атмосферу, как-будто слов было не достаточно, — и у него был сын. И он вез его через всю Америку для встречи с матерью. Чан нахмурился на пару секунд и словно завис. Чонину захотелось разгладить пальцем складку меж его нахмуренных бровей. — Да, точно, я смотрел его, — через несколько мгновений Чан повернулся к Чонину. — Боже, ты напомнил мне о моих детских травмах, — Бан прижал руку к груди и театрально закатил глаза, и Чонин рассмеялся, прикрыв рот ладонью. До конца фильма оставалось всего ничего. Чан и Чонин снова уставились на экраны. Тайна главного героя раскрылась, как и говорил Чонин. Чансу и Ара расстались, начали жить своей жизнью. Но вот парень зашел в автобус, повернулся, увидел девушку и... титры, красивая музыка. Похоже на счастливый финал? Возможно. Чонин не смотрел настолько внимательно, чтобы предположить. Включился свет, и парни стали собирать вещи. Чан за сеанс доел свой попкорн, а вот у Чонина осталась еще половина. «Надо было брать маленькое ведерко, раз я один», — подумал он, но потом в голову пришла ужасная мысль. И он решил ее озвучить прежде чем передумает. — Эй, Чан, не хочешь прогуляться? У меня как раз остался попкорн, так что мы могли бы, ну, доесть его. Бан молчал всего секунд пять, но Чонин уже успел настучать себе в мыслях по лбу за длинный язык. — Неплохая мысль. Уже были сумерки, поэтому гулять долго не следовало бы. Через несколько часов будет темно, а Чонину не хотелось идти домой по темноте. Поэтому он незаметно решил гулять в сторону своего дома, чтобы если что, идти было недалеко. А Чан и вовсе не был против. И либо он жил где-то недалеко, либо был не таким трусихой, как Ян. Попкорн они доели через полчаса. А потом столько же искали урну, чтобы выкинуть ведерко. И не то чтобы урн было мало, просто за постоянными разговорами они проходили мимо них. Чонин узнал, что Чан, оказывается, пишет музыку и даже собственные тексты, но пока для себя и в стол, а еще что дома его ждет собака. Ян улыбнулся, когда представил, что Чану в любую погоду и в любой день приходится вставать в шесть утра и выводить его красавицу Берри, по словам же Чана, на прогулку, потому что иначе она заскучает и начнет разносить весь дом. У самого Чонина собаки никогда не было, только кошки, поэтому он мог себе только представить, что чувствует человек, который каждый день встает в шесть утра, чтобы выгулять собаку. А хотя... Сынмина можно считать собакой за то, что тот его так нагло кинул сегодня днем? Наверное, можно. Радость одна: он сам себя выгуливает. А еще Чан собирался быть старостой, но его вовремя отговорили старшие товарищи. Сейчас он наблюдал за тем, как Йеджи носится по всему университету и радовался, что в свое время попридержал коней. Чонин рассказал, что тоже думал быть старостой, но не решился. — Наверное, это болезнь всех первокурсников, — с улыбкой произнес Чан. — Больше половины из них хотят быть старостами или кем-то вроде этого. А потом не знают, как избавиться, — Чонин и Чан засмеялись. Было уже темно, когда они подошли к дому Чонина. И остановились. Чонину нравилось разговаривать с Чаном, а тот, наверное, был не против, раз не попрощался и не ушел сразу же, как Ян сказал о том, что они пришли к его дому. — Ты как-то незаметно для себя меня проводил, — смущенно признался Чонин и кивнул в сторону многоэтажки. — Я боялся идти по темноте. — Ничего, я рад был прогуляться. И наверное, они выглядели странно, сидя на лавочке у подъезда и чуть ли не падая друг на друга от смеха, вспоминая какой-то ну очень смешной случай с одной из студенческих вечеринок, но не думали об этом. Чонин чуть не задыхался от смехом, стуча кулаком по плечу согнувшегося в три погибели Чана. И когда они сели так близко? Чан выпрямился, чтобы перевести дух, но увидев сморщенное от смеха лицо Яна, снова залился хохотом. Чонин остановился, лишь когда почувствовал боль в животе и щеках. Он поднял взгляд на Чана, который смахивал слезы. На его голове, как и на голове Яна, был полнейший беспорядок. — Эм, мне уже пора домой, — промолвил Чонин, и Чан повернулся к нему. — Уже поздно, да и тебе идти нужно. Не хочу, чтобы ты шел куда-то ночью. — Да, ты прав, уже одиннадцать, — Чан так и продолжил сидеть. — Знаешь, Чонин? — М? Прощаться как-то совсем не хотелось. Чонину слишком понравилось общаться с Чаном, чтобы вот так просто сказать «пока» и уйти. — Ну что, теперь, по закону жанра, мы должны поцеловаться? Чонин опешил. Что? Поцеловаться? Он надеялся, что ослышался, но Чан с таким серьезным лицом смотрел на него. И ждал ответа. А Чонин не знал, что ответить. — Т-ты серьезно? — Да, — уже увереннее. — Если честно, я хотел поцеловать тебя в кинотеатре, но концовка фильма не располагала к этому. Плюс ты так радостно вспомнил о фильме, что целовать тебя было после как-то... нет, я люблю Сталлоне, но поцелуй сразу после упоминания о нем звучит странно. Чан улыбнулся, и уголки губ Чонина потянулись вверх, но закравшиеся мысли не дали ответить Бану тем же. Он очень хотел поцеловать его, но тревожные мысли не давали покоя. Он не шутит сейчас? Это точно не сон? Почему он? — Я, кажется, слышу твои мысли. Если быть честным, ты уже довольно давно нравишься мне, просто я не мог найти нормального способа сказать тебе об этом. А тут кино, да еще и такое. А потом прогулка, я подумал, — Чану не дали договорить. Чонин потянулся к нему и прижался своими губами к его. Еще не поцелуй, нет. Просто прикосновение, но такое приятное. Ян зажмурился, обнимая Бана за шею и притягивая его ближе к себе, будто боялся, что он иллюзия, что если открыть глаза, то все исчезнет, будто никогда и не существовало, и он опять окажется в полупустом зале кинотеатра. Чан положил ладони на талию юноши и чуть приоткрыл рот, целуя Чонина в ответ. Тот провел языком по нижней губе парня и, боже, она оказалась на вкус как тот соленый попкорн, который они ели. С легким оттенком лимонада из кинотеатра. Это мгновение казалось юноше волшебным. Еще утром он и подумать не мог, что вместо лучшего друга будет в кинотеатре с парнем, на которого украдкой смотрел уже больше года, а потом будет вот так вот прижиматься к нему и целовать. Для удобства Чонин перебрался на колени Чана, наклоняясь и ерзая, пытаясь отбросить полы пальто, которое как некстати начало путаться, и Бан провел ладонями по бедрам парня, забираясь под пальто и останавливаясь на лопатках, обтянутых плотной белой тканью рубашки. Чонин медленно огладил грудь Чана, опускаясь медленными движениями к животу, потом снова вверх, к груди, ощущая под кончиками пальцев твердые мышцы. По сравнению с Чаном Чонин был таким хрупким и маленьким, без выдающихся мышц, что стало немного неловко за себя, но все мысли были тут же отброшены в сторону и забыты, когда губы парня начали выводить влажные линии на его щеке, оставили невесомый поцелуй на острой скуле, захватили мочку уха, опалив ее горячим дыханием и вызвав у Чонина глубокий вздох и бабочек в животе, а потом опустились на шею. Чан целовал нежную кожу, оставлял свои следы, вдыхая аромат парфюма. — Эй, Чан, — еле слышно прошептал Чонин. Ему не хотелось, чтобы тот останавливался, но ей-богу, их здесь может увидеть кто угодно. — Чан-и, остановись, нас здесь увидят. Чан нехотя отстранился от шеи парня, оставив напоследок поцелуй под челюстью, от которого у младшего перехватило дыхание, и помог тому слезть с коленей и устроиться рядом. Чонин опустился на остывшую лавку и поправил волосы и пальто, до сих пор ощущая горячие прикосновения на своей коже. Черт, он бы не хотел, чтобы это когда-нибудь заканчивалось. Он повернулся к Чану и поймал на себе полный нежности взгляд. — Эй, не смотри так, — он опустил голову. — Ты смущаешь. — Да, но это не я залез к себе на колени и... — Чан, прекрати! — воскликнул Чонин, почувствовав, как запылали его уши. — Это ты виноват! Ты первый предложил целоваться! — Предложил? Боже, Чонин-и, звучит так, как если бы я предлагал тебе жвачку, — засмеялся Чан, откидываясь назад. Ветер остудил красные щеки, и парень застегнул куртку. Посмотрел на Чонина и протянул руки, чтобы помочь тому с пальто, но был остановлен. — Холодно. — Я сам, — возразил Чонин. — И вообще, кто спрашивает о поцелуях в лоб? — Если я спрошу тебя в лоб о том, будешь ли ты моим парнем, ты тоже будешь дуться? Чонин на четвертой пуговице замер. Что? Его пару минут назад целовали, а сейчас предложили встречаться? Нет, он точно заснул в кинотеатре и еще не проснулся. — Я, — он запнулся, боясь теперь смотреть на Чана. Все это похоже на какой-то абсурд. Не может быть правдой, — я должен подумать. Я скажу завтра, хорошо? Чонин не знал, зачем предложил сказать завтра. Он знал ответ уже в то мгновение, когда Чан задал вопрос. Чан кивнул и поднялся с места. Протянул руку Чонину и помог ему встать, а потом застегнул оставшиеся пуговицы и еще раз клюнул того в нос. Чонин сделал робкий шаг в сторону дома и повернулся, чтобы помахать Чану. Тот помахал в ответ. Дома Сынмин начал высправшивать, где Чонин был так долго, ведь сеанс закончился два часа назад, а после рассказа Чонина выглядел уж очень довольным. А на следующий день, не выспавшийся и взволнованный, Чонин все же подошел к Чану в кафетерии и сказал, что согласен встречаться, а еще через пару дней узнал, что у Сынмина, оказывается, была еще более веская причина оставить Яна одного. Ведь Бан подошел к нему и рассказал о том, что хотел бы где-нибудь пересечься с Чонином, а Сынмин не придумал ничего лучше, чем оставить их в кинотеатре. Чонин хотел назвать Сынмина собакой? Теперь он готов расцеловать его и заобнимать до полусмерти.