Держись подальше от моего брата

Ночь на второе января. Заснеженный берег уже знакомого нам с вами озера. Спустя девять месяцев после всего произошедшего, двое врагов вновь встретились. Не случайно. И не с помощью госпожи Судьбы. - Ты знаешь толк в загадочных встречах, да? - Усмехнулся Цветан, присаживаясь на плед рядом с Ручейком. - Я знаю, что ты согласишься со мной увидеться только при странных обстоятельствах. - Не сказал бы. Просто обычно где ты, там и странные обстоятельства, - У серого тролля было на удивление хорошее настроение. Он не то чтобы любил ночные прогулки, да и дела в последнее время шли не то чтобы хорошо, но встреча с Ручейком после того как он, казалось, пропал вызывала что-то вроде ностальгии. Ностальгии по временам, когда приключения Цветана только начинались и все не менялось каждый месяц, - Так о чем ты хотел поговорить? И почему в это время? Не только же ради "странных обстоятельств"? - Нам обоим не нужно чтобы об этом разговоре узнали... - Ручеек тяжело вздохнул и из его рта потянулась струйка пара, - Я собирался поговорить об этом с Флойдом, но он не хочет меня видеть... Я знаю, что произошедшее девять месяцев назад сильно повлияло на нас обоих. Я правда пытался измениться за это время и определенный прогресс есть, но мне нужно начать все с чистого листа. Завтра я собираюсь уехать в город классики, буду работать там в театре. Решил... Хах, отделить внутреннего актера и себя. Но... Что стало с Флойдом за это время? - Ручеек повернулся к Цветану и с надеждой посмотрел в его глаза. Но что серый мог ответить? Его брат изменился, это факт. Он перестал доверять окружающим и начал во всем высматривать подвох, но как будто Ручеек не понимает, что это и должно было произойти. - Ты сам понимаешь, что с ним стало, - Отрезал Цветан и отвернулся от собеседника. Его взгляд устремился куда-то вперед, в ледяную бескрайность озера. Выдержав небольшую паузу, Цветан продолжил, -... Он справится с этим. Я всегда с ним, да и остальные наши братья тоже. - Знаешь, это не так просто... Хорошее настроение улетучилось. Цветан закрыл глаза, глубоко вдохнул и выдохнул. Он знает. И знает куда лучше фиолетового. - Знаю. Вскоре после воссоединения с Флойдом мне стало понятно, что он остался таким же наивным, каким был, а таких троллей быстро ломают. Я дал себе клятву, что помогу ему, когда это произойдет, поэтому был готов. Разве что мне не хотелось, чтобы именно ты разбил ему сердце, но может это даже к лучшему. Если этот случай смог подтолкнуть тебя самого к изменениям. Как ты говоришь, - Цветан вновь посмотрел на Ручейка. Тот поджал губы и смотрел куда-то в небо. Задумчивость фиолетового тролля почему-то вызывала у серого улыбку, -... Знаешь, когда-то со мной произошло нечто похожее, - Цветан обнял колени руками и тоже посмотрел в небо, на луну, - Не знаю, рассказывал ли тебе кто-то, но я жил с бабушкой, когда был маленьким. В то время я был обычным тролленком - пел и носился туда-сюда, не зная страха... А потом мою бабушку съели бергены. И тогда во мне что-то щелкнуло. С того дня я все меньше ощущал себя в безопасности на улице, дома, даже среди других троллей. И это чувство все время развивалось, мне все больше хотелось обезопасить себя. В итоге я стал тем, кого ты знал еще два года назад. Дружба с Розочкой помогла мне заглушить стремление к безопасности, но избавиться от него уже невозможно. Теперь это часть меня, без которой я другой тролль, - Цветан опустил взгляд на Ручейка. Тот смотрел с удивлением, очевидно, не зная этой истории, - А что с тобой произошло? - А... В каком смысле? - Я ведь понимаю, что и ты не всегда был таким. Так что случилось? Ручеек тоже обнял колени руками, продолжая смотреть на Цветана. - Я... - Фиолетовый тролль опустил глаза, - В детстве мне было страшно общаться с другими троллями. Я не мог быстро придумать ответ, очень волновался и не понимал, о чем вообще говорить. Как ты понимаешь, друзей у меня было мало. Но я всегда восхищался театрами - то, как все гладко идет по сценарию всегда казалось мне волшебным. Также я редко привязывался к троллям и быстро понимал их мышление. Таким образом однажды мне пришла идея - написать сценарий для себя. И тот образ, который я придумал для себя в нем, всем понравился. Мне хотель нравится другим, поэтому я продолжил писать сценарии, пока они не заменили мою жизнь... И так я стал тем, кого ты знал почти год назад. Теперь пытаюсь избавиться от этого... И я снова один. Договорив, Ручеек грустно улыбнулся, но через пару секунд его губы вернулись в спокойное положение. Цветан положил руку ему на плечо и почти сразу убрал. Он хотел бы сказать что-то, как-то помочь, но Ручеек просто не его тролль. В лучшем случае, его слова никак не повлияют, а в худшем навредят фиолетовому. Как бы уже год развивающийся "спасатель" не хотел помочь, здравый смысл все-таки сильнее. - Так... Почему классика? Почему бы не выступать в нашем театре? - Я думал об этом, но у нас все в основном для детей, а я их не люблю. Да и там меня никто не знает, будет проще... Лечиться, - Ручеек улыбнулся и подложил руки под щеки, -... А почему Розочка? В деревне столько девушек, но ты выбрал ее, - Вот он, тот Ручеек, которого Цветан помнил, вернулся. Натянул свою нахальную улыбочку, а в глазах блестит ирония. Но, стоит заметить, не такая злая, какая была еще в мае. Просто подкол. - Шутишь? Как будто бы рядом с ней есть выбор. Если бы он был, вы бы не встречались, - Парни засмеялись. Оба прекрасно понимали, что Розочка определенно не та, рядом с которой можешь думать о ком-то другом. И она определенно та, за которую будешь бороться. Еще некоторое время Ручеек и Цветан сидели в тишине, пока ее не разорвал тот, кто начал этот диалог. - Я так понимаю, это все, что ты хотел сказать? - Да. Я думаю, нам пора расходиться. У тебя ведь завтра дела? - Как обычно, - Цветан поднялся и потянулся. Удивительно, но встречу с Ручейком он начинал и закончил в хорошем настроении. Это определенно что-то значит, - Тогда спокойной ночи и... До встречи. - Если она еще будет, - Ответил Ручеек, также поднимаясь и складывая плед. - Будет, я уверен, - С этими словами Цветан достал свой фонарик и пошел домой. Вспервые за долгое время его разум был чист, благодаря тому, что все, что так долго рвалось наружу, наконец было высказано.