Кому ты поёшь?

Если закрыть глаза и вслушаться в дождь в самом тихом месте святилища, куда не долетают крики не-усопших измученных останков, можно услышать пение. Очень, очень, очень далёкое. Мимолётное, словно грёза, и мягкое, как сама надежда. Это не властный повелевающий голос, который не заткнуть, это ускользающий отголосок, и беречь его нужно словно зеницу ока. Беречь, словно остатки собственной души и разума, ещё не порченного чумой, но порченного надменностью, которую не сломали даже годы. Но вот он — изуродованный и одинокий, один живой, один с рассудком, и лишь крики бывших подчинённых — его единственный спутник. Крики и властный голос, что обещал жить вечно, что обещал даровать просвещение, а ныне велит уничтожать всё, что он видит. И отчего-то ему кажется, что та, кто поёт этим тонким голосом, не знала ничего из того, что знает он. Ей наверняка неведома магия души, её никогда не касалось светлое просвещение. И, он уверен, ей ничем не пришлось платить за вечность. Но вот она — поёт, бесстыдница. И поёт очень, очень красиво. Город мёртв, и лишь дождь по нему плачет, а голос её всё поёт. Отражается от капель и стен, и баюкает не-живых, застрявших меж реальностью и грёзой, и дарует им незаслуженное утешение. Ради этого не стоило обменивать жизни сотен и сотен жуков, но он всё ещё может услышать эту мелодию. И, пожалуй, это всё ещё стоит дорогого. И в эти минуты лишь одна праздная дума тяготит его. Кому же поёт этот голос сладкой грёзы и для кого? Но, конечно, не ему, и не для него. Его никогда не звали на этот концерт, да и он сам не пришёл бы. До него просто донеслись ноты — отголоски чего-то по-настоящему живого, что он так и не смог сберечь. Но ему хотелось бы, чтобы та, кто поёт мёртвому городу и не-мёртвым жителям знала, что она поёт не зря. Что хотя бы он — великий грешник — слышит её. Но, наверное, ей никогда и не нужно было признание. Достаточно лишь, чтобы её голос никогда не затихал, и он мог вернуться и насладиться им вновь. Словно простой живой жук. Но голос её, увы, затихает, и измученный Мастер вновь ступает в глубины святилища, погружаясь в своё страшное бессмертие. И его сердце согревает лишь мимолётная надежда вновь услышать её пение. Но, увы, она быстро исчезает, и следующий раз будет новым приятным сюрпризом. И этого ему достаточно.