О, дивный новый мир!

      Девять вечера. Красноволосая девушка стояла на скале Хокаге, и единственной ее компанией сейчас было ярко-красное, в тон ее волос, солнце, собиравшееся в очередной раз на покой, и словно бы в последний раз озарявшее землю своими уже не греющими лучами, намереваясь сдать свой вековой дозор медленно восходящему полумесяцу.       Сегодня у нее свидание. Так он сказал. Вот только Шисуи обычно славился своей пунктуальностью, и по словам окружающих, по нему можно было сверять часы. Изуми искренне надеялась, что его не отправили на очередное опасное задание. Опять разлука затянулась примерно на месяц, что угрожало начать кромсать как мечом и без того хрупкие во многих аспектах отношения.       Разлука, разлука, не будь так жестока….       Её мысли вновь занял младший брат, которого она оставила часов так пять тому назад. Можно было бы сказать, что она в каком-то смысле зациклилась на нем, но сама Изуми так не считала. Но эти мысли воодушевляли уставшую за день девушку. Воодушевляли и наполняли чувством гордости.       Она ведь никогда никого не учила, во всяком случае в том понимании, в котором это понимали в Академии. Едва ли обучение товарищей по отряду АНБУ Корня, в котором Изуми уже два года как служила капитаном, можно назвать именно связью «учитель-ученик». Да, ей приходилось вводить их в курс дела, распределять посты, доносить суть миссии, а то и объявлять некрологи, в которых фигурировал тот или иной павший за процветание Конохи боевой товарищ. Были ли они друзьями? Сложный вопрос, для тех, за кем смерть ходит по пятам.       Так что в каком-то смысле Наруто стал отдушиной. Его было приятно обучать, а главное, видеть, как он старается. И это ещё мягко сказано, старается. Иной раз, Наруто словно бы работал на износ, старался отточить техники, складывал раз за разом печати, возводил и сравнивал с землей стену за стеной, стараясь, чтобы каждая из них была больше предыдущей. Именно поэтому сестре стало искренне любопытно о причинах такого рвения.       Любовь…. Интересно, ее привязанность к Шисуи против всех правил АНБУ и под пока еще тихое неодобрение родственников, похоже на ту детскую влюбленность ее брата к тихоне из клана Хьюга? Сложно сказать. Недостаточно данных для анализа. Зато боевые навыки брата были очень даже. Изуми бы не хотела сильно перехваливать, но в этой полушуточной дуэли Наруто не был похож на обычного генина, коим он мог стать. Да, конечно, победить бы он ее не смог, что впрочем и логично. Но волю к победе Наруто проявил… словно уже не в первый раз оказывался в поединке с сильным противником. Может у него талант к тактике? Они ведь не слишком то были близки - Изуми пропадала на миссия с зари и до зари, отпуск же был довольно редким явлением.       С другой стороны, может быть она излишне драматизирует, и это простое желание доказать что он чего-то стоит как шиноби, пусть толком и не учился этому никогда? До нее ведь доходили слухи о том, что брат едва ли не худший на потоке, о чем отцу докладывал Кизуши-сама. Скорее всего тут просто желание добиться уважения сверстников….Но почему же эти перемены кажутся ей такими резкими?       Сзади девушки послышался легкий шумок. Не теряя времени, девушка выхватила из ножен меч и напитала его чакрой ветра, отчего тот слегка засиял белым светом. К большому облегчению Узумаки, незванным гостем оказался Шисуи, приглаживающий слегка растрепавшиеся волосы и смущенно улыбающийся. Спешил на всех порах, уж точно, отчего задумчивое настроение Изуми моментально трансформировалось в приподнятое.       - Привет, Изуми, прости что задержался – меня долго не пускали к тебе дела и ветра судьбы, - выпалил Учиха, пытаясь в разрыве между словами отдышаться, Глянул на меч со смесью смеха и опаски, - Надеюсь меня не ожидает кара хладного железа, - после чего прикрыл глаза и улыбнулся.       - Рада тебя видеть, Шисуи, - красноволосая спрятала меч, покрутила непослушную прядь, «совершенно случайно» занавесившая глаза девушки, мило улыбнулась, как бы отвечая парню. Тот слегка помялся и сократил дистанцию, оказавшись в паре метров от Узумаки. Загадочно подмигнул, спрятав руку за спиной. "Мамочки, неужели он созрел до таких мелочей как цветы?» - подумала Изуми, склонив голову набок и пристально наблюдая за брюнетом. Так и вышло – Учиха протянул ей слегка потрепанный букет.       - Извини, он слегка пострадал… - неумело оправдался Шисуи, теперь скорее виновато, чем с юмором, и, кажется, чуток покраснел, что растрогало девушку.       - О Боги, Шисуи, как же это мило, - куноичи приняла подарок и тоже приблизилась, а затем мягко закинула руку на плечо брюнета и мягко коснулась губ брюнета своими. Темные глаза слегка расширились от такого неожиданного поворота – вероятно это добрый знак прогресса в их отношениях, потому что обычно Изуми была достаточно сдержанна, если не сказать, холодна, но ее нельзя было упрекнуть в черствости или излишней неприступности – профдиформация, чтоб её. Увы, но служба вынуждала их существенно ограничивать свои привязанности и проявление эмоций, и по настоящему «быть собой» как бы это не прозвучало пафосно из уст какого-нибудь инженера человеческих душ, можно было только рядом с очень близкими людьми. Да и в целом вся «романтика» между молодыми людьми по большей части состояла из совместных прогулок по деревне, - дальше заходить не удавалось ни по причинам чисто практическим, в том числе и озвученным выше, так и по мотивам вполне себе политическим…       Отстранившись, Шисуи мягко взял девушку под руку и они отправились в обход селения, разговаривая о чем угодно, кроме вездесущей работы.       Шисуи сильно отличался от своих родственников, считающих всех, кто не из их клана, людьми третьего сорта, а на крестьян и простых горожан они и вовсе смотрели как на насекомых. Отчасти это и создавало некоторое напряжение между Конохой и кланом Учиха – а ведь еще лет сорок тому назад все было совсем иначе, усилиями Второго Хокаге, Мадары Учихи, спасшего Лист от нападения со стороны Скрытого Облака, клан был готов совсем ассимилирвоаться, и почти все приняли носителей Шарингана как членов большой семьи, под названием Коноха. Но затем… Затем клан словно бы откатился: после страшных событий двадцатилетней давности…. Но не все были такими, слепыми последователями убеждений и предрассудков Учих, а уж на события имели и свою собственную точку зрения. Неудивительно, что Учиха и Узумаки нашли друг друга — общность характеров делала свое дело. Оба частенько выполняли функцию отца в воспитании младших братьев, оба были готовы на все, ради выполнения приказа, оба страдали от излишнего внимания противоположного пола и недопонимания со стороны всех знакомых. Именно потому абсолютно невозможная с точки зрения обоих кланов парочка замечательно проводила время — Шисуи решил развить успех и повел спутницу в кафе Ичираку. Не лучший вариант, но переться в ресторан с боевым снаряжением было бы верхом кретинизма, даже в деревне шиноби.       Теучи, как, впрочем, и всегда, встретил гостей широкой улыбкой — его всегда умиляли влюбленные, он вспоминал те счастливые времена, когда он сам был молод, а его жена жива.       — Здравствуйте, Теучи-сан, нам две порции, пожалуйста, — Парень протянул купюру хозяину заведения и усадил Изуми на стул.       — Минутку, все будет в лучшем виде! — повар поспешил на кухню и вместе с дочерью принялся готовить вкуснейшую лапшу в Конохе, по мнению его многочисленных постоянных клиентов.       Девушка положила букет на стойку и посмотрела на парня, легко улыбаясь. «Какой же он все-таки красавчик, я просто не могу оторваться от этих бездонных глаз, и Шаринган тут вовсе ни при чем…» — думала куноичи, вздрогнув от неожиданности, когда парень накрыл ее ладонь своей.       Когда же Шисуи приблизился к девушке и неуверенно коснулся ее губ своими, Изуми на мгновение затаила дыхание, но потом ответила на ласки парня. Шисуи, насладившись поцелуем с самой желанной куноичи в Конохе, отстранился и провел рукой по пряди длинных алых волос, не переставая улыбаться. Он все сделал правильно, оставалось лишь закрепить успех совместным ужином и не выставить себя идиотом — Изуми славилась своей неприступностью и избирательностью, что впрочем совсем неудивительно….       — Ваш заказ, — Аяме опустила на стойку пару мисок с дымящимся раменом и, одарив гостей не менее широкой улыбкой, чем ее отец, дипломатично скрылась на кухне, чтобы не мешать паре. Изуми и Шисуи, пристально глядя друг на друга, предельно аккуратно съели лапшу и, попрощавшись с владельцем заведения и его дочерью, вышли на улицу.       Оба были довольны вечером до неприличия. Вспоминая множество историй о непостоянстве в отношениях парней из клана Учиха, Изуми надеялась, что Шисуи и дальше будет столь же хорош — с ней пыталась заигрывать едва ли не половина всех парней деревни, но они либо ползали перед ней на коленях, либо пытались купить дорогими подарками, не заботясь о собственном поведении, либо уже на третьем свидании пытались затащить ее в постель. А если верить кривотолкам, то еще и хвастались этим друзьям, впрочем, отсутствие толкового результата только вызывало новые взрывы смеха над незадачливым Ромео и поднимало очки самой куноичи, что ей, несмотря на довольно скромный характер, льстило. В душе девушки все сильнее разгорался огонек надежды, что Шисуи действительно испытывает к ней что-то кроме как страсть к объекту своего либидо.              Проводив куноичи до порога ее особняка и одарив ее напоследок еще одним поцелуем и широкой улыбкой, Шисуи отправился домой.              — Изуми, наконец-то ты вернулась, я уже начала волноваться… — Кушина сдавила дочь в медвежьих объятиях — было уже за полночь, а Минато говорил, что она должна вернуться к девяти.       — Мам, мне шестнадцать, и я уже год как капитан АНБУ… — возмутилась куноичи, пытаясь оттолкнуть мать. Джинчуурики отстранилась, горько ухмыльнувшись и понуро опустив голову.       — И то верно. Мне уже давно пора смириться с тем, что моя дочурка выросла, — грустно сказала мать. Изуми одарила ее широкой улыбкой и сама крепко обняла. Какой бы не была работа, но такие простые вещи, образующие связь между ними, членами семьи, девушка ценила очень сильно…, - но для своей мамы ты всегда будешь маленькой девочкой, которая так мило боялась пауков….       Изуми слегка побледнела, вспоминая эту историю. Да уж, тогда ей в лесу, не поздоровилось. Семейный пикник, который решено было провести в расположенном в дальнем предместье Конохи небольшом лесочке… Шашлычок, зажаренный на импровизированном мангале, настоящее, живое пламя, а не вызванное чакрой, не мешающая отдыху стража, мужественно притворяющаяся кустиками и стойко сдерживавшая своими телами атаки мелких кровососущих паразитов… Искренне улыбающийся отец, как обычно хозяйственная мама, заготавливающая вместе с маленьким Наруто мясо, и вредная, как обычно, Юки, выдумывавшая очередную подлянку своим старшим родственникам…       Где только она его тогда нашла?       Шум радостного девичьего смеха отвлекает ее со спины, из-за чего она инстинктивно поворачивается. И едва не падает, выпучивая глаза и начиная дрожать как при силном ознобе. Хватило сил разве что отползти назад и тихонько завизжать. А мелкая егоза со здоровенным пауком в три кулака размером, аккуратно помахивала насекомым, после чего бросила его ближе к ней, попав на руки. По ладоням неторопливо начало ползти что-то неторопливое и невозмутимое. Руки сами собой дернулись и вторженец упал в траву.       Неделю после эжтого мелочь не видела конфет, морща нос на старшую сестру и недобро сверкая глазами. А сама она внимательно изучала книгу с надписью: «Арахнофобия»…       — А все-таки, где ты пропадала? Неужели с Итачи? — лицо Кушины стало серьезным и девушка вернулась в реальность. Изуми удивилась: почему мать думает, что ей мог понравиться исключительно Итачи? Конечно, нетрудно догадаться, благодаря кому мать все узнает – все-таки она и Микото-сан дружили уже довольно давно. Но почему в ее понимании клан Учиха ограничен только одной из десятков семей?       — Нет, не с ним. Его зовут Шисуи, — буднично ответила куноичи, подходя к лестнице.       — Изуми, — голос Кушины помрачнел, отчего куноичи замерла на месте и обернулась. — Я не имею ничего против того, что ты с кем-то встречаешься — в конце-концов, ты уже давно не маленькая девочка, — куноичи вновь улыбнулась и едва заметно кивнула головой — она была рада, что хотя бы мама ее понимает в этом непростом вопросе, — …Но парней хуже, чем из клана Учих, сложно себе представить, особенно если они хоть в чем-то лучше своих собратьев… — Кушина неожиданно стиснула зубы, словно они разом заболели. Глаза жены Хокаге будто полыхнули, если б мать владела стихией Огня – тут бы сейчас уже бушевал большой пожар.       Отец тоже не слишком тепло отзывался о красноглазых, и несмотря на попытки дочери выяснить почему, предпочитал уходить от темы. Конечно же из- учебников истории девушка знала о вражде двух кланов, о последней битве… Но ведь прошло много лет, да и при Втором Хокаге, Мадаре, Деревня достигла значительного рассвета. Да, были испытания, да, политика Учихи не отличалась большим гуманизмом. Да, в подвалах особняка, в котором сейчас было главное отделение Полиции Учиха, были и пленные, и проводились пытки, а иной раз и казни, но кланы примирились, Коноха действительно стала одной большой семьей….А затем снова начались упреки и вялотекущее противостояние. История циклична…       Видимо воспоминания о чем-то нехорошем столь живо проявились в памяти джинчуурики, что она проломила ни в чем не повинную тумбочку, которой не повезло оказаться у нее под рукой. Изуми вздрогнула, но ответила матери, робко надеясь, что мать хотя бы примет ее слова:       — Я знаю, мам. Шисуи не такой, поверь.       Кушина горестно вздохнула и покачала головой.       — Будь готова к худшему, — тихо сказала она и отправилась на кухню. На миг задержалась в дверях:       - Я могу только надеяться, что ты все поймешь сама. Не хочу, чтобы ты осталась у разбитого корыта, милая. Правда, не хочу.       - Все лучшее детям? – настроение Изуми окончательно упало ниже плинтуса, это разговор давался ей очень тяжело, несмотря на всю ее подготовку, но эти тихие слова, сказанные шёпотом, были для нее сейчас звучнее чем раскаты грома.       Пусть Кушина и не слышала вопроса, но ответ девушка и сама прекрасно знала. Это была правда. Но, наверное, из тех правд, что бывают хуже самой закоренелой лжи.