О, дивный новый мир!

      Ночь начиналась неудачно. Бессоница, будь она неладна.       Фугаку проснулся, едва лишь стемнело. Лежал, глядя как солнце медленно уползает за горизонт, а на небосклоне начинают пробиваться первые звезды, стремящиеся как можно скорее вступить в свои права и возвестить о приближении ночи.       «Ночь — наше время», — машинально подумал лидер клана Учиха, а по совместительству и капитан Военной Полиции Листа. В этом он убедился на собственном опыте, — основная работа Полиции начиналась именно в ночи, когда добропорядочные граждане Деревни возвращались домой после праведных дневных трудов и решали потрудиться ещё и ночью, только на уже собственное благо, путем поедания и выпивания всего что встретиться в ресторанах, тавернах и небольших кафешках, вроде обожаемого многими Ичираку. И каждый вечер находились отдельные индивиды, которые слегка переоценивали свои силы питейные, и рвались продемонстрировать свою силушку физическую да удаль молодецкую.       И всех этих товарищей нужно было остановить (никакого гендзюцу, исключительно руками!), успокоить, и отправить либо домой, либо в участок, если окажется, что пьянчуга не помнит соббственного места проживания или окажется лишен последней искры адекватности. Пьяные драки, сальные намеки молодым девушкам и женщинам, причем без разделения на принадлежность к куноичи или Кланам.       Вот такие вот они — будни Военной Полиции… Настоящих преступников уже давно не попадалось, а «шпиономанией» занимается Корень, которым руководит Данзо, несмотря на то, что формально контрразведка у ВП присутствует, но как и многое другое, давно канула в Лету и осталась лишь на бумаге. К сожалению, понятно, благодаря кому… И почему…       Обо всем этом Фугаку размышлял, уже стоя перед зеркалом в своей форме Джоунина Скрытого Листа, со специальной нашивкой четырехлучной звезды. Мельком глянул на свое отражение — вполне себе крепкий мужик среднего возраста, плюс-минус лет сорока. Чёрные длинные волосы, доходящие до самых плеч. Большие темные глаза, в темноте и полумраке напоминающие провалы. Под ними небольшие складки, придающие ему, по словам многих, более суровый вид. Волевое лицо, слегка грубоватое, словно бы обтесанное топором. Впрочем, это Учиху особенно не заботило — он никогда и не считал себя писанным красавцем, да и с его жизненным опытом как-то сложно было не изменяться внутренне, не говоря уже о внешности.       Позади шиноби отражалась и комната. Ну как комната — скорее спальня. Большой шкаф, прикрытый дверью в традиционном японском стиле, большая кровать, со слегка смятым одеялом, окруженная с обеих сторон полочками, на которых лежали разного рода мелочи, в углу примостилась пара стульев, а напротив них, хищно растопырив свои уже не раз подрезанные ветки, стоял бонсай. Судя по его ухоженности — одна из ключевых деталей, указывавших на наличие в доме женщины. Удивительное дело, но за какие-то полгода полуживой бонсай окреп и разросся. Вот уж точно, талант у Микото к выращиванию растений…       Жена встретила главу клана внизу. На плите кипел кофейник. Фугаку втянул носом воздух, и впервые за долгое время на его губах возникло некое подобие улыбки. Кофе он не то чтобы любил, но он, приготовленный Микото, нес в себе то самое, что позволяло ощутить себя по настоящему дома. Именно в доме как в своем собственном, а не в доме, окруженном с два десятка других, где проживали такие же Учихи. Уникальность, хе-хе.       — Ты сегодня в ночь? — мягким голосом спросила жена, наливая мужу полную чашку. Фугаку сел за стол, сложил ладони пирамидкой, подпер большими пальцами подбородок.       — Да. Сегодня я пойду сам.       Вышло как-то рублено, да и голос из-за пальцев звучал словно из-под воды. Микото подала чашку, и аромат свежего напитка вежливо постучался в нос лидера Учих. Рядом обнаружилась небольшая вазочка с конфетами и прочими мелкими вкусностями. Фугаку пригубил кофе, заел мятной конфеткой.       Хорошо….       — Ты встревожена. Что-то случилось? — спросил глава дома, глядя на застывшую изваянием жену. Взгляд ее был будто бы опущен, словно она боялась посмотреть ему в глаза.       — Мне тревожно, милый, — тихо сказала Микото.       — Почему? — в тон ей спросил Фугаку, слегка отставляя кофе.       К этому разговору нельзя было приготовиться, и Учиха это знал. Как ни старайся говорить жене, что все под контролем, она все равно замечает, что что-то не так. Может быть кто-то из жен соклановцев проболталась? Женщинам ведь только повод дай потрепаться, любую тайну выдадут. А может просто, той самой, непознаваемой и скрытой ото всех интуицией замечала перемены в настроении дома: чуть более смурной взгляд, чуть более холодная отстраненность Фугаку, чуть более сильный вздох, в момент, когда Фугаку думал, что его никто не видит.       — Я ведь вижу что происходит, дорогой. Ты уже третий месяц сам не свой, — продолжала Микото, словно не замечая размышлений мужа, — Это и дети замечают…       Дети…       «Сложно быть самим собой, когда ты вынужден лавировать между двумя потоками, с равной по убойности силой. Успокоить одних, давить на других…. Потому что с одной стороны свои, но «условные», имеющие кучу влияния и до сих пор держащие на тебя обиду за старые обиды. А с другой стороны — тоже свои, но куда более безусловные, которые, несмотря на общую кровь, силы и глаза, готовы сожрать, как только недовольство превысит критический предел. А ведь до него осталось недолго…»       С детьми тоже выходило странно, как-то половинчато. Старший Итачи — гений клана, Фугаку до сих пор удивлялся, как тот сумел выдуть огненный шар, сходный по размеру с его собственным с первого раза, лишь взглянув на печати. Заметил талант сына не только сам отец, но и верхушка Деревни — Хирузен лично попросил его вступить в АНБУ. Мол, терять такие кадры — непозволительная роскошь, да и вакантных мест в подразделениях хватало. В принципе, выходило неплохо, раз к своим восемнадцати он уже стал командиром своего отряда и имел несколько личных благодарностей от руководства Деревни. Фугаку, конечно, подсуетился, чтобы использовать такой удачно возникший ресурс на благо клана. И в целом, не прогадал — иначе бы так и был до сих пор в счастливом неведении относительно происходящего.       С Саске же все выходило иначе. Нет, шиноби он обещал стать неплохим, правда, сложно было предсказать, превзойдет он старшего брата или нет — впрочем, отец особо и не думал об этом — может быть талантом младший пока и не отличается, зато упорства ему точно не занимать. Вот только, не в тех делах…       Фугаку поморщился, вспоминая те нелепые «сочинения», которые Саске не так чтобы уж и давно, декламировал на кухне. Подумать только…. Сын двух высококлассных шиноби, да что там — сын главы целого КЛАНА стоит и почитывает стишата! Добро бы писал их в свободное время, но, он этим и в Академии занимается! И за сокурсницами бегает, правда, безрезультатно. Фугаку уже не считал стоимость тех роз, которые сын закупал в оптовых количествах, и которые потом находил в самых различныХ, и даже подчас неожиданных местах. Романтик недобитый….       Нет, конечно, в юности Фугаку тоже был не подарок. Вспомнить только их рейд с друзьями на только только построенную водонапорную башню. Только он, пацан — сорванец, ведосая девочка и паренёк, которого сейчас назвали бы «ботан». А, ну и конечно же мешок куркумы, уведенный у зазевавшегося торговца, но не такой, чтобы серьёзно опасаться. План уаенчался успехом, вот только к нему добавилась новая часть, совершенно незапланированная — на объекте оказался шиноби-охранник. Так что улепетывали малолетние диверсанты-шутники во все лопатки. Мешок, конечно, потеряли, потом не до него было. Последующие лет десять вся эта история превратилась в байку, за давностью лет обросшая кучей выдумок и ещё меньше реальными фактами. Ну а потом пришлось резко повзрослеть…       — Мамока-сан сказала, что по всему клану волнения. Поговаривают, что едва ли не войну затевают, — голос жены, пусть и тихий, но все же вырвал Фугаку из неожиданных воспоминаний. Учиха слегка напрягся, — вот уж точно, кто-то схлопочет понижение в иерархии…А ведь говорил Ямато, чтобы никому, тем более учитывая нестабильность ситуации, чтобы никто кроме глав семей. Повезло жене с подругой — язык как помело, мелет как мельница во время урожая. Сам же специально жене ничего не говорил, уж очень она впечатлительная. Теперь нервничать будет не только он, Фугаку, как лидер всего клана, ещё и половина семьи.       — Глупости все это, милая, никаких разборок не будет. Да, есть небольшие разногласия, но думаю, мы найдём решение, — стараясь вложить в голос все спокойствие и уверенность, сказал глава семьи, — Да, кто-то как всегда чем-то недоволен, правда, я пока не знаю кто… Может быть дело в звании, давненько никто повышение не получал. Надо будет разобраться…       Он и сам старался себя убедить в этом. Все под контролем, все управляемо, нужно только немного разобраться и сесть за стол переговоров. Вот только откуда тогда это мерзкое ощущение, что все кончится очень нехорошо?       Фугаку встал, и видя, что слова не слишком помогают, применил самое сильное средство успокоения, на которое только был способен, и которым в силу своей натуры пользовался нечасто. Он осторожно обхватил жену за талию и постарался обнять, слегка прижимая к своей груди. Вышло как-то механически, с прохладой. Но Микото дрогнула и Фугаку почувствовал как пульс женщины ускоряется.       Да, из него покоритель женщин не слишком хорош. Но сейчас это все что он может сделать.       — Хорошо, — прошелестело в диафрагму мужчины, после чего Микото попыталась зарыться поглубже в грудь мужа.       Позже, когда капитан Военной Полиции уже стоял в дверях, собираясь повесить на спину меч, и уже собирался уходить, Микото, помогавшая мужу собираться, несмотря на его протесты, тихо сказала, как напутствие:       — Береги себя.       И капитану ничего не оставалось кроме как ответить:       — Разумеется.       Все шло как обычно. Фугаку прибыл в штаб, где уже находились дежурные на сегодня, пожал всем руки, молча выдержал ответные приветствия. Пробежал глазами по документации, которую за сегодня составили писари — как обычно, ничего существенного: пьянчужка, под градусом, решил изобразить из себя птицу и бегал по улице, издавая петушиные звуки, — мягко взят и сидит в вытрезвителе. Так, кто-то опять потерялся, надо отправить пару на поиски. Отдельный лист примет, надо же, пацан, ещё Академию не закончивший. До выхода оставалось ещё минут двадцать, потому Фугаку решил пройтись по участку, пусть и делал это кучу раз.       Здание Полиции Листа располагалось в бывшей тюрьме — ещё со времен Второго Хокаге, легендарного Мадары Учиха, там держали разного рода военнопленных и прочих товарищей, которые не слишком уважали закон. Но само здание было новым: его регулярно перестраивали, так, спустя несколько лет там появился арсенал, в том числе тайный, на случай вторжения или бунта сидельцев, у контрразведки возникла своя зона, расположеная в глубине здания, с несколькими тайными выходами. Небольшая зона ожидания, со скамейками, встречала посетителя сразу после порога этого здания, там же, замаскированный под икебвну, притаился бочонок с водой и деревянными пинтами. Слева от неё располагалась контора, в которой обитал дежурный — сейчас там сидел слегка смуглый парень с персиковыми волосами, изображавшим наблюдение за множеством телескопов, замаскированных под трубы.       Фугаку поднялся по нерриметной лестнице, повстречал конвой — два, как под копирку брюнета сделали «на караул». Ответил, а про себя заметил, что Полиция расстроена: слишком уж Учихи расслаблены. Слишком…       Кабинет самого Фугаку (как ни крути, но главе Полиции нужны личные апартаменты) находился на втором этаже, в конце длинного коридора, по бокам которого сидели, в кабинетах дознаватели. Но у самого Учихи было тихо — двойная звукоизоляция стен, по его личной просьбе. Внутри кабинет был оставлен довольно скромно и функционально: стол из мощного дуба, кресло, в меру мягкое и в меру жёсткое, секретер, хранивший документы и запиравшийся на ключ, который лидер Учих носил с собой. Лампа, с двумя светильниками, свисающая с потолка под абажуром, и от света которой было не скрыться. Сбоку от рабочего места притаился чёрный кожаный диван, на котором Фугаку, в случае необходимости, мог переночевать. В стене скрывался и холодильник, где скрывались запасы пищи. На стене, за столом, находился большой символ Учиха, а прямо над дверью в коридор — символ Военной Полиции, отражавшийся в окне из укрепленного стекла — мощный подоконник, состоящий из того же дуба, перетекал в наличник, скрывал на себе мощные барьерные печати, которые должны были остановить гипотетических нападавших.       Сейчас кабинет не пустовал. Впрочем, Фугаку не был этому удивлён — гость имел право и возможность заходить в этот кабинет, а раз он здесь, то что-то точно случилось.       — Ты уже вернулся? — несмотря на то, что Фугаку был спокоен, в голосе его все равно проскользнуло удивление.       — Да, отец, миссия оказалась короче чем я думал. И я не мог не поделиться с тобой новостями, — и высокий шиноби, одетый в серую форму Анбу Листа обернулся лицом к Фугаку.       Значит, все-таки и в правду…       — Несколько часов назад я говорил Третьим — самой, — Фугаку поморщился, то же сделал и сам Итачи, — Он обеспокоен настроениями в нашем клане.       — Замечательно. Как беспокоится о нашем благополучии, так все первые, а как создавать проблему, так все молчат, — проворчал глава клана.       — Да, пожалуй. Говорили мы довольно долго. Третий-сама казался достаточно расположенным к нам, но его беспокоят слухи о росте в клане реваншистских настроений из-за… — тут Итачи прервался, — из-за последних решений Совета, которые довольно сильно ударили по нам.       — Легко сказать, довольно сильно… У нас практически две трети клана зарабатывают военной службой Деревне, у многих семьи, дети, больные родственники. Вот взять к примеру сержанта Кацумо — молодой, толковый парень. Он что, в Полицию пошел от хорошей жизни?! А как ему не идти, если у него старик-отец, который после участия в битве с Девятихвостым нормально ходить не может, и потому вынужден прозябать в бесславии? А как быть c Мико? Осталась без мужа, три дочери, две в Академии учатся. И куда ей идти — в дознаватели, или на панель? Конечно, клан помогает, чем может, но поддержка Совета — это ключ. Мы же один из кланов-основателей, да и просто жители Деревни! А со времен прихода к власти Сарутоби и его прихвостней к нам отношение хуже чем к псам бродячим!       — Я понимаю, отец, — молча кивнул Итачи. Но по его лицу было ясно, что сказал он не всё, и оставшуюся часть информации вынужден утаить. По едва заметному опусканию глаз Фугаку понял — он не знает как сказать отцу о том, что ему открыл бывший Третий Хокаге.       — Есть что-то еще, что ты хочешь сказать?       — Да, — было видно, как с Итачи резко сорвало маску невозмутимости, и через нее начал проглядывать вполне себе обычный человек, со своими тревогами и горестями. И точно также, как и тысячи односельчан, не знающий, что делать и как поступить, — Третий-сама предложил мне послужить ему… В качестве шпиона. Он интересовался, готов ли я приглядеть за нашим Кланом.       С трудом, но Фугаку все же удалось сохранить лицо, хотя внутри его начинало колотить от давно накопившейся злости. Значит, этот старый лис искал соглядатая, для того чтобы следить за кланом Учиха. И кого он в них наметил — старшего сына лидера Клана! А что, удобно, ведь парень служит в АНБУ, а значит, априори на стороне Деревни. И если что пойдет не так — его легко можно будет выставить предателем селения, думающем о личных, «шкурных», интересах.        — И… Что ты ответил? — голос капитана Военной Полиции показался ему неестественно тихим. Какими бы ни были отношения у Фугаку и детей, но никакой отец не хотел бы видеть своего сына предателем собственной семьи. О Боги, не случись непоправимого!       — Я отказался.       Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба. Но сейчас они были для отца слаще самой прекрасной музыки, пусть Фугаку никогда и не был ее ценителем, — И как он воспринял это?       — Деланно улыбнулся, посоветовал не спешить с выбором. Дал мне подумать, примерно с неделю. Тогда он попросит дать окончательный ответ.       — Неделя… — тихо проронил Фугаку, задумчиво глядя в потолок, — Почему он выбрал именно этот срок?       — Через неделю будет экзамен на звание Генина, — пояснил Итачи. Пояснил и застыл, глядя на отца, словно бы только что осознал страшную догадку.       — Отец, неужели… — юноша судорожно сглотнул.       — Мероприятие, которое отвлечет огромное количество сил Деревни, ведь организация Экзамена потребует множества сил. Конечно, охрану усилят, но это будет именно днем, ночью же все будет как обычно…. И воспользоваться этой ситуацией можно по разному…       Фугаку опустил глаза, и взгляды Учих встретились.        — Дай Боги, чтобы я не был прав, Итачи, но похоже всем нам скоро станет жить веселее. Очень сильно веселее. Если Хирузен предложит тебе побыть его шпионом — соглашайся. К сожалению, иных членов клана, которые столь близки к Совету, у нас нет, а старейшины могут быть не в курсе о…"закулисных играх» своих патронов.       — Ты не прав, отец. Кое-кто ещё есть. Фугаку удивился:       — И кто же? — Учиха Шисуи. Мой друг и доверенное лицо Данзо-самы.       — Потомок Кагами? — Фугаку порылся в памяти, в голове всплыло лицо молодого шиноби с ежиком темных волос — часто они не встречались, разве что на собраниях, но вреди молодых членов клана, Шисуи имел некоторый авторитет. Как ни крути, гений, владевший Котоамацуками, сильнейшим гендзюцу в поколении… Даже ему, Фугаку, иногда становилось не посебе от такого «подарка» в рядах клана, родословную которого он совершенно не знал и потому обозначал просто как «Потомок Кагами».       — С чего ты решил, что глава Корня может выступить на нашей стороне в этом конфликте?        — Потому что Данзо-сама в курсе всей ситуации, и их последний разговор с Шисуи случился также сегодня. И Шимура-сама выглядел сильно обеспокоенным ситуацией, и как кажется мне, и как полагает Шисуи, он намерен помочь в разрешении кризиса.       — Ты ведь понимаешь, что все это не совпадение, Итачи?       — Призвать к себе двух членов одного клана, причем в обход тебя, отец, притом в один день и с одним и тем же вопросом… Возможно… — молодой Учиха задумался, но его прервал отец:       — Возможно что вас, ребята, играют. Точнее, начинают и пытаются играть, чтобы вы действовали по разные стороны баррикад. Ты вправду веришь, что все это не простая многоходовочка, призванная вывести как минимум вас из строя, а как максимум — и весь наш клан, притом, судя по всему, не исключено что и вашими руками?!       — Чем бы то не было, отец, — в глазах Итачи возникла решимость, — но за этот шанс нам нужно ухватиться. Клан недоволен, и все понимают, что может случиться непоправимое.       — Нам на руку играет то обстоятельство, — Фугаку рубанул ребром ладони по ладони, — что Хирузен и Данзо не слишком дружны… По крайней мере на людях. Но, пока мы не узнаем больше и ситуация не станет понятнее — ничего не предпринимайте.       — Отец?       — Через три дня будет собрание клана. Я постараюсь окончательно увериться в худшем, Итачи. Или в лучшем. И тогда ты изложешь мне свой план. Если конечно, — усмехнулся Фугаку про себя, — я успею его выслушать.