Маленькая семья

      К такому нельзя быть готовым. Хотя бы потому, что случается такое нечасто и, как правило, тогда, когда ждешь этого меньше всего. Но нужно одновременно держаться, не показывать слабость, и в то же время не выглядеть при этом бесчувственным куском камня.       — Примите мои соболезнования, господин Кан, — произносит тихим голосом Чимин, склонив голову.       Врач возвращается домой, прекрасно зная, что на пороге его будут ждать с мягкими улыбками, горящими глазами и виляющим маленьким хвостиком. От этого хочется плакать лишь сильнее.       — А вот и наш папа-трудяга, Холли, — с улыбкой говорит Юнги, когда входная дверь открывается, принося с собой морозный воздух с улицы. Альфа немного ежится от скользнувшего по ногам холода и думает о том, что совсем не помешало бы достать носки и себе, и Чимину; улыбается, предчувствуя заботливое ворчание омеги. — Ну что, всем хвосты накрутил? — спрашивает альфа, посмеиваясь, когда непривычно маленькая фигура Чимина появляется в коридоре и прикрывает за собой дверь.       Однако улыбка быстро исчезает вместе с радостным лаем. Радостное предвкушение от встречи с любимым вмиг испаряется, будто его и не было никогда, а на смену ему приходит беспокойство и волнение. Юнги подходит чуть ближе, помогая снять пуховик, шарф и шапку, аккуратно освобождая Чимина от теплых вещей. Он пытается заглянуть ему в глаза, распознать в них хоть какую-нибудь эмоцию, ответ на повисший в воздухе вопрос, но возлюбленный отворачивается и прячет взгляд. Значит, разговаривать не хочет, делает вывод Юнги. Он приглаживает растрепавшиеся после шапки блондинистые волосы, пропускает их меж пальцев, даря ощущение тепла и домашнего уюта. Внизу, возле ног, сидит Холли и трется мордочкой. Переживает не меньше Юнги.       — Привет, — тихо здоровается альфа, опускаясь поглаживаниями на холодную после улицы щёку.       — Привет, — также тихо отвечает Чимин и прикрывает глаза. Он льнет к заботливому прикосновению большой ладони, от которой исходит такое долгожданное тепло. Рука омеги накрывает её в ответ. Чимин так рад вновь оказаться дома, стоять вот так в коридоре, наслаждаясь теплом. Его внимания ждёт и Холли. — Привет, малыш, — едва слышно произносит Чимин, опускаясь на колени. Он смотрит на него невидящим взором, вновь вспоминает о случившемся на работе и невольно всхлипывает. Больше он себя сдерживать не может.       — Мне надо немного побыть одному, — шепчет Чимин и уходит в сторону спальни, не поднимая головы.       Юнги смотрит на эту картину большими глазами, он взволнован и напуган. И впервые не знает что ему делать. Холли уже собирался догнать Чимина, как услышал голос альфы и остановился:       — Нет, малыш, не надо идти за папой.       Юнги во время этих слов мягко улыбнулся питомцу, подхватил на руки и отправился в сторону кухни. Он задумчиво почесывал мягкую шерстку, стараясь унять кипящее внутри волнение. Альфа впервые увидел Чимина таким подавленным, грустным и отстраненным. Обычно тот всегда кидался в объятия Юнги, выпрашивал мягкие, наполненные любовью поцелуи, тискал Холли. Они проходили на кухню, ужинали, делясь историями с работы, неустанно обнимались, а Чимин не спускал Холли с рук. Сейчас же он ушел в комнату, бросив всего лишь одну фразу.       Первая мысль, которая посетила альфу была вполне разумной. Что-то случилось на работе, явно не очень хорошее. Может, кто-то нагрубил Чимину? Устроил скандал? Мог ли Чимин воспринять это настолько остро и болезненно? Разумеется. Для человека, настолько горящего своей работой, — грубые слова, как нож по сердцу. А что, если случилось что-то нехорошее с животными? И такой вариант возможен, думает Юнги. Ему самому становится нестерпимо больно от картинки, появившейся в голове.       Альфа выходит на балкон, выглядывает на улицу и сжимается, пытаясь сохранить постепенно уходящее от него тепло. Юнги вспоминает о носках, что лежат в спальне, о холодном Чимине после улицы и сникает. Он бы очень хотел сейчас укутать того в мягкий плед, растереть уставшие после рабочего дня ноги и сохранить появившийся в них жар домашними носками. Холли на руках ворочается, пытаясь согреть хозяина своим маленьким тельцем. Юнги улыбается, глядя на него. А затем натыкается взглядом на маленькую подушку в виде сердечка, которую подарил Чимину на День влюбленных. Тот был так смущен и счастлив одновременно, что весь следующий день не выпускал ее из рук. С того момента она всегда была рядом с ним как напоминание о любви, которую ему дарит маленькая семья.       — Отнеси ее Чимини, малыш, — шепчет Юнги так, чтобы его слышал только Холли, и протягивает маленькую подушку. Щенок хватает ее зубами и убегает, стуча когтями по ламинату и радостно виляя хвостиком. — Надеюсь, это поможет, — бормочет Мин себе под нос и начинает ходить взад-вперед по кухне.       Чимин слышит уже такой привычный цокот по ламинату и улыбается в ожидании маленького зверька. Мысль о том, что Юнги, наверняка, отправил того разведать обстановку, не желая портить единение Чимина с самим собой, очень радует. В груди разливается тепло, а сердце усиливает свое биение, как будто напоминает о том, почему Чимин здесь, в квартире альфы и его вещах.       Их первое свидание омега запомнил надолго. Казалось бы, обычная прогулка в парке для собак, что же там может быть такого интересного? Ну, хотя бы то, что Холли заприметил интересную птичку, которая вальяжно вышагивала по тропинке, словно по подиуму. Но это еще не все. Щенок, видимо подумал, что птичка эта дразнит его своим красивым оперением и высоко вздернутой головой, потому и решил подразнить ее в ответ. Иначе они до сих пор не могут объяснить, зачем Холли сорвался с поводка и побежал через весь парк, пытаясь нагнать пернатую. А Юнги с Чимином пришлось бежать за пуделем, призывая того остановиться. В тот момент, конечно, альфа страшно испугался, как уже потом рассказал, придумал несколько исходов событий — один хуже другого. Но улыбнулся потом так облегченно, когда Холли остановился и посмотрел на них, виляя хвостиком. Чимин тогда так залип, сам невольно растянул губы, смущая альфу еще сильнее.       — Прости за испорченное свидание, — сказал Юнги, когда они сидели на лавочке у озера, пили кофе из фургончика и закусывали пончиками. Он улыбался так грустно, смотря в глаза Чимину, а потом и вовсе отвел взгляд, уставившись на ровную гладь воды.       — Вовсе оно не испорченное, что ты такое говоришь? — возмущенно спросил омега и коснулся кончиками пальцев лежащей на лавке ладони. Юнги тут же обернулся, посмотрел на свою руку и сжал другую, переплетая пальцы. Его губ вновь коснулась мягкая улыбка, а глаза заблестели так ярко и пленяще, что Чимин не нашелся что сказать. Опять застыл. — Мне было очень весело, правда, малыш нас развлек, — сказал Чимин, погладив Холли.       Они еще немного побегали с щенком, заливисто смеясь, игриво толкали друг друга и щекотали до сбитого дыхания. Юнги не успевал прятать краснеющие уши, а Чимин смущенные улыбки. Но тем не менее свидание прошло как нельзя лучше, завершившись приятными объятиями и нежными поцелуями в щеки.       Сейчас, видя Холли у кровати с подушкой-сердечком в зубах, омега едва не плачет от избытка чувств. То, как Юнги ценит его комфорт, исполняет любую просьбу и проявляет заботу несмотря ни на что, заставляет его сжаться в комочек в неком подобии гнезда на кровати. Он протягивает руку к щенку, что все это время не сводил с него взгляда, и забирает подушку, тесно прижимая к себе и втягивая запах. Он мягкий, едва заметно отдает корицей и природным запахом их маленького принца. А еще воспоминаниями о Дне всех влюбленных.       — Спасибо, малыш, — шепчет Чимин, гладит щенка по голове, а потом просит тихо: — позови папу.       Холли смотрит всего мгновение, а затем радостно убегает на кухню. У омеги каждый раз сжимается сердце, когда он или Юнги называют друг друга «папа», а маленький пудель прекрасно понимает их.       — Что такое, Холли? — спрашивает обеспокоенно Юнги, когда слышит непрекращающееся тявканье. Пудель дергается в направлении спальни, больше не зная, как показать, что альфу ждут. — К Чимини, что ли?       Щенок еще раз тявкает, виляет радостно хвостом и убегает в спальню. Юнги такого точно не ожидал. Может, питомец у них волшебный и ночью разговаривает? Альфа смеется, но в комнату все-таки идет. И тормозит на пороге, когда видит свернувшегося в клубочек Чимина и плотно сжатую в его руках подушку-сердечко. Вокруг него разложена их одежда, а омегу украшает теплый спортивный костюм Юнги.       — Не стой там с босыми ногами, — произносит Чимин с нежностью в голосе. Он молча протягивает руку в надежде, что альфа поймет его жест правильно.       — Можно к тебе?       — Нужно, дорогой, — воркует омега и двигается в сторону, освобождая место для парня.       Юнги подходит медленно и осторожно, продолжая исследовать взглядом Чимина, замечает босые ступни и хмурится в недовольстве. В этом весь он: сказал альфе не стоять голыми ногами на полу, а сам не додумался надеть носки.       Мин тут же разворачивается к шкафу, роется в ящиках, бурчит себе под нос, а потом еще и слышит тихое хихиканье.       — Кто это смеется? — спрашивает он преувеличенно недовольно, стреляя глазами в сторону Чимина.       — Кое-кто уставший. Хватай Холли и иди ко мне, — отвечает омега и ерзает нетерпеливо.       — Но твои ноги…       — Согреешь. Иди уже.       Юнги больше не противится. Берет щенка, мягко опускает его на кровать во избежании травм и только после этого ложится сам, двигаясь к изголовью. Он открывает руки для объятий и ждет, когда к нему прильнет возлюбленный. Чимин так и делает. Кладет голову Юнги на плечо, касается кончиком носа шеи, обнимает руками и ногами, не беспокоясь ни о чем. Холли сворачивается калачиком на груди у Юнги, прячет мордочку в лапах и начинает посапывать, вызывая умиленные улыбки у парней.       — Расскажешь мне, что случилось? — спрашивает наконец Юнги, поглаживая омегу по волосам.       — Я не смог спасти кошку господина Кана, — произносит на одном дыхании Чимин. Его тело тут же напрягается, взгляд гуляет по пространству спальни, не желая пересекаться с Юнги. В нем отчего-то клокочет страх. — Он… Не винил меня, хотя мог.       — Почему ты так думаешь? — обеспокоенно произносит Юнги.       — Просто такие случаи были, и не раз. Я очень тяжело переношу такие операции, поэтому всегда стараюсь поддержать хозяев, насколько это возможно, проявить сочувствие. Просто… — голос Чимина едва не дрожит. Ему казалось, что он сможет спокойно поговорить с альфой, поделиться сокровенным без лишних слез и эмоций. — Просто я знаю, каково это — потерять любимого питомца.       Оба замолкают, не зная, что говорить дальше. Юнги боится произнести хоть слово, боится, что по неосторожности может ранить ещё сильнее. Он поворачивается аккуратно, чтобы не нарушить сон Холли, притягивает Чимина ещё ближе и оставляет ласковый поцелуй на лбу и в волосах.       — Его звали Том, — тихо произносит омега куда-то в шею. — Это супер банально, я знаю, но он был едва ли не ожившей копией мультика.       — А ты Джерри? — с улыбкой поддевает Юнги, невольно вспоминая рассказы Чимина о том, что в детстве он был очень непоседливым ребёнком.       — Говоришь прямо, как моя мама, — ворчит беззлобно Пак, но слов Юнги не отрицает. — Доставал я его не так сильно, конечно, как настоящий Джерри. Но, справедливости ради, он любил со мной играть! Наверное также сильно, как и я его.       — Уверен, он любил тебя не меньше, — шепчет альфа на ухо и оставляет там небольшой поцелуй, выражая поддержку и заботу. — Что с ним случилось?       — Старость…       Больше слов и не нужно. Юнги коротко кивает, не задавая никаких вопросов.       — Ты молодец, Чимини, — говорит альфа, глядя в глаза. Холли сбежал на кухню перекусить кормом, поэтому ничто не помешало им прижаться ближе, уложить руки на талию и не отрывать взгляда друг от друга. — Ты отличный врач, руки у тебя поистине золотые. Ты вылечил множество животных, ещё никого не бросил в беде. Это дорогого стоит. У тебя очень доброе сердце, помни об этом, Чимини. И ещё, я думаю, что Том сейчас очень гордится тобой.       Чимин смотрит на него так трепетно и благодарно, глаза его блестят от подступивших слёз, а губы растягиваются в мягкой улыбке. Как же важно ему было услышать именно эти слова, именно от Юнги, лёжа в маленьком гнезде.       — Спасибо, дорогой.       Омега касается ладонью мягкой щеки Юнги, прикрывает глаза и тянется за долгожданный поцелуем. Он расслабленно выдыхает в такие родные мягкие губы и чувствует небывалый прилив нежности. Ощущение, что Чимин не целовал Юнги целую вечность. Настолько он успел соскучиться по неторопливым движениям губ, сминающих его собственные, рукам, что бережно поглаживают бока, пробираясь кончиками пальцев под свитер. Омега отстраняется на мгновение, улыбается счастливо и получает не менее радостную эмоцию в ответ.       Им движет безразмерная любовь к своему альфе, когда он мягко толкает того в плечо и льнет с новым поцелуем, проходясь ладонями по плечам и животу. Юнги дышит чаще и отвечает смелее, не в силах устоять перед таким расслабленным и любвеобильным Чимином. Сейчас не хочется чего-то страстного и быстрого. Хочется купаться в нежности, медленно снимая одежду, одаривая поцелуями каждый участок тела, растягивая мучительно долго, но безумно приятно.       Чимин стонет тихо, зарывается пальцами в волосы своего альфы и просит ещё. Он растекся по кровати от удовольствия, что ему сейчас доставляет Юнги пальцами, двигаясь поступательно и мягко. Альфа зацеловал его бедра, кое-где оставил парочку небольших укусов. Сдержаться было невозможно. Когда Юнги входит осторожно, Чимин не может не выпросить поцелуй, притягивая альфу за шею и нетерпеливо толкаясь навстречу. Юнги стонет прямо в губы — он обожает эту сторону Чимина. Когда тот позволяет себе немного власти, несдержанности, раскрепощенности.       Уже после, вновь оказываясь в объятиях сильных рук, Чимин чувствует, что ему не нужно будет брать несколько отгулов, чтобы прийти в себя и с новыми силами выйти на смену. Чимин возьмёт их для того, чтобы посвятить это время их маленькой семье.       А пока Юнги предлагает то, от чего омега не откажется никогда, после работы уж точно:       — Пойдём поужинаем.