Солнце потухшее на закате

      "Лишь бы успеть. Только бы успеть!" – звенело в голове Цзинь Лина. По виску стекала струйка крови, зрение размывало от слёз, скатывающихся по щекам без остановки. Левая рука онемела от боли и безвольно висела. Жёлтый рукав на предплечье пропитался кровью, пока алая жидкость медленно стекала по кисте руки и падала на снег, окрашивая его в ярко-красный. Вынимать стрелу из руки было плохим решением, но думать об этом времени не было. Жулань изо всех сил бежал в сторону небольшой речушки, которая практически служила границей Ланьлина и Гусу.       "Пожалуйста, только живи. Дождись меня, Сычжуй. Я скоро буду," – ноги болели от усталости и продолжительного бега, но Цзинь Лин продолжал бежать. Он не может использовать свой меч и полететь на нём. Его могут заметить и ... Жулань зажмурился. Нет, не время о таком думать. Ему надо спешить к... Другу? Возлюбленному? Неважно. Уже неважно кто они друг для друга. У Цзиня сердце кровью обливалось от мысли, которую он боялся больше, чем умереть здесь.       "Вдруг я не успею? Что, если он умрёт там, дожидаясь меня?" – юноша старался не думать об этом, видя вдалеке, у дерева, знакомый силуэт в уже таких родных белых одеждах и... Со стрелой, торчащей из правой стороны груди. Белые одежды тоже были окрашены в красный. Цзин Лин побежал из последних сил к силуэту, боясь, что тот уже не дышит. Но, подбежав ближе, Жулань чуть успокоился, видя, что его товарищ ещё жив, хоть и дышит хрипло, а по подбородку текла маленькая струйка крови.       — Сычжуй! Слава небожителям, ты ещё жив! — Цзинь Лин, не смотря на жуткий холод, кинулся к Лань Юаню, сев перед ним на колени. В янтарных глазах читался страх, но и безумная радость, смотря в такие родные и добрые серые глаза напротив.       — Как.. же я рад в-..видеть тебя, – чуть улыбнулся Сычжуй, говоря слабым и хриплым голосом, — молодая госпожа.. Цзинь Лин вспыхнул красками толи гнева, толи смущения и пробормотал: "Сейчас не до твоих глупых шуток!" Юань чуть усмехнулся и хотел протянуть руку, чтобы погладить друга по щеке, но от одно движения по телу прошлась резкая волна боли, от чего Лань тихо застонал, на пару секунд зажмурив глаза. Воздуха не хватало, а мороз вокруг делал в несколько раз хуже. Всё тело адепта Гусу Лань лихорадило и трясло. На нём даже не было тёплых одежд. Лишь верхний и нижний слой ханьфу, которые не очень-то грели. Жулань, заметив это быстро, одно рукой снял с себя накидку и, слушая очередной болезненный стон Сычжуй, смог накрыть его.       — А-Юань, прошу тебя, потерпи. Всё будет хорошо, дядя скоро прибудет вместе с адептами Юнмэна, – Цзинь Лин приблизился к Ланю настолько, насколько позволяла стрела торчащая из груди второго. Неизвестно, сколько тот ещё мог бы так протерпеть, но было ясно, что он уже потерял много крови и почти теряет сознания, держась из последних сил. Он проживал последние минуты своей и без того недлинной жизни. Жулань опять начал плакать, обхватив щёки Сычжуя и, впадая в истерику от осознания, утешал скорее себя, чем Ланя. Второй был практически спокоен, видимо смирившись со своей участью и лишь шептал слабеющим с каждой секундой голосом:       — А-Лин... Мой лучик..       — Нет! Ничего не говори! Не трать силы! Прошу тебя... Только не закрывай глаза. Не надо... Я не смогу без тебя, не могу потерять ещё одного человека! Мне хватило смерти родителей и Цзинъи! Я не переживу ещё и твоей, – последнюю фразу Жулань прошептал, опустив голову и закусив губу.       — А-Лин... Посл, – его перебили.       — Скоро прибудет дядя. Вместе с ним Ханьгуань-цзюнь и учитель Вэй! Просто... Просто потерпи, хорошо? Ты будешь жить... Будешь.. ты ведь не бросишь меня, так? – Цзинь Лин был на грани истерики, смотря на уже на полузакрытые глаза напротив. Лань Сычжуй лишь тихо усмехнулся, хотя это слабо было похоже на смех и смог одну руку положить на щёку Жуланя. — А-Лин... Меня... уже не спасти... Ты и с-..сам это понимаешь, – голос был уже еле слышен. — Пожалуйста, не говори так, – юноша положил руку на руку Юаня, чуть сжав. Цзинь молча, с ужасом смотрел на то, как красная от холода рука медленно слабеет и уже просто висит в его собственной, а нежная улыбка друга меркнет. Через пару секунд серые глаза полностью закрылись. Нет... Нет Нет! По лесу раздался крик отчаяния и ужаса. Цзинь Лин обнял Ланя и прижал к себе, крича от безысходности. Он не мог больше плакать. Глаза болели, а грудь сжимало от осознания, что его любимый, как и его родители и его лучший друг уже мёртв.

***

Очнулся Цзинь Лин уже в знакомых ему покоях. Это была его собственная комната.. В голове промелькнула надежда, что всё, что произошло – было не больше, чем сон. Сейчас он встанет и поедет в Гусу. Там он встретиться с Сычжуем и они будут ходить по бамбуковой роще, которая была и есть одним из любимых мест Жуланя. Там всегда тихо, почти никого нет и можно просто насладиться покоем и умиротворением, держась за руки с возлюбленным. Из мечтаний вырвала острая боль в районе плеча. Вся рука от плеча и до локтя была перебинтована. Из янтарных, ничего не выражающих и даже пустых глаз потекла одинокая слеза.

Это не сон. Его больше нет...

Промелькнуло в голове, прежде чем Цзинь Лин провалился в сон без единой мысли и с болью в сердце.