Цветение во время зимы.

На стенах у кровати солнце нанесло свои первые ранние штрихи этого дня. Потянувшись в мягкой кровати, девушка зарылась больше в одеяло и повернулась спиной к тёплым лучам. В отличии от ощущения внешнего, на деле в помещении было очень даже прохладно. На долю секунды раскрыв глаза, Нина вновь опустила веки… Она хотела провалиться в сладкий сон, но вместо этого нахмурилась. Ей почудилось, словно перед ней было что-то большое… Белое, в плёнке и цвета дерева. Большое, прямоугольное… Конечно, она не поверила в это, но для точности открыла глаза. Резко вскочив, леди опиралась руками о кровать. От таких движений в висках начало давить, а в голове звенело, в глазах темнело. — Доброе утро! — Протянул юноша, взявшись словно из неоткуда. — Вижу, ты уже встала. Как спалось, птичка моя? Озорной и весёлый, излишне энергичный и полный ран, травм — он стоял сейчас у кровати Нины. И это был никто иной, как Гоголь. — Доброе?.. Девушка медленно проморгалась, в ожидании того, что следствия необдуманного действия пройдут. — Уже успела увидеть то, что подарил тебе Дос-кун? — он сиял, словно предвкушал этого больше, чем кто-либо. — К сожалению, я только что… — Ничего страшного! — Николай нагло перебил девушку. — Я даже рад, что могу составить тебе компанию и увидеть твоё прекраснейшее личико, птичка моя! Вечно одинокой Нине, которая привыкла сидеть в тишине или с негромкой музыкой на фоне, было очень непривычно. Непривычно от внимания Гоголя, от его голоса, от его восторженного вида… Сам Коля стал для неё чем-то удивительным. — Но для начала надо обязательно покушать. Иначе кое-кто будет переживать! — Кое-кто?.. — сейчас она хотела просто проснуться. Половину слов девушка пропускала мимо ушей, а от шума при пробуждении начала болеть голова. Она нахмурилась. Николай ничего сказал, ведь дверь распахнулась. Зашёл Иван с тем же привычным столиком, который каждое утро ждал её у постели. Еда была как обычно тёплая и вкусная на запах. Наверняка, на вкус тоже. — Ты же не хочешь упасть без сил? Давай, кушай. Приятного аппетита, птичка! Нина неуверенно взяла в руку ложку и хотела уже отведать блюда, но после чуть не закашлялась. Кругом царила тишина. — Неужели вы двое будете смотреть как я ем? Иван и его коллега, если так можно выразиться, выглядели невозмутимо. А вот ей стало неловко. Они не поняли причин для подобного вопроса, а она не стала пояснять. Лишь завела диалог, начав спрашивать о том и сём. Всё, что в голову придёт, то и спрашивала. — Кстати, Николай… — Ого, как торжественно! Продолжай, мне нравится. И Нина продолжила, еле не закатив глаза от того, что её снова перебили. — А как ты себя чувствуешь? — взор устремился в глаза собеседника, пока она пила сок. Он опешил. — Что?.. — лицо юноши побледнело. Он удивился такому вопросу, явно не ожидая. Изюминка сумасшествия медленно испарилась с лица. Сейчас юноша был просто красивым, хоть и в странной одежде. Просто милым и таким… Настоящим? — Ну, как ты чувствовал себя на днях, например? — Как обычно, наверное… — Теперь на нём нет лица. Но как только Гог захотела извиниться, он словно отмахнулся от лишних мыслей и снова улыбнулся. — У меня всё прекрасно и никак иначе! А что, птичка моя, скучала без меня? Наверняка хотела вновь ощутить мои объятья? Стоило Гоголю начать смеяться, как в него прилетела подушка, от траектории полёта которой медленно и безмятежно осыпался лебяжий пух. Весело отшутившись, она закончила трапезу. Одному Ивану было не до смеха. Он, скорее, испытывал раздражение от этой парочки. И скрылся сразу, как только посуда опустела, а столовые приборы были убраны в сторону. Наступил момент распаковки. Рвущаяся плёнка, открывающийся картон, кюветы акварели и тюбики масляных красок… Удивлённые вздохи и счастье заполнили пространство комнаты. И да, это была Нина. Она была в восторге. Под холстом на мольберте так же лежал небольшой скетчбук… Леди сияла, не в силах этого скрывать. С радости, чуть не обняла Гоголя! Но это мы упустим на сей раз… Коля не столь наслаждался всеми принадлежностями, сколько реакцией девушки. Это же простые краски и кисти. Простая бумага. Простые деревяшки. Как вообще из этого можно что-то создать? Как вот это можно любить настолько искренне и ярко?.. Удивление заставило его распахнуть веер густых ресниц. Он смотрел, не отрывая глаз. На Нину, её руки, что какого-то чёрта поглаживали недообои на подрамнике, сборище досок и блокнот. Но после объяснения Нины, насколько это всё дорого по цене и важно лично для неё; после слов о том, что можно создавать собственные миры, Николай поступил по классике. Он спросил: — Нарисуешь меня? Девушка уже хотела начать ругаться… Но его лицо было особенно простым сейчас. Полным ребяческого интереса и таким наивным… — Давай через месяц? У меня есть планы на кое-кого другого. — Она улыбнулась. — Кое-кого?.. — Теперь спрашивал он. Да. «Кое-кого». И этот «кое-кто» может убить её в любую секунду по щелчку. Но вместо этого покупает столь дорогие вещи и спрашивает прошлое. Этот «кое-кто», имея бархатный голос и умения в манипуляциях, выглядел так открыто и одиноко рядом с ней… Точно так же одиноко, как она. Только вот Фёдор, цель и жертва первой работы, переживал одиночество иначе. Он не искал спасения в творчестве, лишь жил своей жизнью. Для него одиночество не стало бременем или поводом для тревог. Не стало чем-то ужасным. А ещё Нине нужно было хоть как-то отблагодарить юношу за подарок. — Слушай, — протянул Коля, улыбаясь. — О нет… — Тяжёлый вздох сорвался с мягких уст. — Приходи сегодня в одиннадцать часов вниз. Жди меня у лестницы, я тебя кое-куда отведу! — Это безопасно? — И так, вик-то-ри-на! — У меня нет часов. — В этот раз перебила Нина. От викторин Гоголя и его голоса, когда он о них говорил, становилось жутко и некомфортно, кружилась голова. Было ощущение, словно она цирковая обезьяна на арене, которая выбирает между пожизненным позором и смертью с позором. Прикрывшись плащом, Николай… Рылся в нём рукой? Да, именно, словно что-то искал. При этом плащ никак не деформируется, будто бы его и не касаются вовсе. Через мгновенье на ладони юноши уже были карманные часики с цепочкой. — Это мой тебе подарок. Иван принесёт тебе подходящую одежду, так что не задерживайся. Помощи по сборам спрашивать так же у него! А я пойду. Пока, птичка моя. Не скучай! И он исчез. Просто исчез… Нина вновь осталась одна, глядя сквозь мольберт. Она была шокирована, а в руке сжимала холодные часы…