Привет, войска!

            С самого утра вся часть суетилась: солдаты начищали свои сапоги, подшивали подворотнички, офицеры и прапорщики были одеты в гладко выглаженную парадную форму, но больше всех переживали новобранцы. Молодые парни и девушки в предвкушении одного из самых важных дней в их жизни получали новую форму, в которой в скором времени будут присягать на верность своей Родине. Подумать только — несколько дней назад они ещё проходили курс молодого бойца в учебной части, а сегодня уже станут в один ряд с остальными защитниками Отечества! Приедут родители, братья, сёстры, а у кого большая семья, то может и вся родня собраться!       Во второй роте тоже были новенькие, среди всех выделялся рыжий парень среднего роста. Откуда-то он хорошо знал все тайны армейской жизни младшего лейтенанта Йегера и называя его «идеалом, борющимся с дедовщиной» очень просился к нему во взвод. Кирштейн возражать не стал, этот Флок Форстер, так звали новобранца, сразу ему не понравился. В его одержимом фанатизме Йегером было что-то пугающее, а Жан совершенно не хотел связываться с ещё одним неуравновешенным — ему хватало Эрена.       И вот в одиннадцать часов по полудни, когда на чисто выметенном плацу собрались все мамы, папы, бабушки, дедушки и прочие, в чистенькой, новенькой форме строем вышли новобранцы всей части. Они выстроились на противоположной своим родственникам стороне; кое-кто уже пустил слезу, кто-то незримо подбадривал своих будущих защитников страны незаметными жестами. Атмосфера была наполнена торжеством, радостью и трепетом души молодых бойцов. Под барабанный бой вынесли знамя с перекрещенными белым и синим крыльями. Когда знаменосцы завершили круг почёта, водрузили полотнище на флагшток и вернулись в строй, к родственникам и друзьям солдат обратился с торжественной речью командир части — полковник Эрвин Смит. Он пламенно поблагодарил родителей за их прекрасных детей, выразил надежду новобранцам, что служба пройдёт для них не в тягость и закончил своим уже ставшем традиционным «Посвятим же свои сердца служению Родине!» Затем после троекратного «Ура!» каждый из новобранцев подходил к столу, стоявшем посреди плаца, укрытым красной бархатной скатертью, зачитывал торжественную клятву, положив ладонь, сложенную в кулак к сердцу, и скреплял всё сказанное своей подписью напротив фамилии, становясь полноправным защитником своего Отечества. За присягой следовала экскурсия по территории части и проводы своего солдата на службу — так пышно как каждый мог себе позволить.       Празднество продолжалось до обеда, после многочисленных и не очень группки родственников стали расходиться, а соладты стали собираться на построение в казармах, которые на ближайшее время станут для них родным домом. Командиры и взводные торжественно поздравили их с заступлением на службу, прапорщики выдали необходимые предметы для справления обычных человеческих нужд: портянки, полотенца… После обеда в каждой роте прошло теоретическое занятие по ознакомлению с уставом части и прочими прилагающимися нормативными документами. Праздник закончился, всё возвращалось в привычное русло.       Шли дни и тянулись долго, особенно для новобранцев. Наряды, строевая, учения, караулы… Офицеры строчили бесконечные отчёты, прапорщики получали хозяйственные принадлежности, только командир части не терял своего боевого настроя. Без суеты продетела осень и начались первые заморозки, по утру трава покрывалась инеем, а иногда бывала что её припорошит, лёгким и редким здесь, снежком.       Всё было рутиной, пока не случилось «чэпэ» регионального масштаба. В тот холодный зимний вечер взвод второй роты, подчинённый младшему лейтенанту Йегеру, заступал в караул. Это был стандартный процесс: лейтенанты отписались в журналах, выдали бойцам оружие, расставили позиции, но Эрен немного задержался в караульном помещении, чтобы проверить всё ли правильно расписано. Помощником начальника назначили прапорщика Спрингера, разводящим и помощником начальника караула по техническим средствам был назначены старослужащие двое сержантов.       Первые часы караула протекали в рутине, часовые заступили на посты, доложились и радио стихло. Ночь прошла без происшествий. В предрассветные часы настало время разводящему проверить в очередной раз посты, Йегер повторил сержанту все его обязанности, выдал план с расположением часовых и когда разводящий ушёл, в караульном помещении снова всё стихло. Но через двадцать минут из радиокомнаты раздался подрагивающий, но спокойный голос сержанта-разводящего.       — На посту номер тринадцать отсутствует рядовой Форстер. Оружие и выданное снаряжение не обнаружено. Конец связи.       У младшего лейтенанта и прапорщика сердце упало в пятки: часовой сбежал! С оружием и приполной амуниции! Это чрезвычайная ситуация. Спрингер сразу засуетился, надел шапку и бушлат.       — Нужно доложить дежурному по части, срочно. — с выражением испуга, но без паники серьезно сказал он.       — Иди, я пойду его искать. Он не мог далеко уйти. — сказал ему Эрен застёгиваясь.       — Так нельзя, товарищ младший лейтенант… Мы обязаны доложить дежур…       — Пока будем докладывать он уже успет уйти далеко. Нужно его перехватить раньше.       — Но он вооружён, Эрен! — в сердцах прапорщик забыл о субординации.       — Товарищ прапорщик, это приказ! Идите докладывать! — крикнул Йегер, резко задвинув стул, на котором недавно сидел, тот ударил о край стола деревянной спинкой; радист выглянул из своей коморки, посмотреть, что за шум, но поймав на себе испуганный взгляд прапорщика и полные ярости глаза лейтенанта ушёл обратно слушать эфир. Конни и Эрен ещё молча постояли друг на против друга, после чего первый махнул рукой, вышел и опрометью бросился в штаб, где находился дежурный по части капитан Аккерман.       Эрен взял патроны и табельный пистолет и обходя посты часовых прошёл к забору в том месте, где он слегка осыпался и можно было без труда перелезть. Покинув часть нелегальным образом лейтенант оказался в небольшом лесу, слева была дорога в город, прямо тянулись заросли голых кустов сирени, в темноте похожих на скелеты диких животных; в высоту уходили черные стройные стволы деревьев. Йегер выдохнул пар на ладони, надел перчатки и уткнулся носом в шарф.       Эта вылазка возбудила в нём смешанное чувство: он обязан был доложить дежурному сам, а не отправлять Конни, обязан был сразу же доложить на все посты о чрезвычайной ситуации и приказать усилить бдительность… А он бросился ловить вооружённого беглеца сам, нарушая все уставы, приказы и инструкции. Ему влетит, точно и крепко, теперь с ним церемониться не будут, но с другой стороны он и так на плохом счету… При любом раскладе сил, сейчас им двигала только одна мысль:"Что если я его поймаю один? Может, я смогу исправить репутацию?» И Йегер продолжал пробираться сквозь ветки, выдыхая клубы полупрозрачного пара и стараясь не шуметь.       Тем временем в кабинете дежурного запыхавшийся и взмыленный прапорщик уже чётко рапортавал своему командиру о происшествии и его последствиях.       — Сегодня утром, примерно в четыре часа десять минут, разводящий не обнаружил на посту у склада ГСМ часового Форстера. Предположительно, он бежал с винтовкой и выданным снаряжением. Ущерба военнослужащим и имуществу части нанесено не было. Доложил прапорщик Спрингер. — задыхаясь выпалил Конни на одном дыхании, с ужасом смотря сверху вниз на капитана, на лице которого менялось только положение бровей — они всё ближе сползались к переносице.       — Ясно. — кратко ответил капитан и посмотрел прямо в глаза прапорщику. — Где начальник караула? Почему он сам не явился докладывать? И почему не доложили по радио?       — Он это…остался… — невнятно промямлил Конни, сердце снова ухнуло вниз. Капитан накинул бушлат и направился к двери, а Спрингер продолжал что-то мямлить под нос       — Нужно же проверить… Всё, ну там…       — Если я его там не увижу, то будете у меня драить роту каждый день, как духи. — злобно сказал Аккерман.       Естественно в караульном помещении не было ни духу младшего лейтенанта, Леви окинул комнату безразличным взглядом, попросил радиста вызвать штаб и сказал, чтоб вызванивали всех командиров и взводного второй роты — в части «чэпэ».       Где-то, невидимая для людей, занималась золотая заря, холодный воздух был наполнен запахом сырых от снега листьев, сквозь лес пробирался солдат. Тёплая шапка была сбита на затылок, рыжая коротко остриженная чёлка прилипла ко лбу, металлические пластинки защитного жилета и тяжёлая винтовка усложняли передвижение, но он упорно шёл вперёд не останавливаясь даже для того, чтобы немного передохнуть — любая секунда промедления была недопустима. Он не хотел под трибунал, не хотел в дисциплинарный батальон, но хотел выбраться из этого места. Его мечта была стать защитником слабых, творцом справедливости и идти за своим кумиром, а тот его разочаровал. Теперь в воспалённом молодом мозгу горела мысль только о том, как освободиться от этих оков бремени. Он жалел, что не сбежал ещё до присяги и видел в заступлении в караул единственную возможность для побега.       Парень вышел на посёлочную дорогу. Как всё-таки хорошо, что он заранее изучил все планы части и окресностей — был отличником на всех занятиях по ориентированию. Его не догонят, он не просто верил в это, он это знал. Его кумир «борец с дедовщиной» оказался простым трусом и после первых проблем умыл руки, а он так не поступит! Он дойдёт до сочувствующих и обязательно поведает им про условия, в которых служат нынче.       Вдалеке показались дома с курящимся дымком над трубами отопительных печей, солдат ускорил шаг. Никто не догадается где он, никто его не поймает — он единственный, кто одарён особым умением видеть.       В паре километров от дороги, параллельно ей, по тому же лесу, двигался молодой офицер. Куртка была на распашку, он запыхался пытаясь найти следы беглеца. Разум подсказывал ему, что нужно искать ближе к населённым пунктам — ведь Форстер не был отличником по физической подготовке, на марш-бросках всегда тащился в конце, нормативы сдавал на удовлетворительно, за то был весьма хитёр и интересовался планами местности и картами. Вообще, Йегер считал его сумасшедшим. Столько знает о нём и нетолько того, что было озвучено в прессе после того инцидента. Этот Флок явно наблюдал за ним уже давно, поэтому Эрен решил не давать ему повода думать, что он сможет вовлечь его в свои идеи «победы справедливой службы над традиционно сложившейся дедовщиной». Младшему лейтенанту претил такой подход: армия есть армия и тут каждый подчиняется старшему по званию, соблюдает субординацию и не допускается формальностей. А Форстер разговаривал с ним как с равным, это если не возмущало лейтенанта, то точно ставило в неудобное положение. Именно поэтому он хотел найти его — ведь если он душевнобольной, то кто знает, по какой причине он сбежал? Может, вздумает мстить кому-то и пострадают гражданские люди! Эрен решительно не мог этого допустить.       В части у помещения караула собрались командир части, замполит, офицеры и солдаты второй роты. Капитан Аккерман уже доложил полковнику о случившемся и Смит приказал строить солдат, выдавать им оружее. Все соседние части были оповещены усилием радистов, их командиры выделили людей и оцепили район предполагаемого местонахождение беглеца. Второй роте предстояла операция окружения и поиска беглеца; замполит расчитала, что далеко он уйти не успел и скорее всего остановиться в первом же послении на дороге, поэтому искать его следует именно там.       Два взвода оставленные под командование сержантов разошлись в окружение, они должны были составить линию обороны и захвата, если группа капитана Аккермана провалиться в своём лобовом нападении. Все прекрасно знали, что это практически невозможно, но по мнению взводных второй роты — они имели дело с психом, отчаявшимся, разочарованным психом, вооружённым до зубов. Прапорщик Спрингер и капитан Раал остались в радиокомнате, чтобы поддердивать связь с группами, а полковник Смит и майор Зоэ отправились в штаб, готовить бумаги и вызывать особистов из военной полиции.       — Солдатик, ты чего же тут сидишь? У дороги-то, а-а? — прошамкала без зубым ртом старушка, вышедшая во дворик своего дома на лай собаки.       — Ничего, бабушка. У нас учения. Есть водички тёплой? — вежливо спросил парень поглубже натягивая шапку. Старушка закивала, шикнула на собаку, злобно рычащую из угла дворика, и заковыляла обратно в дом. Форстер осмотрел себя и оружие, присел на низенькую лавочку пред домом и уставился мутными взглядом на рыжую, рвавшуюся с цепи, собаку.       — Вот и я так же рвусь с цепи, как и ты. Только у меня есть разум и я могу сорваться с эт… — парень не договорил, рыжая взъерошенная туша ринулась на него с необычайной скоростью. Перепуганный парень схватил автомат, округу оглушил выстрел…       Каждый, кто находился в черте леса услышал его. Над лесом взмыла стая воронов, потревоженная громким звуком; по всему посёлку проснулись собаки и подняли лай, им не вторила только одна небольшая рыжая дворняжка, он лежала дёргаясь на холодной земле, присыпанной лёгким ещё не расстаявшим снежком, под ней растекалась тёмная лужа. Форстер услышал голос старушки, возвращаюшейся с водой, которую он попросил, молниеносно приняв решение он схватил винтовку и бросился к забору. Но перемахнуть через него не хватило сноровки и сил, Флок плюхнулся в грязь как мешок с песком и случайно зацепил курок. Раздался ещё один выстрел.       Перепуганная старушка выронила чашку, а после увидела бездыханное тело своей собаки и завопила, причитая:       — Ах, ты изверг проклятый! За что же животинку-то, а-а? Форстер не обращал внимания, он сделал ещё одну попытку перелезть через забор, и тут он услышал голос с той стороны.       — Флок! Это товарищ младший лейтенант! Брось оружее и выходи. — чуть помедлив голос добавил. — Я один! Выходи, хвоста нет.       Но Форстер не ответил, он весь сжался, глаза его забегали ища в предрассветных сумерках укрытия. Он подбежал к дому, в один прыжок очутился в сенях и запер за собой дверь, не обращая внимания на причитающую старушку. Парень сидел на полу, прижав к себе винтовку, и боялся сделать вдох. Он слышал шаги, скрип калитки, слышал всё, что происходит за этой дверью. Он не верил, что его смогли найти. Всему виной усталость, чёрт бы её побрал! Надо было делать короткие передышки каждые тристо шагов, так у него сейсас остались бы силы хотя убежать.       — В сенях он заперся, милок… Собаку мою пристрелил-то, а-а! — послышался голос старушки. Йегер видимо ничего не ответил, а просто кивнул, потому что в следующий момент заскрипели ступени старого крыльца. Форстер стал ещё тише, чем был, кто-то походил по крыльцу и тут с силой резко рванул дверь, она вылетела во двор.       На пороге стоял младший лейтенант Йегер, но тут неожиданно он попятился и поднял руки вверх, ладонями вперёд. Сначала показался ствол винтовки, а после и тот, кто держал её. Эрен отступал не смотря назад и споткнулся о труп собаки, упал на землю. Старушка испуганно вскрикнула. Форстер не отводил ствол со своего взводного.       Группа капитана Леви, идущая по просёлочной дороге, услышав выстрел, перешла на бег. Вот вдалеке показался посёлок, взмокшие солдаты ускорились и через пару минут уже были у распахнутой калитки первого дома и им открылась следующая картина. Младший лейтенант Йегер сидит на земле возле трупа собаки, рядом охает хватаясь за голову старая женщина, а из домах на них постепенно наступает рыжий парень в военной форме с совершенно безумным взглядом.       — Оцепить дом вокруг забора. Радист, сообщи в штаб, что мы их нашли. Не упустите его. Нам нужен отвлекающий манёвр. — чётко отдавал команды капитан Аккерман не делая никаких резких движений, голос его звучал монотонно, это успокаивало солдат.       — Я отвлеку его, товарищ капитан. — послышался твёрдый голос Кирштейна, капитан кивнул, пропустил Жана вперёд и пользуясь моментом, скрылся за его высокой фигурой и скользнул вдоль забора, чтобы зайти Флоку с тыла.       Жан молча вошёл в калитку, дуло винтовки сразу вскинулось и устремилось на него, но лейтенант не поднимал рук, он равномерно ступал по земле твёрдой походкой. Эрен дёрнулся, чтобы уйти в сторону от безумца. Раздался выстрел, Йегер уже сгруппировался, чтобы пуля не задела важные органы и конечности, но он лишь почувствовал мощный толчок чего-то тяжёлого, услышал возглас «Идиот!», бряцание железа, глухой вскрик и всё стихло. Открыв глаза он увидел с одной стороны Кирштейна, лежащего на земле недалеко от него и держащегося за бок, а с другой стороны капитан Леви прижимал к земле коленом Форстера, валяющегося лицом в луже собачьей крови. Руки Флока были перемотаны кусокм цепи, которая болталась на шеи мёртвого животного. Жан издал глухой стон, Эрен бросился к нему наконец прийдя в себя.       — Ты ранен, Жан?! — оглушённый выстрелом он почти не слышал своих слов, забывший о субординации, он не отдавал отчёта что говорит.       — Нет, по касательной прошла, в бушлате застряла. Ударился просто. — Кирштейн уже стоял на ногах во весь свой рост и потирал ушибленное плечо и руку.       Леви скомандовал снять оцепление и во дворик постепенно стянулись оставшиеся солдаты. Радист доложил обо всём в штаб, а вскоре к дому подъехала чёрная карета с вырезанным единорогом на двери — знаком военной полиции. Из неё вылез высокий мужчина в годах, на лице его сияла не то ухмылка, не то оскал, а за ним женщина с совершенно белыми волосами, стянутыми в тугой хвост на затылке. Они прошли сквозь толпу, ни на кого не обращая внимания, прямиком к Леви, который уже поднялся и очень комично смотрелся среди своих подчинённых, которые были выше его на голову, а то и на все четыре.       — Ну, здравствуй…те, товарищ капитан! — губы мужчины растянулись в ещё более хищной гримасе.       — Товарищ подполковник. Беглый солдат Флок Форстер пойман и обезврежен силами личного состава части…       — Да-да, мне это неинтересно. Кто из вас Йегер? — Эрен робко вышел вперёд. — Ты тоже собирайся, едешь с нами.       Младший лейтенант оглядел своих товарищей и капитана, но тот лишь пожал плечами: «Надо значит надо и тут ничего не попишешь.» Особист поднял Форстера за плечо с земли, попросил женщину собрать обмудирование и оружее в специальный мешок и толкнул рыжего парня к карете, Йегер поплёлся следом.       Процесс дознания шёл несколько дней, Флок получил срок и был отправлен в дисбат, а Эрена отпустили даже без наказания — этому поспособствовала замполит части. Всё ещё отходя от всех злоключений он явился в часть сразу на следующий день, как его отпустили из Главного управления военной полиции. В роте было все как всегда: наряды, строевая, отчёты, уборки… Никто из свидетелей не говорил о том, что произошло неделю назад. Но Эрен не мог так спокойно не обращать на это внимание, его гложила совесть во время свободного времени у солдат он подошёл к Жану, выписывающему увольнительные на грядущие выходные.       — Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться?       — Разрешаю. — выдохнул Кирштейн.       — Прости, что так вышло. Я думал, что смогу проскочить и… — Эрен не смог договорить.       — Ты просто тупой придурок, который не ценит свою жизнь. Закончили разговор. — тихо без злобы, но с напряжением в голосе сказал Жан и вышел из кабинета, хлопнув дверью.       В конце рабочего дня всех офицеров и прапорщиков второй роты вызвал к себе командир части. Кирштейн встал подальше от Йегера, что сильно задело Эрена, да ещё и Конни втиснулся между ними, как будто нарочно.       — Товарищи офицеры и прапорщики… — прогремел голос полковника. — От имени командира дивизии объявляю благодарность прапорщику Спрингеру, лейтенанту Кирштейну и капитану Аккерману! — все трое одновременно гаркнули «Служим Отечеству!» и Йегеру стало некомфортно, ему стало ясно, что его сюда позвали явно не для раздачи благодарностей. — А лейтенанту Йегеру объявляется строгий выговор, за неисполнение обязанностей военнослужащего несущего караул. — у лейтенанта внутри всё закрутилось, но он не подал виду и только ответил, что выговор принят.       Когда офицеры вернулись в роту дневальный доложил, что лейтенанта Йегера ждут в каптёрке. Эрен сразу же направился туда — за столом сидели Саша и Микаса. Лейтенант сразу же встала, как только он вошёл, и попросила Браус уйти. Младший лейтенант стоял в ожидании диалога, но вместо слов Аккерман просто дала ему хорошую затрещину, так что чуть искры из глаз не посыпались, и вылетела из каптёрки, прикрывая лицо ладноью. Саша завидев сослуживицу и подругу, стремительно направляющуюся к выходу, побежала к ней. Девушки ушли, Кирштейн проводил их взглядом, борясь с желанием броситься за ними, и кивнул Конни в сторону кабинета взводных, мол пусть этот чудак сам разбирается со своимм тараканами.