Отрывая крылья

***

      Месть никогда не делается просто так, без причины. Да, есть добрые, незлопамятные люди, но и они способны отомстить за то, что не могут простить даже близкому человеку, а с жестокими людьми и подавно. Месть — это словно сказать: «ха, даже если ты меня раздавил, последнее слово за мной», месть — это привилегия побежденных, ведь не станет победитель мстить, хотя и тут свои нюансы, но не суть. В общем и целом месть — это блюдо, которое подается холодным, потому что время уходит на обдумывание лучшего способа сервировки, подачи. У кого-то на подобные обдумывания уходят года, а кто-то просто-напросто приходит к выводу, что не так уж и необходима эта месть, а третьи не доживают и элементарно не успевают осознать, что им нужно отомстить, если не за себя, так за других.       Мидория считал себя добрым, терпеливым и заботливым мужем, коим стал для Кацуки. Неожиданно, но да, судьба решила за них, точнее Кацуки решил все за них двоих.       — Будь мне благодарен, Деку, такого бесполезного безпричудного омегу никто бы не стал брать себе в супруги.       Каждый раз Изуку молча выслушивал своего мужа, и где-то в его душе маленькая надежда на счастливую семейную жизнь тихонько угасала.       — Я знаю, что этого ребенка ты нагулял, иди и делай аборт, иначе ты мне с этим ублюдком на руках не нужен.       Каждую ночь Изуку лежал один в пустой постели и плакал. Он винил только себя в том, что снова и снова разочаровывает Кацуки.       — Какая тебе разница с кем я сплю? Я — герой номер один, а кто ты? Ты — омега, неспособный даже на выработку феромонов.       До конца своей недолгой жизни добрый, терпеливый и заботливый омега не жил, а существовал. После аборта он больше не мог иметь детей, муж постоянно над ним измывался, а друзья резко оборвали все связи. В годовщину их с Кацуки свадьбы его отравил очередной любовник взрывного героя, желая занять место законного супруга. Мидория не сопротивлялся смерти, но он был зол, ужасно рассержен. Из-за подростковой любви, из-за своей наивности и глупости он потерял все: себя, ребенка, мечту, друзей, семью.

— … я заслуживаю лучшего, ведь так, мама?

***

      — Рассказать тебе историю про слабого маленького мальчика, который потерял все? — нежным голосом пропел Деку — милейший и коварнейший злодей, с которым даже Всемогущему было сложно сражаться. — А? Каччан, ты меня слышишь?       Герой лежал на холодном бетонном полу, обрывки геройской формы не улучшали текущее положение дел, лишь напоминали, что на этот раз зло победило добро. Из-под крепкого, но израненного тела быстрым темпом расцветал кровавый бутон. Каждый вдох давался Кацуки с трудом, сломанные ребра словно голодные псы вгрызались в мягкую плоть левого легкого, задевая сердце, что заставляло молодого альфу давиться горячей и густой кровью. Герой не понимал, откуда этот злодей, разыскиваемый наравне с Лигой, знал его так хорошо. И это «Каччан», каждая буква которого отдается тупой болью в сердце. Это пугало.       Бакуго совсем недавно стал профессиональным героем. Альфа-лидер своего класса, выросший в любви и внимании, самый многообещающий герой-новичок. Юноша прекрасно осознавал свою особенность с самого детства, но никто не знал, что всю сознательную жизнь он чувствовал себя пустым. А этот кровавый феромон возможно сильнейшего омеги как среди героев, так и среди злодеев давал Бакуго необъяснимое чувство домашнего уюта. Звучало абсурдно.       — Ах, Каччан, ты не должен умереть так легко, — сказал омега, хмуря свои чувственные брови. — Восстанови его, но не до конца.       — Слушаюсь, господин.       Придя в сознание, Кацуки испуганно огляделся по сторонам и, не заметив рядом странного парня похожего на чумного доктора, выдохнул облегченно. Дышать стало действительно легче, некоторые раны затянулись, хоть для этого Бакуго и пришлось перетерпеть ужасную боль, даже позорно потерять сознание. Он все еще находился в холодной бетонной комнате без окон, с одной железной дверью, прикованный к стене цепями. Причуда была ослаблена.       — Где ты, мелкая шлюха?! — заорал Бакуго. Он был невообразимо взбешен, не только тем фактом, что его держали в заложниках злодеи, но и тем, что его истинный омега был уже помечен другим альфой. Зверь внутри него бушевал и твердил только одно: — «Он мой и только мой!», ему было абсолютно наплевать на то, кем являлся этот парень, ему было важно лишь то, что он его омега.       В другой части здания Изуку сидел на потертом мягком диване в обнимку с одним из опаснейших злодеев, с Шигараки — лидером Лиги злодеев, щелкая каналы.       — Зачем ты его спас? — в тоне Томуры была слышна ревность. По телевизору шли новости, кричащие о похищении самого многообещающего героя-новичка, о его поисках и списке подозреваемых.       Мидория проигнорировал заданный у самого уха вопрос, с насмешкой во взгляде смотря на список предоставленный общественности: он и Лига злодеев были главными подозреваемыми. Альфа мог только тихо вздохнуть и сильнее обнять своего такого необычного омегу, клюнув сухими губами в зеленую макушку. Он верил, что Изуку способен в любую секунду раствориться в воздухе, настолько он был не от мира сего, настолько Томура любил и обожал парня, что боязнь потерять его граничила с паранойей.       — Как хорошо, что ты живой, — задорно посмеялся Мидория вплотную подходя к прикованному герою.       — Не я один это чувствую, так ведь? Мы истинные, — низко прохрипел Бакуго, специально выпуская свои феромоны, но к его удивлению омега никак не отреагировал, продолжая смотреть на него с нескрываемой ненавистью.       Неожиданно Кацуки закашлял своей кровью. Его подавили феромоны более сильного альфы — Шигараки.       — На моего Изуку твои ничтожные феромоны не действуют, — вроде и безразлично, вроде и с вызовом сообщил молодой мужчина, показательно обнимая омегу со спины. Все его внимание было обращено на юношу в его объятьях: — Почему ты с ним так возишься?       Юноша сплел их пальцы и невинным голосом ответил:       — Это месть. Каччан, ты это чувствуешь?       Блондин посмотрел на омегу с некоторой надеждой, выглядя при этом очень жалким, на данным момент от был опьянен одними феромонами и подавлен другими, у него совершенно не было возможности ощутить изменения в своем организме.       Смотря на подобное состояние своей прошлой любви и причины потерянной жизни, Мидория испытывал двоякое чувство и бессознательно вспомнил, как все начиналось, но уже во второй раз.