Тепло

После этой тренировки они вроде как начали общаться более мирно. Точнее будет сказать, что это Мадара перестал огрызаться на каждое, сказанное ему Сенджу, слово. Удивительное невероятное, ещё пару недель назад Мадара на дух не переносил поганку-Сенджу, а теперь сидит с ним в одном источнике и не сказать, чтобы он был против этого.  В этот день Мадара засиделся за просмотром личных дел шиноби, претендующих на должности в специальный отряд, обеспечивающий порядок в деревне, что-то вроде аналога полиции. Тобирама настоял, чтобы Учиха лично занимался этим. А Хаширама с задором поддержал идею брата. Изуна, маленький поганец, вместо того, чтобы заступиться за Мадару, весело поддакнул дуэту Сенджу и был таков. Хаширама уже давно покинул своё рабочее место, чтобы провести больше времени рядом с Мито. Тобирама вошёл, не утруждая себя предупредительным стуком. Толкнул дверь плечом, в руках у него была очередная стопка бумаг, очевидно уже просмотренных и нуждающихся только в подписи Хокаге. Он оставил ее на столе брата. Оперся руками о крышку стола, помедлил, словно ещё не решил, говорить с Мадарой или нет. Но все же развернулся, встал уперевшись бедром в край столешницы, привычно сложил руки на груди. — Ты скоро? — А что? — Хочу пригласить тебя оценить источник. Ю-сан, придумал что-то новенькое. Мадара только в удивлении и скепсисе вскинул брови. — Я плачу, если тебя смущает вопрос денег. Ну так что? Мадара не то чтобы смущался, и вопрос цены не стоял перед ним, все-таки глава клана может позволить себе посетить источники, он был просто удивлён такому прямому предложению от Тобирамы. — Я закончу минут через десять, — он не стал отнекиваться или спорить, просто решил плыть по течению и посмотреть, что задумал Сенджу. — Хорошо, тогда буду ждать тебя внизу, — Тобирама кивнул и тут же покинул кабинет.

***

Улыбчивый хозяин онсена — мужчина лет сорока с роскошными пышными усами, Ю-сан, как только завидел их, всполошился. Много и долго благодарил их за то, что почтили присутствием его маленькое предприятие. Выдал банные принадлежности: каждому деревянную кадку, в которой лежали кусок ароматного мыла, маленькая мочалка, пара небольших полотенец и простая хлопковая юката. Упорно отнекивался от платы, но Тобирама настоял на своём и всунул ему в руки монеты ровно в указанную цену за аренду индивидуального источника и за саке с небольшим набором закусок, в основном состоящем из сашими. Все это время они почти не разговаривали между собой. Быстро обмылись. Тобирама первым зашёл в воду. Скинул полотенце, аккуратно сложив его рядом на горячем камне, окунулся с головой, зачесал назад мокрые волосы и откинулся, положив локти на бортик. Это была небольшая, но вместительная чаша из камня, человек пять спокойно могли в ней уместиться и не задевать друг друга. Мадара помедлил и все же решил расположиться напротив. Подвязал волосы в высокий хвост широкой лентой. Плюхнулся в воду, брызги разлетелись в стороны, поерзал в поисках удобного положения и, отзеркалив позу Тобирамы, расположился. Только он хотел начать разговор, как в дверь постучали. Ю-сан принёс заказанные ранее закуски и выпивку, пожелал хорошо провести время и удалился. Тобирама разлил саке по чашечкам, подхватил свою в руку, другой опустил поднос с высокими стенками на воду и легонько толкнул в направлении Мадары. — Угощайся. Мадара взял свою чашечку, отпил — вкусное, не слишком крепкое, но ароматное. — И все же, к чему такая щедрость? — Мадара прищурился. Тобирама потянулся за кусочком рыбы, подхватил его двумя пальцами, ловко закинул в рот, пожевал немного. Мадара следил за каждым его действием. — Ю-сан все сетовал, что уже каждый житель деревни посетил это место, а глава Учих, все никак не приходит, — ровным тоном ответил ему Тобирама. — Ты не похож на человека, что просто так благодетельствует. Так все-таки, почему? — Мадара был настойчив в своём желании узнать правду. Тобирама цыкнул. — Ладно, — посмотрел прямым взглядом в глаза, — это моя благодарность за помощь на прошлой миссии. — Благодарность? — Учиха в скепсисе поднял бровь. — Представь себе, — не менее язвительно ответил Тобирама. Мадара фыркнул, Тобирама так легко раздражался. — Спасибо, место и правда не плохое, — Мадара огляделся. Стены были отделаны сандалом — так вот почему от Тобирамы исходит этот аромат, ещё бы, если всю прошлую неделю, как Мадара заметил, Сенджу постоянно был здесь. Приятный вид из окна на маленький сад. — Ещё и бесплатно. — Пф, бесплатно ничего не бывает, — Тобирама усмехнулся и бросил как бы невзначай, — Хаширама платит. — А ты значит опустошаешь его кошелёк, как не хорошо, — Мадара в притворстве посетовал на действия Сенджу-младшего. — Он сам виноват, — Тобирама лишь легко пожал плечами. Так они и сидели, попивая саке и перебрасываясь ничего не значащими фразами. Вода в этом источнике и правда была необычная — белая, совсем не прозрачная, но она приятно обволакивала тело, словно забирая всю усталость. Мадара то и дело цеплялся взглядом за почти такого же цвета белую кожу. Сенджу вёл себя так обыденно, будто они с Мадарой, как минимум, хорошие приятели и постоянно вот так посещают горячие источники. Тобирама опустил одну руку под воду, сложил печать. Ему так просто управлять ей, как мастеру суйтона. Создал маленьких водяных змеек и направил их к Мадаре. Когда первая коснулась стопы Учихи, тот вздрогнул. — Что ты делаешь? — Ничего предрассудительного, всего лишь массаж, — с невинной интонацией ответил Сенджу. Из-за того, что они напитаны чакрой Тобирамы, они намного холоднее чем вода в источнике. Медленно они начали оплетать тело Мадары — лодыжка, голень, часть из них поползла по бедру. Они то давили, то едва касались горячей кожи. Вода гладила её, сжимала мышцы. Чакра Мадары, что всегда небольшим слоем окутывает тело, смешивалась с той, что напитали водных змей. В местах соприкосновения образовывались маленькие пузырьки, что тут же лопались и покалывали кожу иглами и щекотали. Тобирама играется, глазами лисьими из-под ресниц поглядывает, цепко следит за реакцией Мадары, улыбается лукаво. — Домогаешься, — это не вопрос — утверждение, Мадара говорит с тянущей интонацией на выдохе. — Ни в коем случае, — Тобирама легко отнекивается. — Говорил же, благодарю. Под упругими телами водных змей тело Мадары и расслабляется, и напрягается. — Представь, что может Хаширама со своим деревом, — Тобирама отпускает легкий смешок и немного приподнимается, чтобы дотянуться до подноса, и Мадара впечатывается взглядом в солнечное сплетение, куда совсем недавно он ударил, что есть силы. Там огромным пятном растекается синяк, уже немного пожелтевший по краям, но в центре все ещё темно-синий. Губы сами собой расплываются в довольной улыбке. Миг, и он снова уходит под воду, а Тобирама таки дотянувшись выпивает очередную порцию саке. Обычно бледные скулы Тобирамы окрашивает румянец. Из-за выпивки, жара воды он немного разомлел. Тело приятно согревает вода источника, но ее все равно недостаточно. Из-под полуопущенных ресниц он следит за Мадарой, как чаще стала при каждом вдохе подниматься грудь, как перекатываются обычно скрытые под одеждой мышцы плеч и под волосами — шеи. У Учихи красивое тело и Тобираме это определенно нравится. Хочется снова прикоснуться и ощутить его жар, но пока ещё рано. Мадара слишком мнительный, нужно, чтобы он сам сделал ход. Уголки губ Тобирамы приподнимаются в почти незаметной улыбке, он наслаждается видом и реакцией на свои действия, предвкушение щекочет кончики пальцев, когда он ощущает на себе взгляд тёмных глаз. Мадара откидывает голову на бортик, расфокусированным взглядом смотрит сквозь клубы пара в потолок. — Всегда догадывался, что вы, Сенджу, не клан любви, а клан извращенцев, — с ленцой и ехидством в голосе тянет Мадара. Из самой глубины от действий Сенджу поднимается возбуждение. Чистая физиология, у Мадары слишком давно никого не было, спешная дрочка утром или вечером раз в несколько недель не в счёт. Да и сложно найти того, кто выдержит жар его тела, сколько бы он ни скрывал чакру, и к тому же не будет слишком много болтать. А Дом Утех, девочки там, конечно, ко всему привыкшие, но цена, Мадара не то чтобы был скуп, однако по-человечески ему не хотелось бы причинять боль, да и удовольствие это малое, когда в голове постоянно контроль чакры, которого все равно не достаточно, чтобы не обжигать своими прикосновениями. Мадара прикрывает глаза, одна из змеек ползёт по руке, оплетая плечо, другая по спине поднимается к шее, заползает в волосы, холодит затылок. — М-м, — Мадара не желает осознавать, что только что с его губ сорвался приглушённый стон. Он покрывается мурашками, от перегруженности осязания активируется шаринган. И, когда он почти готов признать, что его состояние дело рук того самого раздражающего, вредного Сенджу, Тобирама ловко выпрыгивает из воды. — Спасибо ещё раз, за ту миссию. Он кивает и лёгким шагом покидает купальню. Змейки вслед за ним сползают с тела Мадары, уплывают и теряются в воде. — Сенджу! — Мадара не может сдержать вздох разочарования, а взгляд усиленный шаринганом сквозь клубы пара все равно замечает розовый шрам под лопаткой и пальцы начинают нестерпимо зудеть в желании к нему прикоснуться и ощутить его неровность. Мадара в раздражении бьет по воде ладонью, брызги попадают на лицо. Другой рукой он смахивает влагу с него. В паху тянет, уже было ушедшее напряжение снова сковывает мышцы. Он ещё немного сидит в воде, но все же выходит и решает избавиться от маленькой проблемы внизу проверенным способом — он льёт на себя холодную воду, до тех пор пока возбуждение не сходит на нет.

***

Как последний засранец после сеанса своего благодарственного «массажа» Тобирама свалил из деревни, конечно же, не на прогулку. Под дипломатической миссией в страну Воды скрывалась разведка. Мадара не то чтобы скучал, просто стало как-то непривычно без постоянного ощущения прохладной чакры Тобирамы или его острых взглядов и резких фраз. Чтобы немного отвлечься, он все-таки посетил кошачье поселение на горе Лунху. Используя обратный призыв, он моментально оказался в этом удивительном месте, где обитали все виды призывных кошачьих. Старейшина-кошка говорила одними загадками, а диалект, который она использовала, как впрочем и всегда, не добавлял ясности ее словам. Он встал перед ней, учтиво поклонился и поздоровался. По сравнению с ней Мадара, хоть и был немалого роста и крепкого телосложения, все равно выглядел словно муравей. Кошка-старейшина была действительно огромной, она лежала на удобном лежаке, один глаз был закрыт — его пересекал большой старый шрам, ее длинная белая шерсть была аккуратно вычесана. В одной лапе она держала кисеру, и дым окутывал ее белым облаком. — Мадара-нян, чернявый котя, — она обратилась к нему, растягивая гласные. Голос старейшины с возрастом и пристрастием к табаку не потерял мелодичности. — Довго же прышлось чекати тваяго зъявления. Бачу, шо отрасьцил ти клики да кiпцiкi наточыл. Она внимательно осмотрела его, немного прищурившись. — Было мне бачанне, — она сделала глубокую затяжку и медленно выдохнула ароматный дым. — Дуброву, дзе агонь ​палыхал​, навадніла вадой. І полымя паддалась яе сіле. І ​жэч яно перастала. Мадара кивнул, что понял ее, хотя с трудом осознавал смысл слов. — На цiм усе. Беражи сябе i помнi, што ми завжди поруч. — Спасибо за ваше мудрое наставление, — Мадара ещё раз низко поклонился. — Ступай з мiрам. Она махнула свободной от кисеру лапой и Мадара вернулся обратно в деревню. Весь оставшийся день его преследовал аромат отборного крепкого табака старейшины. Он долго размышлял, о чем же было ее послание, но так и не смог придти к чему-то конкретному. Он поделился этим с братом, но Изуна, не изменяя своей натуре, лишь посмеялся над ним и сказал, что, возможно, старейшина говорила о скорых переменах в его жизни. Когда же Тобирама вернулся, то все-таки провел открытую тренировку с Изуной, как и планировал, но не в начале недели, а в ее конце. На площади перед строящейся академией собрались будущие шиноби и их родители. Взрослые сидели на специально принесённых и выставленных в ряд скамьях, а дети стояли ровным рядом по границе площадки. Тобирама с Изуной стояли в центре. Сенджу как всегда был собран: ноги на ширине плеч, руки скрещены на груди, лицо — белая маска и только в глазах можно было заметить огонёк предвкушения и интереса. Изуна же напротив постоянно двигался то подмигивал кому-то в толпе, то улыбался. — Приветствую всех собравшихся, — громкий твёрдый голос разнесся над поляной, разговоры тут же притихли, дети застыли как заворожённые, — сегодня, как вам уже известно, мы с Учиха-сан проведём небольшую тренировку. — Всем доброго дня! — Изуна поприветствовал пришедших шиноби и в подтверждение слов своего напарника кивнул головой. — План занятия следующий: в начале будет демонстрационный бой, показывающий преимущество работы в команде и некоторые особенные техники наших кланов и как они могут усиливать друг друга. Затем мы познакомимся с вами поближе, — он оглядел ребятню, — поделим вас на несколько групп и позанимаемся с каждой по очереди. — Всем все понятно? — Так точно, Сенджу-сан! — Помогать нам будут ваши будущие наставники, знакомьтесь, — он указал рукой в сторону и поочерёдно в соответствии с названным именем в центр вышли другие шиноби, — Аоки Сенджу-сан, Хикаку Учиха-сан, Сейка Хатаке-сан, Шикадзу Нара-сан и Куро Юхи-сан. Дети почтенно кланялись каждому новому шиноби и куноичи. Когда каждый из будущих учителей закончил с приветствием, Тобирама кивнул сам себе и продолжил говорить. — Итак, ситуация следующая: я и Учиха-сан выполняем миссию по добыче важного свитка, отряд, который его доставляет состоит из пяти человек. Мы не знаем, кто конкретно несёт свиток. Нам нужно вычислить этого шиноби и разобраться с охраной. Наше преимущество — знание местности и клановые техники. Ваша задача внимательно следить за нашими действиями. Помимо родителей посмотреть на занятие пришли и другие свободные от миссий и заданий в этот день шиноби. Мадара тоже был здесь, он устроился в тени на ветвях большого дерева, заняв лучшую наблюдательную точку. Мадара был не то чтобы удивлён, но это оказалось неожиданным — Изуна и Тобирама отлично работали в команде. Он даже в какой-то момент активировал шаринган и не заметил, чтобы они что-то говорили. Они действительно понимали действия друг друга с одного взгляда. Их работа была похожа на то, как действует обычно он сам вместе с Хаширамой. «И когда они успели так поладить?» — Мадара снова задал себе этот вопрос. «Неужели я был так слеп и не заметил это. Хотя обычно все что касалось Изуны подмечаю сразу. Или может быть я упустил это, потому что они скрывали, но зачем?» Он так погрузился в свои мысли, что не заметил, как бой закончился. В руках у Сенджу был свиток, за которым они «охотились». Тобирама немного наклонил голову в сторону Изуны, а тот привстал на цыпочки и что-то шептал ему на ухо, прикрыв рот ладонью так, что Мадара не мог прочесть по губам. Как только он закончил говорить, Тобирама широко улыбнулся ему и в дружеском жесте похлопал ладонью по плечу. «У него красивая улыбка, все его лицо словно преображается», — промелькнула в голове мысль и тут же незнакомое чувство укололо в груди. Дети что-то шумно обсуждали между собой, взрослые просто перешептывались. Тобирама хлопнул в ладоши, призывая к порядку. — Итак, — он немного перевёл дыхание и обратился к учителям, — спасибо за работу, все прошло замечательно. — Спасибо вам, — шиноби хором ответили на похвалу. Тобирама развернулся к малышне. — Кто что заметил? Поднимайте руку и поочерёдно говорите свои наблюдения. Хоть Тобирама и говорил достаточно доброжелательно, будущие шиноби замолчали некоторые смотрели на него как кролики смотрят на удава, другие же опустили взгляд вниз, делая вид, что трава под ногами очень интересная. Изуна, заметив их состояние, решил вмешаться. — Не бойтесь, здесь нет правильного или неправильного ответа, — он ободряюще улыбнулся, — просто расскажите, что заметили. Дети робко начали поднимать руки. Изуна лукаво посмотрел на Тобираму, всем своим видом полным превосходства словно говоря: «Вот как надо общаться с детьми», Сенджу на это лишь фыркнул. — Знаешь, — начал Изуна, они стояли немного в стороне, наблюдая за тем, как дети занимаются со своими учителями, — думаю взять себе пару учеников. — В последнее время ты все больше и больше меня удивляешь, почему? — Тобирама с интересом посмотрел на профиль Изуны. — Не знаю, хочется передать свои умения, наверное. Ты бы не хотел? — Возможно, — Тобирама задумался, — чуть позже, когда деревня не будет отнимать столько сил.

***

Мадара не мог не сравнивать таких непохожих братьев. Хаширама — это что-то необъяснимое. Мадара не обманывался и имел силы признаться хотя бы самому себе, что в Хашираму он был влюблён. Это было легкое чувство не омраченное страстью и чем-то животным. Тот Хаширама десятилетней давности не мог не нравится, даже со своей дурацкой причёской под горшок, хоть и изрядно отросшей почти до плеч, с широко распахнутыми горящими темно-карими глазами, в которых иногда словно черти плясали, и счастливой белозубой улыбкой. Им было по шестнадцать, за ними не стояла ответственность в виде их кланов, в них бурлили гормоны и азарт. Тогда они, как обычно, встретились на берегу реки Нака, болтали о всяких глупостях и важностях, тренировались, отрабатывая удары тайдзюцу. В один из ударов Хаширама повалил Мадару на землю, сделав удачную подсечку. Капли пота стекали по его слегка покрасневшему лицу.   — Ты красивый, знаешь, — возможно, то летнее жаркое солнце напекло их головы. Мадара красивым себя не считал, сильным — да, и сейчас, лёжа в пыли с растрёпанными волосами, мокрый от жары и физической нагрузки, с ярким румянцем пятнами покрывшем скулы обычно бледного лица, он меньше всего думал о том, что кто-то, а тем более Хаширама скажет такую глупость.  — Ты слепой дурак, раз так считаешь, — он попытался спихнуть с себя друга, но тот мало того что был тяжелым, так ещё и вывернулся и прижал его за плечи к земле.  — Но это правда! Почему ты мне не веришь? — глаза Хаширамы наполнились влагой, он был в шаге от того, чтобы заплакать.  — Не разводи тут ещё большую влажность, — Мадара раздражался все сильнее. — Потому что ты говоришь глупости! Такие слова и правда смущали, Учиха собрался с силами и перекатившись пару раз поменял положение их тел: теперь он сидел сверху.  — Это танто у тебя под кимоно или ты просто рад моим словам?  — Не ехидничай, — строго осадил его Мадара, Хаширама потянулся рукой к его паху, — и руки свои загребущие убери! — Но это приятно! — Я знаю, что это приятно! Совсем за дурака меня держишь? — Нет, ни разу! Но вдвоём ещё и интереснее.  Мадара поддался напору Хаширамы, это было неловко и сумбурно, но как тот и говорил приятно. Они лежали рядом, раскинув руки-ноги в стороны и приводя дыхание в норму. — Ты чокнутый, — Мадара отдышался, — пошли в воду, жарко до невозможности.  Ещё несколько раз они сбрасывали напряжение таким образом. Но как неожиданно это началось, так резко и закончилось. Больше они эту тему не поднимали. Стало совсем не до этого. Да и они сами изменились, больше не было тех свободных юнцов. Влюбленность прошла, оставив после себя крепкую дружбу и несколько воспоминаний о тех днях. Не сказать, что Мадара был расстроен или обижен, но делать это вдвоем, ещё и с Хаширамой, и правда было приятно. Тогда он просто плыл по течению и ни на чем не настаивал.  Мадара вернулся из воспоминаний в реальность, в кабинет Хокаге, где его владелец отсутствовал, а на его месте сидел второй Сенджу, что в последнее время то и делал, что переворачивал представление о себе со стороны Мадары с ног на голову. Буквально на днях Мадара обнаружил на своём столе небольшой пузырёк с каплями для глаз и маленькой запиской, в которой ровным строгим почерком Тобирамы было указано, что они снимут усталость и сухость. Такой подарок его очень удивил, ведь действительно в последнее время из-за большого количества бумажной работы он и правда ощущал дискомфорт в глазах, но вот, как это заметил Сенджу, он не имел ни малейшего понятия. — Ты во мне дыру скоро прожжешь. От сидящего рядом Учихи с самого начала дня волнами исходило раздражение, что вместе с постоянными взглядами, которые Тобирама ощущал уже физически не могло не отвлекать. — Что? Говори ртом, мысли я читать, к сожалению, ещё не умею, — Тобирама все ещё не поднимал взгляд от бумаг.  Мадара хотел спросить о многом: что значат эти взгляды, которые он ненароком ловил на себе, почему Тобирама стал таким покладистым, почему они в конце концов нормально общаются, к чему вся эта доброжелательность, какие отношения у него с его младшим братом. Но из всех возможных вопросов, что крутились в его голове, Мадара задал самый неожиданный, для самого же себя. — Что тогда имел в виду Хаширама? Тобирама нахмурился, о каком из тысяча и одного разговора, нескончаемым потоком льющимся из его старшего брата, говорит Учиха. Он решил уточнить. — За ужином? — Да, когда говорил про горы, — нетерпеливо пояснил Мадара. — Это же очевидно, — легкий смешок сорвался с его губ, он с нескрываемым огоньком задора в глазах посмотрел на Учиху, что только не подпрыгивал в ожидании ответа, — то что не может покорить женщина, может покорить лишь мужчина.  Мадара прищурился.  Оказалось, что раздражение, которое он испытывал все это время, эта реакция, как способ побега от истинных эмоций — зависти, что он дальше, чем Хаширама, злости, что положительные реакции и эмоции направленны не на него, что он для Тобирамы всего лишь подозрительный, не нужный элемент, страха остаться на периферии жизни младшего брата, друга, клана, деревни. Изуне не нужна его опека, он достаточно силён и самостоятелен. Хаширама дорожит им, но он дорожит и каждым жителем нового селения. Клан слушается его, в большинстве своём потому, что боится его силы, а не из уважения, они показали своё отношение, когда Изуна был при смерти, они были готовы оставить их и уйти под крыло к Сенджу. Жители деревни относятся с подозрением, хоть и хорошо скрываемым, потому что боятся то, что не могут объяснить, боятся силы проклятых глаз, а его глаза самые сильные. И в нем, в Сенджу, в его отношении к себе, Мадара тоже видел эту отчужденность. Хотя на самом деле ее нет. Он сам загнал себя в эту иллюзию, идя на поводу паранойи, обращая внимание лишь на отрицательные эмоции. Он видел то, что хотел видеть. Страх быть отвергнутым тем, кто тебе нравится, заставил его испытывать противоположные чувства. Стоило осознать это, словно сбросить гендзюцу, и стало легче. Тобирама отложил кисть в сторону, откинулся на спинку кресла и сложил на груди руки, чёрная форменная водолазка натянулась в плечах.  — Что, и хочется, и колется? — с издевкой спросил он. Почему-то Мадаре сразу стало ясно о чем тот говорит. — А ты что же согласишься?  — Напридумывал себе поди всякое, — Тобирама продолжал ехидничать. — Да ты сам хочешь! — догадка вспышкой осветила сознание Мадары, — А ну иди сюда. Он поднялся со своего места, стул скрипнул ножками об пол, спешно отодвинутый в сторону. Победа сладка, когда путь к ней тернист, как заядлый рыбак Тобирама понял эту истину давным давно, поэтому он решил ещё немного поускользать от Учихи.  — А ты поймай, — Тобирама ловко вскочил на ноги и выпрыгнул в окно, словно он не один из самых серьезных людей в Конохе, гнева которого и правда боятся многие.  — Тебе что пять лет?! — с этими словами Мадара выпрыгнул следом.  — Поймал, — произнёс Мадара голосом полным довольства. Совсем не Тобирама оказался здесь пойманным, но он соглашаясь выдохнул еле слышное тёплое «поймал» в ответ. Он расслабился в руках Учиха, навалился спиной ему на грудь. Шею тут же защекотали непослушные волосы Мадары, а жаркое дыхание опалило кожу за ухом. Мадара шумно вдохнул. Тобирама резко вывернулся из крепко обхвативших его рук, повернулся лицом, бросил быстрый взгляд в невероятные чёрные глаза Учихи, схватил ладонями голову с двух сторон и прижался в мокром поцелуе.  Мадара опешил и застыл, но буквально через пару секунд начал действовать более активно. Тобирама во всю вылизывал его рот. Обводил кончиком языка ровный ряд зубов, поочерёдно посасывал то верхнюю, то нижнюю губу. Его словно всю жизнь мучила жажда и он никак не мог напиться. В очередной раз, когда язык Сенджу коснулся его, Мадара легонько сжал челюсти, прикусывая его. Тобирама протестующе замычал, но он не хотел отдавать инициативу. Мадара впечатал его спиной в ближайшее дерево. Руки в перчатках заползли под форменную водолазку, сжали тугие косые мышцы живота, одна ладонь поползла по спине к лопатке, другую он опустил на выпирающую тазовую косточку. Тобирама следовал телом за грубой лаской. Шиноби конечно приучены к малому комфорту, но то трава заколет, то корень упрется в кость, то ещё какая пакость наползет. Тобирама вскинулся, оттолкнул Учиху. — А может ну ее эту лесную романтику, пошли домой. — В постель свою пустишь? — Нет, в твою полезу. Он быстро сложил печати и активировал одну из меток Хирайшина у себя в лаборатории, там их точно никто не побеспокоит. Оказавшись на месте он тут же потянул Мадару за собой, схватив его за руку, легко ориентируясь в полутемном помещении лаборатории. Подтолкнул к столу, скинул с себя водолазку, небрежно бросив ее в сторону. Потянулся было к балахону Учихи, но Мадара опередил его и снял сам. Бледная кожа Тобирамы в тусклом свете, пробивающемся из маленьких окон под потолком, словно светилась. Мадара потянулся к ней, провёл рукой в перчатке от шеи до пупка, ощущая под ладонью упругость мышц и быстрое биение сердца. — Сними их, — от возбуждения голос Тобирамы стал ещё ниже. Мадара беспрекословно подчинился, перчатки полетели в кучу уже снятой одежды. Вернул свои ладони на тело Сенджу. — Мх, а, — Тобирама простонал и откинул голову. Наконец-то, сколько раз он думал о том, как будут ощущаться эти прикосновения на его теле, и реальность оказалась намного лучше всех его предположений. Он вжался телом в тело Мадары. Горячо, ярко, так, как и должно быть, так, как давно мечталось и таилось в самой глубине души. Тобирама выдохнул, опаляя горячим дыханием шею, и, не давая опомниться, провёл языком влажную дорожку от кадыка до уха, прикусил кожу и отстранился, чтобы заглянуть в глаза.   — Какая интересная реакция, — он запустил руку под пояс форменных брюк и провёл ладонью по бедру с той же стороны тела, где целовал, кожа там покрылась мурашками, будто Мадаре было холодно, но холодно ему конечно же не было. Это была неконтролируемая реакция на действия Сенджу.  — И многие знают о твоей особенности? — хоть Тобирама и говорил игриво, Мадара слышал в этом подтекст: «И многие знают тебя таким?» — Твой брат, — ответил Мадара с вызовом, глядя в алые глаза.  — Вот как, — Тобирама моргнул, словно смахивал с ресниц раздражение.  Он действовал так, будто доказывал Мадаре то, что он лучше всех, лучше брата, лучше кого бы то ни было. И, о всемогущие ками, так и было.  Тобирама опустился на колени и вместе с этим стянул оставшуюся одежду вниз. — Что ты … — начал было Мадара в неверии смотря вниз, и все дальнейшие слова потонули в глухом стоне, когда Тобирама, придерживая одной рукой член Мадары, провёл языком от самого основания до головки, слизав выступившую смазку. С ним можно было не сдерживаться, ни о чем не думать, кроме как об удовольствии, погрузиться в эту невероятную прохладную чакру, наконец-то отпустить себя. Мадара нежно провёл ладонью по лицу Тобирамы, очертив линию красных меток, острый выступ скулы. Зарылся пальцами в белоснежные волосы, приподнимая челку, поглаживая и массируя кожу головы. Тобирама, не выпуская его член изо рта, гортанно простонал от этих прикосновений. От вибрации прокатившейся по члену, Мадара поддался бёдрами вперёд, ещё больше насаживая на себя рот Сенджу. Тобирама последний раз провёл рукой вверх-вниз, отстранился, посмотрел ему в лицо. — Вкусный, — он облизнул губы, встал. Потянул Мадару на себя, усаживая его на стул, стоящий неподалёку. Снял свои брюки, в шов которых уже длительное время болезненно упирался собственный член. Сел сверху, потянулся за поцелуем и Мадара без лишних слов сам подался вперёд. Тобирама ерзал на его коленях, притирался, при движении вперёд его член оставлял влажный след на коже живота. Мадара опустил руку, обхватил ладонью сразу оба, другую оставив на затылке. Тобирама не мешкая повторил его движение. И находясь уже на грани, когда ещё чуть-чуть и возбуждение с желанием лавой растечется по телу, Тобирама отрывается от Мадары, смотрит ему в глаза своими темно-красными, искрящимися, словно хочет выжечь свой образ или добраться до самой глубины темной души Учихи и спрашивает со сбившимся дыханием, выдыхая слова ему в рот. — Будешь со мной? У Мадары нет другого ответа кроме одного, сейчас он готов признать, что этот человек наверное единственный с кем он может быть так, близко, так откровенно. Он выдыхает в приоткрытые искусанные алые губы. — Буду. Тобирама получив желаемый ответ, продолжая смотреть на него, ускоряет движения руки и с громким стоном содрогается в оргазме. Мадара от такой картины кончает следом. Сперма брызгает на их животы, стекая по покрытой испариной коже, смешивается на их ладонях, что продолжают свои движения, но уже медленно. Тобирама все продолжает сидеть на коленях у Мадары, расслабленный, сытый и довольный, нежится в его горячей чакре. Он перебирает рукой его волосы, носом утыкается в шею. — Знаешь, — он говорит немного осипшим голосом, — мне впервые в жизни тепло. Мадара зарывается носом в мягкие белые пряди у виска, крепче сжимает объятия и чувствуя, как больше не сгорает от внутреннего жара, отвечает. — Знаю, мне тоже.