Осколки

      Сириус представлял свою смерть каждый раз, как оказывался на поле боя. Конечно, он должен был умереть героем. С палочкой в руке, сражаясь против кучи врагов. И вот, когда уже настал бы тот час, смерть бы встретила его, как своего друга. По крайней мере, он надеялся на это. Было бы неплохо погибнуть, защищая невинных. От подлого зеленого луча брошенного в спину. В дуэли. Он бы хотел погибнуть в очередной вылазке, на которую отправлялись только смертники, но этого не случалось. Он словно родился под счастливой звездой. Под созвездием Большого Пса, если быть точнее. Все заклинания, которые пускали в него, летели мимо. А те, которые все-таки настигали цель, не несли огромного ущерба. Небольшая заметка: огромный ущерб в его понятии — смерть. Были серьезные ранения, серьезные травмы, но та, которая всегда носит за собой острую, как лезвие, косу, всегда обходила его стороной. Он видел смерть сотни раз. Он становился их причиной. И в таких ситуациях сложно не думать о ней. Он представлял, если бы проклятие Долохова всё-таки настигло его, если бы Пожиратели на допросе выбили из него столько дури, что он решил испустить дух, если бы в день, когда он оказался заложником, Джеймс и подмога не успела, если бы он свалился с мотоцикла, размозжив себе мозги, если бы погиб в очередной маггловской драке, в которые так любил ввязываться. Но нет. Мойры решили подшутить над ним, обрезав нить в такой глупый момент. Он просто упал в Арку. Наверное, Джеймс бы придумал сотню шуток в связи с этим случаем. Он уже представлял себе его речь на его похоронах:       — Сириус был моим лучшим другом. К сожалению, наличие аристократических корней не придало ему чувства равновесия и грациозности. Покойся с миром, дружище. Хотя твое тело так и осталось бороздить по Вселенной, — что-то нелепое. В духе Джеймса. Определенно, он бы сказал это. Если бы не умер раньше.       Сириус не чувствовал боли, не чувствовал облегчение, не чувствовал безмятежности. Он не чувствовал ничего. Его тело онемело, будто было придавлено огромным булыжником, и он не мог открыть глаза. Словно его веки были намертво защиты. Арка Смерти — такое устрашающее название, он ожидал вселенской агонии, ожидал жжение, спазмы. Ожидал мук, ожидал, что его тело рассыплется на кучи мелких осколков, взорвётся, принося страдания похуже Круциатуса. Но нет. Течение несло его куда-то, он попал в воды какого-то бесконечного озера. Голоса в округе не смолкали, нашёптывая ему что-то на совершенно незнакомом ему языке. Не о такой смерти он мечтал. Если об этом можно мечтать.       Сириус не верил в существование в высших сил, но сейчас он бы был не прочь оказаться в другом месте. Да как можно поверить в полуголых карликов с опереньем и полукозлов, наслаждающихся твоей болью? Люди умирают и становятся кормом для червей, и всё. Нет никакого Рая, Ада или Чистилища. Или есть? Сейчас он не был уверен ни в чём. Вальбурга верила в то, что все маглорождённые волшебники, «поганые грязнокровки», будут вариться в вечном адском огне. Чистокровные имеют же безлимитный абонемент в Рай. Мерлин, как это тупо. Он бы хотел увидеть её лицо сейчас, варящуюся в котле с каким-нибудь отребьем-маглом. Определённо, это было лучшее зрелище за последнее время. Ведь какая разница: магглорожденный ты, полукровка или чистокровный, все они в смерти одинаковы. Все гниют под крышкой гроба в земле, если, конечно ваше тело осталось нетронутым. На пороге смерти он был готов поверить и в Ад, и в Рай. На пороге смерти в голову действительно приходят самые неожиданные озарения. Интересно, а куда попадёт он? В своей жизни он совершил множество поступков, которые не являются характеристикой послушника. Будто ты проходишь отбор в команду по квиддичу или поступаешь в школу мракоборцев. Только вместо кабинета и Грюма — милый ангел, готовый в любой момент скинуть тебя к чертям.       — Добрый день, поздравляем с прибытием. Вот вам анкета, по полученным данным мы определим, подходите вы нам или нет, — и целая куча вопросов. Начиная от помощи ближнему своему до убийства кровного родственника.       Но он же совершил и много хорошего. Он боролся против Волдеморта, ловил Пожирателей Смерти. А ещё из-за твоей ошибки были убиты твои самые близкие люди. Но он просидел в Азкабане двенадцать лет. Разве это не считается хоть за какое-то искупление за прошлые грехи? Жаль, что он не интересовался религией раньше, хотя бы мог подготовиться к тому, что его ожидает. Может Чистилище? Сириус бы ответил этот вопрос, если хоть немного понимал значение этого слова. Он уже жалел, что не прочитал «Божественную комедию», которую однажды нашёл дома у МакКиннон. Но тогда тема религии была для него табу. Конечно, он думал о смерти и в двенадцать, и в двадцать. Он не хотел бы, чтобы его оплакивали, ведь он умер за благое дело. Так говорили все давно ушедшие, но в итоге на их похоронах тысячи слёз уходили вместе с ними под землю.       Интересно, а если ты во время своей жизни убивал людей, но за правое дело, ты попадёшь в Рай или Ад? Он не знал, но очень хотел. Они спасали магическую Англию от тёмных сил и иногда выходили за рамки дозволенного. Он уж точно. Получается, что они все грешники. Сириус надеялся, что в Аду площадь мала и его отправят в какое-нибудь другое место. Желательно в Италию. Там он и его друзья провели прекрасные дни вместе. Прекрасные и последние.       Всё закончилось по щелчку. Сириус пытался подготовиться к тому, что сейчас произойдёт. А что должно произойти? Честно говоря, он ждал Харона. Внезапно полёт прекратился, он почувствовал сотни электрических разрядов по своему телу. Лёгкие жгло. Они горели как в тот день, как он чуть не умер от лихорадки в семь лет. Было ощущение, что в его организме зарождается огонь, который сжигает всё его нутро изнутри. Неужели всё-таки Ад? Видимо, его мук в Азкабане было недостаточно, чтобы дать ему билет в место, где он будет чувствовать себя, хоть немного лучше. Сириус попытался открыть глаза, но не увидел перед собой ничего, кроме тёмной пелены. Резкое жжение появилось и в них. Он попытался кричать, но его рот лишь наполнился водой. Стоп. Водой? Он истошно замахал руками, пытаясь всплыть на поверхность. Может, у них там в Раю закончилось место, и так они проводят отбор? А те, кто его не проходят, продолжают барахтаться на дне пучины? А ещё говорят, что ангелы великодушны. Конечности совсем не слушались, словно они были просто для того, чтобы создать картину полноценного человека. Он устал. Пусть его заберут, хоть куда. Но оставят в покое.       Его резко подбросило в воздух, а затем неожиданно опустило на землю. Его рвало затхлой тиной и водорослями. А ещё эспрессо, который он выпил прежде чем покинуть Штаб Ордена Феникса. Противно. Мерзко. Блэк не открывал глаз, движимый страхом, зарождающимся у него в груди. Ну, Блэк, ты же не чёртов трус? Ты же уже ничего не боишься! Человеку свойственно быть бесстрашным в отчаянии, когда он уже потерял всё, чем дорожил. А сейчас. Он вновь обрёл семью, дом, друзей и близких. И вновь лишился их. Да он умер, чёрт возьми. О Годрик, о каком, мать его, бесстрашие может идти речь? Он почувствовал, будто какая-то сила очистила его от грязи, от воды, из-за которой его тело казалось невозможно тяжёлым. Сириус сделал несколько глубоких вдохов, лёгкие продолжали гореть, но не так сильно. Будто бы кто-то просто оставил в них непотушенную сигарету. Он открыл глаза, столкнувшись с зеленью и чернотой, смотрящей на него. Блэк видел в одних непроглядную тьму, а во вторых — целый лес, наполненный чудесами и магией. Словно высшие силы насмехались над ним, прислав и ангела, и демона за его душой. Зелёные так и манили к себе, притягивая. Они хлопали светлыми ресницами, которые блестели на солнце. Другие не выражали никаких эмоций, может только некую заинтересованность. Сириус несколько раз моргнул, продолжая всматриваться в эти леса, открывшиеся перед ним. Они показались такими знакомыми. Такими же глазами, смотрел на него Гарри. Только ресницы у него были чернее и короче. А эти… Они были в точности, как у… Лили. Он сам не заметил, как произнёс имя подруги в слух. Зрачки зелёных расширились от удивления.       — Северус, мне показалось, или… — её голос. Высокий и звонкий. Джеймс постоянно говорил, что даже, когда Эванс злилась, ощущение, будто на него щебечет соловей. Её голос был перебит чьим-то трескучим. Его владелец, словно разогнал всех этих птиц, ворвавшись в атмосферу спокойствия.       — Он назвал твоё имя, — Снейп. Это точно Снейп. Наконец, мир перед его глазами перестал плыть. Всё соединилось в единый образ. В единую картинку. Лили сидела перед ним на коленях, сжимая в трясущихся руках волшебную палочку. Её рыжие волосы были ярким пятном, он не мог отвести взгляда от этого пожара. Снейп стоял рядом. Положив на неё руку, немного сжимающую её школьную мантию. Он выглядел, как всегда. Чёрные волосы, свисавшие патлами, острый нос и даже потрёпанные туфли. Кажется, он так и не сменил обувь за последние двадцать лет. Только на его лице не было прежней печали, скрытой в морщинах. Морщин тоже не было. Снейп выглядел, как Снейп. Только младше лет на двадцать. На его шее был туго затянут серебряно-зеленый галстук. От увиденного Сириусу резко захотелось смеяться. Видимо, его сознание решило сыграть с ним жестокую шутку. Очень смешно. А теперь возвращайте всё, как было. Но ничего не вернулось. Они по-прежнему были здесь, теперь оба с подозрением, смотря на него, распластавшегося на земле в истерическом хохоте.       — Годрик, когда уже придут Мэри и Мадам Помфри? Кажется, у него помутился рассудок, — добавила Лили. Лили, которая мертва уже тринадцать лет. Должна быть мертва. Чёрт возьми. Сириус почувствовал, как и его глаз потекли обжигающие слёзы. Они, словно оставляли ожоги на его коже, шипя и пенясь. Это невыносимо. Пусть заберут. Хоть в Ад. Лучше умереть, чем сойти с ума. Он вспомнил помутившийся взгляд матери, когда видел её в последний раз. Или предпоследний раз? Не на портрете. Вживую. Она пришла в Визенгамот, в тот момент его сознание было отключено. Но как только он увидел её перекошенное лицо и её застланные туманом глаза. Из разговоров авроров, которые доставляли его в Азкабан, Блэк узнал, что она предлагала отдать половину состояния их семьи, только для того, чтобы его выпустили. Наверное, в тот момент она совсем выжила из ума. Алиса и Фрэнк. Только не это.       — Ему больно? — снова этот голос. Обеспокоенный. Как всегда. Лилс, мне больно уже десяток лет. — Мерлин, Северус, может я применила не то заклинание? Не стоило мне пользоваться лечебной магией, я же только начала изучать её…       — Лили, ты прекрасная волшебница. Этот идиот должен был подумать, прежде чем отправиться на прогулку в Чёрное озеро, — Снейп в одобряющем жесте снова сжал плечо Эванс, а Блэку вновь захотелось блевать. Рука слизеринца на его глазах изменяла свою форму. Пальцы удлинялись, обрастая волосками. Он ненавидел пауков, а теперь на плече у Эванс сидел огромный, сжимающий её своими тонкими волосатыми лапами в тиски. Мир закружился у него перед глазами, он слышал слёзы, слышал чьи-то быстрые шаги, чувствовал, как его тело вновь подбросило в воздух. Но всё смешалось воедино. Образы ускользали от него, и он даже протянул руку, пытаясь снова поймать ту зелень этих глаз. Но не смог. Неужели смерть смогла погасить его звезду?       Сириус не любил больницы. С раннего детства они пугали его. Ещё будучи ребёнком он подхватил какую-то страшную болезнь, позже Альфрад объяснил ему, что это проклятие из-за кровесмешения. Ему было семь. Его семья была уверена, что он не выживет. Но он смог. Блэки не хотели, чтобы его лечением занимались осквернители крови или маглорождённые волшебники. Но в отчаяние они, ради его спасения, обратились к известному колдомедику. Если бы не она, он бы оказался мёртвым ещё раньше. Он сразу почувствовал резкий запах лекарственных трав, как только пришёл в себя. Обстановка вокруг напоминала ему место из далёкого прошлого. Длинные деревянные столы с кучей стеклянных колб с зельями разных цветов, куча зелени, ширмы. Перед его койкой стоял маленький табурет, на котором сидел седовласый старик. Дамблдор. О, неужели произошедшее оказалось лишь его сном? Наверное, колдомедики переборщили со своими чудо-зельями, и он погрузился в вымышленную реальность. Но что же произошло? Директор Хогвартса смотрел на него с нескрываемым любопытством, будто видел впервые. Блэк замер в ожидании, когда Альбус начнёт разговор.       — Как вы себя чувствуете? — Хреново. Как он мог себя чувствовать? Он думал, что умер. Он уже молился всем существующим богам за спасение своей души. В бреду он видел Лили. Живую и невредимую. В конце концов, Беллатриса одержала над ним вверх в дуэли. Снова. Он не хотел вспоминать события таких давних лет, но они сами всплывали у него в голове. Белла всегда умела найти слабое место каждого, она нашла и его. Нашла тогда, нашла и сейчас.       — Чудесно, — процедил Сириус. Сейчас не время для вопросов про его самочувствие, ему нужно знать дальнейший ход операции. Как всё прошло? Никто не пострадал? Они смогли поймать его сумасшедшую кузину и ублюдка Малфоя? В голове крутились сотни вопросов, но ни один из них Блэк так и не смог сформулировать.       — Прекрасно, — Дамблдор поправил свои очки-половинки, сдвинув их на переносицу, встал с табурета и пожелал ему удачного выздоровления. Серьёзно? Он собирается уйти? Так просто? Неужели что-то всё-таки случился? А что если Волдеморт добрался до Гарри? Или Тонкс или Люпин получили какие-о увечия? Он не переживёт потери семьи снова.       — Дамблдор, вы обязаны рассказать мне, что произошло дальше, — Сириус пытался сказать это, как можно громче и упорнее, но, видимо, не все его силы восстановились. Он находился на грани истощения.       — О, я уйду не просто так. Надеюсь вы не будете на меня в обиде, если я скажу, что позаимствовал с вашей тумбы немного лимонных долек. Они безумно вкусные, — в доказательство своих слов старик взял несколько конфет из чаши, закинув их в рот. — И, пожалуйста, называйте меня профессор Дамблдор. В стенах этой школы, по крайней мере       Конечно! От собственной тупости Сириус хотел хлопнуть себя по голове, но воздержался от этого. Видимо, раны, полученные в Отделе тайн, были серьёзны, поэтому он оказался в Больничном крыле Хогвартса. Как он не догадался сразу. Хотя, как только он вступил в Орден, Дамблдор предпочёл, чтобы его называли именно так. Но не время обсуждать странности его бывшего профессора. Есть дела поважнее этого.       — Как Гарри? С ним всё в порядке?       — Простите мне мою забывчивость, но среди сотни студентов многие имена совершенно смешиваются в голове. Гарри Шнабс? Или Гарри Дорман? — Сириус нахмурился. Да он издевается над ним? Ему нет дела до других, ему нужно узнать о Гарри Поттере. Что за глупые отговорки?       — Я говорю о своём крестнике, профессор Дамблдор. О Гарри Поттере, — брови старика взметнулись вверх, он улыбнулся, будто Сириус сморозил неимоверную чушь. Разве здесь есть дело до смеха? Нет, либо директор совершенно выжил из ума, либо он издевается над ним. Другого объяснения он найти не мог. Наверное, его мозг превратился в огромную лимонную дольку, перестав нормально функционировать. — Я сказал что-то смешное?       — Просто, насколько я знаю Джеймс — единственный сын в семье Поттеров. Конечно, зная его несносность, все возможно. А вы выглядите так молодо, — объяснил своё поведение старик, смотря на него теперь уже насмешливым взглядом. Молодо? Сириусу тридцать семь, и он не думал, что жизнь в Азкабане, а потом в теле пса благотворно на него повлияла. Он мог выглядеть мужественно, так как пытался восстановить свою физическую форму после побега. Он мог выглядеть аристократично, с генетикой не поспоришь. Но уж точно не молодо. Нет.       Всё слишком странно. Сначала утопление, потом встреча с молодым Снейпом и Лили, а теперь — Дамблдор, который вёл себя максимально странно. Это всё какое-то безумие. Какой-то сон, от которого он не мог проснуться. Блэк ущипнул себя за правую руку, но тут же сморщился. Почему же тогда он чувствует боль? Только не сумасшествие. Нет! Лучше умереть, чем быть безумцем, за которым нужно подтирать зад. Нет ничего страшнее безумия. Но ведь он предрасположен к этому. Его бабка, тётка, мать, кузина, возможно брат. Ведь никто толком не знал, что случилось с Регулусом.       — Я вижу, вы изнеможен. Хоть мне не терпится узнать от вас, почему вы решили стать кормом для жителей Чёрного озера, я не могу быть слишком настойчивым, — старик остановился у ширмы, собираясь скрыться за ней. Но он резко остановился, будто что-то вспомнил. — Ах, да. Простите мне мою забывчивость, но я должен узнать ваше имя       Сердце Блэка упало куда-то вниз, оказавшись в районе ног. Что с ним происходит? Какое имя? Может Дамблдора так же, как и его, хорошо приложили головой в Отделе Тайн. Профессор продолжал смотреть на него сквозь свои дурацкие очки, склонив голову влево. Годрик. Сириус почувствовал, как что-то впорхнуло в его сознание. Старик решил покопаться у него в голове. Конечно.       — Я не думал, что вам проще залезть мне в голову, чем поверить, профессор, — зло процедил Блэк, пытаясь выкинуть его из своего сознания. На лице Дамблдора застыла вежливая улыбка, однако глаза выглядели озадаченными. Он снова поправил очки, прикрыв глаза.       — Мистер, — директор замялся, раздумывая над продолжением своей фразы. Он усмехнулся себе в бороду. — Блэк, я думаю, вам следует посмотреть в зеркало, — Сириус хотел возмутиться дурацкому предложению старика. Последнее, что он сейчас хотел, это смотреться в зеркало. Будто бы что-то изменилось со времени его выхода из дома. Со времени, как он свалился в Арку Смерти. Однако профессор не оставил ему выбора, левитировав зеркало прямо к кровати.       — Что за… — отражение в зеркале повторило его движения в точности, как это сделал он. Несколько раз моргнуло, затем подняло правую и левую руки, сжало пальцы в кулак. Только вот. Оно немного отличалось от того, кем он трансгрессировал в Отдел Тайн. Сириус видел в зеркале себя. Себя из далекого 1977 года.